Все имена, характеры героев места и события являются вымыслом автора, любые совпадения с действительностью случайны.
Январь, 1914 года.
Княжна Анастасия Михайловна Миролюбова после обеда по своему обыкновению проводила время за вышиванием гобелена. Анастасия Михайловна торопилась, так как обязалась закончить художественную работу к сроку ее помолвки с Константином Филипповичем Победовым, влиятельным банкиром. Несомненно, их партия обещала быть выгодной. Константин Филиппович страстно любил свою избранницу; будущая супруга отзывалась о нем как о человеке замечательном, в полном расцвете сил и весьма оборотистом. Его представили молодой княжне два года назад на приеме у губернатора. Последовало красивое и длительное ухаживание. Логичным развитием их отношений стало предложение о помолвке, до которой оставался ровно месяц.
В тот день княжна никого не принимала. Однако в дверь ее особняка позвонили. Непрошеному посетителю заявили об отказе в приеме, но все же он потребовал убедить Анастасию Михайловну в необходимости аудиенции, так как дело было необычайной важности; при этом визитер передал свою карточку и остался дожидаться в парадной. Услышав о настойчивости просителя, Анастасия Михайловна колебалась некоторое время в своем решении. Она рассматривала переданную ей тисненую карточку гостя, на которой золотыми буквами в готическом стиле содержалось имя: «Герман В. Шульц, адвокат юридической конторы в Лозанне».
Имя ей было неизвестно. Какое дело мог иметь к ней адвокат из Швейцарии? Очевидно, случилось что-то непоправимое, если требовалось вмешательство юриста. Отдадим должное княжне: несмотря на свой юный возраст, она не была из робкого десятка. Иногда ее своеволие приводило в замешательство родных. Как поговаривали родственники, подобное поведение княжна унаследовала от своего отважного прадеда, участника кампании 1812 года. Она собралась с духом и распорядилась принять посетителя в каминном зале.
Перед ней предстал долговязый человек с впалыми от природы щеками. Круглые маленькие очки в золотой оправе придавали ему вид маститого академика. В первые секунды знакомства Анастасия Михайловна испытала внутреннюю антипатию к визитеру; от него веяло холодом, а сверлящий взгляд неожиданного гостя заставил княжну отвести глаза в сторону на мгновение. С режущим слух немецким акцентом и без улыбки он поблагодарил княжну за оказанную любезность быть принятым. Из деликатности Анастасия Михайловна предложила перейти для общения на немецкий, чтобы облегчить лингвистические трудности иностранному гостю, но тот отказался, заверив, что прекрасно понимает по-русски, но не русских людей, попытался пошутить адвокат.
Он подошел к камину и протянул к пламени замерзшие ладони, растопырив посиневшие пальцы, столь не привыкшие к русским морозам. Вид костяшек его пальцев напомнил Анастасии Михайловне лапы брезгливой рептилии, что она видела в зоосаде. Рыжие языки пламени отражались в стеклах его пенсне и тенями прыгали по зловещему лицу. У хозяйки дома сложилось впечатление, что юрист явился наказать ее за что-то, и Анастасия пожалела, что согласилась принять странного посетителя.
– Я имею честь представлять интересы семейства Оффенбахов, — надменно заявил он. — Вам, сударыня, известно сие имя?
– Какое отношение могу иметь я к знатному европейскому роду?
– Самое непосредственное! — не отходя от камина, Шульц продолжал. — Цель моего визита — формально уведомить вас, Анастасия Михайловна, что семейство Оффенбахов открывает судебное разбирательство против вашей особы.
От абсурдного заявления, вызвавшего крайний испуг, княжна даже вздрогнула.
– Позвольте полюбопытствовать. В чем меня обвиняют?
Согревшийся Шульц отошел от камина и занял место за столом, где он принялся раскладывать бумаги.
– Здесь собраны копии свидетельских показаний против вас. Два года назад вы изволили проводить время на курорте близ Лозанны. Припоминаете?
Анастасия Михайловна вспомнила, что проводила долгое время на курорте Швейцарии, где имела неосторожность проявить фривольность по отношению к молодому Оффенбаху. Ее безобидный флирт не переходил границы дружеского общения с Фридрихом Оффенбахом. Однако молодой человек все неверно истолковал и настойчиво продолжал требовательные ухаживания даже после запретного указа ему на то самой княгини Миролюбовой. Его излишняя, порой маниакальная навязчивость принудила княжну покинуть курорт раньше положенного времени.
По возвращении в Россию Анастасия Михайловна продолжила получать с завидной регулярностью письма от Фридриха, полные трогательных объяснений в любви. Впоследствии она собрала всю корреспонденцию Ф. Оффенбаха, включая нераскрытые конверты, и вернула их с настоятельной просьбой больше никогда ее не беспокоить. В случае отказа она угрожала обратиться в полицию. С тех пор письма прекратили поступать из Лозанны, а знакомство с Победовым позволило Анастасии Михайловне окончательно стереть из памяти это досадное недоразумение.
