Глава 1
Яркое солнце светило прямо в глаза. Лучик нашёл небольшую лазейку в лёгкой занавеси и теперь издевался надо мной, не давая спать. Пришлось немного повернуть голову… Я застонала от стрельнувшей в висках боли. Вот же… Минуту… а… какой сегодня день? Время, судя по всему, близится к полудню, я почему-то в постели… и жуткое чувство усталости давит. Словно вчера было мероприятие… и до кровати добралась уже ближе к утру.
Хотя… мигрень, ломота… неужели простыла? Только этого не хватало!
Когда боль немного утихла и я проморгалась, привыкая к яркому свету, обратила внимание на окружающее пространство. Где это я, собственно говоря, нахожусь?
Громадные потолки… по углам даже виднеется немного лепнины. Стены чем-то оклеены, но швов и не видно. Бледный цветочный рисунок не бросается в глаза и не раздражает. А вот нижняя треть стены укрыта почти выбеленным массивом дерева.
Какой-то отель под старину? Что-то я не помню подобных роскошных апартаментов.
В этот момент дверь, что почти сливалась со стеной, так как была оклеена и обшита в тон, открылась, и в комнату вошла девушка лет двадцати пяти. Простое серое платье на ней было перетянуто чистым фартуком с рюшечками, а волосы полностью убраны под чепчик.
– How are you feeling today, Miss Elysse? (*Как вы себя чувствуете сегодня, мисс Элис?) – спросила она, поглядывая на меня с интересом.
Широко раскрыв глаза, я вытаращилась и хрипло произнесла на автомате:
– Still not very well. (*Всё ещё нехорошо.) – И прикрыла рот рукой.
Ничего не понимаю… я что, вновь на квалификационных курсах у партнёров? Почему мы говорим по-английски, а декорации, словно в исторических сериалах? Островитяне, правда, те ещё снобы и любители пустить пыль в глаза. В один из приездов на тимбилдинг мы даже жили в настоящем замке. Ну а что делать хозяевам? Содержать такие громадины в наше время весьма накладно, так что только туристы и спасают.
Хотя… подождите… кто такая Элис?
«…А что это за девочка и где она живёт?
А вдруг она не курит, а вдруг она не пьёт?
А мы такой компанией возьмём, да и припрёмся к Элис…
Элис? Кто такая Элис?..» – пропела я про себя слова когда-то популярной глупой песенки.
– I’ll inform your parents that you’ll stay in the room today, (*Я сообщу вашим родителям, что вы сегодня останетесь в комнате) – произнесла девица в чепчике, вырвав меня из раздумий и, сделав что-то похожее на книксен, ушла, прикрыв за собой дверь… а я осталась ошарашенно глазеть в пустоту.
Странно, но дверь вновь слилась со стеной, став практически незаметной.
Так… минуточку… какие родители? Что за… Я что, умерла и в раю? Но почему он англоязычный? Идиотизм чистой воды… Или у меня глюки от переутомления? Хотя… я была дома… читала, лёжа на диване… Блин!.. Это сон!.. И я успокоенно выдохнула. Просто сон…
Немногочисленных друзей всегда удивляла моя способность видеть цветные содержательные сны. Я это заметила ещё в детстве. Правда, удерживать в памяти научилась намного позже. Если постараться, мне удавалось вспомнить подробности утром, как только проснусь. Но для этого необходимо было не подрываться по звонку будильника, а, осознав себя, не открывая глаза шаг за шагом прокрутить увиденное ранее. А это не всегда возможно. Банально… из-за нехватки времени.
Будильник на то и звонил, что требовалось оторвать бренное тельце от мягкой кровати и идти приводить себя в порядок, чтобы направиться на работу. Дабы контора смогла прокормить всю ту ораву работников, что располагалась в нашем достаточно просторном и светлом офисе.
Нет, как начальник отдела я, конечно, могла прийти позже всех, а затем первые полдня пить кофе, прячась за монитором. Но увы… если ежедневно не придавать коленно-копчиковое ускорение сотрудникам, то они постепенно начинают деградировать в серый планктон, что тупо «отсиживает» рабочие часы, совершенно не стремясь как-либо двигаться.
