Наркота в его случае это абстрактные впечатления, ведущие в пустоту. Парень он умственно крепкий, не нытик. Но сердце есть сердце. А сердце хочет любви.
- Звучит неплохо, но это только общая теория. Сразу два вопроса: где ты так с ходу возьмёшь ему девушку? И второе: может Никите вообще ни к чему эта любовь. Может он не хочет вообще затевать никаких отношений.
- Потому и надо выведать в максимальных подробностях что у него творится на душе. И ещё важный момент: надо его ввести в курс дела так, чтобы он понимал, что это его жизнь, его интерес и его будущее, а не какая-то ерунда, которую ему суют "ничего не понимающие" родственники. И, конечно, не запугивать последствиями наркоманской жизни.
- А вот насчёт запугивания последствиями не согласна. Наоборот, он должен понимать это. Но чтобы ему не казалось, что с ним такого случиться не может, надо рассказать ему "от и до" как постепенно человек превращается в грязное животное. Ты это проходил. Расскажи ему.
- Не очень хочется марать авторитет отца такими рассказами о себе, но наверно тут придётся. Ммм... Знаешь, наверно да. Сперва рассказать подробно о наркозависимости, затем смотреть по ситуации, по его реакции.
- Да. И не затягивать с этим. И когда будешь с ним говорить, будь краток. Без философии, чтобы он усвоил суть.
- Хорошо.
- Ладно, пошла я прилягу. На работу едешь?
- Нет. Пойду повожусь с машиной.
- Одевайся теплее.
- Добро. - Фёдор мило улыбнулся маме.
Бабушка Варя легла на диван. Взгляд упал на пианино и она воспроизвела в голове по памяти часть мелодии, которую сочинял Илья. "Ладно, - думала она, - С Божьей помощью всё обойдётся меньшими потерями, чем в тот раз". Она вяло улыбнулась от мысли: "То ли опыт, то ли старость, но как-то уже не так болезненно это всё".
Фёдор Никин вышел на улицу. Прохладненько, но в движении не так сильно. Он достал из машины щётку и стал счищать с неё снег. Он не заводил двигатель уже 2 недели, пришло время его прогреть. Заодно проверить масло и жидкости в бачках. Очистив машину от снега, Фёдор положил щётку назад, сел за руль и завёл двигатель. Федя ждал, пока мотор прогреется и подумал, что идеальная обстановка для разговора с сыном это поехать с ним куда-нибудь на машине. Да, эта мысль ему понравилась. Разговоры в дороге запоминаются лучше, чем сидя за столом и глядя лоб в лоб, где даже не на что отвлечь взгляд. Перебирая дальше плюсы этой идеи, Фёдор поймал себя на "любовании своею гениальностью", резко прекратил и стал думать куда именно поехать. Ничего толкового на ум не пришло и Федя переключился на мысли о стройке дома. Капот автомобиля он так и не открыл.
После автомобильных процедур, основную часть которых составило сидение внутри с заведённым мотором, Фёдор отправился чистить снег на заднем дворе участка. Вечером это делали дети, а когда их нет - отец.
Ближе к вечеру ему позвонил Никита и сказал, что поедет в Автово к маме. Фёдор решил не звонить Марие. Никита взрослый мальчик и поговорит с мамой сам.
Никита наскоро покушал в столовой, купив любимую пиццу "15 см", банку колы и "кит-кат". Забрал в гардеробе верхнюю одежду, оделся и вышел на морозный воздух проспекта Космонавтов. Только начинало темнеть, вид города по особому действовал на Никиту. С приключенческим и немного волнительным настроем он направился к метро Звёздная. Давненько он туда не заходил, будто в новинку оглядывал вестибюль станции, отдающий духом СССР.
Убранство станции Автово Никита в очередной раз признал значительно солиднее и интереснее. Он и отвык уже, что вместо эскалаторов в ней лестница. Одна из самых неглубоко вкопанных станций метро в Питере.
