Ещё их интересовал Жан-Мари Леруа, но этот иностранец пытался решить вопросы по экстрадиции и возможной транспортировке находящегося в коме Пьера Дель Фурнье, а в свободное время помогал сторожить его в больнице и ни в какую не соглашался приехать в отдел.
— Иван, ты голосовать ходил? — поинтересовался Зверев, сам сидя в шлеме УЖа, то ли весь в прошлом и делая очередную запись, то ли в настоящем.
— Ты уже я смотрю, стал профи. Раздвоением сознания владеешь? И там, и тут одновременно контроль держишь. Конечно, ходил.
— Не. Я щас тут. Пока комп закрывает сессию очередного фрагмента. Я тоже ходил. Много людей портили бюллетени и пытались сорвать само голосование.
— Да слышал. Результаты электронного голосования вообще всё отменили. Хакеры, чтоб им пусто было, что-то там намутили и теперь под сомнением вся система. Хорошо вопросы поставленные на референдуме почти ни на что не влияют. Нужные для нашей работы уже все приняты. А это… так только лишь второстепенные альтернативные решения спорных моментов, чтобы народ думал, что он тоже участник процесса. Хотя любое из принятых решений будет являться приемлемой нормой права. Я бы по большому счёту вообще не устраивал этого голосования. Всё равно будут те, кто против и бессмысленные митинги всё равно будут, — Кустов посмотрел в окно, так как краем глаза увидел знакомые силуэты. И точно. К отделу приближались бывшие практикантки. Только вот походка у них была странная.
— Это да. Что толку спрашивать мнение у людей, которые не разбираются ни то, что в юридических терминах и тонкостях, а вообще не способны логически мыслить и адекватно воспринимать окружающую действительность, — согласился Анатолий.
Когда девчонки вошли в кабинет, их странная походка сразу приобрела объяснение. Дробот была с явно зарёванным лицом и прилично пьяна, так что Дарье приходилось её даже поддерживать.
— О как! — удивился Зверев
— Дашь, что было не остановить её? — расстроился Иван. — Сейчас же фсбэшники придут.
— Когда я за ней зашла, она уже была такая, — ответила та.
— Фэбэшники, мабэшники. Говнюки они все. Пускай Илью освобождают, а не шляются по пьяным девкам... , — выговорила Анна.
— Сильная аргументация, — хмыкнул Зверев.
— Ань, ты же знаешь. В хронопласте никакого третьего нет, зато чётко видно как наносится удар и кто его наносит. На ноже отпечатки только Ильи и Берёзина. Из свидетелей вы с Дарьей утверждаете, что был неизвестный, а Берёзин и Пермаков утверждают, что никакого третьего не было... — попытался в очередной раз достучаться Иван до осознания этих фактов.
— Врут… суки… — хрюкнула Дробот.
— Может быть, и врут. Быстро поняв, что есть способ подставить Дедушкина, из-за имеющегося конфликта. Но главным фактом выступает именно отсутствие третьего в хронопласте. Ещё мог что-то добавить французский студент, но он в коме. Может быть, сейчас прольют свет сотрудники ФСБ. На настоящий момент уже хорошо, что и Берёзина и Пермакова задержали и им предъявлено обвинение в хулиганстве. А в ближайшее время с учётом принятых законов и доведение до самоубийства предъявят, по прошлому делу.
— Если их опять выпустят я им… точно яйца оторву… — пригрозило пьяное создание.
— Может её спрятать куда. Что от неё толку фсбэшникам? — предложила Дарья. — Спать положим в кабинете Жукова?
— Бедный Юра. И зачем он заимел такой удобный диван? — посетовал Зверев.
— Нет. Пускай увидят, что мы все здесь, а там и определимся, — отверг предложение Кустов.
К девятнадцати часам Дробот уже тихо дремала за столом, уронив голову на подсунутый свитер. Приведя двух сотрудников госбезопасности, Красовский также хотел увести некондиционного свидетеля, но те настояли на её присутствии, при этом не возражали, что она уже практически спит. Представившись и познакомившись с присутствующими, Владимир Опов начал неспешный диалог:
— Волей судьбы вы все оказались причастны к одной нехорошей тайне. Нехорошей в плане угрожающей вашим жизням.