И если в обычной компании это мало на что влияло, то нашей могло принести убытки.
Потому следить за «молодняком» приходилось особенно пристально. Не знаю… то ли заявлял о себе возраст… мне уже стукнул полтинник… то ли современное поколение действительно стало каким-то инфантильным. Складывалось впечатление, что отвечать за что-либо они совершенно не стремились. Да что там «за что-то»… кажется, даже ответственность за себя самих те старались переложить на других.
Так что работа была основной частью моей жизни. Нет… стать «Людмилой Прокофьевной» мне не грозило. Да и серая мышь на моей позиции не смогла бы представлять компанию. Всё-таки маркетинг и реклама прежде всего воспринимаются глазами. Потому обязательное посещение салонов красоты на выходных, правильное питание, что каждое утро специальной компанией порционно доставлялось на весь день, и беговая дорожка дома перед сном. Про стильные и неброские костюмы и говорить не приходится. Других в моём гардеробе и не водилось. Большей частью, конечно, брючные. В них удобнее, когда необходимо много передвигаться. Не нужно волноваться, удалось ли не порвать колготки.
Успокоившись, вернулась к разглядыванию комнаты. Буду про себя проговаривать увиденное, тогда, проснувшись, я смогу чётче вспомнить то, что со мной происходило.
Внимание привлекло тёмное пятно – небольшой камин у боковой стены. Незажжённый. Вся металлическая часть его была выкрашена чёрной краской, зато по периметру он был выложен палевыми изразцами с мелким цветочным рисунком. Справа и слева от него стояло два небольших кресла, обтянутых бледно-зелёной тканью с набивными розами.
Что странно, большого ковра в комнате не наблюдалось. Но точечно то тут, то там были разбросаны крошечные половички, предназначенные разве только, чтобы ноги не касались пола. Но не более. Так вот, парочка таких размещались перед креслами.
Сама кровать, на которой я лежала, оказалась весьма просторной. Высокие ажурные стойки по углам придавали ей массивности, что усугублял огромный балдахин, заканчивающийся кистями. Хотя… по-моему… это просто огромный пылесборник.
Между двух окон располагался небольшой столик с придвинутой банкеткой. Судя по баночкам, коробочкам и щёткам на нём, использовался сей предмет как туалетный. А непонятно пятнистый чёрно-серый квадрат в рамочке, скорее всего, является зеркалом.
Ну что сказать… Средненько. Хотя, учитывая обстановку под старину, довольно стильно. Но во сне ожидала увидеть более «дорого-богато». И… я подозревала у себя больше вкуса.
Вздохнув, прикрыла глаза. Я засыпаю? Хм, а можно спать во сне? Хотя… Интересно… говорят, во сне человек не может увидеть себя в зеркале. Нужно попробовать.
Откинув тёплое одеяло, сразу начала мелко подрагивать, несмотря на длиннющую ночную рубашку. В комнате было достаточно прохладно, но, будучи укрытой, я этого не замечала. Можно ли во сне силой мысли разжечь камин? Интересно, станет ли мне от этого комфортнее?
Кажется, меня знобило, потому что я с трудом смогла сесть. Допустимо ли во сне болеть? Окружающие предметы заметно покачивались. Тело начало уже откровенно штормить. Пришлось схватиться за ближайший столбик и уткнуться в него лбом.
Закрытые глаза и неподвижность принесли немного облегчения. Но озноб никуда не делся.
Внутри поднималось раздражение, и, отведя голову в сторону, я сморщилась и чихнула, старательно отодвинувшись от столбика. Не хватало ещё стукнуться об него. Интересно… можно ли получить сотрясение мозга во сне?
Шмыгнув парочку раз носом, открыла глаза, уставившись на пальцы с коротко обрезанными ногтями.
Кисть руки, которой я придерживалась за стойку, была мало того что немного грязной, так ещё и очень тонкой и явно юной. Ни суховатой кожи, ни возрастных морщинок и пятен. Точно не моя. Хотя… может, во сне я помолодела?