До боли знакомым маршрутом Никита добрался до нужного дома и позвонил в домофон. Голос мамы, ответ сына. Сын вошёл и побрёл на четвёртый этаж по широкой пологой лестнице "сталинки". Этот характерный сухой, но затхловатый каменный дух, цветы на подоконниках на лестничных площадках. Хоть и 2021 год, а за парадной смотрят так же, как в его детство. Солидные и уважающие люди здесь живут. И одна из них, продолжал думать Никита, его мама. Такая эта странная противоположность в маме и папе. Совершенно разные инстанции. А ведь по хорошему-то им быть вместе, и вместе с ним и Ильёй, одной дружной инстанцией. И бабушка вполне бы ужилась с мамой...
Никита хорошо знал на себе действие "клина противоречия" в детском сердце, каковой бывает при разводе родителей. Без тяжкого вздоха не вспомнишь. Эти неясные виноватые или наоборот обвиняющие интонации и взгляды мамы, её истерики и как потом переехали жить к папе, а маме словно и дела нет. И папа будто считает, что всё так и должно быть. И никто из них не делает ничего, чтобы вернуть семью. Мать изменяет, а отец не прогонит этого богатенького Олега и не вернёт маму назад. К боли Никита адаптировался пока становился старше. А вот без досады, конечно, думать об этом всём не удаётся. Да, отчасти бабушка заменяет мать, но ведь мать есть мать. Наверно тяжелее жить, если её нет совсем... Но и тут не сильно краше - да, она есть. И?
Примерно таковы сердечные переживания Никиты насчёт мамы и папы. Их гораздо больше, приведённый отрывок успел пронестись в Никите, пока он шёл вверх по ступенькам.
Порог, звонок. Звуки ключа в замке. Новая, хорошо отделанная дверь. Очень это странно приходить к маме как гость, а не как сын. Как будто она в плену, вроде она, а вроде переодета в другую...
Открылась дверь и Никита увидел маму. На сердце появилось второе состояние: радость увидеть маму. Не просто радость, а радость увидеть родную маму спустя долгое время, без Олега, и знать, что вместе они проведут весь вечер. В квартире мало что изменилось с тех времён, когда он с Ильёй тут жили. Снова в голове множество картинок и ассоциаций и все они за секунды. На сердце умеренный трепет, взгляд слегка потерянный. Во взгляде мамы чувствуется доля материнской любви, Никита её видит и от этого легче. Здесь для него теряет значение, что есть доли чего-то ещё.
Никита и мама поужинали, за чаем поделились друг с другом новостями; повспоминали прошлые времена. На душе у Никиты пропали грустные чувства. Хоть на кончике языка и появлялось желание выйти в разговоре на тему её отношений с папой, но зная как она этого не любит и не желая портить обстановку, он воздерживался и просто радовался моменту.
Наступил вечер, время ложиться спать. Никита лёг на свою кровать, ту самую, которую сделал отец в 2011 году и которую они везли из Красниц сюда. К ощущению "я дома с мамой" опять прибавилась горечь "но не дома с папой". "Где дом-то?" Никита испытывал усталость от этого вечного разрыва, от какой-то неразрешимости положения. Он понимал, что это не кончится, чувство досады будет появляться регулярно. И хуже всего, что он искренне не понимал что с этим делать. Только если постоянно чем-то отвлекаться, занимать внимание и как можно реже видеть маму, чтоб эти встречи не действовали на него как наркотик. И только подумав о слове "наркотик", понеслись переживания, пережитые им утром в электричке. Сверкнула в голове некая догадка, но Никита не успел её толком ухватить и распознать, но почувствовал, что в сердце она осела. Затем он стал думать об остатке гашиша в его комнате и папе. Слово "папа" вызывало в Никите уверенность и спокойствие. Поразмыслив ещё какое-то время, он нашёл целесообразным поговорить-таки с отцом. О семье и об наркотике. Появилось чувство "пап, прости меня. Я сам выкину эту гадость в печку". Но сразу же появился страх остаться без той "любви", то есть без ярких ощущений. Никита почувствовал и понял, что ему это надоело. К первому противоречию прибавилось ещё одно. Он мысленно встряхнул себя с призывом подтереть сопли и заставил себя спать. Не без усилий, но за 15 минут он уснул.