— Вот так вот сразу начали нас пугать? Я думала вы будете пытаться с помощью нас составить фоторобот или ещё чего, — возмутилась Грицак. Восприняв эти слова как угрозу.
— А вы сможете составить? — иронично спросил Канашин.
— Увы, нет.
— Мы, конечно, с вашего согласия хотели бы провести нейросканирование и обязательно попросим вас с подругой об этом. Но из имеющегося у нас опыта оно также ничего не даст, — продолжил майор. — Не даст возможности опознать личность призрака, как мы его называем. Лишь подтвердит, что он был.
Все, кроме сотрудников ФСБ, переглянулись. Даже Анна снова хрюкнула во сне.
— Как? Так третий человек всё-таки был? И это он убил араба? — задал очевидный вопрос Красовский, оставленный в кабинете как начальник и возможный участник дальнейших операций.
— Да он был. И то, что он не оставляет след в хронопласте и является нехорошей тайной.
— Вампиры… млять… демоны… м?, — пробормотала во сне Анна.
— Вампиры не отражаются в зеркале, а не невидимы для видеосъёмки, и уж тем более они оставляют следы своего присутствия в исторической реальности, — прокомментировал этот сонный выпад Семён.
— Э-э-э…а что они тоже существуют? — решил уточнить Зверев.
— Давайте не будем навешивать на вас ещё тайны. Иначе нам придётся вас…, — проведя рукой по горлу, сделал страшные глаза Канашин и слегка улыбнулся. Его явно веселила ситуация с Дробот.
— Как ни прискорбно, но Илья Дедушкин будет осуждён, так как дело приобрело определённый информационный интерес. И хотя представители страны, гражданином которой является убитый, реально претензий не имеют. Что, похоже, говорит об их знании кто убил и почему. Формально нота предъявлена и мы обязаны следовать букве закона. Соблюдая определённую секретность настоящих событий.
— Почему секретность? — удивилась Дарья. — Э-э-э… Стойте! А какая вообще может быть секретность?
— Почему секретность. Я не буду раскрывать вам все карты. Но вот один очевидный аргумент преподнесу. Сейчас приняты законы о закреплении таймстриминга и нейросконирования, как безошибочных, точных и истинных фактах, которые будут приниматься как доказательства во всех инстанциях. В том числе в суде. Но статистика продолжает собираться и нарабатывается система. А что мы имеем тут? — начал объяснять Владимир. — А мы имеем факт, что устройство можно обойти. Неважно кто и каким образом. Важно то, что можно обойти. Обмануть. Не оставив след в измерении хронопласта. Зачем нам такой факт, тем более на настоящий момент мы уже точно знаем, что человек с такими способностями один-единственный во всём мире.
Сообщать про одного и именно так, безопасники, естественно, согласовали заранее, обговаривая ситуацию у себя в управлении при помощи «Телегам».
— А почему мы так свободно говорим. Тут тоже всё просто, — продолжил за своего коллегу Семён. — Даже если кто-то заглянет в прошлое и запишет наш с вами разговор. И каким-то образом опубликует его. Это ничего не изменит. Данная информация просто потонет среди всевозможных сенсаций, которые в последнее время появляются в СМИ и интернете. А заинтересованный люди и так всё знают. В том числе и призрак. Так что гражданка Анна Ильинична добавляет необходимый антураж для запутывания потенциальных зрителей.
Услышав своё имя, Дробот подняла голову и сфокусировала взгляд на сотрудниках ФСБ.
— Тем более любой сможет убедиться, что третьего нет, а убил именно Дедушкин. Как говорится, ох уж эти правительственные заговоры. Одним больше. Не страшно. Особенно учитывая самый большой заговор… Сам хронопласт.
— Так что никакой секретности на самом деле и не будет. Нам только желательно, чтобы вы придерживались официальной версии расследования, — завершил объяснения Семён.
