Двери лифта медленно разъехались в разные стороны. Натужный скрежет, что эхом разнёсся по парадной, достиг слуха, смешался с гитарными риффами и голосом американской исполнительницы в наушнике. Я всегда вставляла в ухо только один, чтобы совсем не отключаться от окружающего мира. В кабине горел свет, хотя, скорее, мигал последними попытками лампы ещё немного послужить. Эти неровные блики падали на стенки, отражались от когда-то блестящей лаком, а сейчас покрытой неровными надписями поверхности. В чёрных, синих и красных строчках, перекрывавших друг друга, читалось: «Здесь был Паша», «Рома + Лена», «Маринка – коза»... Жильцы, желающие таким образом оставить свой след в истории, явно переборщили. Неприятный запах сообщал, что в подъезде живут собаки, загулявшие по весне коты, не дотерпевшие до дома люди, а также любители алкоголя и табака. Вполне стандартный лифт старой панельной многоэтажки.
Шагнув в квадратик бессовестно загаженного пола, я почувствовала, как кабину слегка качнуло. Машка предупреждала, что лифт, как попавший под сокращение на заводе пенсионер, дорабатывает последние смены и ездит больше на «честном слове». Прямоугольные кнопки, а вернее, огрызки, которые от них остались, находились, как и положено, на уровне вытянутой руки. Чтобы найти семёрку, кусочки чёрного пластика пришлось посчитать. Палец надавил на предполагаемый этаж. Лифт задумался на пару мгновений, потом медленно сомкнул дверцы. Громкий лязг снова царапнул слух, заглушив исполнительницу популярной музыки. Лампочка мигнула, на долю секунды окунув меня в темноту, кабина, издавая металлический скрежет и неприятно гудя, поползла вверх.
В выпускном классе мне светила тройка по физике, твёрдая, заслуженная, но единственная и совсем нежелательная. Она жирным крестом перечёркивала мечту поступить на бюджетной основе в художественный институт, поскольку при её наличии необходимый проходной балл я не набирала. Одним из возможных способов подтянуть результат до слабенькой, но очень нужной четвёрки было создание школьного научного проекта на любую тему этой дисциплины. Моей спасительницей стала одноклассница Машка – круглая отличница и добрая душа. Она согласилась помочь и весь последний триместр старательно склеивала материал, что я собирала в перерывах между уроками и занятиями в художке. Сейчас Машка писала защиту, и здесь без меня обойтись уже не могла, поэтому сегодня, в воскресный день, пришлось вставать в ранищу и под противно моросящим майским дождём тащиться на другой конец города.
В наушнике затрещало, голос исполнительницы захлебнулся, а потом и вовсе пропал. Лифт дёрнулся, добравшись до второго этажа, мигнул лампой, пополз дальше. Стянув с головы капюшон толстовки, надетой под кожаную куртку, чтобы хоть как-то спастись от моросящего на улице дождя, я отбросила за плечо синюю прядь волос и в недоумении извлекла наушник. Беспроводные гаджеты прослужили от силы пару недель. Неужели накрылись?!
Гул и лязг стали громче, кабину снова качнуло. В тусклом освещении я внимательно осмотрела наушник, даже зачем-то постучала по силиконовой насадке, вернула в ухо, но не услышала ничего, кроме треска. Лифт качнулся на третьем этаже, мигнул светом, пополз дальше. Может, причина в телефоне? Я вытащила из кармана смартфон, надавила кнопку разблокировки – экран загорелся, но значок сигнала, подсвеченный серым цветом, сообщал о полном отсутствии всех видов связи. Разве в лифтах так бывает? На четвёртом этаже кабина снова дёрнулась, заставив меня поспешно упереться ладонью в стену.
Весёлый подъём, ничего не скажешь!
На пятом этаже качнуло снова, видимо, лифт сообщал этим, что преодолел один пролёт. С выдумкой агрегатик.
Я усмехнулась, подняла глаза к потолку, что давно почернел от времени и хулиганских действий жильцов, скользнула взглядом по стене: какой-то школьник налепил на неё жвачку.
