Все начинается с любви,
С любви!
Я это точно знаю.
Все,
даже ненависть —
родная
и вечная
сестра любви.
Все начинается с любви:
мечта и страх,
вино и порох.
Трагедия,
тоска
и подвиг —
все начинается с любви…
Роберт Рождественский
- О, новое пополнение рабынь пожаловало. Делаем ставки, кироны*.
Раздалось сначала любопытное, а потом предвкушающе-азартное, когда я подходила к главному входу магической академии. Первые редкие встречные адепты потянулись за мной от ворот, превратившись в любопытную толпу ближе к зданию академии.
На этот мужской голос, перекрывший тихий обсуждающий шепоток, раздался женский звонкий:
- И кирии! Что за дискриминация? Я ставлю на Рина!
- Почему на Рина? – с интересом спросил кто-то густым басом. – Все хотят к Антуашу.
- Вот именно что хотят! – фыркнула девица. – Только у него и так целый гарум. Куда уж больше?
Я завертела головой, чтобы взглянуть на эту магиню, но она затесалась среди толпы там, где виднелись только макушки.
- Но она хорошенькая, – каким-то особенным тоном, в котором я сразу узнала провокацию, возвестил первый голос.
Принадлежал он тому, кто первым увидел во мне новое развлечение для всей академии.
Я шла через уже изрядно уплотнившуюся толпу, и какая-то девица, словно в ответ на слова парня, задела меня, толкнув, так, что я чуть не упала носом на освободившееся мигом место впереди.
Место достаточное для того, чтобы я распласталась и проехалась вперед, упершись прямо в ступеньки лестницы перед входом. Но мне повезло налететь на кого-то выходящего из здания.
Вернее, в первую секунду я подумала, что повезло, так как я не упала на потеху публики. И вздохнула с облегчением.
Начавшийся издевающийся гогот сразу смолк. И даже это меня не насторожило.
Я выбралась из черной мантии обладателя, в складках которой запуталась, уткнувшись носом, и подняла голову, чтобы извиниться. Но извинение примерзло к нёбу, наткнувшись на злой взгляд и брезгливое выражение лица пожилого преподавателя.
Он оттолкнул меня, изогнув узкие губы в гримасу, которая выражала полное отвращение. Словно он встретил на своем пути противного таракошку. И брезгливо отряхнул свою мантию.
- Что вы себе позволяете, адептка…? – его голос был похож на скрип несмазанной двери.
Он хотел узнать мое имя. Я открыла рот, чтобы назваться, но он не дал мне ответить.
- А, новенькая, – голос его при этом не то, что не подобрел, а наоборот, приобрел эмоцию легкой злорадности. – Я понимаю, что вы только что прибыли из деревни, но здесь действуют особые правила, и потрудитесь их скорее выучить. Во избежание…
Он не закончил, но в голосе послышалась угроза, и я сглотнула.
Я кивнула, все еще не в силах вымолвить ни слова. Но он уже не смотрел на меня, вскользь пройдя взглядом по моему бедному платью и узлу с вещами в руке с той же брезгливой миной. Холодно обратился к толпе:
- Что встали? Занятия через несколько минут. Кто не успеет, драит неделю конюшни.
Он вроде бы ни к кому конкретно не обращался, но всю толпу мгновенно смыло. В дверях возникла небольшая давка, но быстро рассосалась.
Я заметила светловолосую девушку в последних рядах, в таком же бедном платье как у меня. Она бросила на меня украдкой взгляд перед тем, как войти в академию, и подавила сочувственный вздох.
Я пообещала себе найти эту девушку. После того как преподаватель размашистыми шагами направился по лаповой аллее в сторону запада, я расправила плечи, набрала в грудь воздуха и решительно направилась к дверям магической академии.