– Допустим. Это является основанием для обвинений? — съехидничала княжна.
– Дело в том, что Фридрих Оффенбах лишил себя жизни. В предсмертном послании он выставил именно вас причиной ухода.
– О... Господи! — воскликнула Анастасия Михайловна. — Какой ужас!
Княжна закрыла лицо руками. Наступило тягостное молчание, нарушаемое лишь мерным потрескиванием угольков в камине. Наконец, оправившись, она спросила с дрожью в голосе:
– Каким образом и когда это произошло?
– Три недели назад в поместье Оффенбахов. Выстрел в висок. — Он сделал паузу, давая княжне оправиться. — В послании указано ваше имя, и все члены семейства Оффенбахов единодушно обвиняют вас в доведении до отчаяния их горячо любимого наследника. Они намерены инициировать судебное преследование по обвинению в непреднамеренном убийстве.
– Абсурд! — не сдерживала себя княжна. — Это просто немыслимо! Я не имею никакого отношения к смерти этого молодого человека! Как вы смеете клеветать на меня! Предупреждаю, у меня имеются властные покровители в министерстве юстиции. Потрудитесь передать Оффенбахам, что это не сойдет им с рук!
– Боюсь, что ваши благодетели откажут вам в покровительстве. Дело может принять политический оборот и, в конце концов, разрушит вашу помолвку. Если расследованию будет дан ход, ваше честное имя померкнет. Судебный процесс уничтожит вашу безупречную репутацию. Газетчики уже потирают руки в ожидании сенсации. Представьте заголовки: «Русская княжна довела до смерти молодого барона». Я постараюсь снабдить репортеров фактами и правильными выводами. Я сделаю так, что все европейское высшее общество отвернется от вас. Вам грозит не только судебный процесс, но и финансовые потери, а также нервное истощение. Однако выход имеется.
– К чему вы клоните?
– Чтобы избежать огласки, семейство Оффенбахов готово отказаться от преследования в обмен на сто тысяч золотом.
– Как низко! Оценивать жизнь отрока деньгами!
– Оставим определения. Семейство Оффенбахов привыкло руководствоваться здравым смыслом, а не порывами сердца, как это часто бывает у русских, — адвокат скривил губы в презрительной усмешке. — К слову, я изучил ваше финансовое положение. Сумма в сто тысяч золотом не станет для вас непосильной.
До этого момента княжна старалась изо всех сил сдерживать себя, но после объявления суммы отступных вулкан ее эмоций заклокотал. Для большей убедительности в выражении своего праведного негодования княжна твердым шагом подошла к стене, где красовалась начищенная гусарская сабля славного прадеда, оголила ее из ножен и, указывая острием на двери, потребовала:
– Вы — мерзкий человек. Прошу вас немедленно покинуть сей дом!
Адвокат не на шутку испугался, так как был наслышан о мальчишеской браваде княжны. Он поспешно собрал бумаги и, перед тем как уйти, заявил, не сводя глаз с острия клинка:
– Остановился я в «Англетере». Сроку вам даю неделю. Если не получу ответ, я дам делу ход.
Ее ответ не заставил себя ждать, и в довершение она метнула клинок; тот со свистом пролетел прямо у головы немца и вонзился в деревянный откос стены. Адвокат спешно ретировался, теряя по дороге документы и выкрикивая ругательства на немецком.
Остаток дня княжна провела в глубоких размышлениях, как поступить далее, к кому обратиться. Ни о какой работе над гобеленом и речи не шло; она отложила вышивание в сторону. Княжна потребовала лакея, дала указание найти господина Победова и передать послание, в котором она умоляла безотлагательно прибыть к ней.
Константин Филиппович незамедлительно последовал просьбе княжны и, отложив все дела, направился прямо из банка к возлюбленной. Оказавшись в каминном зале, банкир был изумлен при виде клинка в стене, и ему потребовалось изрядно усилий, чтобы извлечь его. Константин Филиппович внимательным образом выслушал княжну о произошедшем и погрузился в глубокое размышление.
Победов вертел в руках визитную карточку Шульца, а на его нахмуренном лице выступали желваки от тягостных раздумий. Наконец он произнес сурово:
– Негодяй будет наказан. Иного пути нет.
– Мы покажем им второй переход Суворова через Альпы!
На этой патриотической ноте княжна с лязгом вложила клинок в ножны.
– Предоставьте это дело мне, любезная Анастасия Михайловна. Я обустрою все в наилучшем виде.
С этими словами Победов спешно покинул княжну под ее обещание, что ни при каких обстоятельствах она не станет принимать кого-либо в ближайшее время и тем более обсуждать появление адвоката.