— Гады… — осуждающе резюмировала Аня и уронила голову заплакав.
— По поводу судьбы Ильи мы поговорим с Анной Ильиничной попозже. Как и обо всём другом. А пока мы бы всё-таки хотели попробовать нейросканирование с Дарьей Александровной. Кроме конкретного эпизода на митинге, мы ничего спрашивать не будем, — заверил Опов.
— Да мне и нечего скрывать. Тем более вся моя жизнь и так как на ладони для всех. И она является полным продолжением моих мыслей, — ответила Грицак. — Даже интересно пройти эту процедуру.
— Ну тогда пойдёмте. Борис Анатольевич, вы не против мы у вас в кабинете расположимся? Не будем мешать остальным работать и отдыхать. Я думаю завтра, после беседы попробуем и с Анной Ильиничной.
— Иван отвези её домой, пожалуйста, — попросила Даша. И уже уходя шепнула: — Ей нужен хороший секс. Очень хорошо успокаивает.
— Хм. Да. Отвезу, сдам родителям и попробую убедить больше не пить, — только и смог ответить Кустов.
Все разошлись по запланированным делам.
Дома у Анны никого не оказалось и ключей у неё при себе не было. Они остались у Дарьи, так как она закрывала дверь.
— Не знаю можно ли ей уже звонить и имеет ли смысл ждать под дверью?
— Я писать хочу. И умыться, — немного протрезвевшая во время поездки, Дробот делала ноги крестиком.
Пришлось Ивану вести девушку к себе. Приехав, он пошёл застилать диван в гостиной, а бывшая практиканта заперлась в туалете и судя по звукам снова там разревелась. Кустов вытащил её оттуда и заталкал в ванную. Когда он принёс ей полотенце, она была уже без одежды.
— Так мне нужна разрядка, — безапелляционно заявила Анна и начала приставать, раздевая уже и его.
Обижать расстроенную девушку отказом, Иван посчитал не правильным, да и уж больно соблазнительной была фигура и создавшаяся обстановка. Всё прям как в кино.
Утешительный секс действительно помог. Аня уснула, можно сказать, в объятиях. Утешитель кое-как вытер её полотенцем и отнёс на диван.
— Дружеские потрахушки, — прошептала она и завернувшись в одеяло окончательно вырубилась.
Оперативник же хмыкнул и пошёл молотить грушу.
— Ну как всё прошло? — первое, что спросила Дарья, приехав минут через тридцать, когда Кустов уже заканчивал ужинать в одиночестве на кухне.
— Как ты и предсказала. Только вот что будет утром?
— Ой не парься. Она умная и не будет рефлексировать по этому поводу. Думаю даже наоборот. Если ей понравилось и она будет помнить, то теперь не отстанет.
— А ты?
— А что я? Ты же сам знаешь. Я не считаю секс чем-то неприличным, тем, чем нельзя ни с кем поделиться. Как во всём, что делает человек — есть мера, вот хоть грань, отделяющая чревоугодие от желания и необходимости вкусно питаться. Отделяющая разврат от получения удовлетворения от человека, который нравится, и от зачатия новой жизни. У нас с Анной одинаковые взгляды на это.
— Ну тогда пошли спать
— А может ещё разок? — игриво предложила Даша.
— Нет, твоя очередь завтра.
Дарья расхохоталась и пошла в ванную.
— Да. А как там прошло сканирование?
— А никак. Он в маске. Только рост, сложение и одежда. Ну и ещё запугали, чтобы была осторожней в ближайшее время.
Утром Кустов проснулся подоткнутый с двух сторон. Вылезти не разбудив, у него не получилось и когда он встал перед кроватью, на него уставились две пары красивых глаз. Откашлявшись и приняв, как он посчитал, официальную позу, несмотря на единственный имевшийся на нём экземпляр одежды в виде трусов, Иван изрёк:
— Я как честный человек женится... НЕ!… предлагаю. Моя честь… НЕ!... подразумевает поручительств. Это как раз бесчестному человеку, обманщику и лгуну необходимо стороннее принуждение для закрепления этой добродетели. Государственные гарантии прав собственности и доверия друг к другу. Мои гарантии — это мой ум, то есть моя совесть, мои убеждения. Умный человек честен всегда. Глупый всегда найдёт оправдание для совершённого обмана. Предлагаю дружить семьями...
