«Вот смотри, чарита, — объясняла мне Козима. — Муж — это для порядка, чтобы глава в доме был, чтобы имя свое женщине дал и детей ее под свое крыло взял. А амири — он для души, да и для тела, чего уж там, — с усмешкой добавляла она и многозначительно подмигивала. — Чтобы ночи сладкие были, чтоб суть женская в жаркой истоме пела, и сердце от любви плавилось».
Судомойки любили делиться рассказами о своих амири, а я слушала их и думала о том, что в своей нынешней жизни с трудом могу представить мужчину, из-за которого будет плавиться сердце. Какая уж тут истома! После того, что было. Помимо воли вспоминалось красивое мужское лицо, блестящие карие глаза, свисающий на лоб непокорный темный вихор, толстая серебряная цепь на мускулистой шее. Сергей Горчаков. Моя первая и единственная любовь. Моя непрекращающаяся боль и непоправимая ошибка. Как я могла быть такой слепой?..
— А то, смотри, я б не прочь, — не унимался Джунио. — Где ты еще такого горячего амири найдешь?
Я взглянула на хвастливого красавчика и усмехнулась. Вот уж у кого самомнения — с огромную гору.
— Приходи сегодня ночью во двор, — не отставал слуга. — Я тебе одну звезду покажу, ее могут увидеть только любовники.
Ты смотри, какой скорый! Не успел на первое свидание позвать, а уже уверен, чем оно закончится. Привык к быстрым победам, и думает, что любая готова упасть в его объятия. Вот только мне это не нужно. Мне вообще никто не нужен. Точнее, нам с Беттиной. Мы и сами проживем, безо всяких там мужчин.
Джунио уставился на меня горячим взглядом, а я отрицательно покачала головой и перешла к комоду. На нем стояли два тяжелых канделябра с магическими свечами, а между ними — та самая изумрудная шкатулка. Небольшая, плоская, с красивым золотым вензелем на крышке. Я медленно провела метелкой по таинственно мерцающему камню и попыталась рассмотреть маленький замочек. Крошечное отверстие для ключа, хитрая петелька, едва заметное углубление — так просто не откроешь, придется повозиться. Как сказал бы дядя Миша — надо хорошенько подумать. Бабушкин сосед был мастером на все руки, и в детстве я целыми днями пропадала в его гараже, наблюдая за тем, как из груды антикварного металлолома рождается настоящий «понтиак». И по мере сил помогала процессу, подавая ключи и отвертки и с радостью натирая блестящие накладки на капоте. Мне нравилось возиться с инструментами. Нравилось быть нужной. Наверное, дядя Миша чувствовал мою неприкаянность, потому и учил премудростям механики. «Это надо обмозговать», — любил повторять он в особо сложных случаях. Вот и мне нужно было обмозговать, как добраться до шкатулки. Может, попробовать спровадить Джунио из комнаты? Придумать какой-нибудь благовидный предлог...
— Странная ты, Алессия, — не унимался слуга, и я мысленно пожелала ему провалиться. — Вроде, рыжие обычно горячие, а ты как ледышка с рыбьей кровью.
— Тебе какая разница? — пожала плечами в ответ. Мне не хотелось отвлекаться от главной цели и поддаваться на подначки слуги. — Не мешай мне работать.
— Работать, работать, — передразнил Джунио. — Так и будешь всю жизнь работать. Что ж, если счастья своего не понимаешь, тут уж ничего не поделаешь.
Он усмехнулся и принялся насвистывать народную песню, которую любили петь в тратториях захмелевшие простолюдины. «Маленькая бабочка, лети, лети к розе моего сердца», — слышались мне за тихой мелодией романтичные слова. Слуга сунул руки в карманы, небрежно оперся о стену, не переставая за мной наблюдать, и виртуозно свистел, а я с сожалением покосилась на шкатулку и перешла к письменному столу. Ничего. Однажды у меня появится шанс разобраться с ее содержимым. Не успела так подумать, как в коридоре послышались шаги, дверь резко открылась, и на пороге кабинета появилась Альда.
