ГЛАВА 1. ШАГИ НАВСТРЕЧУ
Эмеральд шел навстречу Ирис. Он с трудом сохранял равновесие и с непонятной спесью держал спину ровно, хотя напряженные мускулы рук и чересчур задумчивое лицо выдавали все его мысли по поводу слишком тяжелой ноши, а два огромных деревянных ведра наполненных доверху рассадой свидетельствовали в его пользу. Взъерошенный, чумазый, в мокрой от пота рубашке и с перепачканными травой коленками, он чуть смутился при виде волшебницы и, как бы извиняясь, с привычным для него в таком случае задором произнес:
– Привет, Ирис! – губы дрогнули, лишь бы не превратиться в улыбку. – Как видишь, Его Светлость наконец-то отважился облагородить сад и решил вовлечь всех в этот процесс.
– Девушка сделала шаг ему навстречу и вместо приветствия попыталась пригладить его волосы:
– Хочешь помогу?
– Пожалуй, не стоит так сильно и быстро его радовать. Мало ли что еще придет ему на ум. – Он поставил ведра на землю и покрутил головой, разминая шею.
– Ну, кроме подачи необходимого инструмента тебе рассчитывать не на что. – Ирис с любопытством склонилась к саженцам.
Растения удивительно сочетались друг с другом по запаху, но не по внешнему виду. Расцепляя иголочки шиповника с шероховатым стволом миниатюрной пальмочки и крепким готовым лопнуть от тягучего сока зеленым листом алоэ, девушка недоумевающе вздохнула. О чем думал главный садовник, оценивая масштаб работ и доверяя ее простым придворным, тем более, как водится, загадочным только им ведомым путем среди изнеженных и капризных растений затесались самые непривередливые и колючие сорняки.
– Восстановив тронный зал и башню, Его Светлость постановил взяться за ценный кусок земли? – Она вскинула голову вверх и в который раз оглядела заново отстроенную башню, три года назад развороченную настолько, что в срочном порядке пришлось укрывать ее плотной парусиной, лишь бы предотвратить падение камней.
– И как всегда руководствуется своим любимым принципом: всего и побольше. – Шейные позвонки Эмеральда жалобно хрустнули, как сук под незадачливым медвежонком. – Лишь неделю он радовался удачной реставрации, а потом вспомнил, что здесь еще и сад есть. Четверть века не интересовался и вдруг приспичило! – Теперь он говорил возмущенно, с большим раздражением. Потирая кисти рук, он с трудом находил в себе силы не пнуть оба ведра, злорадно наблюдая как, хотя бы в такой мелочи, терпит фиаско грандиозный план Его Светлости.
– Похвально. Но почему этим занимаешься ты, а не садовник? – Голос Ирис стал заметно мягче, как и всегда, когда Эмеральда что-то начинало раздражать. Вечно сдержанный и словно бесчувственный в любой беседе при ней он почему-то позволял себе чуть больше вольностей.
– Угадай, кто придумал убранство сада ни с кем не посоветовавшись? Когда он предъявил свой план садовнику, тот сказал, что пусть лучше его казнят, чем заставят глумиться над растениями. – Мужчина устало потянулся и вновь с ненавистью покосился на ведра. – Ему тотчас указали на ворота, а обустройство поручили нам.
Ирис прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Как и большинство историй и историек, связанных с Принцем Туллием эта была нелепа, незамысловата и, видимо, таила скрытый подвох, а старания Эмеральда этого словно бы не замечать всегда доводили ситуацию до абсурда. Было ясно, что его жалоба все же таит огромный намек на просьбу о помощи, которую он, естественно, вслух не озвучит, но сделает все, чтобы Ирис сама предложила и настояла на собственном вмешательстве в его дела.
– Хм. Я думаю, на твоем участке можно все исправить так, что Его Светлость и не заметит. – Она как бы невзначай поправила волосы, которые и так аккуратными волнами спадали ей на левое плечо, отливая на свету настоящим золотом.