Девушки рассмеялись.
— Чем дружить? Семейными трусами? — продолжая смеяться, выдавила из себя Даша, указывая на наличие именно этой разновидности предмета гардероба на Иване.
Анна встала с кровати абсолютно нагой и соблазнительно потянувшись прошла мимо в ванную:
— Кустов, не парься. Как я вчера сказала это дружеские потрахушки. Ни к чему не обязывающие, но вполне повторимые. Будем жить втроём, но по очереди.
Дарья ещё больше залилась смехом, глядя на физиономию друга. Передохнув, она тоже выбралась из кровати и накинув халат пошла на кухню:
— Пойдём завтрак готовить.
В который раз, удивляясь одинаковости взглядов с людьми, которые встречаются именно в его жизни, Иван пошёл следом.
«Вот и не верь после этого в проведение».
Хотя припомнив некоторых предыдущих и нынешних, он пришёл к выводу, что не всё так радужно.
Дальнейшее утро задалось не так хорошо. Для начала Грицак сообщила Дробот, о словах майора ФСБ, который сказал, что смысла в нейросканирвоании ещё и Анны нет, но поговорить надо.
— И потому после занятий, то есть ровно в семнадцать ноль-ноль, ты должна явиться вот по этому адресу, — Даша отдала бумажку.
Это было не столько неприятно, сколько очень лениво. Смысла в этом посещении никто из них не видел. Смысл появился позднее.
— Вот блин даже наше расписание знают.
Следующие неприятности стали более значительными. В университете их вызвали в деканат, где в кабинете находится декан, его заместитель Зайцева Надежда Павловна, дама в возрасте, и несколько методистов.
Квашнин грустно посмотрел на девушек и предоставил слово своему заместителю.
— В связи с последними событиями в стране, руководство университета приняло решение отслеживать участие наших студентов в протестных мероприятиях. И так как, согласно новых законов, проблем с этим нет никаких, то нами были сделаны необходимые записи с хронопласта. И среди прочих… Каково же было наше удивление, увидеть там ваши счастливые лица. Согласно приказа, по университету специальная комиссия будет теперь решать вопрос о вашем отчислении из нашего учебного заведения.
— Мы, вообще-то, на правильной стороне выступали. Мы пытались убедить противников законов в их заблуждении, — непонимающе в чём виновата, заявила Грицак.
— Решать вашу судьбы будет комиссия. Мы лишь доводим до вашего сведения возможные последствия. Митинги были несанкционированными. Участие или нахождение на подобных мероприятиях студентов любых факультетов ставит под сомнение их умение здраво рассуждать и здраво оценивать происходящие события. К вам претензий ещё больше, — продолжила Надежда Павловна. — Вы же будущие юристы и нарушение закона, даже на правильной стороне, для вас неприемлем в корне. Это ставит вопрос, а способны ли вы в принципе применять закон в отношении других. Понимаете ли вы сами, законы, их значение и необходимость их соблюдения. Имеете ли право осуждать других и оценивать объективно и непредвзято нарушения правовых норм. Будете ли вы теми, кто, пользуясь своим положением и должностями, признаете себя выше, посчитав, что исполнение законов для вас не обязательно. Нарушите правила дорожного движения, осудите человека на более или менее суровое наказание, основываясь на своём субъективном мнении, или будете брать взятки и использовать власть в личных целях.
— Но главная претензия именно к вам, даже не участие в митинге, — вздохнул Семён Аркадьевич, было видно, что разговор ему неприятен и сильно расстраивает.