Мне требовалось найти ректора и взять направление на выбранный факультет. Вообще-то занятия в академии уже начались месяца как два. Но мой покровитель, бог хитрости Фокси, плут и великий путаник, единственный из покинувших нас богов еще проявляющий интерес к людям и спускающийся к ним, решил, что мне стоит прийти в академию в это время. А кто я такая, чтобы спорить с богом?
Почему именно сейчас, я не знала. Он посвящал меня только в те вопросы, какие считал нужным. Этот был не из них. Я была лишь в курсе великой цели, ради которой я попала в академию. И то сильно сомневалась, что все на самом деле так, как представлял мне Фокси. Ведь известно, что боги играют людскими судьбами, и верить им – последнее дело. Но свои мысли держала при себе.
Фокси нашел меня, когда мне было лет пять. Я была сиротой-беспризорницей, слонявшаяся по Междумирью с табором кочевого народа москатов. Как я к ним примкнула, не помню, но Фокси почему-то обратил на меня свое внимание. А потом, как он говорит, ему открылась истина. Насчет меня. Он заблокировал мою магическую силу, пристроил в поместье Литтерацев, где я росла в роли прислуги. До сего времени.
Вообще-то изначально у меня имелся магический дар, который мы совместно решили скрывать до поры до времени. Потому что он не совсем обычный. Это сложно объяснить, наверное, тем, кто мало понимает в магии, как обычные люди, заселяющие нашу империю Эдастрию. К обычной человечке – так пренебрежительно называются подданные Эдастрии, в которой всё принадлежит магам – принадлежала официально и я, Нея Черемиха.
Почему Черемиха? У всех людишек или человечков, особливо беспризорников, фамилия происходила из ассоциаций с ними. Вот нашли меня в кустах черемихи, и прозвали Черемихой. Это хорошо еще, что не с котелком на голове или, извините, не в отходах. А то могли бы и такую фамилию дать. А мне повезло, черемиха – красивый кустарник, цветет почти все лето пышными бело-розовыми гроздьями, да еще пахнет душисто. Все лучшие духи имеют в составе его аромат.
Нея – распространенное имя среди простолюдинов. Но мне нравится. А Фокси почему-то нет. Оттого он зовет меня по-всякому, только не по имени.
Магический дар у меня был редким для настоящего времени и крайне неприятным для его обладателя – эмпатия. Нет, а что хорошего чувствовать эмоции других? Счастливых людей очень мало, я бы сказала это редчайший вид. А вот недовольных чем-то, страдающих и несчастных – все основное население. И, как ни странно, что среди обычных людей, что среди магов.
Маги относятся к расе людей, но не дай боги назвать мага человеком. Что будет! Странно, что еще не объявили себя особой расой и не придумали ей название.
Еще триста лет назад, при первой династии, правящей Эдастрией, маги были приравнены к богам, а люди без дара магии были рабами у магов. Но после второй мировой войны, в которой пострадали боги, другие расы и наша империя, мир изменился.
Династия, которая вела корни от первого мага Альпецдрайшулера – первого человека, которого боги наделили магией много-много лет назад – была свергнута. Рабство низложено.
Но все это на словах. Маги также чувствовали себя киронами среди людей, равным богам, а люди сменили рабство на положение нанимаемых слуг. Только нанимались буквально за хлеб, воду и крышу над головой, а потому разницы особо никто не видел. Хотя появились некоторые официальные права, которые якобы можно было защищать в суде. Надо ли говорить, кто был судьей в спорах магов и обычных людей?
По памяти старожилов, еще сто-двести лет назад было лучше. Новая династия занималась преобразованиями, стремилась изменить ситуацию. Но, как обычно, их место занимали другие, и цели их снова возвращались к власти и деньгам.
Нынешний император Ауфхильнейдейзер – последний наследник прямой линии новой династии Циннеров, и он доживает последние годы. Поговаривали, что он сошел с ума, у него мания преследования и неконтролируемые вспышки гнева.