— Джунио, ньор герцог велел тебе отнести письмо ньору Скапарелли и отдать лично в руки, — сказала она слуге, протягивая запечатанный воском свиток.
— Я-то пойду, — оторвался от стены красавчик. — А как же распоряжение присматривать за новенькой?
— Думаю, Алессия достаточно благоразумна, чтобы не совершать глупостей, не так ли? — со значением посмотрела на меня майресса, и я, понуждаемая ее взглядом, согласно кивнула. — Иди, хватит бездельничать, — повернувшись к Джунио, строго сказала Альда. — Знаю я тебя, готов весь день рядом с хорошенькой девушкой ошиваться. Смотри, скажу ньору герцогу, что ты к служанкам пристаешь, отправит он тебя в Адую. Будешь там коровам свои непристойные песни петь.
— Наговариваете, ньора Альда, — состроил обиженную физиономию Джунио, но тут же ослепительно улыбнулся майрессе и добавил: — Я только вас одну люблю и боготворю, зачем мне другие?
— Поговори еще, — поджала губы Альда и махнула рукой. — Иди, не тяни время. А ты, Алессия, побыстрее разбирайся с уборкой. Ньор герцог скоро закончит завтрак и поднимется в кабинет. Нельзя, чтобы он тебя тут увидел.
— Я почти закончила.
— Что ж, хорошо, — кивнула майресса и посмотрела на Джунио. — Ты еще здесь?
— Нет, ньора, я уже на полпути к дому ньора Скапарелли.
Слуга послал майрессе еще одну улыбку, вскинул свою бедовую голову и неслышно выскользнул за дверь. Альда, строго посмотрев на меня, вышла следом, и я наконец-то осталась одна. Что ж, такой шанс нельзя было упускать.
В одну секунду я метнулась к шкатулке, вытащила из волос тонкую шпильку, вставила ее в отверстие и попыталась повернуть, но замок оказался с секретом и не пожелал открываться. Еще одна попытка — и снова неудача.
— Ну же, давай, — тихо шептала я, стараясь разобраться с хитрым механизмом. Главное было сосредоточиться и почувствовать нужный момент. Секунда, другая… Пальцы фиксируют подходящее колебание, шпилька проворачивается в руках, и я слышу характерный щелчок, крышка приподнимается… И в тот же момент в коридоре раздаются уверенные шаги. Святая Лючия! Герцог вернулся.
Я едва успела захлопнуть шкатулку, схватить отложенную в сторону метелку и сделать вид, что сметаю пыль с чистого канделябра, как дверь распахнулась, и в кабинет, в сопровождении своего пса, вошел Абьери. По спине пробежал холодок. Что, если герцог поймет, чем я тут занималась?
— Ты еще здесь? — в низком голосе прозвучало едва заметное недовольство.
— Простите, ньор герцог. Я уже ухожу.
Я поклонилась и сделала шаг к двери, но Абьери неожиданно заступил мне дорогу и коснулся пальцами моего подбородка, заставляя поднять голову.
— Ты боишься меня? — с непонятной настойчивостью глядя в глаза, спросил он.
— А должна? — сорвалось с моих губ, и пальцы Абьери сжались сильнее, а его взгляд стал острым, как стилет.
Знать бы еще, какой ответ он пытался отыскать в моих глазах. Тьма призрачной маски так близко… От нее веет холодом и странной, почти ощутимой магией. Она притягивает своей тайной, манит, мне даже кажется, что я слышу странный многоголосый шепот. «Алессия… Алессия…» — на разные голоса звучит у меня в ушах. Комната отдаляется, вокруг становится темно, и только Абьери и его дог остаются на месте. А голоса не умолкают, они шелестят вокруг невесомыми крыльями черных бабочек, кружат, проникают в сознание...
— Тебе плохо? — перебивает непонятную какофонию резкий вопрос герцога, и шум тут же исчезает, а кабинет приобретает свои обычные пропорции.
— Нет. Все в порядке.
Я очнулась от непонятного ступора и чуть повернула голову, вынуждая герцога меня отпустить.