Эмеральд безмолвно кивнул и деловито поднял ведра. Именно в таких совсем простых, лубочных ситуациях Ирис всегда с удивлением подмечала черты его внешности, которые почему-то прежде всегда оставались для нее незаметными. Будто яркий распахивающийся хвост павлина перед ней вдруг вспыхивала самая незначительная особенность, и потом еще долго-долго ее преследовало то же самое яркое, тревожное, но при этом очень смутное чувство, что и после маленького колдовства у ручья. Потом оно обманчиво стиралось, заставляя о себе забыть, но всегда в самые невинные моменты пробуждалось и вновь начинало потихоньку сводить с ума. Как золотой карп в пруду, который то скроется в зарослях водорослей, а то вдруг юркнет его оранжевая спинка, подразнивая взбудораженного наблюдателя.
Изо всех сил стараясь не размышлять о причинах такого непокоя, лишь бы случайно вновь не пасть в его липкие объятья, Ирис тем не менее совсем уж не нарочно поглядывала на идущего рядом друга и просто думала, если делается столько комплиментов изящным длинным женским шеям, то, верно, не зазорно мысленно восхититься мужской, когда она столь крепка, а сбоку точно мишень чернеет овальное родимое пятнышко.
Он что-то говорил о множестве хлопот, связанных с преобразованиями, пришедшими на ум Принцу Туллию, и которые становились неотъемлемой частью обязанностей придворных, но в его интонациях не было и намека на нытье, только небольшая усталость. Ирис поддакивала ему в ответ, иногда добавляя ни к чему не обязывающую остроту, давая понять, что полностью солидарна.
– Здесь, – оборвав нить своего рассказа, прокряхтел Эмеральд, демонстративно и с грохотом вновь ставя на землю многострадальные ведра.
Растения жалобно качнулись и вновь сплелись в один пышный куст, словно сжались от страха перед неведомыми задумками Его Светлости и тем, как они будут воплощаться.
– Место, конечно, неплохое. – Ирис смущенно вновь поправила волосы.
Несложно было догадаться по разворошенным клумбам, а также дышащему на ладан деревянному ящику с инструментами и разбросанным доскам, что здесь уже кто-то неуклюже похозяйничал. Запущенность места невольно вызывала резонное недоумение: как Эмеральд со всем управится в одиночку? К тому же выжженные Солнцем участки травы прямо намекали – красивая скульптура или фонтанчик будут здесь к месту в отличии от несчастных растений.
– Только вот, не стоит ли раскинуть здесь шатер? Он точно приживется. – Ирис вновь попыталась навести порядок в растениях.
– Да, тут всегда сухая трава. Место такое. Но разве кого-то это интересует? – Эмеральд раздраженно начал раскладывать инвентарь.
Девушке вновь пришлось со всей силой прикусить губу, чтобы не рассмеяться, однако от него не скрылась легкая улыбка, промелькнувшая как бы между прочим на ее лице. Вместо того, чтобы сказать что-то едкое, он хихикнул и, в очередной раз размяв шею, изрек:
– Но, Ирис, в конечном счете, это можно перетерпеть. Хоть и обидно, что от моей работы будет мало проку.
– Уверена, ты ошибаешься.
На некоторое время установилось молчание. Внешним фоном доносились привычные суетливые окрики придворных, заглушаемые шелестом деревьев и звонкими трелями, постоянно напоминающих о своем присутствии птиц, но каждый из этих звуков не имел к ним никакого отношения. При желании всегда можно было расслышать плеск волн, но сегодня и он терялся где-то на побережье.
Зато они слышали тихое дыхание друг друга, от чего вдруг у обоих возникло как всегда неожиданное, но совершенно знакомое ощущение близости. Ни один из них не признавался в этом другому, но будто огромный прозрачный шатер куполом раскидывался над ними, создавая иллюзию, что их единение может что-то нарушить.
Каждый самозабвенно занимался своим делом, изредка как бы ненароком тайком поглядывая в сторону другого.