– Вот так служишь, служишь, а в тебе ещё и срут, – пробормотала я, подковырнула ногтем успевшую затвердеть белую лепёшку, заставив её отвалиться и упасть куда-то под ноги.
Лампочка мигнула на последних пролётах, лифт замер, гул затих, двери медленно поползли в стороны.
Седьмой этаж, всё-таки угадала.
– Спасибо, дружок, – произнесла я, похлопав ладонью по исписанной стене.
Вышла на лестничную площадку, скользнула взглядом по металлическим дверям в поисках нужного номера.
Наушник ожил, снова зазвучали музыка и мужской голос: «Здравствуй, я пришёл к тебе с небом на руках…» Такого трека не было в моём плей-листе. Я обернулась, лифт стоял открытым, его тусклая лампа, вздрагивая, бросала на исписанные стены и закопчённый потолок мистические блики. В наушниках незнакомый исполнитель продолжал петь:
«Что отдашь мне за небо?
Всё, что есть у тебя –
Пара красок и стрелы
Жгучего огня…»
Двери лифта с лязгом сомкнулись, раздались противный гул и скрежет, звуки медленно удалялись, сообщая о том, что кабина ползёт вниз. Ничего не понимая, я достала смартфон, приложение сообщило, что воспроизводится песня группы «Animal ДжаZ».
Наверное, глюк.
Машу мне удалось покинуть спустя два часа. Одноклассница могла бы и дольше втирать подшефной научную лабуду, но, к счастью, мой интеллектуальный потенциал в области физики, рассчитанный на сегодня, окончился раньше, чем Машкин энтузиазм. Палец надавил на пожелтевшую от времени пластмассовую кнопку вызова лифта, двери тут же поехали в стороны. Я шагнула в кабину, нажала первый этаж, вставила наушник, музыку включать не стала, помня, что лифт блокирует связь. На всякий случай облокотившись об исписанную стенку, прикрыла глаза.
Мозг после физики буквально кипел. Скорее домой, чтобы сбросить умственное перенапряжение в компании горячего какао и графического планшета с каким-нибудь уютным референсом.
Двери лифта с лязгом сомкнулись, мигнул свет, раздался знакомый гул. Кабина дёрнулась, ухнула вниз, из груди непроизвольно вырвался испуганный вздох, а сердце сбилось с привычного ритма. На секунду мне реально показалось, что тросы оборвались и кабина начала свободное падение. Лифт медленно пополз вниз, сопровождая движение гулом и скрежетом.
– Напугал. Не делай так больше! – я нервным движением отбросила упавшие на глаза волосы.
Из динамика, через который застрявшие между этажами бедолаги могли общаться с диспетчером аварийной службы, донёсся шум. Он напоминал испорченный звук на заезженном диске.
Может, это была не шутка старого лифта, а реальная проблема?
Насколько я помнила, кнопка вызова диспетчера всегда отличалась от других цветом или символом звоночка. Здесь она была жёлтой, а вокруг какой-то шутник изобразил чёрным маркером солнышко с неровными лучами, нелепо торчащими в разные стороны и больше напоминающими колючки. Я шагнула к противоположной стенке, наклонилась к панели с круглыми дырочками для звука:
– Эй!
К шуму добавился треск. Лифт качнулся, преодолевая очередной этаж. Я надавила кнопку, прислушалась. За шелестом, что доносился из динамика, голоса диспетчера не раздавалось. Видимо, связь давно уже не работала. Пожав плечами, я шагнула обратно к стене. Лифт без перебоев ехал вниз, а это значило, что помощь мне ни к чему.
«Здравствуй, я пришёл к тебе с небом на руках. Вот возьми, я дарю тебе небо на руках...» – запел в наушнике мужской голос. Телефон снова поймал глюк. Я откинула голову, прислонилась затылком к стене. Лифт раскачивал кабину на каждом этаже, гудел, трещал и стонал, лампа то мигала, то рябила. Из наушника доносилось:
«Что отдашь мне за небо?