— Нас больше беспокоит ваше непонятное участие в произошедшем преступлении. А именно убийстве иностранного гражданина. Как я понимаю ваш нынешний статус, вы проходите по делу свидетелями. Хотелось бы знать, не поменяется ли он в дальнейшем?
— Иван, ты голосовать ходил? — поинтересовался Зверев, сам сидя в шлеме УЖа, то ли весь в прошлом и делая очередную запись, то ли в настоящем.
— Ты уже я смотрю, стал профи. Раздвоением сознания владеешь? И там, и тут одновременно контроль держишь. Конечно, ходил.
— Не. Я щас тут. Пока комп закрывает сессию очередного фрагмента. Я тоже ходил. Много людей портили бюллетени и пытались сорвать само голосование.
— Да слышал. Результаты электронного голосования вообще всё отменили. Хакеры, чтоб им пусто было, что-то там намутили и теперь под сомнением вся система. Хорошо вопросы поставленные на референдуме почти ни на что не влияют. Нужные для нашей работы уже все приняты. А это… так только лишь второстепенные альтернативные решения спорных моментов, чтобы народ думал, что он тоже участник процесса. Хотя любое из принятых решений будет являться приемлемой нормой права. Я бы по большому счёту вообще не устраивал этого голосования. Всё равно будут те, кто против и бессмысленные митинги всё равно будут, — Кустов посмотрел в окно, так как краем глаза увидел знакомые силуэты. И точно. К отделу приближались бывшие практикантки. Только вот походка у них была странная.
— Это да. Что толку спрашивать мнение у людей, которые не разбираются ни то, что в юридических терминах и тонкостях, а вообще не способны логически мыслить и адекватно воспринимать окружающую действительность, — согласился Анатолий.
Когда девчонки вошли в кабинет, их странная походка сразу приобрела объяснение. Дробот была с явно зарёванным лицом и прилично пьяна, так что Дарье приходилось её даже поддерживать.
— О как! — удивился Зверев
— Дашь, что было не остановить её? — расстроился Иван. — Сейчас же фсбэшники придут.
— Когда я за ней зашла, она уже была такая, — ответила та.
— Фэбэшники, мабэшники. Говнюки они все. Пускай Илью освобождают, а не шляются по пьяным девкам... , — выговорила Анна.
— Сильная аргументация, — хмыкнул Зверев.
— Ань, ты же знаешь. В хронопласте никакого третьего нет, зато чётко видно как наносится удар и кто его наносит. На ноже отпечатки только Ильи и Берёзина. Из свидетелей вы с Дарьей утверждаете, что был неизвестный, а Берёзин и Пермаков утверждают, что никакого третьего не было... — попытался в очередной раз достучаться Иван до осознания этих фактов.
— Врут… суки… — хрюкнула Дробот.
— Может быть, и врут. Быстро поняв, что есть способ подставить Дедушкина, из-за имеющегося конфликта. Но главным фактом выступает именно отсутствие третьего в хронопласте. Ещё мог что-то добавить французский студент, но он в коме. Может быть, сейчас прольют свет сотрудники ФСБ. На настоящий момент уже хорошо, что и Берёзина и Пермакова задержали и им предъявлено обвинение в хулиганстве. А в ближайшее время с учётом принятых законов и доведение до самоубийства предъявят, по прошлому делу.
— Если их опять выпустят я им… точно яйца оторву… — пригрозило пьяное создание.
— Может её спрятать куда. Что от неё толку фсбэшникам? — предложила Дарья. — Спать положим в кабинете Жукова?
— Бедный Юра. И зачем он заимел такой удобный диван? — посетовал Зверев.
— Нет. Пускай увидят, что мы все здесь, а там и определимся, — отверг предложение Кустов.
К девятнадцати часам Дробот уже тихо дремала за столом, уронив голову на подсунутый свитер. Приведя двух сотрудников госбезопасности, Красовский также хотел увести некондиционного свидетеля, но те настояли на её присутствии, при этом не возражали, что она уже практически спит. Представившись и познакомившись с присутствующими, Владимир Опов начал неспешный диалог:
— Волей судьбы вы все оказались причастны к одной нехорошей тайне. Нехорошей в плане угрожающей вашим жизням.