Утром мама накормила сына завтраком и проводила в путь. Расстались больше как старые очень хорошие друзья, чем как родные. По пути к метро Никита отзвонился отцу. Снова это шизоидное, но чем-то забавное ощущение перемещения из дома в дом, хотя это разные места. В электричке Никита ехал уже в обычном расположении духа. Он прикидывал в уме как толково подойти к разговору с папой. Или может сперва поговорить с бабушкой... "Ладно, видно будет".
Наконец Никита Никин вернулся домой.
Маша Голвашева (в будущем Никина) росла единственным ребёнком в семье. В период её обучения в младших классах школы произошёл взрыв. С шумом, грохотом и скандалами развелись её родители. Она навсегда запомнила с какой неистовой яростью отец рвал в клочья свадебный альбом. Отец перебрался жить в другое место; Маша с мамой остались одни в трёхкомнатной квартире.
До поры до времени Маша была жизнерадостной девочкой с открытой душой, романтически воспринимавшей окружающее. Эмоции и впечатления она пропускала через самую глубь сердца и не воспринимала бед и несчастий. В старших классах несчастная любовь очень сильно травмировала её сердце. Боль, доходившая до ужаса и депрессии, в продолжении полугода нещадных мучений довела Машу до появления седых волос, хотя ей не было и 18 лет. Борясь за свою адекватность, Маша рассудила, что главной её ошибкой было слишком доверчивое сердце и вера в мифическое слово "добро". Она дала себе слово больше ни капли не верить в чувства и объявила в себе абсолютную власть разума. Сердце она отгородила от себя реализмом и скепсисом. Если ей кто-то говорил, что она пессимист, она была готова с ненавистью стоять за то, что это реализм. А оптимизм для неё значил лишь глупость и легкомыслие. Если что-то сильно увлекало её внимание и интерес, она строго следила, чтобы "глупое" сердце не увело её опять в какие-нибудь дебри. Ей очень не нравилось, что в чрезмерно стрессовых ситуациях она выходила из себя, бесилась, паниковала и это приводило к тем же седым волосам. В такие моменты "барьер от сердца" ей изменял и помогать отказывался. Такие срывы Маша воспринимала как часть своей природы, боялась их, старалась их избежать или подводить окружающих к тому, чтобы срыва не допустить. Как средством манипуляции она описанными срывами не злоупотребляла.
Чувсво юмора Маши может показаться со стороны злобным, но те, кто знают её подольше, видят в её шутках и укорах много глубокого смысла, пусть не без сатиры. Много язвенных шуток досталось её родителям, которые заклеймили её прозвищем "Маша-Голваша".
Занималась Маша различным рукоделием, училась на косметолога; пробовала музыку и рисование. Любила красиво и вкусно покушать. С подругами общались на самые разные темы. Её любили каждая по-своему, но особого авторитета она не имела; есть и есть. Выглядела она достаточно неплохо, но пик внешности наступил после учёбы, тогда она стала совсем привлекательной. Одежда и походы за покупками не являлись её идолом, но удовольствие доставляли. Особую ценность, близкую к потребности, являли поездки на юг.
Маша Голвашева любила во всём краткость и ясность. Она не любила подолгу во что-то вникать, трудно воспринимала многословную и путанную информацию. Неопределённость в ситуации быстро делала ситуацию стрессовой, а до чрезмерно стрессовой, как известно, бывает много не надо.
Наступил в жизни момент и её отыскал Фёдор. Общались, сближались. Оба понимали, что знакомятся всерьёз, для семьи, однако оба были зелены. И тот, и та друг у друга первые. Фёдор временами выпивал и становился несносным, но Маша рассчитывала, что это пройдёт. Перед свадьбой мама Маши купила себе однушку в доме на проспекте Ветеранов и уехала туда. После свадьбы Маша и Фёдор столкнулись с особенностями и тяготами семейной жизни и стали по-тихоньку к ним адаптироваться. Всё было ново.