Всё, что есть у тебя –
Пара красок и стрелы
Жгучего огня…»
Нам с Машкой оставалось доработать последний момент к завтрашней защите. Вторая половина учебного дня была забита у обеих, поэтому встречаться пришлось вечером. От автобусной остановки до дома одноклассницы было не так далеко. Покинув тёплый салон, я набросила на голову капюшон, поправила на плече рюкзак и в сгущающихся сумерках зашагала к Машкиному двору. Шум улицы тонул в музыкальных переливах популярной песни. Пара часов сегодня, пятнадцать минут позора завтра – и про физику можно будет благополучно забыть.
У дверей подъезда меня догнал мужчина, по всей видимости, жилец дома, придержал дверь, проследовал к лифту, встал за спиной. Я нажала кнопку вызова, ожидая услышать знакомый гул, лязг и скрежет. Но в подъезде не раздалось ни звука. Лифт ехать к нам не собирался.
– Не вызывается? – жилец с верхнего этажа протянул руку, надавил кнопку, подержал пару секунд.
Проделывая это, мужчина придвинулся ко мне почти вплотную. Я шагнула вперёд, уходя от случайной близости. Лифт не ехал.
– Досадно.
Мужчина оторвал палец от кнопки, его рука опустилась мне на плечо.
– Эй, вы совсем, что ли?!
Я развернулась к наглому незнакомцу, толкнула. Пальцы мужчины сомкнулись на вороте моей куртки, он грубо прижал меня к дверям лифта. В наушнике затрещало, музыка оборвалась, позволив мужскому шёпоту неприятно царапнуть слух.
– Не шуми…
Надвинутый на лоб тёмный капюшон укрывал тенью глаза, в тусклом освещении подъезда я видела только его губы, что расползались в хищной улыбке. Страшной улыбке. Никогда не думала, что со мной такое может случиться.
– Помоги!..
На губы опустилась мужская ладонь, превратив зов о помощи в беспомощное мычание. Оборвавшийся крик разнёсся по парадной, гулким эхом оттолкнулся от стен, потолка, закрытых дверей, растворился в тишине, медленно угасая и не оставляя надежды на помощь: из четырёх квартир ни в одной не раздалось характерного щелчка, с которым поворачивается в замке ключ.
Улыбка незнакомца стала шире, он поднёс указательный палец к губам:
– Тс-с...
Нет… Нет. Нет. Нет!
Я дёрнулась что было сил, ударила по скользкой куртке кулаком, пнула, по сути, никуда не метя. Лишь бы вырваться из железной хватки. Не помогло. Незнакомец шагнул ближе, теснее прижав меня к дверям лифта. Отчаянный крик снова превратился в бессвязное мычание. За спиною раздался знакомый лязг, а в следующую секунду я ухнула назад, провалилась в мигающий свет. Мужчина выругался, метнулся следом, но, не достигшие краёв дверного проёма створки лифта тут же поехали назад, по пути врезались в его плечо, заставили отшатнуться, а потом захлопнулись. Качаясь и гудя, кабина устремилась к верхним этажам. Я отползла к стене, вжалась в воняющий мочой угол. Откуда-то снизу донёсся глухой удар: страшный человек понял, что добыча от него ускользнула. Лампа мигнула, загорелась, мигнула снова. Лифт поднимался неестественно быстро, на плечи давило, желудок скручивало неприятным спазмом. Я притянула колени к груди, стиснула их руками, опустила голову, пряча лицо.
Всё хорошо… Всё хорошо...
Лифт достиг последнего этажа, кабина замедлила движение, качнулась, замерла. Гул и скрежет прекратились, свет погас. Я не решалась поднять голову, так и сидела, сжавшись в дрожащий комок перепуганным зверьком. В наушнике затрещало:
«Завтра я буду свободен,
Завтра я буду спасён…»
Тот же исполнитель. И снова тишина. Треск.
«Он уйдёт, и всё залечит время…»
Тишина. Треск.