— Вот так вот сразу начали нас пугать? Я думала вы будете пытаться с помощью нас составить фоторобот или ещё чего, — возмутилась Грицак. Восприняв эти слова как угрозу.
— А вы сможете составить? — иронично спросил Канашин.
— Увы, нет.
— Мы, конечно, с вашего согласия хотели бы провести нейросканирование и обязательно попросим вас с подругой об этом. Но из имеющегося у нас опыта оно также ничего не даст, — продолжил майор. — Не даст возможности опознать личность призрака, как мы его называем. Лишь подтвердит, что он был.
Все, кроме сотрудников ФСБ, переглянулись. Даже Анна снова хрюкнула во сне.
— Как? Так третий человек всё-таки был? И это он убил араба? — задал очевидный вопрос Красовский, оставленный в кабинете как начальник и возможный участник дальнейших операций.
— Да он был. И то, что он не оставляет след в хронопласте и является нехорошей тайной.
— Вампиры… млять… демоны… м?, — пробормотала во сне Анна.
— Вампиры не отражаются в зеркале, а не невидимы для видеосъёмки, и уж тем более они оставляют следы своего присутствия в исторической реальности, — прокомментировал этот сонный выпад Семён.
— Э-э-э…а что они тоже существуют? — решил уточнить Зверев.
— Давайте не будем навешивать на вас ещё тайны. Иначе нам придётся вас…, — проведя рукой по горлу, сделал страшные глаза Канашин и слегка улыбнулся. Его явно веселила ситуация с Дробот.
— Как ни прискорбно, но Илья Дедушкин будет осуждён, так как дело приобрело определённый информационный интерес. И хотя представители страны, гражданином которой является убитый, реально претензий не имеют. Что, похоже, говорит об их знании кто убил и почему. Формально нота предъявлена и мы обязаны следовать букве закона. Соблюдая определённую секретность настоящих событий.
— Почему секретность? — удивилась Дарья. — Э-э-э… Стойте! А какая вообще может быть секретность?
— Почему секретность. Я не буду раскрывать вам все карты. Но вот один очевидный аргумент преподнесу. Сейчас приняты законы о закреплении таймстриминга и нейросконирования, как безошибочных, точных и истинных фактах, которые будут приниматься как доказательства во всех инстанциях. В том числе в суде. Но статистика продолжает собираться и нарабатывается система. А что мы имеем тут? — начал объяснять Владимир. — А мы имеем факт, что устройство можно обойти. Неважно кто и каким образом. Важно то, что можно обойти. Обмануть. Не оставив след в измерении хронопласта. Зачем нам такой факт, тем более на настоящий момент мы уже точно знаем, что человек с такими способностями один-единственный во всём мире.
Сообщать про одного и именно так, безопасники, естественно, согласовали заранее, обговаривая ситуацию у себя в управлении при помощи «Телегам».
— А почему мы так свободно говорим. Тут тоже всё просто, — продолжил за своего коллегу Семён. — Даже если кто-то заглянет в прошлое и запишет наш с вами разговор. И каким-то образом опубликует его. Это ничего не изменит. Данная информация просто потонет среди всевозможных сенсаций, которые в последнее время появляются в СМИ и интернете. А заинтересованный люди и так всё знают. В том числе и призрак. Так что гражданка Анна Ильинична добавляет необходимый антураж для запутывания потенциальных зрителей.
Услышав своё имя, Дробот подняла голову и сфокусировала взгляд на сотрудниках ФСБ.
— Тем более любой сможет убедиться, что третьего нет, а убил именно Дедушкин. Как говорится, ох уж эти правительственные заговоры. Одним больше. Не страшно. Особенно учитывая самый большой заговор… Сам хронопласт.
— Так что никакой секретности на самом деле и не будет. Нам только желательно, чтобы вы придерживались официальной версии расследования, — завершил объяснения Семён.
— Гады… — осуждающе резюмировала Аня и уронила голову заплакав.