Жили в Автово. Маша, ставшая Машей Никиной, совсем не тыкала Фёдору тем, что квартира её. Возможно потому что ему отлично жилось в Красницах и изначально он хотел жить с женой там. Но в том доме не было ремонта и Маша наотрез отказалась.
Доход мужа был неустойчивый и часто никакой, Маша пошла работать. Чаще всего их общей радостью были походы в кафе и просмотр кино. Фёдор почему-то не разделял её радости к путешествиям, упирался как-то по-детски. Вообще, во многом он проявлял себя как ребёнок, но рядом с этим что-то в нём было тёплое, спокойное, ласковое. Нередко он любил затевать длинные непонятные философские речи, а Маша просила его быть кратче. Иногда, в глубине своего мужа, сквозь его слабохарактерность, Маша обнаруживала несломимый волевой стержень, но не знала как вынуть его на повседневную поверхность. Время от времени она пыталась дать ему совет относительно его ошибок, но тот упрямо не слышал. А между тем выпивал он всё больше и больше и плавно становился запойным. Получалось как бы две линии семейной жизни: та, которой следует быть и та, которая всё больше и больше несла бессмысленные, но неизбежные страдания, включая позор. Два мужа: её Фёдор и ублюдок Алкаш. В таком двойном режиме они и жили, Маша родила детей. Со временем уже бессознательно она стала удаляться от него, избегать объятий, "любви"; а сознательно она поняла, что начинает его ненавидеть. Дальше Фёдор стал каким-то совсем замкнутым, напуганным, суетным. Вечно куда-то исчезал. Надолго высовывался в подъезд. Стал общаться неясно с каким сбродом и постепенно стало ясно, что он наркоман. Это был финиш.
Накануне развода Фёдор был в квартире и чинил розетку. Маша вошла в комнату. Мужа ударило током от провода. Взгляд и поведение ну совсем невменяемые и страшные. На сердце у Маши всё смешалось в кучу, в некий пик твёрдой решимости в перемешку с адским страданием и предвидимым сбросом с плеч этого дьявольского бремени. Она сказала:
- Всё, хватит. Собирайся и уходи.
Она была спокойна и в шоке одновременно. На удивление, Фёдор посмотрел на неё с полным пониманием, будто и взгляд его прояснел. Он согласился, за 2 часа собрался и почти без лирики ушёл. Маша испытала такое, будто из её жизни вынули многотонную гору зловонного дерьма; словно из души вынули ядовитый смрадный кол. Она легла на кровать, чтобы прийти в себя после этой тяжёлой "ампутации". Дети пришли к ней, Ильюша шипал за волосы, Никита кричал "мама, мама". А мама в это время лежала почти без чувств. На следующий день она поспешила в суд, чтобы подать на развод. Нанести на место ампутации заживляющую мазь. Через месяц состоялся развод, муж так и не пришёл забрать свой экземпляр свидетельства о расторжении брака.
Муж, теперь уже бывший, почти не звонил и за 3 месяца навестил детей 4 раза. Он клялся, что бросил наркотики, только выпивает. Зачем он клялся - непонятно. На четвёртый месяц его посадили в тюрьму. То и лучше, то и тише будет жить.
Безумная и сумасшедшая буря кончилась. Сперва не землю упали лохмотья деревьев, поднятые ураганом, затем осыпались с воздуха частицы земли и песка; и осталась только летающая пыль, колыхаемая обычными бытовыми делами, которыми занималась Маша Никина, ведя за собой двоих мальчишек. Иногда Фёдор звонил из тюрьмы узнавать как дела, как дети. Просил прощения за всю причинённую боль. Эти разговоры ездили по незажившим Машиным ранам, о чём она давала ему знать. Фёдор до последнего слушал её негативные излияния, зная за собой свою вину.