Глава 1 - Смерть по переписке.
Январь, 1914 года.
Княжна Анастасия Михайловна Миролюбова после обеда по своему обыкновению проводила время за вышиванием гобелена. Анастасия Михайловна торопилась, так как обязалась закончить художественную работу к сроку ее помолвки с Константином Филипповичем Победовым, влиятельным банкиром. Несомненно, их партия обещала быть выгодной. Константин Филиппович страстно любил свою избранницу; будущая супруга отзывалась о нем как о человеке замечательном, в полном расцвете сил и весьма оборотистом. Его представили молодой княжне два года назад на приеме у губернатора. Последовало красивое и длительное ухаживание. Логичным развитием их отношений стало предложение о помолвке, до которой оставался ровно месяц.
В тот день княжна никого не принимала. Однако в дверь ее особняка позвонили. Непрошеному посетителю заявили об отказе в приеме, но все же он потребовал убедить Анастасию Михайловну в необходимости аудиенции, так как дело было необычайной важности; при этом визитер передал свою карточку и остался дожидаться в парадной. Услышав о настойчивости просителя, Анастасия Михайловна колебалась некоторое время в своем решении. Она рассматривала переданную ей тисненую карточку гостя, на которой золотыми буквами в готическом стиле содержалось имя: «Герман В. Шульц, адвокат юридической конторы в Лозанне».
Имя ей было неизвестно. Какое дело мог иметь к ней адвокат из Швейцарии? Очевидно, случилось что-то непоправимое, если требовалось вмешательство юриста. Отдадим должное княжне: несмотря на свой юный возраст, она не была из робкого десятка. Иногда ее своеволие приводило в замешательство родных. Как поговаривали родственники, подобное поведение княжна унаследовала от своего отважного прадеда, участника кампании 1812 года. Она собралась с духом и распорядилась принять посетителя в каминном зале.
Перед ней предстал долговязый человек с впалыми от природы щеками. Круглые маленькие очки в золотой оправе придавали ему вид маститого академика. В первые секунды знакомства Анастасия Михайловна испытала внутреннюю антипатию к визитеру; от него веяло холодом, а сверлящий взгляд неожиданного гостя заставил княжну отвести глаза в сторону на мгновение. С режущим слух немецким акцентом и без улыбки он поблагодарил княжну за оказанную любезность быть принятым. Из деликатности Анастасия Михайловна предложила перейти для общения на немецкий, чтобы облегчить лингвистические трудности иностранному гостю, но тот отказался, заверив, что прекрасно понимает по-русски, но не русских людей, попытался пошутить адвокат.
Он подошел к камину и протянул к пламени замерзшие ладони, растопырив посиневшие пальцы, столь не привыкшие к русским морозам. Вид костяшек его пальцев напомнил Анастасии Михайловне лапы брезгливой рептилии, что она видела в зоосаде. Рыжие языки пламени отражались в стеклах его пенсне и тенями прыгали по зловещему лицу. У хозяйки дома сложилось впечатление, что юрист явился наказать ее за что-то, и Анастасия пожалела, что согласилась принять странного посетителя.
– Я имею честь представлять интересы семейства Оффенбахов, — надменно заявил он. — Вам, сударыня, известно сие имя?
– Какое отношение могу иметь я к знатному европейскому роду?
– Самое непосредственное! — не отходя от камина, Шульц продолжал. — Цель моего визита — формально уведомить вас, Анастасия Михайловна, что семейство Оффенбахов открывает судебное разбирательство против вашей особы.
От абсурдного заявления, вызвавшего крайний испуг, княжна даже вздрогнула.
– Позвольте полюбопытствовать. В чем меня обвиняют?
Согревшийся Шульц отошел от камина и занял место за столом, где он принялся раскладывать бумаги.
– Здесь собраны копии свидетельских показаний против вас. Два года назад вы изволили проводить время на курорте близ Лозанны. Припоминаете?
Анастасия Михайловна вспомнила, что проводила долгое время на курорте Швейцарии, где имела неосторожность проявить фривольность по отношению к молодому Оффенбаху. Ее безобидный флирт не переходил границы дружеского общения с Фридрихом Оффенбахом. Однако молодой человек все неверно истолковал и настойчиво продолжал требовательные ухаживания даже после запретного указа ему на то самой княгини Миролюбовой. Его излишняя, порой маниакальная навязчивость принудила княжну покинуть курорт раньше положенного времени.
По возвращении в Россию Анастасия Михайловна продолжила получать с завидной регулярностью письма от Фридриха, полные трогательных объяснений в любви. Впоследствии она собрала всю корреспонденцию Ф. Оффенбаха, включая нераскрытые конверты, и вернула их с настоятельной просьбой больше никогда ее не беспокоить. В случае отказа она угрожала обратиться в полицию. С тех пор письма прекратили поступать из Лозанны, а знакомство с Победовым позволило Анастасии Михайловне окончательно стереть из памяти это досадное недоразумение.