Ирис тихонечко начала под нос веселую мелодию, прикидывая как бы ненавязчиво предложить платок: в пять минут Эмеральд умудрился целиком и окончательно перепачкаться в земле, вплоть до того, что ее маленькие комочки прицепились к лицу. Как поросенок он старательно рыл ямку со всей силой вдавливая лопату в твердую почву. Отбрасывая наотмашь комья, он едва ли успевал от них уворачиваться. Изредка он со вздохом оглядывался по сторонам или пялился в небо, прикидывая скоро ли Солнце начнет светить прямо над его головой и усиленно растирая ладони.
Волшебнице было забавно наблюдать за его неуклюжими движениями. Его пальцы, так ловко сплетающие между собой колючие нити в прочную широкую сеть, из которой не сбежит ни бестолковый подлещик, ни знатный лосось, «терялись» расплетая въевшиеся в землю корни злосчастных сорных трав. Он с еле скрываемой нервозностью выдирал их, вздрагивая всякий раз, когда в кулаке оставался не пучок, а малюсенькая травинка. Ей нравилось, как он всякий раз вскидывал на нее извиняющийся взгляд, робея так будто они знали друг друга от силы пару дней. В этом взгляде всегда было нечто трогающее до глубины души, за ним скрывалось нечто настолько совершенное, прекрасное или попросту говоря чудесное, заставляющее сомневаться в собственном праве на это.
– Тебе помочь? – спросила она, стараясь вновь подавить в себе все эти странные чувства.
– Да, Ирис… – С облегчением воскликнул он. – Сейчас ты…
Вытянутая тень пролегла между ними и протянулась немыслимым образом до самой стены замка.
– Весьма любопытно наблюдать, как вы вместе справляетесь с этой замысловатой задачей. – Тень дрогнула и расползлась, затемняя пространство будто пепел от костра, разлетевшийся из под перьев случайно приземлившегося на него, но тотчас вспорхнувшего вверх голубя.
– Здравствуйте, Ваша Светлость. – Принц Туллий галантно подал Ирис руку, помогая подняться.
– Рад видеть Вас, волшебница Ирис. – Он приобнял ее за талию и восхищенно улыбнулся. – Эмеральд, продолжай свою работу. Не отвлекайся на меня. А Вы, милая моя, с каждым днем все краше и краше.
– Вы как всегда смущаете меня, Ваша Светлость. – Волшебница поклонилась.
– Что же сегодня привело Вас к нам в замок?
– Необходимость повидать Крапсана. – Удрученно поведала она.
– Что ж, по крайней мере встреча со мной сгладила неприятность сегодняшнего посещения. – Он как всегда галантно коснулся губами кончиков ее пальцев и также непринужденно взял под руку.
Ирис как можно кокетливее улыбнулась в ответ. Невольное ожидание подвоха со стороны Принца Туллия, заставляло все время быть настороже и внимательно оценивать каждое движение. Примирение с подданными, как ни парадоксально, сделало его еще более нервным. Он словно никак не мог свыкнуться с тем, что перестал ассоциироваться у большинства балтинцев с кровожадным монстром, готовым поглотить все острова, не выплюнув и костей.
Отражение всего этого можно было заметить в его внешности. На лбу пролегли две глубокие морщины, а некогда столь умилившие волшебницу гусиные лапки превратились в подобие шрамов. Седина была еле заметна, но все же предательски пробивалась в ином локоне. Все эти мелкие перемены могли бы придать ему особый шарм или навести на мысль о тяжких думах о судьбе государства, если бы не ненавязчивый запах спиртного, ставший его постоянным спутником и не заглушаемый никакими благовониями. Почему-то к никак нельзя было привыкнуть, а, впрочем, его скорее ожидали учуять, ведь маленький секрет Его Светлости упорно раскрывался Карнеолом.
– Позвольте мне проводить Вас. – Не дожидаясь ответа, он потащил ее за собой.
– Буду Вам очень благодарна. – Ирис выразительно посмотрела на Эмеральда и скорчила на прощание забавную рожицу, отразившую все ее ожидание от прогулки с Его Светлостью и будущем разговоре с Крапсаном.