«Ждать, ждать, ждать…»
Я подняла голову, но ничего не различила в плотной темноте. Невидимый собеседник молчал, в наушнике раздавалось лишь лёгкое шипение, словно я искала радиоволну, но промахнулась. В углу воняло ужасно, но я не могла заставить себя вылезти из него или хотя бы подняться. Сердце по-прежнему билось так, словно желало вырваться наружу. Я снова опустила веки, сглотнула, выдохнула сквозь приоткрытые губы, судорожно втянула воздух.
«Страшный мужчина, лифт… Страшный мужчина, лифт…» – билось в сознании.
В наушнике зазвучало:
«Здравствуй, я пришёл к тебе с небом на руках…
Вот возьми, я дарю тебе небо на руках…»
Кабина не двигалась.
После трелей школьного звонка пустующий коридор быстро заполнялся криками, смехом и звуками шагов. Мужской голос в наушнике под аккомпанемент акустической гитары пел про небо на руках. Запись была нестудийная, с кучей посторонних звуков. Вчера эта песня крутилась в приложении, пока лифт ждал, когда страшный человек покинет подъезд и я смогу спокойно уйти. Он даже открыл двери на седьмом этаже, словно предлагая зайти к Машке. К Машке я не пошла, попросила отвезти на первый. Именно попросила, а не нажала нужную кнопку.
Здравый смысл старался объяснить случившееся техническим сбоем. Я не верила: лифт меня спас…
– Ань, привет, – на плечо опустилась пухлая девичья ладонь, заставив непроизвольно вздрогнуть и поспешно выдернуть наушник. – Ты почему не зашла вчера? На звонки не отвечаешь? На первых уроках не была...
Я пару секунд смотрела на одноклассницу, стараясь переключиться с мыслей на её вопросы.
– Ань, ты здесь вообще? У тебя защита сегодня. Забыла?
Про защиту я действительно забыла.
– С тобой всё нормально? – в голосе Маши слышалось неподдельное беспокойство.
– Всё нормально.
Улыбка при этих словах у меня получилась неестественной. Одноклассница не заметила, протянула мне раскрытую ладонь:
– Тогда давай флешку, скинем у англичанки презентацию, я там подправила немного.
Я поспешно кивнула, стянула с плеча рюкзак, водрузив его на подоконник, дёрнула змейку, принялась рыться внутри в поисках белого прямоугольника съёмного носителя. Флешка не находилась, из школьной сумки на подоконник перебрались «Пемолюкс», рабочие перчатки, баллончик синей краски.
– Планируешь акт вандализма? – Машка усмехнулась.
В прошлом году я действительно раскрасила двери спортивного зала. Получилось симпатично, но учителя стараний будущего известного художника не оценили.
– Нет, – я перевела взгляд в окно, пытаясь вспомнить, а брала ли вообще сегодня свою флешку, произнесла задумчиво: – Хочу раскрасить ваш лифт, а то он незаслуженно зас…
– Наш лифт? – перебила одноклассница. – Зачем?
– Он меня вчера…
Я осеклась. Рассказывать Машке, что меня спас от насильника неодушевлённый предмет, не стоило: завтра весь класс будет шептаться, что у Аньки шарики за ролики заехали.
– Что он тебя вчера?
– Ничего. Хочу раскрасить, и всё.
– Тогда я тебя разочарую. Его меняют. Рабочие с семи утра подъезд на уши подняли.
Как меняют?
Я поспешно закинула обратно в портфель то, что вытаскивала в поисках флешки, застегнула змейку, накинула лямку на плечо, метнулась к лестнице.
– Ань, – Машка перехватила мой локоть, – ты куда? Звонок же…
Дребезжащий звук над головой действительно сообщил о начале четвёртого урока.
– Прости, мне надо…
Я высвободила руку из пальцев одноклассницы, поспешила прочь, не совсем понимая зачем, но уверенная, что просто обязана хотя бы попытаться успеть.
Машина, нагруженная строительным мусором, уже отъезжала, когда я бежала по мокрому тротуару от остановки к подъезду Машки.
Не успела.
У входа стояли трое работяг в синих комбинезонах, дымили сигаретами, о чём-то попутно переговариваясь. Я не нашла другого решения, подбежала к ним, сделала пару глубоких вдохов:
– Здрасте...
