На улицах Лондона сточные канавы покрылись инеем и коричневой коркой льда, запечатывая внутри запах, который стоял в нижней части города все лето и часть осени. Ледяной ветер играл и закручивал в спирали мусор, обрывки газет, опавшие листья. Я ступила дырявым черным ботинком в лужу, и корочка льда треснула, провалилась. Сквозь дырявую подошву сразу хлынула вода, обдавая морозной водой мои и без того замерзшие ноги. Сегодня мне пришлось умываться ледяной водой, и я стучала зубами, пока натягивала на себя шерстяное платье и чулки. Кутаясь в старое пальто выскочила из дома, когда на фабрике раздался уже второй гудок, призывающий к началу рабочего дня. Добежала до железных ворот и влилась в толпу таких же почти замерзших людей, стараясь быстрее попасть в помещение фабрики. Внутри было ненамного теплее, но такого пронизывающего до костей ветра не было. Скинув пальто в раздевалке и потуже затянув вокруг талии шерстяную шаль, вошла в огромное помещение с ткацкими станками. День выдачи зарплаты, самый ожидаемый день на фабрике. Если повезет, и я получу свои пять долларов, возможно без штрафов, я смогу заказать уголь еще на несколько дней. Хотелось еще купить ботинки, но боюсь этого не хватит.
Все, что мне сейчас хотелось, это тепла. Обычного, заставляющего перестать трястись от холода. Я никак не могла согреться. Холодно было везде: на улице, дома, в цеху. В желудке урчало от голода, я не успела позавтракать дома. Да и какой там завтрак, когда у нас осталась горстка овсяной крупы, да половинка черствого хлеба. Баночка с чаем тоже была пуста. После того как умер мой отец, наши с мачехой дела шли совсем плохо. Лишившись основного кормильца мы выживали, как могли. Я работала по семнадцать часов в день, заправляя тонкие нити в крючки на станке, проверяя, чтобы не было пропусков и петель на полотне. Тяжелые бобины с шерстью весили почти как я, а мне нужно было еще их поднять на специальную подставку. К полудню спина просто отламывалась, когда прозвучал гудок на обед. Я остановила станок и направилась к выходу из цеха. Обедать мне было нечем, но внизу в подвале, где стояли паровые котлы отопления было тепло и можно было попросить кипяток.
Осторожно ступая между дышащих паром огромных конструкций, я забралась в свой укромный уголок, села на скамью и прислонилась к теплой стенке котла, чувствуя, как согревается моя спина. В тепле глаза сами собой закрылись, и я провалилась в сон, который никак не был похож на окружающую меня действительность.
Бал. На мне красивое лавандовое платье с отрытыми плечами. На белой шейке мерцают бриллианты яркими искрами камней. Упругие золотисто-рыжие локоны лежат на спине, а на руках кружевные перчатки. Огромный зал полон танцующих людей, хрустальные люстры освещают всю эту нарядную толпу, которая двигается кружась под звуки музыки. Я лениво обмахиваюсь веером, оглядывая парочки, когда замечаю почти рядом с собой внимательный взгляд, который заставляет вспыхнуть мои щеки нежным румянцем. Красивый мужчина, одетый в черный смокинг, под волевым подбородком белоснежная стойка воротничка рубашки. Темно-русые волосы красиво лежат, чуть завиваясь у шеи. Он делает шаг в мою сторону и протягивает руку, приглашая на танец. Я кладу дрожащую ручку в его, и тут же властная рука кружит меня в танце, нежно обнимая за талию, прижимая к себе.
- Кто вы, прекрасная незнакомка? – шепчет на ушко мягкий бархатный голос.
- Я - Золушка, — смеюсь в ответ, глядя на эти прекрасные властные губы.
Сама не понимаю, как мы оказались на террасе вместо бального зала, где красавец увлекает меня в тень сада, прижимая в темноте к широкому стволу дерева. Его губы мягко касаются моей шеи, ключиц, спускаются к белым холмикам грудей. Рука поднимается к глубокому декольте и пальцами нежно касается кружева, проводя по коже, оставляя огненный след. Верх декольте уступает под властным натиском и освобождает мою грудь. Губы тут же смыкаются вокруг соска, посасывая его легонько и теребя языком. Я вздрагиваю всем телом, зарываясь руками в завитки волос на его шее и чувствуя, как его ладони скользят по бедру, приподнимая юбки. Пальцами он проводит по внутренней поверхности бедра и ласкает меня между ног сквозь тонкую ткань панталон. Жар охватывает низ живота, заставляя меня застонать, когда он касается чувственного бугорка между влажных губ. Но ему этого мало и вскоре его рука уже спустила с меня панталоны, а пальцы проникли в горячую и истекающую соками глубину.
- Ты такая узкая и влажная, — шепчет мне на ухо мой кавалер. Внезапно разворачивает меня к себе спиной, заставляя прогнуться и опереться на дерево. Юбки взлетают на спину обнажая мои ноги и ночной ветерок немного охлаждает разгоряченную кожу. Проникновение твердое, горячее, желанное - наполняет меня полностью, заставив прикусить губку, чтобы не застонать. Мой красавец двигается во мне, сдерживаясь и выходит почти полностью, постепенно ускоряясь. Когда меня накрывают горячие, сладкие спазмы, я стараюсь не закричать, прикрыв рот ладонью. Мой кавалер рычит, содрогаясь всем телом, и я чувствую, как внутри меня бьют сильные толчки, растекаясь теплом.