— Я могу уходить?
— Иди, — кивнул ньор, давая мне пройти.
Я торопливо шагнула к выходу и только оказавшись за дверью, перевела дух. Все-таки ужасно странный человек этот Абьери. У меня от него каждый раз мурашки по коже. И главное, не поймешь, что у него на уме и почему он проявляет ко мне столько внимания.
Алессандро Абьери
Он дождался характерного щелчка закрывшейся двери и внимательно осмотрел кабинет. Ровные ряды книг, выстроенные в линейку приборы, сверкающая люстра. Все выглядело идеально. Именно так, как должно. Нет, он и хотел бы придраться, но Альда не зря хвалила нищенку. Та действительно оказалась хорошей работницей.
Абьери прошел к комоду и провел пальцами по его поверхности. Чисто. И шкатулка с арконо снова сияет живым зеленым светом. И канделябры стоят ровно, чего никогда не получалось у Мартины.
Алессандро снова оглядел кабинет, пытаясь найти огрехи, но не преуспел в этом и усмехнулся. Повезло девчонке. Хотя, если уж быть до конца честным, его радовало усердие новой служанки. Когда он брал ее на место Мартины, то на многое не рассчитывал — все равно ни одна из работниц не могла ему угодить. А тут… Странное дело, с появлением Алессии в его покоях наконец-то исчезла пыль, и даже старинная мебель как будто «помолодела». И дышать стало легче. А уж когда новая служанка тихо входила в спальню по утрам и бесшумно раздвигала шторы, от одного вида ее красивого, лишенного признаков страха лица, у него неизменно поднималось настроение, и наступающий день казался не таким тоскливым, как обычно.
Гумер одобрительно рыкнул, не спеша прошел к окну и растянулся на идеально чистом ковре. Алессандро посмотрел в горящие алым глаза и задумался. Похоже, псу пришлись по нраву благие перемены. Вот уж от кого не ожидал. Ту же Мартину Гумер терпеть не мог, как и Бьянку, что была до нее. И это не говоря о личном слуге, которого Гумер ненавидел так искренне, что Абьери с трудом удавалось сдерживать желание пса вцепиться Джунио в горло. Каждый раз приходилось осаживать адского дога, а беспечный Джунио даже не догадывался о намерениях хозяйской «собачки». И только с Алессией все было иначе. Гумер наблюдал за ней так же пристально, как и сам Абьери, но агрессии не проявлял. Но Алессандро не радовало подобное благодушие. Оно лишь подчеркивало необычность девушки, и это выводило из себя. Что с ней не так? Почему он до сих пор не смог разгадать ее тайны? И действительно ли она его не боится или только умело маскирует эмоции?
«Слишком мало времени прошло, — бесстрастно произнес внутренний голос. — Возьми девчонку туда, где она не сможет от тебя спрятаться. Проверь ее. Вытащи то, что она скрывает».
Алессандро провел рукой по лбу. До Ночи Синего Сартона остается всего несколько дней. Может, рискнуть?
Где-то в глубине души мелькнуло опасение, но нетерпение и странный, все усиливающийся интерес к нищенке заставили Абьери согласиться с внутренней сущностью. Да, он так и сделает. И уж тогда-то ему никто не помешает.
Алессия Пьезе
В коридоре было тихо. Здесь, на хозяйском этаже, всегда царила тишина — ни голосов слуг, ни топота шагов, ни звуков, долетающих с площади. Магия пространства создавала иллюзию полной обособленности от всего остального мира.
Я шла по пустынному переходу, рассматривала яркие фрески и прислушивалась к себе, в который раз пытаясь понять, что значили слова Лючии. «Камень найди — блестящий и светлый, он проведет через времени петли» — звучало в голове бормотание старухи. Знать бы еще, как выглядит означенный камушек и где его искать. Что, если это какая-то драгоценность? Тот перстень, что сверкает у герцога на пальце, я отмела сразу, он не вызывал у меня никаких эмоций. Но ведь наверняка в доме есть и другие украшения? А может, камень находится в домашней капелле? Или это один из тех камней, из которых сложен дворец? Да он вообще может оказаться чем угодно! «Как только встреча произойдет, камень душу позовет» — вспомнились слова Лючии. Ветто, ученик старой ведьмы, тогда сказал, что как только камень перемен будет рядом, я сразу же это почувствую. «Потянет тебя к нему», — пояснил Ветто.