На большее меня не хватило.
– Здрасте, – самый молодой из этой компании скользнул по мне любопытным взглядом.
– А куда старый лифт повезли?
Дышать после быстрого бега было тяжело, говорить тоже.
– На кладбище лифтов, – второй работяга выпустил в мою сторону струйку сигаретного дыма, усмехнулся.
– Я серьёзно.
Шагнув в квадратик бессовестно загаженного пола, я почувствовала, как кабину слегка качнуло. Машка предупреждала, что лифт, как попавший под сокращение на заводе пенсионер, дорабатывает последние смены и ездит больше на «честном слове». Прямоугольные кнопки, а вернее, огрызки, которые от них остались, находились, как и положено, на уровне вытянутой руки. Чтобы найти семёрку, кусочки чёрного пластика пришлось посчитать. Палец надавил на предполагаемый этаж. Лифт задумался на пару мгновений, потом медленно сомкнул дверцы. Громкий лязг снова царапнул слух, заглушив исполнительницу популярной музыки. Лампочка мигнула, на долю секунды окунув меня в темноту, кабина, издавая металлический скрежет и неприятно гудя, поползла вверх.
В выпускном классе мне светила тройка по физике, твёрдая, заслуженная, но единственная и совсем нежелательная. Она жирным крестом перечёркивала мечту поступить на бюджетной основе в художественный институт, поскольку при её наличии необходимый проходной балл я не набирала. Одним из возможных способов подтянуть результат до слабенькой, но очень нужной четвёрки было создание школьного научного проекта на любую тему этой дисциплины. Моей спасительницей стала одноклассница Машка – круглая отличница и добрая душа. Она согласилась помочь и весь последний триместр старательно склеивала материал, что я собирала в перерывах между уроками и занятиями в художке. Сейчас Машка писала защиту, и здесь без меня обойтись уже не могла, поэтому сегодня, в воскресный день, пришлось вставать в ранищу и под противно моросящим майским дождём тащиться на другой конец города.
В наушнике затрещало, голос исполнительницы захлебнулся, а потом и вовсе пропал. Лифт дёрнулся, добравшись до второго этажа, мигнул лампой, пополз дальше. Стянув с головы капюшон толстовки, надетой под кожаную куртку, чтобы хоть как-то спастись от моросящего на улице дождя, я отбросила за плечо синюю прядь волос и в недоумении извлекла наушник. Беспроводные гаджеты прослужили от силы пару недель. Неужели накрылись?!
Гул и лязг стали громче, кабину снова качнуло. В тусклом освещении я внимательно осмотрела наушник, даже зачем-то постучала по силиконовой насадке, вернула в ухо, но не услышала ничего, кроме треска. Лифт качнулся на третьем этаже, мигнул светом, пополз дальше. Может, причина в телефоне? Я вытащила из кармана смартфон, надавила кнопку разблокировки – экран загорелся, но значок сигнала, подсвеченный серым цветом, сообщал о полном отсутствии всех видов связи. Разве в лифтах так бывает? На четвёртом этаже кабина снова дёрнулась, заставив меня поспешно упереться ладонью в стену.
Весёлый подъём, ничего не скажешь!
На пятом этаже качнуло снова, видимо, лифт сообщал этим, что преодолел один пролёт. С выдумкой агрегатик.
Я усмехнулась, подняла глаза к потолку, что давно почернел от времени и хулиганских действий жильцов, скользнула взглядом по стене: какой-то школьник налепил на неё жвачку.
– Вот так служишь, служишь, а в тебе ещё и срут, – пробормотала я, подковырнула ногтем успевшую затвердеть белую лепёшку, заставив её отвалиться и упасть куда-то под ноги.
Лампочка мигнула на последних пролётах, лифт замер, гул затих, двери медленно поползли в стороны.
Седьмой этаж, всё-таки угадала.
– Спасибо, дружок, – произнесла я, похлопав ладонью по исписанной стене.
