Глава 1.
Убранство лесной избушки травницы просто и незатейливо: бревенчатые стены, глиняный пол, два небольших окошка со ставенками.
Под потолком сушатся пучки трав да связки кореньев, на лавке выстроились в ряд горшочки со снадобьями, на огне булькает в котелке зелье.
Оляна помешала снадобье и ловко сняла котелок с огня.
С виду Оляна ну никак на знахарку не похожа: тоненькая, словно тростинка, большеглазая, темно-русая коса длиннющая, чуть ли не до пола достает, и взгляд... рассеянно-мечтательный такой, будто у царевны из бабушкиной сказки.
До сих пор ходоки из окрестных деревень растерянно замирают, завидев в избушке вместо древней сгорбленной старухи юную красавицу: стоят, шапку в руках мнут, за чем пожаловали сразу вспомнить не могут.
Оляна вздохнула и насыпала в деревянную мерку толченых ягод. Бабушка умерла прошлой зимой, оставив Оляну за хозяйку. Старушка не только в травах понимала, еще и рассказчицей была - заслушаешься. Сколько историй долгими зимними вечерами поведала внучке, не счесть: веселых и грустных, правдивых и волшебных, добрых да таких, от которых кровь в жилах стынет. А теперь одна Оляна на свете – даже словом перемолвится не с кем, неровен час – с горшками разговаривать начнешь.
Взболтав остывшее зелье, Оляна подмешала к нему толченого мела – мазь от бородавок готова.
В работе на Оляну любо-дорого поглядеть: ловкая, усердная, всяко дело в руках спорится. Поначалу тяжело, конечно, одной было, но ничего - приноровилась. А как убедились все, что внучка в бабушкином ремесле толк знает, заказы от селян как горох из дырявого мешка посыпались: то отвар от младенческих колик, то растирка для спины, или вот вчера мазь от бородавок заказали, а третьего дня...
Размышления знахарки прервал резкий стук в дверь.
Колотили настойчиво, да так рьяно, что горшки на лавке подпрыгивали. Из-под потолка свалился пучок сушеной мать-и-мачехи и плюхнулся в аккурат в ведерко с колодезной водой.
Оляна набросила на плечи тяжелую шерстяную накидку и, схватив со стола лучину, бросилась к двери. Уж коли кто ломится так на ночь глядя к знахарке, значит дело срочное. Может статься, еще и в деревню к болезному бежать придется.
Тяжелый дубовый засов поддавался с трудом – разбух после затяжных осенних ливней. Упершись коленкой, Оляна рванула изо всех сил, и старая скособоченная дверь со скрипом отворилась.
На удивление - на крыльце стоял не бородатый мужик и не перепуганная деревенская баба, замотанная платком по самые глаза.
Поздний гость оказался молодым парнем: высоким, на лицо пригожим, но... Мало того, что незнакомец, так еще и не селянин. Оляна растерянно оглядела парня с головы до ног: не купец, и не из мастерового люда. Поверх рубахи на нем была кожаная одежка без рукавов, обшитая железными пластинами.
Были они с бабушкой в позапрошлом году в городе на ярмарке и там... Да, кажется, именно так выглядят княжеские дружинники. Верно, и оружие при нем.
- Вечер добрый, хозяюшка, - уважительно произнес незнакомец. – Заплутал я малость. Подскажи, как отсюда на большак вый...
Тут глаза его, привыкнув к свету лучины, выхватили из темноты нежное личико юной травницы.
- Силы небесные...- запнувшись на полуслове, прошептал гость. - Я и не думал, что на свете такая красота бывает. Как зовут тебя, прелестница? Человек ты или, может, мавка лесная? Слышал, что глянешь на такую, и все – пропал навеки. Еще и смеялся дурак, бабьими сказками называл. А оно вот как, выходит, и не сказки вовсе…
- Оляна я, - смутилась под горячим взглядом девушка. - Травница здешняя.
- Все-таки человек, - улыбнулся парень. И слегка поклонившись, представился. - А меня Властом кличут. Ратник княжий.
Власт задумчиво окинул взглядом покосившуюся крышу, старую почерневшую дверь, гнилую, местами завалившуюся изгородь:
- Никак одна живешь, Оляна? Не страшно-то самой в лесу?