Я бросила взгляд в окно, на сверкающий в солнечных лучах купол, и задумалась. Рядом со шкатулкой я не чувствовала ничего, кроме обычного любопытства. Значит ли это, что нужного мне камня там нет? В спальне герцога меня тоже ничего не заинтересовало. А вот капелла… Что, если он там? Ведь недаром же меня туда с первого дня тянет? Нужно проверить.
— Алессия, ты уже закончила?
Вопрос майрессы заставил меня вздрогнуть. И откуда она только взялась? Всего секунду назад ее не было, а уже в следующую — пожалуйста. Стоит прямо передо мной.
— Да, ньора Альда.
Я постаралась, чтобы голос звучал спокойно. Ох, как же это трудно, когда внутри все дрожит от нетерпения.
— Ньор герцог не застал тебя в своем кабинете?
В глазах Альды мне почудилась напряженная настороженность.
— Застал. Но я уже уходила.
— И он не… Впрочем, неважно, — перебила саму себя майресса и нахмурилась. — Ступай вниз, забери свежее белье.
— Ньора Альда, можно спросить?
Я решила рискнуть и воспользоваться шансом попасть в капеллу. Я не раз видела, как ньора молится святой Лючии, значит, должна меня понять.
— Что тебе?
— Я хотела помолиться за свою девочку, она только оправилась от болезни и еще очень слаба. Где это сделать? В капелле?
Я напряженно ждала ответа, но Альда с ним не торопилась. Она поджала губы и молча смотрела на одну из дверей с таким видом, словно за темным дубовым полотном, скрывалась какая-то неприятная тайна.
— Что ж, можешь сходить прямо сейчас, — после долгой паузы сказала ньора. — Там открыто.
В глазах майрессы мелькнула едва заметная печаль.
— Спасибо, ньора Альда.
— Только долго не задерживайся, — голос ньоры зазвучал строже. — Тебе еще нужно забрать у Мартины рубашки ньора герцога.
Она снова бросила взгляд на дверь, за которой скрывалась библиотека, развернулась и медленно пошла прочь. Прямая, худощавая, похожая на острый несгибаемый клинок. Мне порой казалось, что в жизни майрессы было немало горя и трудностей, через которые ей пришлось пройти. Светилось что-то в прозрачных глазах, что наводило на подобные мысли. Да и то, как истово она молилась перед статуей святой Лючии в мой первый день во дворце, подтверждало эти выводы. Вот только вряд ли Альда захочет поделиться своей бедой. Она не из тех, кто рассказывает о проблемах. Что ж, я ее понимала. Я ведь и сама не любила откровенничать. Все равно помощи ни от кого не дождешься, и надеяться можно только на себя.
Я тряхнула головой, прогоняя тяжелые воспоминания, и пошла к лестнице. Ступени одна за другой промелькнули под ногами, синий подол быстро пересчитал их и, пойманный случайным ветерком, водоворотом забурлил вокруг ног, но я не остановилась. Выбежала во внутренний двор и припустила к капелле. Невысокое приземистое строение пряталось в густой зелени олеандров. Яркие соцветия бугенвиллий оплетали колонны живыми ароматными венками, почти полностью скрывая белый мрамор. Накладки на двери потемнели от времени. И только позолоченный круглый купол, не скрываясь, победно блестел на фоне яркого неба Навере.
— А что это ты тут делаешь?
Смутно знакомый голос заставил обернуться, и я беззвучно выругалась. Только его тут не хватало! Из проема в стене вышел тот самый стражник, что на днях пытался прогнать меня от дворца.
— Я за тобой давно слежу, ты тут все по двору шныряешь, выглядываешь что-то, вынюхиваешь. Ужо доложу ньору герцогу, может, ты шпионка какая, пусть разберется.