Желание посмотреться в зеркало стало просто нестерпимым, словно зуд от укуса комара.
Опустив ноги на пол, я не попала на половичок, и тело прошибло холодным импульсом. Выругавшись матом, заставила себя встать и, придерживаясь за кровать, медленно двинулась к туалетному столику.
Усевшись на банкетку, постаралась тут же разместить ступни на коврике. Хорошо… Закрыв глаза, пару раз выдохнула и, решившись, развернула на себя облупленное зеркало.
Вглядевшись в отражение, вскрикнула и неожиданно начала заваливаться назад.
Глава 2
В черепной коробке пульсировала боль. Она отдавала в затылок, словно меня от души приложили по голове кувалдой. Ко всей этой «прелести» добавлялся шум в ушах да прострелы в висках. И, как вишенка на торте подобного «счастья», на меня напал кашель. Думаю, это и вырвало из беспамятства. Содрогалась я от него всем телом, как пьяный монтёр, ткнувший случайно не туда. И только прекратив трястись, смогла позволить себе небольшой стон.
– А-а-а-а-а…
Он, впрочем, не избавил от страдания. Только дал возможность выдохнуть перед тем, как очередной виток боли захлестнёт разум. Правда, в этот же момент я ощутила, как к моему многострадальному затылку приложили что-то холодное.
Благодать… Тиски, сжимающие голову, немного отпустили.
– Это уже хамство с твоей стороны, Элис! – услышала я совсем близко и осторожно приоткрыла глаза, пытаясь сфокусироваться. – Только мистер Джонс сказал маме, что ты идёшь на поправку, и вот… сразу же разбиваешь голову, и тебе снова нужна помощь и сиделка. У тебя совершенно нет совести! – обиженно оттопырив губу, произнесла девушка лет восемнадцати.
Она сложила руки под грудью, от чего небольшие, в общем-то, полушария получили дополнительный объём. Опустив глаза на открывшийся вид, особа довольно улыбнулась. Но вернув взгляд на меня, вновь возмущённо сдвинула брови.
Не получив никакого ответа, девица удивлённо похлопала ресницами и заявила:
– Элис! Ты же знаешь, как я не люблю ночевать с Марией!
Моё подозрительное молчание ей не понравилось.
– То есть тебя совершенно не волнуют мои страдания? – Девушка сердито воззрилась на меня в ожидании ответа. Немного подумав, продолжила: – В следующий раз я не буду помогать со шляпкой, – нахмурившись, она перешла к угрозам, которые, вероятно, считала действенными. – И не поделюсь лентами, что мне отдала тётушка Маргарет, они ведь тебе так нравились!
Это что? Неуклюжие попытки шантажа? Они вообще работают?
Но моя проблема вообще не в этом…
Безучастно смотря на девушку в столь открытом платье, пыталась осознать сразу несколько вещей. Во-первых, я почему-то была всё в той же комнате. Что странно для сна… Вообще никаких изменений вокруг не произошло. Даже небольшое пятнышко на стене, замеченное в прошлый раз, никуда не делось.
Во-вторых, со мной продолжали общаться по-английски, но внутреннего перевода больше не требовалось. Я думала уже на нём. Так было однажды. В прошлый раз, чтобы осознать такую возможность мозга, оказалось достаточно одного года из нескольких, что я провела на острове, когда в рамках повышения квалификации работала у наших партнёров. Говорить на родном языке было просто не с кем. А небольшой городок с благозвучным для русского уха названием Рай почти на самом побережье оставил о себе самые тёплые воспоминания. Вернувшись, я ещё долго в беседе могла запнуться и, задумавшись, старательно подбирать слова, переспрашивать саму себя: «Как же это по-русски…»
И последнее… Я почему-то до сих пор отчётливо помнила увиденное в облупившемся зеркале отражение… Там была не я… и дело даже не в возрасте. Я же помню себя молодой. Но… черты лица, цвет глаз и волос…
Из отражения на меня тогда смотрела симпатичная девчонка не старше шестнадцати лет. Длинноволосая шатенка с серо-голубыми глазами. Вся взъерошенная, осунувшаяся, с огромными тёмными кругами на пол-лица. И не имевшая ко мне – рыжеватой блондинке с веснушками, с которыми боролась всю жизнь, – никакого отношения.