С одной стороны, он был гарантом хоть какой власти и положения новой аристократии, пришедшей с династией Циннеров. Несмотря на то, что все сходились во мнении, что Ауфхильнейдейзер давно сошел с ума, смещение его означало смуту и утрату чьего-то положения. Чего, естественно, никто из приближенных не хотел.
Потому Ауфхильнейдейзера поддерживали насколько возможно, а за спиной его велась грызня. Осторожная, с учетом того, что тот все-таки был здоров, сравнительно вменяем, и умирать не собирался. А потому попасть ему в опалу никто не хотел. А вот поманипулировать – очень даже. Но как манипулировать императором, у которого маниакальная подозрительность? Очень и очень осторожно.
На простых людях все это пока не сказывалось, а знала я это все от Фокси, который иногда считал нужным ставить меня в известность о политической ситуации в империи.
Магическую академию положение в императорском дворце волновало постольку поскольку. Там обучались будущие маги новой аристократии и старой. Которой осталось немного, только по дальнему родству к Альпецдрайшулеру.
Самое близкое, особенно прямое, родство уничтожили. Прямых потомков Альпецдрайшулера не осталось. Хотя и ходили легенды о скрывшихся ветвях детей последнего императора из династии Дасковердишуевлиярин, основанного Альпецдрайшулером Дасковердишуевлиярином.
Потомки старых аристократов задирали нос перед новыми, новые относились с пиететом к старым. Но то, что вскоре что-то поменяется, и неизвестно кто окажется на коне, понимали все. Оттого среди аристократии царила нервная обстановка, и заключались временные и неожиданные союзы на будущее.
Но от аристократов я в данный момент была далеко. Мне, наоборот, надо было как можно меньше привлекать к себе внимания, поэтому на первое время мое дело было маленькое – обосноваться в магической академии, тихо поучиться и присмотреться к другим адептам.
Фокси не учел только одного – азарта молодых, с беснующимися гормонами, адептов по поводу приема новых девушек и их распределениях по «хозяевам».
На самом деле звучало это не так. Фокси объяснил мне еще несколько лет назад, когда стало известно, что его цель – мое поступление в академию. Он рассказал, что существует обычай защиты сильных магов тех, кто слабее.
Таковыми считались те, кто не обладает активной боевой магией. Пассивная магия считалась слабой магией, почти не-магией. Уважали только целителей и артефакторов.
Но боевой маг стоял на этой лестнице на самой вершине, на таком пьедестале, рядом с которым не встать обладателю пассивной магии. Ведь боевой маг в идеале может всё то, что все остальные, только ему на это жаль тратить время и энергию.
А вот силы природы и активная, боевая магия, доступна только им, официально боевым, но неофициально – просто магам.
Их называли магами, под магами подразумевали их. А об остальных говорили в связи с их направлением. Например, целитель, артефактник, менталист. И… маг, просто маг. Вершина нашей иерархической лестницы и пищевой цепочки.
Так как порядки, властвующие в академии довольно жестоки, издавна существует старинный обряд, который изначально, как и все начинания, имел благую цель защиты слабых сильными. Когда сильные маги берут под свою опеку более слабых. Но со временем значение его исказилось, и сильные маги просто пользуются силой и властью, набирая себе в услужение новоиспеченных адептов. Особенно это касается парней магов и беззащитных девушек.
И хотя официально рабство отменено, между собой всех тех, кого маги берут к себе в услужение, называют рабами.
После всех споров, мое место мы с Фокси определили в целители. Так как моя магия эмпатии была от всех скрыта, у меня «вдруг» открылась небольшая магическая сила. Такое бывает иногда с обычными людьми. Официально – это дар богов.
По неофициальной – силу наследуют внебрачные дети магов у служанок или иных человечек, которым не повезло приглянуться магу. То есть насмешка богов.
В таких случаях, когда дар находится у обычных людишек, их надлежит тут же отправить на обучение, ибо кроме того, что игнорировать дар богов – это преступление, за которое следует наказание (боги ведь не дураки, абы кого не награждают, следовательно, надо следовать их воле), но и нужно учиться контролировать магическую силу.