Неприятная рожа скривилась в подозрительной гримасе, глазки-буравчики впились в лицо, и мне захотелось смахнуть их взгляд, как надоедливое липкое насекомое.
Судомойки любили делиться рассказами о своих амири, а я слушала их и думала о том, что в своей нынешней жизни с трудом могу представить мужчину, из-за которого будет плавиться сердце. Какая уж тут истома! После того, что было. Помимо воли вспоминалось красивое мужское лицо, блестящие карие глаза, свисающий на лоб непокорный темный вихор, толстая серебряная цепь на мускулистой шее. Сергей Горчаков. Моя первая и единственная любовь. Моя непрекращающаяся боль и непоправимая ошибка. Как я могла быть такой слепой?..
— А то, смотри, я б не прочь, — не унимался Джунио. — Где ты еще такого горячего амири найдешь?
Я взглянула на хвастливого красавчика и усмехнулась. Вот уж у кого самомнения — с огромную гору.
— Приходи сегодня ночью во двор, — не отставал слуга. — Я тебе одну звезду покажу, ее могут увидеть только любовники.
Ты смотри, какой скорый! Не успел на первое свидание позвать, а уже уверен, чем оно закончится. Привык к быстрым победам, и думает, что любая готова упасть в его объятия. Вот только мне это не нужно. Мне вообще никто не нужен. Точнее, нам с Беттиной. Мы и сами проживем, безо всяких там мужчин.
Джунио уставился на меня горячим взглядом, а я отрицательно покачала головой и перешла к комоду. На нем стояли два тяжелых канделябра с магическими свечами, а между ними — та самая изумрудная шкатулка. Небольшая, плоская, с красивым золотым вензелем на крышке. Я медленно провела метелкой по таинственно мерцающему камню и попыталась рассмотреть маленький замочек. Крошечное отверстие для ключа, хитрая петелька, едва заметное углубление — так просто не откроешь, придется повозиться. Как сказал бы дядя Миша — надо хорошенько подумать. Бабушкин сосед был мастером на все руки, и в детстве я целыми днями пропадала в его гараже, наблюдая за тем, как из груды антикварного металлолома рождается настоящий «понтиак». И по мере сил помогала процессу, подавая ключи и отвертки и с радостью натирая блестящие накладки на капоте. Мне нравилось возиться с инструментами. Нравилось быть нужной. Наверное, дядя Миша чувствовал мою неприкаянность, потому и учил премудростям механики. «Это надо обмозговать», — любил повторять он в особо сложных случаях. Вот и мне нужно было обмозговать, как добраться до шкатулки. Может, попробовать спровадить Джунио из комнаты? Придумать какой-нибудь благовидный предлог...
— Странная ты, Алессия, — не унимался слуга, и я мысленно пожелала ему провалиться. — Вроде, рыжие обычно горячие, а ты как ледышка с рыбьей кровью.
— Тебе какая разница? — пожала плечами в ответ. Мне не хотелось отвлекаться от главной цели и поддаваться на подначки слуги. — Не мешай мне работать.
— Работать, работать, — передразнил Джунио. — Так и будешь всю жизнь работать. Что ж, если счастья своего не понимаешь, тут уж ничего не поделаешь.
Он усмехнулся и принялся насвистывать народную песню, которую любили петь в тратториях захмелевшие простолюдины. «Маленькая бабочка, лети, лети к розе моего сердца», — слышались мне за тихой мелодией романтичные слова. Слуга сунул руки в карманы, небрежно оперся о стену, не переставая за мной наблюдать, и виртуозно свистел, а я с сожалением покосилась на шкатулку и перешла к письменному столу. Ничего. Однажды у меня появится шанс разобраться с ее содержимым. Не успела так подумать, как в коридоре послышались шаги, дверь резко открылась, и на пороге кабинета появилась Альда.
— Джунио, ньор герцог велел тебе отнести письмо ньору Скапарелли и отдать лично в руки, — сказала она слуге, протягивая запечатанный воском свиток.