- Звучит неплохо, но это только общая теория. Сразу два вопроса: где ты так с ходу возьмёшь ему девушку? И второе: может Никите вообще ни к чему эта любовь. Может он не хочет вообще затевать никаких отношений.
- Потому и надо выведать в максимальных подробностях что у него творится на душе. И ещё важный момент: надо его ввести в курс дела так, чтобы он понимал, что это его жизнь, его интерес и его будущее, а не какая-то ерунда, которую ему суют "ничего не понимающие" родственники. И, конечно, не запугивать последствиями наркоманской жизни.
- А вот насчёт запугивания последствиями не согласна. Наоборот, он должен понимать это. Но чтобы ему не казалось, что с ним такого случиться не может, надо рассказать ему "от и до" как постепенно человек превращается в грязное животное. Ты это проходил. Расскажи ему.
- Не очень хочется марать авторитет отца такими рассказами о себе, но наверно тут придётся. Ммм... Знаешь, наверно да. Сперва рассказать подробно о наркозависимости, затем смотреть по ситуации, по его реакции.
- Да. И не затягивать с этим. И когда будешь с ним говорить, будь краток. Без философии, чтобы он усвоил суть.
- Хорошо.
- Ладно, пошла я прилягу. На работу едешь?
- Нет. Пойду повожусь с машиной.
- Одевайся теплее.
- Добро. - Фёдор мило улыбнулся маме.
Бабушка Варя легла на диван. Взгляд упал на пианино и она воспроизвела в голове по памяти часть мелодии, которую сочинял Илья. "Ладно, - думала она, - С Божьей помощью всё обойдётся меньшими потерями, чем в тот раз". Она вяло улыбнулась от мысли: "То ли опыт, то ли старость, но как-то уже не так болезненно это всё".
Фёдор Никин вышел на улицу. Прохладненько, но в движении не так сильно. Он достал из машины щётку и стал счищать с неё снег. Он не заводил двигатель уже 2 недели, пришло время его прогреть. Заодно проверить масло и жидкости в бачках. Очистив машину от снега, Фёдор положил щётку назад, сел за руль и завёл двигатель. Федя ждал, пока мотор прогреется и подумал, что идеальная обстановка для разговора с сыном это поехать с ним куда-нибудь на машине. Да, эта мысль ему понравилась. Разговоры в дороге запоминаются лучше, чем сидя за столом и глядя лоб в лоб, где даже не на что отвлечь взгляд. Перебирая дальше плюсы этой идеи, Фёдор поймал себя на "любовании своею гениальностью", резко прекратил и стал думать куда именно поехать. Ничего толкового на ум не пришло и Федя переключился на мысли о стройке дома. Капот автомобиля он так и не открыл.
После автомобильных процедур, основную часть которых составило сидение внутри с заведённым мотором, Фёдор отправился чистить снег на заднем дворе участка. Вечером это делали дети, а когда их нет - отец.
Ближе к вечеру ему позвонил Никита и сказал, что поедет в Автово к маме. Фёдор решил не звонить Марие. Никита взрослый мальчик и поговорит с мамой сам.
Глава 4.
Никита наскоро покушал в столовой, купив любимую пиццу "15 см", банку колы и "кит-кат". Забрал в гардеробе верхнюю одежду, оделся и вышел на морозный воздух проспекта Космонавтов. Только начинало темнеть, вид города по особому действовал на Никиту. С приключенческим и немного волнительным настроем он направился к метро Звёздная. Давненько он туда не заходил, будто в новинку оглядывал вестибюль станции, отдающий духом СССР.
Убранство станции Автово Никита в очередной раз признал значительно солиднее и интереснее. Он и отвык уже, что вместо эскалаторов в ней лестница. Одна из самых неглубоко вкопанных станций метро в Питере.