Неконтролирующий свои силы маг – головная боль для всех, это общеизвестно. Сколько трагических случаев, о которых шепчутся в тишине ночи, один другого страшнее.
У меня был не самый обычный способ «пробуждения дара», но это был план Фокси.
Поместье Литтерацев, месяц назад.
- Ну что, птичка моя, настало время. Завтра ты должна пойти в лес за грибами, придумай что-нибудь. По дороге встретишь спешащего к хозяину раненого мага…
- И я помогу ему? – радостно воскликнула я. – Я же целитель!
- Будущий! Нет, Нея, – поморщился Фокси. – Он умрет на твоих руках и попросит передать хозяину сообщение. Ты передашь. Так обнаружится твой дар.
- Но зачем ему ради этого умирать? – расстроенно спросила я.
- Я не хочу, чтобы он донес сообщение до Литтераца. Я подменю донесение.
- Ранение будет твоих рук дело? – догадалась я. – Ты убьешь мага?
Впрочем, чему я удивляюсь. Для богов не имеет ценности ни жизнь обычного человека, ни мага.
Фокси бросил на меня недовольный взгляд, и я, повинуясь, замолчала.
- Он уже ранен, его судьба предначертана. Целитель бы его не спас. Он просто умрет чуть раньше, до встречи с твоим хозяином. Мои вмешательства обычно минимальны, Нея, – посчитал нужным все-таки объяснить он. – Я лишь играю обстоятельствами в свою пользу.
- И кому ты сейчас хочешь поломать игру? Императору? – поинтересовалась я.
- Ты считаешь, что уже доросла до дворцовых интриг? – рассмеялся весело Фокси.
- Что я должна делать? – насупившись, холодно спросила я.
После инструкций, Фокси исчез, наказав пораньше отправиться в лес. Наконец, он распечатает мой запечатанный им дар, чуть-чуть, чтобы дар «открылся».
Отпроситься за грибами мне труда не составило. Кухарке Жалке понадобилось пополнить припасы некоторых приправ. Ведь и листья осенних кустарников, и поздние цветы леклянки, и дикие ягоды дербени красной можно использовать для приправы как в готовке обычных блюд, так и в десертах и маринадах на зиму. Поэтому она с радостью загрузила меня списком необходимого и разрешила отсутствовать столько, сколько нужно. Обещала прикрыть меня перед экономкой Фелисией.
На рассвете я уже была на условленном с Фокси месте и позвала его. Он без лишних предисловий принялся за дело.
- Закрой глаза, – приказал он мне. – Расслабься.
Я закрыла, стояла, а он ходил вокруг меня. Возможно, что-то делал руками, потому что я чувствовала порывы теплого воздуха.
- Так-так, вот. Вот так, – приговаривал он. – Чувствуешь что?
- Нет, ничего, – пожала я плечами, прислушиваясь к организму.
А что я должна чувствовать? Я надеялась, что пойму сама, когда оно придет.
- Давай усилим, – говорил он, впрочем, сам себе.
И вот тут я почувствовала.
Сначала странное покалывание в пальцах. Потом эти легкие уколы пошли по рукам, к спине, к позвоночнику. Добравшись до него, побежали от него вверх до затылка и вниз до самых ног. Это было одновременно приятное ощущение, и неприятное, сложно объяснить.
Неприятное потому что это ощущалось как нечто инородное, непривычное. Одновременно с этим все мои ощущения усилились. Запахи стали ярче, слух тоже, воздух наполнился многими незнакомыми звуками, стоял гул, а ведь минуту до этого была тишина, прерываемая только чириканьем птиц и шуршанием листвы от слабых порывов ветра. Зрение я проверять боялась, приказа открывать глаза от Фокси не поступало.
Следом пришло какое-то неподвластное ощущение всемогущества, словно я сливаюсь с миром.
С любви!