— Я-то пойду, — оторвался от стены красавчик. — А как же распоряжение присматривать за новенькой?
— Думаю, Алессия достаточно благоразумна, чтобы не совершать глупостей, не так ли? — со значением посмотрела на меня майресса, и я, понуждаемая ее взглядом, согласно кивнула. — Иди, хватит бездельничать, — повернувшись к Джунио, строго сказала Альда. — Знаю я тебя, готов весь день рядом с хорошенькой девушкой ошиваться. Смотри, скажу ньору герцогу, что ты к служанкам пристаешь, отправит он тебя в Адую. Будешь там коровам свои непристойные песни петь.
— Наговариваете, ньора Альда, — состроил обиженную физиономию Джунио, но тут же ослепительно улыбнулся майрессе и добавил: — Я только вас одну люблю и боготворю, зачем мне другие?
— Поговори еще, — поджала губы Альда и махнула рукой. — Иди, не тяни время. А ты, Алессия, побыстрее разбирайся с уборкой. Ньор герцог скоро закончит завтрак и поднимется в кабинет. Нельзя, чтобы он тебя тут увидел.
— Я почти закончила.
— Что ж, хорошо, — кивнула майресса и посмотрела на Джунио. — Ты еще здесь?
— Нет, ньора, я уже на полпути к дому ньора Скапарелли.
Слуга послал майрессе еще одну улыбку, вскинул свою бедовую голову и неслышно выскользнул за дверь. Альда, строго посмотрев на меня, вышла следом, и я наконец-то осталась одна. Что ж, такой шанс нельзя было упускать.
В одну секунду я метнулась к шкатулке, вытащила из волос тонкую шпильку, вставила ее в отверстие и попыталась повернуть, но замок оказался с секретом и не пожелал открываться. Еще одна попытка — и снова неудача.
— Ну же, давай, — тихо шептала я, стараясь разобраться с хитрым механизмом. Главное было сосредоточиться и почувствовать нужный момент. Секунда, другая… Пальцы фиксируют подходящее колебание, шпилька проворачивается в руках, и я слышу характерный щелчок, крышка приподнимается… И в тот же момент в коридоре раздаются уверенные шаги. Святая Лючия! Герцог вернулся.
Я едва успела захлопнуть шкатулку, схватить отложенную в сторону метелку и сделать вид, что сметаю пыль с чистого канделябра, как дверь распахнулась, и в кабинет, в сопровождении своего пса, вошел Абьери. По спине пробежал холодок. Что, если герцог поймет, чем я тут занималась?
— Ты еще здесь? — в низком голосе прозвучало едва заметное недовольство.
— Простите, ньор герцог. Я уже ухожу.
Я поклонилась и сделала шаг к двери, но Абьери неожиданно заступил мне дорогу и коснулся пальцами моего подбородка, заставляя поднять голову.
— Ты боишься меня? — с непонятной настойчивостью глядя в глаза, спросил он.
— А должна? — сорвалось с моих губ, и пальцы Абьери сжались сильнее, а его взгляд стал острым, как стилет.
Знать бы еще, какой ответ он пытался отыскать в моих глазах. Тьма призрачной маски так близко… От нее веет холодом и странной, почти ощутимой магией. Она притягивает своей тайной, манит, мне даже кажется, что я слышу странный многоголосый шепот. «Алессия… Алессия…» — на разные голоса звучит у меня в ушах. Комната отдаляется, вокруг становится темно, и только Абьери и его дог остаются на месте. А голоса не умолкают, они шелестят вокруг невесомыми крыльями черных бабочек, кружат, проникают в сознание...
— Тебе плохо? — перебивает непонятную какофонию резкий вопрос герцога, и шум тут же исчезает, а кабинет приобретает свои обычные пропорции.
— Нет. Все в порядке.
Я очнулась от непонятного ступора и чуть повернула голову, вынуждая герцога меня отпустить.
— Я могу уходить?
— Иди, — кивнул ньор, давая мне пройти.