— По поводу судьбы Ильи мы поговорим с Анной Ильиничной попозже. Как и обо всём другом. А пока мы бы всё-таки хотели попробовать нейросканирование с Дарьей Александровной. Кроме конкретного эпизода на митинге, мы ничего спрашивать не будем, — заверил Опов.
— Да мне и нечего скрывать. Тем более вся моя жизнь и так как на ладони для всех. И она является полным продолжением моих мыслей, — ответила Грицак. — Даже интересно пройти эту процедуру.
— Ну тогда пойдёмте. Борис Анатольевич, вы не против мы у вас в кабинете расположимся? Не будем мешать остальным работать и отдыхать. Я думаю завтра, после беседы попробуем и с Анной Ильиничной.
— Иван отвези её домой, пожалуйста, — попросила Даша. И уже уходя шепнула: — Ей нужен хороший секс. Очень хорошо успокаивает.
— Хм. Да. Отвезу, сдам родителям и попробую убедить больше не пить, — только и смог ответить Кустов.
Все разошлись по запланированным делам.
Дома у Анны никого не оказалось и ключей у неё при себе не было. Они остались у Дарьи, так как она закрывала дверь.
— Не знаю можно ли ей уже звонить и имеет ли смысл ждать под дверью?
— Я писать хочу. И умыться, — немного протрезвевшая во время поездки, Дробот делала ноги крестиком.
Пришлось Ивану вести девушку к себе. Приехав, он пошёл застилать диван в гостиной, а бывшая практиканта заперлась в туалете и судя по звукам снова там разревелась. Кустов вытащил её оттуда и заталкал в ванную. Когда он принёс ей полотенце, она была уже без одежды.
— Так мне нужна разрядка, — безапелляционно заявила Анна и начала приставать, раздевая уже и его.
Обижать расстроенную девушку отказом, Иван посчитал не правильным, да и уж больно соблазнительной была фигура и создавшаяся обстановка. Всё прям как в кино.
Утешительный секс действительно помог. Аня уснула, можно сказать, в объятиях. Утешитель кое-как вытер её полотенцем и отнёс на диван.
— Дружеские потрахушки, — прошептала она и завернувшись в одеяло окончательно вырубилась.
Оперативник же хмыкнул и пошёл молотить грушу.
— Ну как всё прошло? — первое, что спросила Дарья, приехав минут через тридцать, когда Кустов уже заканчивал ужинать в одиночестве на кухне.
— Как ты и предсказала. Только вот что будет утром?
— Ой не парься. Она умная и не будет рефлексировать по этому поводу. Думаю даже наоборот. Если ей понравилось и она будет помнить, то теперь не отстанет.
— А ты?
— А что я? Ты же сам знаешь. Я не считаю секс чем-то неприличным, тем, чем нельзя ни с кем поделиться. Как во всём, что делает человек — есть мера, вот хоть грань, отделяющая чревоугодие от желания и необходимости вкусно питаться. Отделяющая разврат от получения удовлетворения от человека, который нравится, и от зачатия новой жизни. У нас с Анной одинаковые взгляды на это.
— Ну тогда пошли спать
— А может ещё разок? — игриво предложила Даша.
— Нет, твоя очередь завтра.
Дарья расхохоталась и пошла в ванную.
— Да. А как там прошло сканирование?
— А никак. Он в маске. Только рост, сложение и одежда. Ну и ещё запугали, чтобы была осторожней в ближайшее время.
Утром Кустов проснулся подоткнутый с двух сторон. Вылезти не разбудив, у него не получилось и когда он встал перед кроватью, на него уставились две пары красивых глаз. Откашлявшись и приняв, как он посчитал, официальную позу, несмотря на единственный имевшийся на нём экземпляр одежды в виде трусов, Иван изрёк:
— Я как честный человек женится... НЕ!… предлагаю. Моя честь… НЕ!... подразумевает поручительств. Это как раз бесчестному человеку, обманщику и лгуну необходимо стороннее принуждение для закрепления этой добродетели. Государственные гарантии прав собственности и доверия друг к другу. Мои гарантии — это мой ум, то есть моя совесть, мои убеждения. Умный человек честен всегда. Глупый всегда найдёт оправдание для совершённого обмана. Предлагаю дружить семьями...