Я это точно знаю.
Все,
даже ненависть —
родная
и вечная
сестра любви.
Все начинается с любви:
мечта и страх,
вино и порох.
Трагедия,
тоска
и подвиг —
все начинается с любви…
Роберт Рождественский
Глава 1
- О, новое пополнение рабынь пожаловало. Делаем ставки, кироны*.
Раздалось сначала любопытное, а потом предвкушающе-азартное, когда я подходила к главному входу магической академии. Первые редкие встречные адепты потянулись за мной от ворот, превратившись в любопытную толпу ближе к зданию академии.
На этот мужской голос, перекрывший тихий обсуждающий шепоток, раздался женский звонкий:
- И кирии! Что за дискриминация? Я ставлю на Рина!
- Почему на Рина? – с интересом спросил кто-то густым басом. – Все хотят к Антуашу.
- Вот именно что хотят! – фыркнула девица. – Только у него и так целый гарум. Куда уж больше?
Я завертела головой, чтобы взглянуть на эту магиню, но она затесалась среди толпы там, где виднелись только макушки.
- Но она хорошенькая, – каким-то особенным тоном, в котором я сразу узнала провокацию, возвестил первый голос.
Принадлежал он тому, кто первым увидел во мне новое развлечение для всей академии.
Я шла через уже изрядно уплотнившуюся толпу, и какая-то девица, словно в ответ на слова парня, задела меня, толкнув, так, что я чуть не упала носом на освободившееся мигом место впереди.
Место достаточное для того, чтобы я распласталась и проехалась вперед, упершись прямо в ступеньки лестницы перед входом. Но мне повезло налететь на кого-то выходящего из здания.
Вернее, в первую секунду я подумала, что повезло, так как я не упала на потеху публики. И вздохнула с облегчением.
Начавшийся издевающийся гогот сразу смолк. И даже это меня не насторожило.
Я выбралась из черной мантии обладателя, в складках которой запуталась, уткнувшись носом, и подняла голову, чтобы извиниться. Но извинение примерзло к нёбу, наткнувшись на злой взгляд и брезгливое выражение лица пожилого преподавателя.
Он оттолкнул меня, изогнув узкие губы в гримасу, которая выражала полное отвращение. Словно он встретил на своем пути противного таракошку. И брезгливо отряхнул свою мантию.
- Что вы себе позволяете, адептка…? – его голос был похож на скрип несмазанной двери.
Он хотел узнать мое имя. Я открыла рот, чтобы назваться, но он не дал мне ответить.
- А, новенькая, – голос его при этом не то, что не подобрел, а наоборот, приобрел эмоцию легкой злорадности. – Я понимаю, что вы только что прибыли из деревни, но здесь действуют особые правила, и потрудитесь их скорее выучить. Во избежание…
Он не закончил, но в голосе послышалась угроза, и я сглотнула.
Я кивнула, все еще не в силах вымолвить ни слова. Но он уже не смотрел на меня, вскользь пройдя взглядом по моему бедному платью и узлу с вещами в руке с той же брезгливой миной. Холодно обратился к толпе:
- Что встали? Занятия через несколько минут. Кто не успеет, драит неделю конюшни.
Он вроде бы ни к кому конкретно не обращался, но всю толпу мгновенно смыло. В дверях возникла небольшая давка, но быстро рассосалась.
Я заметила светловолосую девушку в последних рядах, в таком же бедном платье как у меня. Она бросила на меня украдкой взгляд перед тем, как войти в академию, и подавила сочувственный вздох.
Я пообещала себе найти эту девушку. После того как преподаватель размашистыми шагами направился по лаповой аллее в сторону запада, я расправила плечи, набрала в грудь воздуха и решительно направилась к дверям магической академии.