Я торопливо шагнула к выходу и только оказавшись за дверью, перевела дух. Все-таки ужасно странный человек этот Абьери. У меня от него каждый раз мурашки по коже. И главное, не поймешь, что у него на уме и почему он проявляет ко мне столько внимания.
Алессандро Абьери
Он дождался характерного щелчка закрывшейся двери и внимательно осмотрел кабинет. Ровные ряды книг, выстроенные в линейку приборы, сверкающая люстра. Все выглядело идеально. Именно так, как должно. Нет, он и хотел бы придраться, но Альда не зря хвалила нищенку. Та действительно оказалась хорошей работницей.
Абьери прошел к комоду и провел пальцами по его поверхности. Чисто. И шкатулка с арконо снова сияет живым зеленым светом. И канделябры стоят ровно, чего никогда не получалось у Мартины.
Алессандро снова оглядел кабинет, пытаясь найти огрехи, но не преуспел в этом и усмехнулся. Повезло девчонке. Хотя, если уж быть до конца честным, его радовало усердие новой служанки. Когда он брал ее на место Мартины, то на многое не рассчитывал — все равно ни одна из работниц не могла ему угодить. А тут… Странное дело, с появлением Алессии в его покоях наконец-то исчезла пыль, и даже старинная мебель как будто «помолодела». И дышать стало легче. А уж когда новая служанка тихо входила в спальню по утрам и бесшумно раздвигала шторы, от одного вида ее красивого, лишенного признаков страха лица, у него неизменно поднималось настроение, и наступающий день казался не таким тоскливым, как обычно.
Гумер одобрительно рыкнул, не спеша прошел к окну и растянулся на идеально чистом ковре. Алессандро посмотрел в горящие алым глаза и задумался. Похоже, псу пришлись по нраву благие перемены. Вот уж от кого не ожидал. Ту же Мартину Гумер терпеть не мог, как и Бьянку, что была до нее. И это не говоря о личном слуге, которого Гумер ненавидел так искренне, что Абьери с трудом удавалось сдерживать желание пса вцепиться Джунио в горло. Каждый раз приходилось осаживать адского дога, а беспечный Джунио даже не догадывался о намерениях хозяйской «собачки». И только с Алессией все было иначе. Гумер наблюдал за ней так же пристально, как и сам Абьери, но агрессии не проявлял. Но Алессандро не радовало подобное благодушие. Оно лишь подчеркивало необычность девушки, и это выводило из себя. Что с ней не так? Почему он до сих пор не смог разгадать ее тайны? И действительно ли она его не боится или только умело маскирует эмоции?
«Слишком мало времени прошло, — бесстрастно произнес внутренний голос. — Возьми девчонку туда, где она не сможет от тебя спрятаться. Проверь ее. Вытащи то, что она скрывает».
Алессандро провел рукой по лбу. До Ночи Синего Сартона остается всего несколько дней. Может, рискнуть?
Где-то в глубине души мелькнуло опасение, но нетерпение и странный, все усиливающийся интерес к нищенке заставили Абьери согласиться с внутренней сущностью. Да, он так и сделает. И уж тогда-то ему никто не помешает.
Алессия Пьезе
В коридоре было тихо. Здесь, на хозяйском этаже, всегда царила тишина — ни голосов слуг, ни топота шагов, ни звуков, долетающих с площади. Магия пространства создавала иллюзию полной обособленности от всего остального мира.
Я шла по пустынному переходу, рассматривала яркие фрески и прислушивалась к себе, в который раз пытаясь понять, что значили слова Лючии. «Камень найди — блестящий и светлый, он проведет через времени петли» — звучало в голове бормотание старухи. Знать бы еще, как выглядит означенный камушек и где его искать. Что, если это какая-то драгоценность? Тот перстень, что сверкает у герцога на пальце, я отмела сразу, он не вызывал у меня никаких эмоций. Но ведь наверняка в доме есть и другие украшения? А может, камень находится в домашней капелле? Или это один из тех камней, из которых сложен дворец? Да он вообще может оказаться чем угодно! «Как только встреча произойдет, камень душу позовет» — вспомнились слова Лючии. Ветто, ученик старой ведьмы, тогда сказал, что как только камень перемен будет рядом, я сразу же это почувствую. «Потянет тебя к нему», — пояснил Ветто.