- Раньше с бабушкой жила, - вздохнула травница. – Только ушла она прошлой зимой, по светлой дороге, через Калинов мост. А я что, я к лесу сызмальства привычная. Да и работы много – некогда о всяких глупостях думать.
- Понятно… - протянул парень. И вдруг, резко шагнув вперед, подхватил Оляну на руки.
- Все, хорошая моя, - сбивчиво прошептал на ухо, обжигая горячим дыханием. - Никуда не денешься, моей будешь.
И, переступив с Оляной через порог, с шумом захлопнул дверь.
- Ты что творишь, охальник?! – девушка возмущенно молотила кулачками по широкой мужской спине, пытаясь вырваться из крепких объятий. - Да чтоб тебя...
- Погоди, - Власт аккуратно поставил разозленную Оляну на пол.
И на миг коснувшись губами ее губ, добавил серьезно:
- Помолчи немножечко, я объясню.
На широкую лавку у окна выложил затертый кошель, туго набитый звонкой монетой:
- Жалованье за год выдали.
Не отводя взгляда от Оляны, стянул с пальца тяжелый перстень:
- Князь за верную службу пожаловал.
И, замешкавшись на мгновение, бережно снял с шеи серебряный медальон-оберег:
- Память о матушке... Все возьми, не жалко.
- Ты, ты, лиходей эдакий! – зашлась гневом Оляна. Рука девушки сорвала со стены тоненькую вязанку дубовых прутиков. - Неужто думаешь, что я из-за денег...
Хрясь! По наглой роже! Еще! По бесстыжим губам! По глазам…колдовским, которым глупое сердце почему-то верит.
- Нет, не думаю.
Парень мягко перехватил руку Оляны, сдул с носа прилипший дубовый листик, и, наклонив голову, нежно прижался щекой к девичьей руке:
- Просто времени у меня нету. Совсем. На заре наше войско в поход выступает. Кабы не это, думаешь, я бы торопился?
Он немного отстранился и вновь встретился взглядом с девушкой:
- Ходил бы к тебе каждый вечер, да под окном стоял. И месяц бы стоял, и два, и в дождь проливной, и в мороз трескучий. А что мне, я человек привычный. И выглянула бы как-то моя краса в окошечко, да и призадумалась: «И чего это нынче во дворе моем не так? То ли дуб у калитки ветром сломало, то ли журавль колодезный покосился. Ах, это же Власта – дурака влюбленного - нет! Куда подевался, дубина стоеросовая?» А я тут как тут: «Да вот же я, милая! Может, уже хоть на крыльцо взойти дозволишь? Или еще месяцок тут постоять?»
В словах парня было столько искренности и простодушия, что Оляна невольно улыбнулась.
Власт вздохнул и продолжил:
- Сам я из мастеровых, потому кроме воинской науки разным ремеслам обучен. Я б тебе и крышу подлатал, и забор поправил. Но не выйдет, как бы я того не хотел. В поход идем утром, к Черному морю. Наша воинская удача - девка злая да насмешливая, оттого наперед лучше не загадывать, но коли жив буду...
Горячие губы Власта уверенно нашли мягкие губки Оляны:
- Я к тебе... для тебя... сама увидишь!
Поцелуй... Да разве можно объяснить такое! Это как с крутого обрыва в реку, из горячей баньки - в ледяной сугроб, словно чаша зелья пьянящего, будто малина лесная переспевшая - сочная, сахарная...
Руки девушки сами собой обвились вокруг шеи Власта. Сладко как... и еще слаще...
И уже бы забыть обо всем, покориться, упасть, раствориться друг в друге, но Оляна из последних сил вырвалась из медового плена губ.
- Теперь ты погоди, - неожиданно серьезно произнесла она. – Я тоже должна кое в чем признаться.
И, отведя взгляд, пояснила:
- Нельзя такому, как ты, ратнику, со мною быть. Заклятье на мне страшное.
- Ну и подумаешь, - беспечно прошептал Власт, еще крепче прижимая Оляну к себе. - Я же воин княжий, а не баба на сносях, плевать мне на все заклятия разом! Даже знать о них не желаю.
И, натолкнувшись на угрюмый взгляд девушки, улыбнулся покладисто:
- Ладно-ладно, коль должна, то сказывай, что за чары на тебе такие. Не бойся, я не убегу.