Мне требовалось найти ректора и взять направление на выбранный факультет. Вообще-то занятия в академии уже начались месяца как два. Но мой покровитель, бог хитрости Фокси, плут и великий путаник, единственный из покинувших нас богов еще проявляющий интерес к людям и спускающийся к ним, решил, что мне стоит прийти в академию в это время. А кто я такая, чтобы спорить с богом?
Почему именно сейчас, я не знала. Он посвящал меня только в те вопросы, какие считал нужным. Этот был не из них. Я была лишь в курсе великой цели, ради которой я попала в академию. И то сильно сомневалась, что все на самом деле так, как представлял мне Фокси. Ведь известно, что боги играют людскими судьбами, и верить им – последнее дело. Но свои мысли держала при себе.
Фокси нашел меня, когда мне было лет пять. Я была сиротой-беспризорницей, слонявшаяся по Междумирью с табором кочевого народа москатов. Как я к ним примкнула, не помню, но Фокси почему-то обратил на меня свое внимание. А потом, как он говорит, ему открылась истина. Насчет меня. Он заблокировал мою магическую силу, пристроил в поместье Литтерацев, где я росла в роли прислуги. До сего времени.
Вообще-то изначально у меня имелся магический дар, который мы совместно решили скрывать до поры до времени. Потому что он не совсем обычный. Это сложно объяснить, наверное, тем, кто мало понимает в магии, как обычные люди, заселяющие нашу империю Эдастрию. К обычной человечке – так пренебрежительно называются подданные Эдастрии, в которой всё принадлежит магам – принадлежала официально и я, Нея Черемиха.
Почему Черемиха? У всех людишек или человечков, особливо беспризорников, фамилия происходила из ассоциаций с ними. Вот нашли меня в кустах черемихи, и прозвали Черемихой. Это хорошо еще, что не с котелком на голове или, извините, не в отходах. А то могли бы и такую фамилию дать. А мне повезло, черемиха – красивый кустарник, цветет почти все лето пышными бело-розовыми гроздьями, да еще пахнет душисто. Все лучшие духи имеют в составе его аромат.
Нея – распространенное имя среди простолюдинов. Но мне нравится. А Фокси почему-то нет. Оттого он зовет меня по-всякому, только не по имени.
Магический дар у меня был редким для настоящего времени и крайне неприятным для его обладателя – эмпатия. Нет, а что хорошего чувствовать эмоции других? Счастливых людей очень мало, я бы сказала это редчайший вид. А вот недовольных чем-то, страдающих и несчастных – все основное население. И, как ни странно, что среди обычных людей, что среди магов.
Глава 2
Маги относятся к расе людей, но не дай боги назвать мага человеком. Что будет! Странно, что еще не объявили себя особой расой и не придумали ей название.
Еще триста лет назад, при первой династии, правящей Эдастрией, маги были приравнены к богам, а люди без дара магии были рабами у магов. Но после второй мировой войны, в которой пострадали боги, другие расы и наша империя, мир изменился.
Династия, которая вела корни от первого мага Альпецдрайшулера – первого человека, которого боги наделили магией много-много лет назад – была свергнута. Рабство низложено.
Но все это на словах. Маги также чувствовали себя киронами среди людей, равным богам, а люди сменили рабство на положение нанимаемых слуг. Только нанимались буквально за хлеб, воду и крышу над головой, а потому разницы особо никто не видел. Хотя появились некоторые официальные права, которые якобы можно было защищать в суде. Надо ли говорить, кто был судьей в спорах магов и обычных людей?
По памяти старожилов, еще сто-двести лет назад было лучше. Новая династия занималась преобразованиями, стремилась изменить ситуацию. Но, как обычно, их место занимали другие, и цели их снова возвращались к власти и деньгам.
Нынешний император Ауфхильнейдейзер – последний наследник прямой линии новой династии Циннеров, и он доживает последние годы. Поговаривали, что он сошел с ума, у него мания преследования и неконтролируемые вспышки гнева.