Какое-то время мы стоим, прижимаясь друг к другу и тяжело дыша. Затем я отстраняюсь и поправляю платье, пряча грудь в декольте и просыпаюсь. Тяжелый пар висит в воздухе, пот стекает по моему лицу. Какая волнующая сказка. Свожу ноги от нестерпимого желания, и останавливаю взгляд на дырявых ботинках. Обед закончен, волшебный сон тоже.
Все, что мне сейчас хотелось, это тепла. Обычного, заставляющего перестать трястись от холода. Я никак не могла согреться. Холодно было везде: на улице, дома, в цеху. В желудке урчало от голода, я не успела позавтракать дома. Да и какой там завтрак, когда у нас осталась горстка овсяной крупы, да половинка черствого хлеба. Баночка с чаем тоже была пуста. После того как умер мой отец, наши с мачехой дела шли совсем плохо. Лишившись основного кормильца мы выживали, как могли. Я работала по семнадцать часов в день, заправляя тонкие нити в крючки на станке, проверяя, чтобы не было пропусков и петель на полотне. Тяжелые бобины с шерстью весили почти как я, а мне нужно было еще их поднять на специальную подставку. К полудню спина просто отламывалась, когда прозвучал гудок на обед. Я остановила станок и направилась к выходу из цеха. Обедать мне было нечем, но внизу в подвале, где стояли паровые котлы отопления было тепло и можно было попросить кипяток.
Осторожно ступая между дышащих паром огромных конструкций, я забралась в свой укромный уголок, села на скамью и прислонилась к теплой стенке котла, чувствуя, как согревается моя спина. В тепле глаза сами собой закрылись, и я провалилась в сон, который никак не был похож на окружающую меня действительность.
Бал. На мне красивое лавандовое платье с отрытыми плечами. На белой шейке мерцают бриллианты яркими искрами камней. Упругие золотисто-рыжие локоны лежат на спине, а на руках кружевные перчатки. Огромный зал полон танцующих людей, хрустальные люстры освещают всю эту нарядную толпу, которая двигается кружась под звуки музыки. Я лениво обмахиваюсь веером, оглядывая парочки, когда замечаю почти рядом с собой внимательный взгляд, который заставляет вспыхнуть мои щеки нежным румянцем. Красивый мужчина, одетый в черный смокинг, под волевым подбородком белоснежная стойка воротничка рубашки. Темно-русые волосы красиво лежат, чуть завиваясь у шеи. Он делает шаг в мою сторону и протягивает руку, приглашая на танец. Я кладу дрожащую ручку в его, и тут же властная рука кружит меня в танце, нежно обнимая за талию, прижимая к себе.
- Кто вы, прекрасная незнакомка? – шепчет на ушко мягкий бархатный голос.
- Я - Золушка, — смеюсь в ответ, глядя на эти прекрасные властные губы.
Сама не понимаю, как мы оказались на террасе вместо бального зала, где красавец увлекает меня в тень сада, прижимая в темноте к широкому стволу дерева. Его губы мягко касаются моей шеи, ключиц, спускаются к белым холмикам грудей. Рука поднимается к глубокому декольте и пальцами нежно касается кружева, проводя по коже, оставляя огненный след. Верх декольте уступает под властным натиском и освобождает мою грудь. Губы тут же смыкаются вокруг соска, посасывая его легонько и теребя языком. Я вздрагиваю всем телом, зарываясь руками в завитки волос на его шее и чувствуя, как его ладони скользят по бедру, приподнимая юбки. Пальцами он проводит по внутренней поверхности бедра и ласкает меня между ног сквозь тонкую ткань панталон. Жар охватывает низ живота, заставляя меня застонать, когда он касается чувственного бугорка между влажных губ. Но ему этого мало и вскоре его рука уже спустила с меня панталоны, а пальцы проникли в горячую и истекающую соками глубину.
- Ты такая узкая и влажная, — шепчет мне на ухо мой кавалер. Внезапно разворачивает меня к себе спиной, заставляя прогнуться и опереться на дерево. Юбки взлетают на спину обнажая мои ноги и ночной ветерок немного охлаждает разгоряченную кожу. Проникновение твердое, горячее, желанное - наполняет меня полностью, заставив прикусить губку, чтобы не застонать. Мой красавец двигается во мне, сдерживаясь и выходит почти полностью, постепенно ускоряясь. Когда меня накрывают горячие, сладкие спазмы, я стараюсь не закричать, прикрыв рот ладонью. Мой кавалер рычит, содрогаясь всем телом, и я чувствую, как внутри меня бьют сильные толчки, растекаясь теплом.
Какое-то время мы стоим, прижимаясь друг к другу и тяжело дыша. Затем я отстраняюсь и поправляю платье, пряча грудь в декольте и просыпаюсь. Тяжелый пар висит в воздухе, пот стекает по моему лицу. Какая волнующая сказка. Свожу ноги от нестерпимого желания, и останавливаю взгляд на дырявых ботинках. Обед закончен, волшебный сон тоже.