Вышла на лестничную площадку, скользнула взглядом по металлическим дверям в поисках нужного номера.
Наушник ожил, снова зазвучали музыка и мужской голос: «Здравствуй, я пришёл к тебе с небом на руках…» Такого трека не было в моём плей-листе. Я обернулась, лифт стоял открытым, его тусклая лампа, вздрагивая, бросала на исписанные стены и закопчённый потолок мистические блики. В наушниках незнакомый исполнитель продолжал петь:
«Что отдашь мне за небо?
Всё, что есть у тебя –
Пара красок и стрелы
Жгучего огня…»
Двери лифта с лязгом сомкнулись, раздались противный гул и скрежет, звуки медленно удалялись, сообщая о том, что кабина ползёт вниз. Ничего не понимая, я достала смартфон, приложение сообщило, что воспроизводится песня группы «Animal ДжаZ».
Наверное, глюк.
***
Машу мне удалось покинуть спустя два часа. Одноклассница могла бы и дольше втирать подшефной научную лабуду, но, к счастью, мой интеллектуальный потенциал в области физики, рассчитанный на сегодня, окончился раньше, чем Машкин энтузиазм. Палец надавил на пожелтевшую от времени пластмассовую кнопку вызова лифта, двери тут же поехали в стороны. Я шагнула в кабину, нажала первый этаж, вставила наушник, музыку включать не стала, помня, что лифт блокирует связь. На всякий случай облокотившись об исписанную стенку, прикрыла глаза.
Мозг после физики буквально кипел. Скорее домой, чтобы сбросить умственное перенапряжение в компании горячего какао и графического планшета с каким-нибудь уютным референсом.
Двери лифта с лязгом сомкнулись, мигнул свет, раздался знакомый гул. Кабина дёрнулась, ухнула вниз, из груди непроизвольно вырвался испуганный вздох, а сердце сбилось с привычного ритма. На секунду мне реально показалось, что тросы оборвались и кабина начала свободное падение. Лифт медленно пополз вниз, сопровождая движение гулом и скрежетом.
– Напугал. Не делай так больше! – я нервным движением отбросила упавшие на глаза волосы.
Из динамика, через который застрявшие между этажами бедолаги могли общаться с диспетчером аварийной службы, донёсся шум. Он напоминал испорченный звук на заезженном диске.
Может, это была не шутка старого лифта, а реальная проблема?
Насколько я помнила, кнопка вызова диспетчера всегда отличалась от других цветом или символом звоночка. Здесь она была жёлтой, а вокруг какой-то шутник изобразил чёрным маркером солнышко с неровными лучами, нелепо торчащими в разные стороны и больше напоминающими колючки. Я шагнула к противоположной стенке, наклонилась к панели с круглыми дырочками для звука:
– Эй!
К шуму добавился треск. Лифт качнулся, преодолевая очередной этаж. Я надавила кнопку, прислушалась. За шелестом, что доносился из динамика, голоса диспетчера не раздавалось. Видимо, связь давно уже не работала. Пожав плечами, я шагнула обратно к стене. Лифт без перебоев ехал вниз, а это значило, что помощь мне ни к чему.
«Здравствуй, я пришёл к тебе с небом на руках. Вот возьми, я дарю тебе небо на руках...» – запел в наушнике мужской голос. Телефон снова поймал глюк. Я откинула голову, прислонилась затылком к стене. Лифт раскачивал кабину на каждом этаже, гудел, трещал и стонал, лампа то мигала, то рябила. Из наушника доносилось:
«Что отдашь мне за небо?
Всё, что есть у тебя –
Пара красок и стрелы
Жгучего огня…»
***
Нам с Машкой оставалось доработать последний момент к завтрашней защите. Вторая половина учебного дня была забита у обеих, поэтому встречаться пришлось вечером. От автобусной остановки до дома одноклассницы было не так далеко. Покинув тёплый салон, я набросила на голову капюшон, поправила на плече рюкзак и в сгущающихся сумерках зашагала к Машкиному двору. Шум улицы тонул в музыкальных переливах популярной песни. Пара часов сегодня, пятнадцать минут позора завтра – и про физику можно будет благополучно забыть.