До боли знакомым маршрутом Никита добрался до нужного дома и позвонил в домофон. Голос мамы, ответ сына. Сын вошёл и побрёл на четвёртый этаж по широкой пологой лестнице "сталинки". Этот характерный сухой, но затхловатый каменный дух, цветы на подоконниках на лестничных площадках. Хоть и 2021 год, а за парадной смотрят так же, как в его детство. Солидные и уважающие люди здесь живут. И одна из них, продолжал думать Никита, его мама. Такая эта странная противоположность в маме и папе. Совершенно разные инстанции. А ведь по хорошему-то им быть вместе, и вместе с ним и Ильёй, одной дружной инстанцией. И бабушка вполне бы ужилась с мамой...
Никита хорошо знал на себе действие "клина противоречия" в детском сердце, каковой бывает при разводе родителей. Без тяжкого вздоха не вспомнишь. Эти неясные виноватые или наоборот обвиняющие интонации и взгляды мамы, её истерики и как потом переехали жить к папе, а маме словно и дела нет. И папа будто считает, что всё так и должно быть. И никто из них не делает ничего, чтобы вернуть семью. Мать изменяет, а отец не прогонит этого богатенького Олега и не вернёт маму назад. К боли Никита адаптировался пока становился старше. А вот без досады, конечно, думать об этом всём не удаётся. Да, отчасти бабушка заменяет мать, но ведь мать есть мать. Наверно тяжелее жить, если её нет совсем... Но и тут не сильно краше - да, она есть. И?
Примерно таковы сердечные переживания Никиты насчёт мамы и папы. Их гораздо больше, приведённый отрывок успел пронестись в Никите, пока он шёл вверх по ступенькам.
Порог, звонок. Звуки ключа в замке. Новая, хорошо отделанная дверь. Очень это странно приходить к маме как гость, а не как сын. Как будто она в плену, вроде она, а вроде переодета в другую...
Открылась дверь и Никита увидел маму. На сердце появилось второе состояние: радость увидеть маму. Не просто радость, а радость увидеть родную маму спустя долгое время, без Олега, и знать, что вместе они проведут весь вечер. В квартире мало что изменилось с тех времён, когда он с Ильёй тут жили. Снова в голове множество картинок и ассоциаций и все они за секунды. На сердце умеренный трепет, взгляд слегка потерянный. Во взгляде мамы чувствуется доля материнской любви, Никита её видит и от этого легче. Здесь для него теряет значение, что есть доли чего-то ещё.
Никита и мама поужинали, за чаем поделились друг с другом новостями; повспоминали прошлые времена. На душе у Никиты пропали грустные чувства. Хоть на кончике языка и появлялось желание выйти в разговоре на тему её отношений с папой, но зная как она этого не любит и не желая портить обстановку, он воздерживался и просто радовался моменту.
Наступил вечер, время ложиться спать. Никита лёг на свою кровать, ту самую, которую сделал отец в 2011 году и которую они везли из Красниц сюда. К ощущению "я дома с мамой" опять прибавилась горечь "но не дома с папой". "Где дом-то?" Никита испытывал усталость от этого вечного разрыва, от какой-то неразрешимости положения. Он понимал, что это не кончится, чувство досады будет появляться регулярно. И хуже всего, что он искренне не понимал что с этим делать. Только если постоянно чем-то отвлекаться, занимать внимание и как можно реже видеть маму, чтоб эти встречи не действовали на него как наркотик. И только подумав о слове "наркотик", понеслись переживания, пережитые им утром в электричке. Сверкнула в голове некая догадка, но Никита не успел её толком ухватить и распознать, но почувствовал, что в сердце она осела. Затем он стал думать об остатке гашиша в его комнате и папе. Слово "папа" вызывало в Никите уверенность и спокойствие. Поразмыслив ещё какое-то время, он нашёл целесообразным поговорить-таки с отцом. О семье и об наркотике. Появилось чувство "пап, прости меня. Я сам выкину эту гадость в печку". Но сразу же появился страх остаться без той "любви", то есть без ярких ощущений. Никита почувствовал и понял, что ему это надоело. К первому противоречию прибавилось ещё одно. Он мысленно встряхнул себя с призывом подтереть сопли и заставил себя спать. Не без усилий, но за 15 минут он уснул.