Девушки рассмеялись.
— Чем дружить? Семейными трусами? — продолжая смеяться, выдавила из себя Даша, указывая на наличие именно этой разновидности предмета гардероба на Иване.
Анна встала с кровати абсолютно нагой и соблазнительно потянувшись прошла мимо в ванную:
— Кустов, не парься. Как я вчера сказала это дружеские потрахушки. Ни к чему не обязывающие, но вполне повторимые. Будем жить втроём, но по очереди.
Дарья ещё больше залилась смехом, глядя на физиономию друга. Передохнув, она тоже выбралась из кровати и накинув халат пошла на кухню:
— Пойдём завтрак готовить.
В который раз, удивляясь одинаковости взглядов с людьми, которые встречаются именно в его жизни, Иван пошёл следом.
«Вот и не верь после этого в проведение».
Хотя припомнив некоторых предыдущих и нынешних, он пришёл к выводу, что не всё так радужно.
*****
Дальнейшее утро задалось не так хорошо. Для начала Грицак сообщила Дробот, о словах майора ФСБ, который сказал, что смысла в нейросканирвоании ещё и Анны нет, но поговорить надо.
— И потому после занятий, то есть ровно в семнадцать ноль-ноль, ты должна явиться вот по этому адресу, — Даша отдала бумажку.
Это было не столько неприятно, сколько очень лениво. Смысла в этом посещении никто из них не видел. Смысл появился позднее.
— Вот блин даже наше расписание знают.
Следующие неприятности стали более значительными. В университете их вызвали в деканат, где в кабинете находится декан, его заместитель Зайцева Надежда Павловна, дама в возрасте, и несколько методистов.
Квашнин грустно посмотрел на девушек и предоставил слово своему заместителю.
— В связи с последними событиями в стране, руководство университета приняло решение отслеживать участие наших студентов в протестных мероприятиях. И так как, согласно новых законов, проблем с этим нет никаких, то нами были сделаны необходимые записи с хронопласта. И среди прочих… Каково же было наше удивление, увидеть там ваши счастливые лица. Согласно приказа, по университету специальная комиссия будет теперь решать вопрос о вашем отчислении из нашего учебного заведения.
— Мы, вообще-то, на правильной стороне выступали. Мы пытались убедить противников законов в их заблуждении, — непонимающе в чём виновата, заявила Грицак.
— Решать вашу судьбы будет комиссия. Мы лишь доводим до вашего сведения возможные последствия. Митинги были несанкционированными. Участие или нахождение на подобных мероприятиях студентов любых факультетов ставит под сомнение их умение здраво рассуждать и здраво оценивать происходящие события. К вам претензий ещё больше, — продолжила Надежда Павловна. — Вы же будущие юристы и нарушение закона, даже на правильной стороне, для вас неприемлем в корне. Это ставит вопрос, а способны ли вы в принципе применять закон в отношении других. Понимаете ли вы сами, законы, их значение и необходимость их соблюдения. Имеете ли право осуждать других и оценивать объективно и непредвзято нарушения правовых норм. Будете ли вы теми, кто, пользуясь своим положением и должностями, признаете себя выше, посчитав, что исполнение законов для вас не обязательно. Нарушите правила дорожного движения, осудите человека на более или менее суровое наказание, основываясь на своём субъективном мнении, или будете брать взятки и использовать власть в личных целях.
— Но главная претензия именно к вам, даже не участие в митинге, — вздохнул Семён Аркадьевич, было видно, что разговор ему неприятен и сильно расстраивает.
— Нас больше беспокоит ваше непонятное участие в произошедшем преступлении. А именно убийстве иностранного гражданина. Как я понимаю ваш нынешний статус, вы проходите по делу свидетелями. Хотелось бы знать, не поменяется ли он в дальнейшем?