У дверей подъезда меня догнал мужчина, по всей видимости, жилец дома, придержал дверь, проследовал к лифту, встал за спиной. Я нажала кнопку вызова, ожидая услышать знакомый гул, лязг и скрежет. Но в подъезде не раздалось ни звука. Лифт ехать к нам не собирался.
– Не вызывается? – жилец с верхнего этажа протянул руку, надавил кнопку, подержал пару секунд.
Проделывая это, мужчина придвинулся ко мне почти вплотную. Я шагнула вперёд, уходя от случайной близости. Лифт не ехал.
– Досадно.
Мужчина оторвал палец от кнопки, его рука опустилась мне на плечо.
– Эй, вы совсем, что ли?!
Я развернулась к наглому незнакомцу, толкнула. Пальцы мужчины сомкнулись на вороте моей куртки, он грубо прижал меня к дверям лифта. В наушнике затрещало, музыка оборвалась, позволив мужскому шёпоту неприятно царапнуть слух.
– Не шуми…
Надвинутый на лоб тёмный капюшон укрывал тенью глаза, в тусклом освещении подъезда я видела только его губы, что расползались в хищной улыбке. Страшной улыбке. Никогда не думала, что со мной такое может случиться.
– Помоги!..
На губы опустилась мужская ладонь, превратив зов о помощи в беспомощное мычание. Оборвавшийся крик разнёсся по парадной, гулким эхом оттолкнулся от стен, потолка, закрытых дверей, растворился в тишине, медленно угасая и не оставляя надежды на помощь: из четырёх квартир ни в одной не раздалось характерного щелчка, с которым поворачивается в замке ключ.
Улыбка незнакомца стала шире, он поднёс указательный палец к губам:
– Тс-с...
Нет… Нет. Нет. Нет!
Я дёрнулась что было сил, ударила по скользкой куртке кулаком, пнула, по сути, никуда не метя. Лишь бы вырваться из железной хватки. Не помогло. Незнакомец шагнул ближе, теснее прижав меня к дверям лифта. Отчаянный крик снова превратился в бессвязное мычание. За спиною раздался знакомый лязг, а в следующую секунду я ухнула назад, провалилась в мигающий свет. Мужчина выругался, метнулся следом, но, не достигшие краёв дверного проёма створки лифта тут же поехали назад, по пути врезались в его плечо, заставили отшатнуться, а потом захлопнулись. Качаясь и гудя, кабина устремилась к верхним этажам. Я отползла к стене, вжалась в воняющий мочой угол. Откуда-то снизу донёсся глухой удар: страшный человек понял, что добыча от него ускользнула. Лампа мигнула, загорелась, мигнула снова. Лифт поднимался неестественно быстро, на плечи давило, желудок скручивало неприятным спазмом. Я притянула колени к груди, стиснула их руками, опустила голову, пряча лицо.
Всё хорошо… Всё хорошо...
Лифт достиг последнего этажа, кабина замедлила движение, качнулась, замерла. Гул и скрежет прекратились, свет погас. Я не решалась поднять голову, так и сидела, сжавшись в дрожащий комок перепуганным зверьком. В наушнике затрещало:
«Завтра я буду свободен,
Завтра я буду спасён…»
Тот же исполнитель. И снова тишина. Треск.
«Он уйдёт, и всё залечит время…»
Тишина. Треск.
«Ждать, ждать, ждать…»
Я подняла голову, но ничего не различила в плотной темноте. Невидимый собеседник молчал, в наушнике раздавалось лишь лёгкое шипение, словно я искала радиоволну, но промахнулась. В углу воняло ужасно, но я не могла заставить себя вылезти из него или хотя бы подняться. Сердце по-прежнему билось так, словно желало вырваться наружу. Я снова опустила веки, сглотнула, выдохнула сквозь приоткрытые губы, судорожно втянула воздух.
«Страшный мужчина, лифт… Страшный мужчина, лифт…» – билось в сознании.