- Тот, кто ласку мою узнает, - таинственным голосом начала Оляна. - Во век забыть меня не сможет. Все время про меня думать станет, и каждую ночь к нему во снах приходить буду.
- Вот и чудненько! – Власт звонко поцеловал девушку в щеку. - Да я за это заклятие еще и благодарить буду! Надо же - каждую ночь на такую красоту любоваться! А то мне какой день сотникова рожа грезится. Представляешь, рябой, одноглазый, а как рот откроет... Жуть, одним словом!
Парень нежно коснулся губами розового ушка Оляны:
- Сладкая моя...
- Стой, я не все еще сказала! – Оляна отчаянно выпуталась из объятий.
И, заглянув в затуманенные глаза ратника, проговорила быстро-быстро:
- Если ты после меня захочешь это... с другой быть... то не выйдет ничего! Совсем!
- Эвоно как... – на миг растерялся парень. Но тут же вновь притянул Оляну к себе. - А, была - не была! Согласен я! Краше тебя все равно никого нет. А эти-всякие, что в походе случаются... Б-б-бррр, глаза б мои их не видели.
Губы Власта требовательно коснулись губ Оляны:
- Вот видишь, все хорошо...
- Погоди, - с глубокой печалью прошептала девушка, утыкаясь носиком в крепкое плечо ратника. - Это присказка только была, а главное... даже не знаю, как и сказать тебе.
- Смерть? - тихим голосом уточнил парень, рассеянно гладя русые волосы любимой. - В бою?
И, получив молчаливый ответ-согласие, твердо сжал губы.
- Что ж, ясно. Только нового ты мне, краса моя, ничего не сказала. Из того войска, что в прошлом годе к Черному морю ходило, тоже не вернулся никто... Так что знаю я, и так знаю.
Власт осторожно подхватил девушку на руки, направляясь к застеленной лоскутным одеялом лежанке:
- Не думай ни о чем, и себя не вини. Просто обнимай крепче, да целуй жарче. Да потом... вспоминай иногда, ладно?
- Стой, хороший мой, - со слезами в голосе прошептала Оляна. - И это еще не все! Самое страшное впереди...
- Да что ж страшнее смерти-то? - растерялся парень. - Запутала меня совсем...
- Не просто смерть, - всхлипывая, призналась Оляна. - Подлая и бесславная, грязная да постыдная...
И, размашисто вытерев рукавом слезы, добавила виновато:
- Я же честно предупреждала, что заклятие страшное шибко!
- Люто... - резко отстранившись от девушки, обреченно прошептал Власт. - Ох, как люто...
Долго посмотрел ей в глаза и вздохнул сочувственно:
- Горемычная ты моя... Ну и судьба, врагу не пожелаешь! Уж насколько воинская доля не сахар, а твоя и вовсе - полыни горше. Это ж любить никого нельзя, а если любить, то потом... Даже представить жутко!
- Есть у меня настойка на травах диких, - печально проговорила Оляна. - Едкая, злая, у здоровых мужиков слезы ручьем вышибает. Выпьешь со мной?
- Выпью, - покорно соглашается Власт. - Хотел с тобой медового напитка любви испить, но и от горькой чаши не уклонюсь. Слово твердое мое.
И, нежно прижавшись губами к щеке девушки, добавил горячим шепотом:
- Ты жди меня, ладно? Коли вернусь - непременно придумаю, как заклятье твое подлое победить. Только жди.
Глава 2.
Прошла зима, отжурчали весенние ручьи, промчалось лето, за ним осень, снова зима – больше года пролетело.
А у Оляны все осталось по-прежнему: избушка, зелья, настойки. Одно и то же - каждый день.
Угрюмо поджав губы, Оляна толкла в ступке белесый сухой корень. Яростно терла, разминала, превращая растение в однородную белую пыль. Еще бы и сердце вот так... растереть в порошок и развеять по ветру. Чтоб не болело, не ныло, не сожалело!
Бесчисленное число дней прошло со дня их с Властом первой и последней встречи, но отчего-то легче не стало. Ни капли. Словно в груди поселилось чудовище с железными когтями, и теперь мучает, царапает, безжалостно рвет на части. Только работа и спасает - тяжелая, непрерывная, с раннего утра до поздней ночи.