Еле сдерживая смех, он подмигнул ей в ответ и с тоской вернулся к садовым экспериментам. С уходом Ирис это занятие вновь показалось ему унылым, как и в тот момент, когда он о нем узнал. Не прилагая особых усилий, она умудрилась сделать его более сносным и увлекательным, как и любое другое дело, в которое они оказывались вовлечены. Он воспринимал это как нечто само собой разумеющееся, настолько слившееся со его жизнью, что почти перестал напоминать себе о том, кто она такая. Однако порой, и здесь он ничего не мог поделать, даже в присутствии изредка отвечавшей ему приторной благосклонностью Аттель, его охватывала сильная тоска, от которой можно было избавиться только во время неспешной прогулки, срывая мимоходом очередной стебель и интересуясь у ведьмы, сгодиться ли он ей?
Повозившись еще немного, он наспех распихал растения по ямкам и с раздражением подумал о том, что еще надо сбегать за водой для полива и отмыть инвентарь. Глубоко вздохнув, он принялся воплощать это в жизнь, утешаясь перспективой маленького триумфа. Все же местечко выглядело не так уж и дурно. Очевидно, как это уже бывало, некоторые припишут часть его успеха волшебству и фыркнут, но даже если бы это было и так, разве дурно, что лишь благодаря своей смелости и непредвзятости он может рассчитывать на некие привилегии от Ирис, о которых ни разу не попросил.
Оправив одежду, он отправился к ближайшему фонтану, возле которого с начала уборки сада кто-то всегда оставлял ведро или иной инвентарь. Это существенно сократило бы усилия: кладовка издавна находилась на другом конце замка в полуподвальном помещении, добраться до которого можно было бы потратив минут десять.
Вместо ведра возле фонтана праздно стоял Карнеол, одновременно ковыряясь в зубах и завороженно разглядывая, заметный издалека, перстень у себя на пальце. Эмеральд хотел сделать вид будто ошибся тропой, но сцена оказалась разыгрывалась специально для него.
Медленно Карнеол развернулся в его сторону и как бы в пустоту произнес:
– Замечательно иметь возможность приобретать столь славные вещицы вместо того, чтобы копаться как червяк. – Он ни разу не говорил прямо о своем статусе наследника, но ежечасно подчеркивал его, как и превосходство над остальными. – Настоящий черный турмалин. Что скажешь, Эмеральд?
– Красивый, но лучше не носить каждый день. Его используют… - Живот предательски свело в ожидании подвоха, но он ответил, как можно добродушнее.
– Ха! Это тебе Ирис рассказала? Сейчас видел ее вместе с Туллием. Беседовали. Дурак. Все же чем она его берет? – Он многозначительно потер камень, а у Эмеральда все похолодело внутри от воспоминания о маленьком замечании, брошенном как-то Его Светлостью. – Рано или поздно она уберется отсюда. Крапсан абсолютно прав, считая ее вертихвосткой. Если их сравнить…
– Его Светлости виднее с кем ему разговаривать и кого привечать в замке. – В голосе Эмеральда появилась привычная всем бесстрастность.
– Простите, хранитель покоев. – Карнеол по-щегольски накинул камзол на плечо.
– Может быть кому-то стоит вернуться к своим обязанностям и также хранить покои, а не размусоливать бабьи сплетни? – Эмеральд демонстративно пошел в сторону кладовки, ненавязчиво давая понять, что совет не для красного словца.
– Поговаривают, ты делаешь неплохие сети. – Вдогонку крикнул Карнеол. – Не теряй навык. Еще пригодится!
С самого утра внутри Эмеральда все кипело. Без всякой значимой причины он был готов браниться и спорить с каждым встречным, но еще сильнее ему не хотелось доставлять этому мерзавцу радость от того, что ему удалось-таки спровоцировать на оскорбление или хуже того драку, поэтому, выругавшись про себя он пошел на поиски злополучного ведра. Тем более теперь ему просто требовалось занять себя чем-то посторонним, не имеющим прямого отношения к жизни обитателей замка. Растения-то не виноваты, что посажены в этом саду, где они еще и прижиться-то не успели.