В наушнике зазвучало:
«Здравствуй, я пришёл к тебе с небом на руках…
Вот возьми, я дарю тебе небо на руках…»
Кабина не двигалась.
***
После трелей школьного звонка пустующий коридор быстро заполнялся криками, смехом и звуками шагов. Мужской голос в наушнике под аккомпанемент акустической гитары пел про небо на руках. Запись была нестудийная, с кучей посторонних звуков. Вчера эта песня крутилась в приложении, пока лифт ждал, когда страшный человек покинет подъезд и я смогу спокойно уйти. Он даже открыл двери на седьмом этаже, словно предлагая зайти к Машке. К Машке я не пошла, попросила отвезти на первый. Именно попросила, а не нажала нужную кнопку.
Здравый смысл старался объяснить случившееся техническим сбоем. Я не верила: лифт меня спас…
– Ань, привет, – на плечо опустилась пухлая девичья ладонь, заставив непроизвольно вздрогнуть и поспешно выдернуть наушник. – Ты почему не зашла вчера? На звонки не отвечаешь? На первых уроках не была...
Я пару секунд смотрела на одноклассницу, стараясь переключиться с мыслей на её вопросы.
– Ань, ты здесь вообще? У тебя защита сегодня. Забыла?
Про защиту я действительно забыла.
– С тобой всё нормально? – в голосе Маши слышалось неподдельное беспокойство.
– Всё нормально.
Улыбка при этих словах у меня получилась неестественной. Одноклассница не заметила, протянула мне раскрытую ладонь:
– Тогда давай флешку, скинем у англичанки презентацию, я там подправила немного.
Я поспешно кивнула, стянула с плеча рюкзак, водрузив его на подоконник, дёрнула змейку, принялась рыться внутри в поисках белого прямоугольника съёмного носителя. Флешка не находилась, из школьной сумки на подоконник перебрались «Пемолюкс», рабочие перчатки, баллончик синей краски.
– Планируешь акт вандализма? – Машка усмехнулась.
В прошлом году я действительно раскрасила двери спортивного зала. Получилось симпатично, но учителя стараний будущего известного художника не оценили.
– Нет, – я перевела взгляд в окно, пытаясь вспомнить, а брала ли вообще сегодня свою флешку, произнесла задумчиво: – Хочу раскрасить ваш лифт, а то он незаслуженно зас…
– Наш лифт? – перебила одноклассница. – Зачем?
– Он меня вчера…
Я осеклась. Рассказывать Машке, что меня спас от насильника неодушевлённый предмет, не стоило: завтра весь класс будет шептаться, что у Аньки шарики за ролики заехали.
– Что он тебя вчера?
– Ничего. Хочу раскрасить, и всё.
– Тогда я тебя разочарую. Его меняют. Рабочие с семи утра подъезд на уши подняли.
Как меняют?
Я поспешно закинула обратно в портфель то, что вытаскивала в поисках флешки, застегнула змейку, накинула лямку на плечо, метнулась к лестнице.
– Ань, – Машка перехватила мой локоть, – ты куда? Звонок же…
Дребезжащий звук над головой действительно сообщил о начале четвёртого урока.
– Прости, мне надо…
Я высвободила руку из пальцев одноклассницы, поспешила прочь, не совсем понимая зачем, но уверенная, что просто обязана хотя бы попытаться успеть.
Прода от 28.02.2022, 08:34
***
Машина, нагруженная строительным мусором, уже отъезжала, когда я бежала по мокрому тротуару от остановки к подъезду Машки.
Не успела.
У входа стояли трое работяг в синих комбинезонах, дымили сигаретами, о чём-то попутно переговариваясь. Я не нашла другого решения, подбежала к ним, сделала пару глубоких вдохов:
– Здрасте...
На большее меня не хватило.
– Здрасте, – самый молодой из этой компании скользнул по мне любопытным взглядом.
– А куда старый лифт повезли?
Дышать после быстрого бега было тяжело, говорить тоже.
– На кладбище лифтов, – второй работяга выпустил в мою сторону струйку сигаретного дыма, усмехнулся.
– Я серьёзно.