С одной стороны, он был гарантом хоть какой власти и положения новой аристократии, пришедшей с династией Циннеров. Несмотря на то, что все сходились во мнении, что Ауфхильнейдейзер давно сошел с ума, смещение его означало смуту и утрату чьего-то положения. Чего, естественно, никто из приближенных не хотел.
Потому Ауфхильнейдейзера поддерживали насколько возможно, а за спиной его велась грызня. Осторожная, с учетом того, что тот все-таки был здоров, сравнительно вменяем, и умирать не собирался. А потому попасть ему в опалу никто не хотел. А вот поманипулировать – очень даже. Но как манипулировать императором, у которого маниакальная подозрительность? Очень и очень осторожно.
На простых людях все это пока не сказывалось, а знала я это все от Фокси, который иногда считал нужным ставить меня в известность о политической ситуации в империи.
Магическую академию положение в императорском дворце волновало постольку поскольку. Там обучались будущие маги новой аристократии и старой. Которой осталось немного, только по дальнему родству к Альпецдрайшулеру.
Самое близкое, особенно прямое, родство уничтожили. Прямых потомков Альпецдрайшулера не осталось. Хотя и ходили легенды о скрывшихся ветвях детей последнего императора из династии Дасковердишуевлиярин, основанного Альпецдрайшулером Дасковердишуевлиярином.
Потомки старых аристократов задирали нос перед новыми, новые относились с пиететом к старым. Но то, что вскоре что-то поменяется, и неизвестно кто окажется на коне, понимали все. Оттого среди аристократии царила нервная обстановка, и заключались временные и неожиданные союзы на будущее.
Но от аристократов я в данный момент была далеко. Мне, наоборот, надо было как можно меньше привлекать к себе внимания, поэтому на первое время мое дело было маленькое – обосноваться в магической академии, тихо поучиться и присмотреться к другим адептам.
Фокси не учел только одного – азарта молодых, с беснующимися гормонами, адептов по поводу приема новых девушек и их распределениях по «хозяевам».
На самом деле звучало это не так. Фокси объяснил мне еще несколько лет назад, когда стало известно, что его цель – мое поступление в академию. Он рассказал, что существует обычай защиты сильных магов тех, кто слабее.
Таковыми считались те, кто не обладает активной боевой магией. Пассивная магия считалась слабой магией, почти не-магией. Уважали только целителей и артефакторов.
Но боевой маг стоял на этой лестнице на самой вершине, на таком пьедестале, рядом с которым не встать обладателю пассивной магии. Ведь боевой маг в идеале может всё то, что все остальные, только ему на это жаль тратить время и энергию.
А вот силы природы и активная, боевая магия, доступна только им, официально боевым, но неофициально – просто магам.
Их называли магами, под магами подразумевали их. А об остальных говорили в связи с их направлением. Например, целитель, артефактник, менталист. И… маг, просто маг. Вершина нашей иерархической лестницы и пищевой цепочки.
Так как порядки, властвующие в академии довольно жестоки, издавна существует старинный обряд, который изначально, как и все начинания, имел благую цель защиты слабых сильными. Когда сильные маги берут под свою опеку более слабых. Но со временем значение его исказилось, и сильные маги просто пользуются силой и властью, набирая себе в услужение новоиспеченных адептов. Особенно это касается парней магов и беззащитных девушек.
И хотя официально рабство отменено, между собой всех тех, кого маги берут к себе в услужение, называют рабами.
После всех споров, мое место мы с Фокси определили в целители. Так как моя магия эмпатии была от всех скрыта, у меня «вдруг» открылась небольшая магическая сила. Такое бывает иногда с обычными людьми. Официально – это дар богов.
По неофициальной – силу наследуют внебрачные дети магов у служанок или иных человечек, которым не повезло приглянуться магу. То есть насмешка богов.
В таких случаях, когда дар находится у обычных людишек, их надлежит тут же отправить на обучение, ибо кроме того, что игнорировать дар богов – это преступление, за которое следует наказание (боги ведь не дураки, абы кого не награждают, следовательно, надо следовать их воле), но и нужно учиться контролировать магическую силу.