Да… ещё одно… не помню ни разу, чтобы я во сне испытывала боль. Даже небольшую. Любые физические неудобства тут же заставляли организм проснуться. Сейчас же болевые рецепторы получали такое огромное воздействие, что я очень сильно сомневалась в своих выводах относительно происходящего.
– Элис… – настороженно прошептала юная собеседница, усиленно заглядывая в мои глаза. – Ты меня слышишь?
– Мисс Кэтрин, – раздалось позади. – Доктор Джонс предупредил, что мисс Элис нужен покой. Не думаю, что вам стоит утомлять её беседой.
Судя по голосу, это была давешняя девушка в чепце. Она, вероятно, сменила компресс на моём затылке, и я вновь ощутила приятную прохладу. И боль слегка отступила.
– Но я не хочу больше спать в комнате с Марией! – заверещала… Кэтрин, как я понимаю.
От этого у меня вновь заломило в висках, о которых я не вспоминала последние несколько минут, и, сморщившись довольно резко, что обычно было мне несвойственно, я произнесла:
– Заткнись, ради бога! От тебя только хуже становится!
За спиной послышалось сдавленное хрюканье, а девица передо мной удивлённо вытаращилась. Она хлопала длинными ресницами, пытаясь осознать услышанное. Некоторое время Кэтрин открывала и закрывала рот, словно рыба. Наконец, подорвалась с места и, открыв нараспашку дверь, в этот раз вполне обычную, расположенную на соседней стене и окрашенную белой краской, вылетела, крича на ходу: «Мама!»
– Я понимаю, что вам очень больно, мисс Элис, но зря вы обидели сестру, – заявила со спины невидимая мне девушка.
– Можно мне воды? – прошептала я, чувствуя, как трескаются сухие губы.
– Ой… да… минуточку… – Сзади завозились.
Послышалось журчание. Затем с дальнего краю, а я лежала на боку, появилась, как я понимаю, служанка. Осторожно придерживая моё лицо, она приложила небольшой поильник к губам, и в рот полилась прохладная вода. А вернее, некрепкий травяной настой.
– Спасибо, – тихо произнесла я, выдохнув.
Оказывается, у меня была сильная жажда. Но много выпить не получилось. Вытерев пролившиеся капли, девушка аккуратно поправила мне одеяло, как-то странно на меня взглянув. Она, видимо, хотела что-то сказать, но в этот момент на пороге возникла женщина лет сорока, может, с небольшим хвостиком. Весьма привлекательная. Скорее всего, в молодости она была очень красива. Даже поплывшая фигура её не портила. Дама держала осанку с немного надменно приподнятой головой.
Что сразу бросилось в глаза – платье приглушённо-зелёного цвета в пол в стиле ампир. Такой фасон носили в кино про наполеоновские войны. И это был не сценический реквизит для любителей старины. Чувствовалось, что для дамы оно вполне привычно.
Как-то на Новый год начальство решило, что простого корпоратива будет уже недостаточно, так что объявило костюмированный маскарад. Естественно, договорившись с театром. Ну что сказать… все эти корсеты из китового уса, кринолины и подвязки… а также огромное количество юбок… В общем, я зареклась одевать когда-либо ещё исторические костюмы.
А тут… никакого неудобства. И довольно законченный образ.
На голове обычная для того времени причёска: прямой пробор с буклями по бокам, а сзади волосы убраны в невысокую бабетту. Притом, что интересно, на женщине почти не было украшений. Только парочка тонких колец и небольшой крестик на шее.
Войдя, она медленно прошествовала в кресло и степенно в него опустилась.
В проёме открытой двери маячила Кэтрин. С ехидным выражением лица она посматривала на меня, делая вид, что происходящее не имеет вообще к ней никакого отношения.