– Допустим. Это является основанием для обвинений? — съехидничала княжна.
– Дело в том, что Фридрих Оффенбах лишил себя жизни. В предсмертном послании он выставил именно вас причиной ухода.
– О... Господи! — воскликнула Анастасия Михайловна. — Какой ужас!
Княжна закрыла лицо руками. Наступило тягостное молчание, нарушаемое лишь мерным потрескиванием угольков в камине. Наконец, оправившись, она спросила с дрожью в голосе:
– Каким образом и когда это произошло?
– Три недели назад в поместье Оффенбахов. Выстрел в висок. — Он сделал паузу, давая княжне оправиться. — В послании указано ваше имя, и все члены семейства Оффенбахов единодушно обвиняют вас в доведении до отчаяния их горячо любимого наследника. Они намерены инициировать судебное преследование по обвинению в непреднамеренном убийстве.
– Абсурд! — не сдерживала себя княжна. — Это просто немыслимо! Я не имею никакого отношения к смерти этого молодого человека! Как вы смеете клеветать на меня! Предупреждаю, у меня имеются властные покровители в министерстве юстиции. Потрудитесь передать Оффенбахам, что это не сойдет им с рук!
– Боюсь, что ваши благодетели откажут вам в покровительстве. Дело может принять политический оборот и, в конце концов, разрушит вашу помолвку. Если расследованию будет дан ход, ваше честное имя померкнет. Судебный процесс уничтожит вашу безупречную репутацию. Газетчики уже потирают руки в ожидании сенсации. Представьте заголовки: «Русская княжна довела до смерти молодого барона». Я постараюсь снабдить репортеров фактами и правильными выводами. Я сделаю так, что все европейское высшее общество отвернется от вас. Вам грозит не только судебный процесс, но и финансовые потери, а также нервное истощение. Однако выход имеется.
– К чему вы клоните?
– Чтобы избежать огласки, семейство Оффенбахов готово отказаться от преследования в обмен на сто тысяч золотом.
– Как низко! Оценивать жизнь отрока деньгами!
– Оставим определения. Семейство Оффенбахов привыкло руководствоваться здравым смыслом, а не порывами сердца, как это часто бывает у русских, — адвокат скривил губы в презрительной усмешке. — К слову, я изучил ваше финансовое положение. Сумма в сто тысяч золотом не станет для вас непосильной.
До этого момента княжна старалась изо всех сил сдерживать себя, но после объявления суммы отступных вулкан ее эмоций заклокотал. Для большей убедительности в выражении своего праведного негодования княжна твердым шагом подошла к стене, где красовалась начищенная гусарская сабля славного прадеда, оголила ее из ножен и, указывая острием на двери, потребовала:
– Вы — мерзкий человек. Прошу вас немедленно покинуть сей дом!
Адвокат не на шутку испугался, так как был наслышан о мальчишеской браваде княжны. Он поспешно собрал бумаги и, перед тем как уйти, заявил, не сводя глаз с острия клинка:
– Остановился я в «Англетере». Сроку вам даю неделю. Если не получу ответ, я дам делу ход.
Ее ответ не заставил себя ждать, и в довершение она метнула клинок; тот со свистом пролетел прямо у головы немца и вонзился в деревянный откос стены. Адвокат спешно ретировался, теряя по дороге документы и выкрикивая ругательства на немецком.
Остаток дня княжна провела в глубоких размышлениях, как поступить далее, к кому обратиться. Ни о какой работе над гобеленом и речи не шло; она отложила вышивание в сторону. Княжна потребовала лакея, дала указание найти господина Победова и передать послание, в котором она умоляла безотлагательно прибыть к ней.
Константин Филиппович незамедлительно последовал просьбе княжны и, отложив все дела, направился прямо из банка к возлюбленной. Оказавшись в каминном зале, банкир был изумлен при виде клинка в стене, и ему потребовалось изрядно усилий, чтобы извлечь его. Константин Филиппович внимательным образом выслушал княжну о произошедшем и погрузился в глубокое размышление.
Победов вертел в руках визитную карточку Шульца, а на его нахмуренном лице выступали желваки от тягостных раздумий. Наконец он произнес сурово:
– Негодяй будет наказан. Иного пути нет.
– Мы покажем им второй переход Суворова через Альпы!
На этой патриотической ноте княжна с лязгом вложила клинок в ножны.
– Предоставьте это дело мне, любезная Анастасия Михайловна. Я обустрою все в наилучшем виде.
С этими словами Победов спешно покинул княжну под ее обещание, что ни при каких обстоятельствах она не станет принимать кого-либо в ближайшее время и тем более обсуждать появление адвоката.