Утром мама накормила сына завтраком и проводила в путь. Расстались больше как старые очень хорошие друзья, чем как родные. По пути к метро Никита отзвонился отцу. Снова это шизоидное, но чем-то забавное ощущение перемещения из дома в дом, хотя это разные места. В электричке Никита ехал уже в обычном расположении духа. Он прикидывал в уме как толково подойти к разговору с папой. Или может сперва поговорить с бабушкой... "Ладно, видно будет".
Наконец Никита Никин вернулся домой.
Глава 5.
Маша Голвашева (в будущем Никина) росла единственным ребёнком в семье. В период её обучения в младших классах школы произошёл взрыв. С шумом, грохотом и скандалами развелись её родители. Она навсегда запомнила с какой неистовой яростью отец рвал в клочья свадебный альбом. Отец перебрался жить в другое место; Маша с мамой остались одни в трёхкомнатной квартире.
До поры до времени Маша была жизнерадостной девочкой с открытой душой, романтически воспринимавшей окружающее. Эмоции и впечатления она пропускала через самую глубь сердца и не воспринимала бед и несчастий. В старших классах несчастная любовь очень сильно травмировала её сердце. Боль, доходившая до ужаса и депрессии, в продолжении полугода нещадных мучений довела Машу до появления седых волос, хотя ей не было и 18 лет. Борясь за свою адекватность, Маша рассудила, что главной её ошибкой было слишком доверчивое сердце и вера в мифическое слово "добро". Она дала себе слово больше ни капли не верить в чувства и объявила в себе абсолютную власть разума. Сердце она отгородила от себя реализмом и скепсисом. Если ей кто-то говорил, что она пессимист, она была готова с ненавистью стоять за то, что это реализм. А оптимизм для неё значил лишь глупость и легкомыслие. Если что-то сильно увлекало её внимание и интерес, она строго следила, чтобы "глупое" сердце не увело её опять в какие-нибудь дебри. Ей очень не нравилось, что в чрезмерно стрессовых ситуациях она выходила из себя, бесилась, паниковала и это приводило к тем же седым волосам. В такие моменты "барьер от сердца" ей изменял и помогать отказывался. Такие срывы Маша воспринимала как часть своей природы, боялась их, старалась их избежать или подводить окружающих к тому, чтобы срыва не допустить. Как средством манипуляции она описанными срывами не злоупотребляла.
Чувсво юмора Маши может показаться со стороны злобным, но те, кто знают её подольше, видят в её шутках и укорах много глубокого смысла, пусть не без сатиры. Много язвенных шуток досталось её родителям, которые заклеймили её прозвищем "Маша-Голваша".
Занималась Маша различным рукоделием, училась на косметолога; пробовала музыку и рисование. Любила красиво и вкусно покушать. С подругами общались на самые разные темы. Её любили каждая по-своему, но особого авторитета она не имела; есть и есть. Выглядела она достаточно неплохо, но пик внешности наступил после учёбы, тогда она стала совсем привлекательной. Одежда и походы за покупками не являлись её идолом, но удовольствие доставляли. Особую ценность, близкую к потребности, являли поездки на юг.
Маша Голвашева любила во всём краткость и ясность. Она не любила подолгу во что-то вникать, трудно воспринимала многословную и путанную информацию. Неопределённость в ситуации быстро делала ситуацию стрессовой, а до чрезмерно стрессовой, как известно, бывает много не надо.
Наступил в жизни момент и её отыскал Фёдор. Общались, сближались. Оба понимали, что знакомятся всерьёз, для семьи, однако оба были зелены. И тот, и та друг у друга первые. Фёдор временами выпивал и становился несносным, но Маша рассчитывала, что это пройдёт. Перед свадьбой мама Маши купила себе однушку в доме на проспекте Ветеранов и уехала туда. После свадьбы Маша и Фёдор столкнулись с особенностями и тяготами семейной жизни и стали по-тихоньку к ним адаптироваться. Всё было ново.