Эмеральд шел навстречу Ирис. Он с трудом сохранял равновесие и с непонятной спесью держал спину ровно, хотя напряженные мускулы рук и чересчур задумчивое лицо выдавали все его мысли по поводу слишком тяжелой ноши, а два огромных деревянных ведра наполненных доверху рассадой свидетельствовали в его пользу. Взъерошенный, чумазый, в мокрой от пота рубашке и с перепачканными травой коленками, он чуть смутился при виде волшебницы и, как бы извиняясь, с привычным для него в таком случае задором произнес:
– Привет, Ирис! – губы дрогнули, лишь бы не превратиться в улыбку. – Как видишь, Его Светлость наконец-то отважился облагородить сад и решил вовлечь всех в этот процесс.
– Девушка сделала шаг ему навстречу и вместо приветствия попыталась пригладить его волосы:
– Хочешь помогу?
– Пожалуй, не стоит так сильно и быстро его радовать. Мало ли что еще придет ему на ум. – Он поставил ведра на землю и покрутил головой, разминая шею.
– Ну, кроме подачи необходимого инструмента тебе рассчитывать не на что. – Ирис с любопытством склонилась к саженцам.
Растения удивительно сочетались друг с другом по запаху, но не по внешнему виду. Расцепляя иголочки шиповника с шероховатым стволом миниатюрной пальмочки и крепким готовым лопнуть от тягучего сока зеленым листом алоэ, девушка недоумевающе вздохнула. О чем думал главный садовник, оценивая масштаб работ и доверяя ее простым придворным, тем более, как водится, загадочным только им ведомым путем среди изнеженных и капризных растений затесались самые непривередливые и колючие сорняки.
– Восстановив тронный зал и башню, Его Светлость постановил взяться за ценный кусок земли? – Она вскинула голову вверх и в который раз оглядела заново отстроенную башню, три года назад развороченную настолько, что в срочном порядке пришлось укрывать ее плотной парусиной, лишь бы предотвратить падение камней.
– И как всегда руководствуется своим любимым принципом: всего и побольше. – Шейные позвонки Эмеральда жалобно хрустнули, как сук под незадачливым медвежонком. – Лишь неделю он радовался удачной реставрации, а потом вспомнил, что здесь еще и сад есть. Четверть века не интересовался и вдруг приспичило! – Теперь он говорил возмущенно, с большим раздражением. Потирая кисти рук, он с трудом находил в себе силы не пнуть оба ведра, злорадно наблюдая как, хотя бы в такой мелочи, терпит фиаско грандиозный план Его Светлости.
– Похвально. Но почему этим занимаешься ты, а не садовник? – Голос Ирис стал заметно мягче, как и всегда, когда Эмеральда что-то начинало раздражать. Вечно сдержанный и словно бесчувственный в любой беседе при ней он почему-то позволял себе чуть больше вольностей.
– Угадай, кто придумал убранство сада ни с кем не посоветовавшись? Когда он предъявил свой план садовнику, тот сказал, что пусть лучше его казнят, чем заставят глумиться над растениями. – Мужчина устало потянулся и вновь с ненавистью покосился на ведра. – Ему тотчас указали на ворота, а обустройство поручили нам.
Ирис прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Как и большинство историй и историек, связанных с Принцем Туллием эта была нелепа, незамысловата и, видимо, таила скрытый подвох, а старания Эмеральда этого словно бы не замечать всегда доводили ситуацию до абсурда. Было ясно, что его жалоба все же таит огромный намек на просьбу о помощи, которую он, естественно, вслух не озвучит, но сделает все, чтобы Ирис сама предложила и настояла на собственном вмешательстве в его дела.
– Хм. Я думаю, на твоем участке можно все исправить так, что Его Светлость и не заметит. – Она как бы невзначай поправила волосы, которые и так аккуратными волнами спадали ей на левое плечо, отливая на свету настоящим золотом.