Я бросила взгляд в окно, на сверкающий в солнечных лучах купол, и задумалась. Рядом со шкатулкой я не чувствовала ничего, кроме обычного любопытства. Значит ли это, что нужного мне камня там нет? В спальне герцога меня тоже ничего не заинтересовало. А вот капелла… Что, если он там? Ведь недаром же меня туда с первого дня тянет? Нужно проверить.
— Алессия, ты уже закончила?
Вопрос майрессы заставил меня вздрогнуть. И откуда она только взялась? Всего секунду назад ее не было, а уже в следующую — пожалуйста. Стоит прямо передо мной.
— Да, ньора Альда.
Я постаралась, чтобы голос звучал спокойно. Ох, как же это трудно, когда внутри все дрожит от нетерпения.
— Ньор герцог не застал тебя в своем кабинете?
В глазах Альды мне почудилась напряженная настороженность.
— Застал. Но я уже уходила.
— И он не… Впрочем, неважно, — перебила саму себя майресса и нахмурилась. — Ступай вниз, забери свежее белье.
— Ньора Альда, можно спросить?
Я решила рискнуть и воспользоваться шансом попасть в капеллу. Я не раз видела, как ньора молится святой Лючии, значит, должна меня понять.
— Что тебе?
— Я хотела помолиться за свою девочку, она только оправилась от болезни и еще очень слаба. Где это сделать? В капелле?
Я напряженно ждала ответа, но Альда с ним не торопилась. Она поджала губы и молча смотрела на одну из дверей с таким видом, словно за темным дубовым полотном, скрывалась какая-то неприятная тайна.
— Что ж, можешь сходить прямо сейчас, — после долгой паузы сказала ньора. — Там открыто.
В глазах майрессы мелькнула едва заметная печаль.
— Спасибо, ньора Альда.
— Только долго не задерживайся, — голос ньоры зазвучал строже. — Тебе еще нужно забрать у Мартины рубашки ньора герцога.
Она снова бросила взгляд на дверь, за которой скрывалась библиотека, развернулась и медленно пошла прочь. Прямая, худощавая, похожая на острый несгибаемый клинок. Мне порой казалось, что в жизни майрессы было немало горя и трудностей, через которые ей пришлось пройти. Светилось что-то в прозрачных глазах, что наводило на подобные мысли. Да и то, как истово она молилась перед статуей святой Лючии в мой первый день во дворце, подтверждало эти выводы. Вот только вряд ли Альда захочет поделиться своей бедой. Она не из тех, кто рассказывает о проблемах. Что ж, я ее понимала. Я ведь и сама не любила откровенничать. Все равно помощи ни от кого не дождешься, и надеяться можно только на себя.
Я тряхнула головой, прогоняя тяжелые воспоминания, и пошла к лестнице. Ступени одна за другой промелькнули под ногами, синий подол быстро пересчитал их и, пойманный случайным ветерком, водоворотом забурлил вокруг ног, но я не остановилась. Выбежала во внутренний двор и припустила к капелле. Невысокое приземистое строение пряталось в густой зелени олеандров. Яркие соцветия бугенвиллий оплетали колонны живыми ароматными венками, почти полностью скрывая белый мрамор. Накладки на двери потемнели от времени. И только позолоченный круглый купол, не скрываясь, победно блестел на фоне яркого неба Навере.
— А что это ты тут делаешь?
Смутно знакомый голос заставил обернуться, и я беззвучно выругалась. Только его тут не хватало! Из проема в стене вышел тот самый стражник, что на днях пытался прогнать меня от дворца.
— Я за тобой давно слежу, ты тут все по двору шныряешь, выглядываешь что-то, вынюхиваешь. Ужо доложу ньору герцогу, может, ты шпионка какая, пусть разберется.
Неприятная рожа скривилась в подозрительной гримасе, глазки-буравчики впились в лицо, и мне захотелось смахнуть их взгляд, как надоедливое липкое насекомое.