Оглянувшись на пустое ведро, Оляна вздохнула. За водой к колодцу идти нужно, а на улицу выходить совершенно не хочется. Там все радостное, цветущее, весеннее, а у нее настроение - хуже, чем на поминках.
С обреченным видом Оляна медленно прошла через двор и, остановившись у сруба, со злостью швырнула ведро на деревянную подставку. Как же тяжко все это: смотреть на нежную молодую листву, слушать радостный птичий гомон, вдыхать пряный аромат весенних цветов и при этом знать... Да, знать, что у нее - Оляны уже никогда ничего хорошего в жизни не будет. Потому как счастье ее ненаглядное отправилось в далекий поход, да там и...
- Хоть бы жив был, - сами собой прошептали губы. - Все равно где, с кем, пусть не увидимся никогда, только бы живой.
- Да куда ж я от тебя денусь, краса моя! - неожиданно произнес кто-то над самым ухом. Сильные мужские руки уверенно обняли за плечи, крепко прижимая к себе.
- Власт, ты? – резко обернувшись, Оляна утонула взглядом в синих, таких родных и любимых глазах.
Все такой же – высокий, сильный, смотрит ласково, но где-то в самой глубине глаз прячется лукавая смешинка.
Руки Оляны сами собой обвили шею Власта:
- Я уже и не надеялась.
- Как это не надеялась? – с сожалением оторвавшись от губ девушки, улыбнулся Власт. - Или ты думала, что простой смертный способен с твоим заклятием справиться?
Парень ловко вытянул деревянную бадью из колодца и перелил воду в ведра. Но Оляна заметила, что действует он больше левой рукой, правой только придерживает.
- Ну и лютые чары на тебе, милая! – лукаво подмигнул Власт. - Я ж ведь только губки твои сахарные испробовал, а все предсказанное сбываться начало: и думал о тебе все время, и во сне видал, а на других... даже смотреть тошно было!
Счастливо вздохнув, Оляна прижалась к милому.
- А еще я тебе спасибо сказать должен, - неожиданно серьезно проговорил парень. - Да не просто спасибо - до самой смерти благодарен буду, что удержала тогда, не дала в любовной горячке глупостей натворить. Другая б деньги взяла, да на подлую смерть отправила, а ты...
Власт погладил девушку по голове и признался:
- Все, как ты предупреждала, вышло. Выискался в нашей сотне предатель, да подстроил все так, чтобы на меня подумали. Только чудом его подлый замысел раскрылся.
- Не зря у меня сердце болело, - тихо прошептала Оляна. – Чувствовала, что вокруг тебя лихо с бедой ходят.
- Походили-походили, да и ушли восвояси, - рассмеялся Власт. – По-первому, после твоих слов я осторожней стал, а по-второму, знал, что ждешь. Никак мне пропадать нельзя – кто ж еще с твоим заклятьем справится?
Парень с легким смущением показал до конца не разгибающуюся правую руку:
- Отвоевался я. Потому заклятие твое мне больше не страшно: оно ж на ратников действует, а я что – отставной калека. Но поход наш удачным вышел, богатую добычу взяли. А князь, как про ту историю с предателем прознал, наградил меня щедро. Так что...
Власт крепко прижал девушку к себе:
- Домик я купил в городской слободе знатный: с палисадом, да с высоким резным крылечком. Помнишь, говорил тебе, что по молодости разному ремеслу обучался? Буду копаться помаленьку, нам на расходы хватит. Заживем с тобой, краса моя, душа в душу, а там и детишки пойдут... Ну как, пойдешь за меня?
- Погоди, хороший мой, - Оляна отстранилась от Власта и осторожно заглянула в глаза. - Вначале я признаться кое в чем должна.
- Что, и это еще не все в заклятье твоем? – изумился парень. – Да плевать на него! Коли любишь, мне сам черт не страшен.
- Нету никакого заклятья, - опустив голову, всхлипнула Оляна. - И не было никогда. Ты горячностью своею напугал меня до полусмерти, вот я со страху и наплела невесть что. Прости, если сможешь...
- Как никакого заклятья? – растерянно выдохнул Власт. - Да быть того не может! А что же это... тогда... со мной... что это было-то?!