Эмеральд безмолвно кивнул и деловито поднял ведра. Именно в таких совсем простых, лубочных ситуациях Ирис всегда с удивлением подмечала черты его внешности, которые почему-то прежде всегда оставались для нее незаметными. Будто яркий распахивающийся хвост павлина перед ней вдруг вспыхивала самая незначительная особенность, и потом еще долго-долго ее преследовало то же самое яркое, тревожное, но при этом очень смутное чувство, что и после маленького колдовства у ручья. Потом оно обманчиво стиралось, заставляя о себе забыть, но всегда в самые невинные моменты пробуждалось и вновь начинало потихоньку сводить с ума. Как золотой карп в пруду, который то скроется в зарослях водорослей, а то вдруг юркнет его оранжевая спинка, подразнивая взбудораженного наблюдателя.
Изо всех сил стараясь не размышлять о причинах такого непокоя, лишь бы случайно вновь не пасть в его липкие объятья, Ирис тем не менее совсем уж не нарочно поглядывала на идущего рядом друга и просто думала, если делается столько комплиментов изящным длинным женским шеям, то, верно, не зазорно мысленно восхититься мужской, когда она столь крепка, а сбоку точно мишень чернеет овальное родимое пятнышко.
Он что-то говорил о множестве хлопот, связанных с преобразованиями, пришедшими на ум Принцу Туллию, и которые становились неотъемлемой частью обязанностей придворных, но в его интонациях не было и намека на нытье, только небольшая усталость. Ирис поддакивала ему в ответ, иногда добавляя ни к чему не обязывающую остроту, давая понять, что полностью солидарна.
– Здесь, – оборвав нить своего рассказа, прокряхтел Эмеральд, демонстративно и с грохотом вновь ставя на землю многострадальные ведра.
Растения жалобно качнулись и вновь сплелись в один пышный куст, словно сжались от страха перед неведомыми задумками Его Светлости и тем, как они будут воплощаться.
– Место, конечно, неплохое. – Ирис смущенно вновь поправила волосы.
Несложно было догадаться по разворошенным клумбам, а также дышащему на ладан деревянному ящику с инструментами и разбросанным доскам, что здесь уже кто-то неуклюже похозяйничал. Запущенность места невольно вызывала резонное недоумение: как Эмеральд со всем управится в одиночку? К тому же выжженные Солнцем участки травы прямо намекали – красивая скульптура или фонтанчик будут здесь к месту в отличии от несчастных растений.
– Только вот, не стоит ли раскинуть здесь шатер? Он точно приживется. – Ирис вновь попыталась навести порядок в растениях.
– Да, тут всегда сухая трава. Место такое. Но разве кого-то это интересует? – Эмеральд раздраженно начал раскладывать инвентарь.
Девушке вновь пришлось со всей силой прикусить губу, чтобы не рассмеяться, однако от него не скрылась легкая улыбка, промелькнувшая как бы между прочим на ее лице. Вместо того, чтобы сказать что-то едкое, он хихикнул и, в очередной раз размяв шею, изрек:
– Но, Ирис, в конечном счете, это можно перетерпеть. Хоть и обидно, что от моей работы будет мало проку.
– Уверена, ты ошибаешься.
На некоторое время установилось молчание. Внешним фоном доносились привычные суетливые окрики придворных, заглушаемые шелестом деревьев и звонкими трелями, постоянно напоминающих о своем присутствии птиц, но каждый из этих звуков не имел к ним никакого отношения. При желании всегда можно было расслышать плеск волн, но сегодня и он терялся где-то на побережье.
Зато они слышали тихое дыхание друг друга, от чего вдруг у обоих возникло как всегда неожиданное, но совершенно знакомое ощущение близости. Ни один из них не признавался в этом другому, но будто огромный прозрачный шатер куполом раскидывался над ними, создавая иллюзию, что их единение может что-то нарушить.
Каждый самозабвенно занимался своим делом, изредка как бы ненароком тайком поглядывая в сторону другого.