Неконтролирующий свои силы маг – головная боль для всех, это общеизвестно. Сколько трагических случаев, о которых шепчутся в тишине ночи, один другого страшнее.
У меня был не самый обычный способ «пробуждения дара», но это был план Фокси.
Глава 3
Поместье Литтерацев, месяц назад.
- Ну что, птичка моя, настало время. Завтра ты должна пойти в лес за грибами, придумай что-нибудь. По дороге встретишь спешащего к хозяину раненого мага…
- И я помогу ему? – радостно воскликнула я. – Я же целитель!
- Будущий! Нет, Нея, – поморщился Фокси. – Он умрет на твоих руках и попросит передать хозяину сообщение. Ты передашь. Так обнаружится твой дар.
- Но зачем ему ради этого умирать? – расстроенно спросила я.
- Я не хочу, чтобы он донес сообщение до Литтераца. Я подменю донесение.
- Ранение будет твоих рук дело? – догадалась я. – Ты убьешь мага?
Впрочем, чему я удивляюсь. Для богов не имеет ценности ни жизнь обычного человека, ни мага.
Фокси бросил на меня недовольный взгляд, и я, повинуясь, замолчала.
- Он уже ранен, его судьба предначертана. Целитель бы его не спас. Он просто умрет чуть раньше, до встречи с твоим хозяином. Мои вмешательства обычно минимальны, Нея, – посчитал нужным все-таки объяснить он. – Я лишь играю обстоятельствами в свою пользу.
- И кому ты сейчас хочешь поломать игру? Императору? – поинтересовалась я.
- Ты считаешь, что уже доросла до дворцовых интриг? – рассмеялся весело Фокси.
- Что я должна делать? – насупившись, холодно спросила я.
После инструкций, Фокси исчез, наказав пораньше отправиться в лес. Наконец, он распечатает мой запечатанный им дар, чуть-чуть, чтобы дар «открылся».
Отпроситься за грибами мне труда не составило. Кухарке Жалке понадобилось пополнить припасы некоторых приправ. Ведь и листья осенних кустарников, и поздние цветы леклянки, и дикие ягоды дербени красной можно использовать для приправы как в готовке обычных блюд, так и в десертах и маринадах на зиму. Поэтому она с радостью загрузила меня списком необходимого и разрешила отсутствовать столько, сколько нужно. Обещала прикрыть меня перед экономкой Фелисией.
На рассвете я уже была на условленном с Фокси месте и позвала его. Он без лишних предисловий принялся за дело.
- Закрой глаза, – приказал он мне. – Расслабься.
Я закрыла, стояла, а он ходил вокруг меня. Возможно, что-то делал руками, потому что я чувствовала порывы теплого воздуха.
- Так-так, вот. Вот так, – приговаривал он. – Чувствуешь что?
- Нет, ничего, – пожала я плечами, прислушиваясь к организму.
А что я должна чувствовать? Я надеялась, что пойму сама, когда оно придет.
- Давай усилим, – говорил он, впрочем, сам себе.
И вот тут я почувствовала.
Сначала странное покалывание в пальцах. Потом эти легкие уколы пошли по рукам, к спине, к позвоночнику. Добравшись до него, побежали от него вверх до затылка и вниз до самых ног. Это было одновременно приятное ощущение, и неприятное, сложно объяснить.
Неприятное потому что это ощущалось как нечто инородное, непривычное. Одновременно с этим все мои ощущения усилились. Запахи стали ярче, слух тоже, воздух наполнился многими незнакомыми звуками, стоял гул, а ведь минуту до этого была тишина, прерываемая только чириканьем птиц и шуршанием листвы от слабых порывов ветра. Зрение я проверять боялась, приказа открывать глаза от Фокси не поступало.
Следом пришло какое-то неподвластное ощущение всемогущества, словно я сливаюсь с миром.