Жили в Автово. Маша, ставшая Машей Никиной, совсем не тыкала Фёдору тем, что квартира её. Возможно потому что ему отлично жилось в Красницах и изначально он хотел жить с женой там. Но в том доме не было ремонта и Маша наотрез отказалась.
Доход мужа был неустойчивый и часто никакой, Маша пошла работать. Чаще всего их общей радостью были походы в кафе и просмотр кино. Фёдор почему-то не разделял её радости к путешествиям, упирался как-то по-детски. Вообще, во многом он проявлял себя как ребёнок, но рядом с этим что-то в нём было тёплое, спокойное, ласковое. Нередко он любил затевать длинные непонятные философские речи, а Маша просила его быть кратче. Иногда, в глубине своего мужа, сквозь его слабохарактерность, Маша обнаруживала несломимый волевой стержень, но не знала как вынуть его на повседневную поверхность. Время от времени она пыталась дать ему совет относительно его ошибок, но тот упрямо не слышал. А между тем выпивал он всё больше и больше и плавно становился запойным. Получалось как бы две линии семейной жизни: та, которой следует быть и та, которая всё больше и больше несла бессмысленные, но неизбежные страдания, включая позор. Два мужа: её Фёдор и ублюдок Алкаш. В таком двойном режиме они и жили, Маша родила детей. Со временем уже бессознательно она стала удаляться от него, избегать объятий, "любви"; а сознательно она поняла, что начинает его ненавидеть. Дальше Фёдор стал каким-то совсем замкнутым, напуганным, суетным. Вечно куда-то исчезал. Надолго высовывался в подъезд. Стал общаться неясно с каким сбродом и постепенно стало ясно, что он наркоман. Это был финиш.
Накануне развода Фёдор был в квартире и чинил розетку. Маша вошла в комнату. Мужа ударило током от провода. Взгляд и поведение ну совсем невменяемые и страшные. На сердце у Маши всё смешалось в кучу, в некий пик твёрдой решимости в перемешку с адским страданием и предвидимым сбросом с плеч этого дьявольского бремени. Она сказала:
- Всё, хватит. Собирайся и уходи.
Она была спокойна и в шоке одновременно. На удивление, Фёдор посмотрел на неё с полным пониманием, будто и взгляд его прояснел. Он согласился, за 2 часа собрался и почти без лирики ушёл. Маша испытала такое, будто из её жизни вынули многотонную гору зловонного дерьма; словно из души вынули ядовитый смрадный кол. Она легла на кровать, чтобы прийти в себя после этой тяжёлой "ампутации". Дети пришли к ней, Ильюша шипал за волосы, Никита кричал "мама, мама". А мама в это время лежала почти без чувств. На следующий день она поспешила в суд, чтобы подать на развод. Нанести на место ампутации заживляющую мазь. Через месяц состоялся развод, муж так и не пришёл забрать свой экземпляр свидетельства о расторжении брака.
Муж, теперь уже бывший, почти не звонил и за 3 месяца навестил детей 4 раза. Он клялся, что бросил наркотики, только выпивает. Зачем он клялся - непонятно. На четвёртый месяц его посадили в тюрьму. То и лучше, то и тише будет жить.
***
Безумная и сумасшедшая буря кончилась. Сперва не землю упали лохмотья деревьев, поднятые ураганом, затем осыпались с воздуха частицы земли и песка; и осталась только летающая пыль, колыхаемая обычными бытовыми делами, которыми занималась Маша Никина, ведя за собой двоих мальчишек. Иногда Фёдор звонил из тюрьмы узнавать как дела, как дети. Просил прощения за всю причинённую боль. Эти разговоры ездили по незажившим Машиным ранам, о чём она давала ему знать. Фёдор до последнего слушал её негативные излияния, зная за собой свою вину.