Ирис тихонечко начала под нос веселую мелодию, прикидывая как бы ненавязчиво предложить платок: в пять минут Эмеральд умудрился целиком и окончательно перепачкаться в земле, вплоть до того, что ее маленькие комочки прицепились к лицу. Как поросенок он старательно рыл ямку со всей силой вдавливая лопату в твердую почву. Отбрасывая наотмашь комья, он едва ли успевал от них уворачиваться. Изредка он со вздохом оглядывался по сторонам или пялился в небо, прикидывая скоро ли Солнце начнет светить прямо над его головой и усиленно растирая ладони.
Волшебнице было забавно наблюдать за его неуклюжими движениями. Его пальцы, так ловко сплетающие между собой колючие нити в прочную широкую сеть, из которой не сбежит ни бестолковый подлещик, ни знатный лосось, «терялись» расплетая въевшиеся в землю корни злосчастных сорных трав. Он с еле скрываемой нервозностью выдирал их, вздрагивая всякий раз, когда в кулаке оставался не пучок, а малюсенькая травинка. Ей нравилось, как он всякий раз вскидывал на нее извиняющийся взгляд, робея так будто они знали друг друга от силы пару дней. В этом взгляде всегда было нечто трогающее до глубины души, за ним скрывалось нечто настолько совершенное, прекрасное или попросту говоря чудесное, заставляющее сомневаться в собственном праве на это.
– Тебе помочь? – спросила она, стараясь вновь подавить в себе все эти странные чувства.
– Да, Ирис… – С облегчением воскликнул он. – Сейчас ты…
Вытянутая тень пролегла между ними и протянулась немыслимым образом до самой стены замка.
– Весьма любопытно наблюдать, как вы вместе справляетесь с этой замысловатой задачей. – Тень дрогнула и расползлась, затемняя пространство будто пепел от костра, разлетевшийся из под перьев случайно приземлившегося на него, но тотчас вспорхнувшего вверх голубя.
– Здравствуйте, Ваша Светлость. – Принц Туллий галантно подал Ирис руку, помогая подняться.
– Рад видеть Вас, волшебница Ирис. – Он приобнял ее за талию и восхищенно улыбнулся. – Эмеральд, продолжай свою работу. Не отвлекайся на меня. А Вы, милая моя, с каждым днем все краше и краше.
– Вы как всегда смущаете меня, Ваша Светлость. – Волшебница поклонилась.
– Что же сегодня привело Вас к нам в замок?
– Необходимость повидать Крапсана. – Удрученно поведала она.
– Что ж, по крайней мере встреча со мной сгладила неприятность сегодняшнего посещения. – Он как всегда галантно коснулся губами кончиков ее пальцев и также непринужденно взял под руку.
Ирис как можно кокетливее улыбнулась в ответ. Невольное ожидание подвоха со стороны Принца Туллия, заставляло все время быть настороже и внимательно оценивать каждое движение. Примирение с подданными, как ни парадоксально, сделало его еще более нервным. Он словно никак не мог свыкнуться с тем, что перестал ассоциироваться у большинства балтинцев с кровожадным монстром, готовым поглотить все острова, не выплюнув и костей.
Отражение всего этого можно было заметить в его внешности. На лбу пролегли две глубокие морщины, а некогда столь умилившие волшебницу гусиные лапки превратились в подобие шрамов. Седина была еле заметна, но все же предательски пробивалась в ином локоне. Все эти мелкие перемены могли бы придать ему особый шарм или навести на мысль о тяжких думах о судьбе государства, если бы не ненавязчивый запах спиртного, ставший его постоянным спутником и не заглушаемый никакими благовониями. Почему-то к никак нельзя было привыкнуть, а, впрочем, его скорее ожидали учуять, ведь маленький секрет Его Светлости упорно раскрывался Карнеолом.
– Позвольте мне проводить Вас. – Не дожидаясь ответа, он потащил ее за собой.
– Буду Вам очень благодарна. – Ирис выразительно посмотрела на Эмеральда и скорчила на прощание забавную рожицу, отразившую все ее ожидание от прогулки с Его Светлостью и будущем разговоре с Крапсаном.
Еле сдерживая смех, он подмигнул ей в ответ и с тоской вернулся к садовым экспериментам. С уходом Ирис это занятие вновь показалось ему унылым, как и в тот момент, когда он о нем узнал. Не прилагая особых усилий, она умудрилась сделать его более сносным и увлекательным, как и любое другое дело, в которое они оказывались вовлечены. Он воспринимал это как нечто само собой разумеющееся, настолько слившееся со его жизнью, что почти перестал напоминать себе о том, кто она такая. Однако порой, и здесь он ничего не мог поделать, даже в присутствии изредка отвечавшей ему приторной благосклонностью Аттель, его охватывала сильная тоска, от которой можно было избавиться только во время неспешной прогулки, срывая мимоходом очередной стебель и интересуясь у ведьмы, сгодиться ли он ей?
Повозившись еще немного, он наспех распихал растения по ямкам и с раздражением подумал о том, что еще надо сбегать за водой для полива и отмыть инвентарь. Глубоко вздохнув, он принялся воплощать это в жизнь, утешаясь перспективой маленького триумфа. Все же местечко выглядело не так уж и дурно. Очевидно, как это уже бывало, некоторые припишут часть его успеха волшебству и фыркнут, но даже если бы это было и так, разве дурно, что лишь благодаря своей смелости и непредвзятости он может рассчитывать на некие привилегии от Ирис, о которых ни разу не попросил.
Оправив одежду, он отправился к ближайшему фонтану, возле которого с начала уборки сада кто-то всегда оставлял ведро или иной инвентарь. Это существенно сократило бы усилия: кладовка издавна находилась на другом конце замка в полуподвальном помещении, добраться до которого можно было бы потратив минут десять.
Вместо ведра возле фонтана праздно стоял Карнеол, одновременно ковыряясь в зубах и завороженно разглядывая, заметный издалека, перстень у себя на пальце. Эмеральд хотел сделать вид будто ошибся тропой, но сцена оказалась разыгрывалась специально для него.
Медленно Карнеол развернулся в его сторону и как бы в пустоту произнес:
– Замечательно иметь возможность приобретать столь славные вещицы вместо того, чтобы копаться как червяк. – Он ни разу не говорил прямо о своем статусе наследника, но ежечасно подчеркивал его, как и превосходство над остальными. – Настоящий черный турмалин. Что скажешь, Эмеральд?
– Красивый, но лучше не носить каждый день. Его используют… - Живот предательски свело в ожидании подвоха, но он ответил, как можно добродушнее.
– Ха! Это тебе Ирис рассказала? Сейчас видел ее вместе с Туллием. Беседовали. Дурак. Все же чем она его берет? – Он многозначительно потер камень, а у Эмеральда все похолодело внутри от воспоминания о маленьком замечании, брошенном как-то Его Светлостью. – Рано или поздно она уберется отсюда. Крапсан абсолютно прав, считая ее вертихвосткой. Если их сравнить…
– Его Светлости виднее с кем ему разговаривать и кого привечать в замке. – В голосе Эмеральда появилась привычная всем бесстрастность.
– Простите, хранитель покоев. – Карнеол по-щегольски накинул камзол на плечо.
– Может быть кому-то стоит вернуться к своим обязанностям и также хранить покои, а не размусоливать бабьи сплетни? – Эмеральд демонстративно пошел в сторону кладовки, ненавязчиво давая понять, что совет не для красного словца.
– Поговаривают, ты делаешь неплохие сети. – Вдогонку крикнул Карнеол. – Не теряй навык. Еще пригодится!
С самого утра внутри Эмеральда все кипело. Без всякой значимой причины он был готов браниться и спорить с каждым встречным, но еще сильнее ему не хотелось доставлять этому мерзавцу радость от того, что ему удалось-таки спровоцировать на оскорбление или хуже того драку, поэтому, выругавшись про себя он пошел на поиски злополучного ведра. Тем более теперь ему просто требовалось занять себя чем-то посторонним, не имеющим прямого отношения к жизни обитателей замка. Растения-то не виноваты, что посажены в этом саду, где они еще и прижиться-то не успели.
