Батюшки, наверное, весь лифт изгваздала этим дурацким молоком, придется бежать убираться. Такое ощущение, что я его не литр купила, а целую цистерну. Кинулась бегом на кухню разбираться с промокшими продуктами. Ущерб был не такой уж колоссальный, только хлеб немного намочился, да яичная коробка. Благо, сейчас продукты продаются в полиэтиленовых упаковках, что для экологии, безусловно, плохо, но в жизни очень удобно. Потом, вооружившись тряпкой, вернулась подтирать лужицы молока в коридоре и лифте. Пальцы безобразно дрожали. Мам, почему же ты не звонишь?! Какого черта, мама?!! Я ведь тоже переживаю, места себе не нахожу.
Схватила телефон, желая услышать родной голос, нажала на зеленую трубку вызова и подошла к окну. Из нашего подъезда вышла красавица Алена, в детстве, примерно до подросткового возраста, мы с ней дружили, не разлей вода были, а затем пути наши разошлись… Она пошла плохой дорогой и сейчас, помахав приветливо ручкой лысому громиле, царственно села в шикарный черный LandRover. Понятно, откуда у нее норковая шуба, ясно, за какие средства она в скором времени собирается переезжать в новую квартиру одного из лучших районов города. Старушки в подъезде давно в ее сторону шипят – «шлюха бессовестная». Только Алене плевать… Она, постоянно меняя наряды, один короче другого, задорно цокая каблуками, проходила мимо, иногда бросая на ходу: «Глядите не подавитесь от зависти».
Черт, мама так и не ответила…
— Ален, я тут во дворе девушку встретил…
— И что, понравилась? — поинтересовалась брюнетка.
— Красивая, — согласился мужчина, — только корчит из себя слишком много.
— Дай отгадаю! Светлые волосы, кукольное лицо, голубые глаза, фигурка закачаешься, особенно задница и ноги. Правда, упакована вся эта прелесть в неброские джинсы и скучную футболку.
— Да нет, сегодня была юбка и строгая блузка.
— Видимо, что-то в лесу сдохло, — засмеялась девушка. — А ты хотел ее в «Соблазн» заполучить?
— Да. У меня глаз наметанный. Если такую приодеть, причесать, фейс профессионально подкрасить и так далее, то глаз невозможно будет оторвать. Редкая красавица!
— Красавица, согласна. Только фиг тебе, Юрик! Она у нас типа правильная... Говорят, отец у нее дворянских кровей, нищий потомок какого-то графа. Помню, Светка фото показывала, мы дружили с ней в детстве, пока нам не запретили водиться. Так вот, там ее, якобы, пра-пра, ну, какой-то дед, рядом с Николаем Вторым изображен. Отец Светкин редкий красавец был — светловолосый, голубоглазый, статный, ничем не хуже Харатьяна, все бабы нашего дома по нему сохли. Ему бы в кино сниматься, а он в науку пошел, что-то там пытался изобрести.
— Почему в прошедшем времени? — уточнил бритоголовый парень.
— Да уже лет пять-шесть, как помер.
— Бедная девочка. А раз бедная, то, значит, деньги ей нужны. Поговори с ней, расскажи о заработках в нашем агентстве.
— Я, конечно, поговорю, только на удачу на рассчитывай, Юрий Николаевич. Такие с честью своей, словно с писаной торбой, носятся. Говорят, Светкиному отцу предлагали за рубеж ехать работать, а он, дурак… типа мои предки даже в самое неспокойное время Россию не бросили, по ссылкам да лагерям мотались, я тоже должен отчизне служить. Голубая кровь с голым задом.
— Да ладно заливать... Все бабы, пожалуй, даже больше, все люди одинаковы, она ничем не лучше… и, если предложить хорошие условия — тоже продастся. А про голубую кровь — сказочка, чтобы возвысить себя в своих собственных глазах, дескать, мы хоть чем-то лучше других. Раньше все молчали, а сейчас модно быть аристократами.
Мама пришла домой примерно через час после меня, лицо бледное, даже серое, словно сразу постарела лет на десять-пятнадцать. Не красивая женщина, а измотанная жизнью старуха. Спрашивать ничего не нужно было — все по лицу видно… Сбылось плохое, то самое плохое, о чем мы запрещали себе думать, боясь ненароком материализовать свои безрадужные мысли.
— Мам, что?!
Родительница обессиленно сползла по коридорной стенке. Родные глаза вмиг наполнились слезами, из бледных, ненакрашенных, до крови искусанных губ вырвался жуткий вой. Вой, в котором слышалось полнейшее беспросветное отчаяние без малейшей надежды на хорошее. Холод окатил тело, кажется, промерзли даже волосы. Да чтоб тебя... Ну почему так жестоко с нами?! Почему?!!
Подскочила к маме, опустилась рядом с ней на пол, обняла ходящие ходуном плечи. Мама зажимала рот и продолжала выть, эти звуки прошлись сорокоградусным морозом по хребту. Я ее обнимала, целовала, пыталась своей лаской, участием взять на себя хотя бы частичку материнской боли.
— И что, ничего нельзя сделать?! Мам, неужели ничего нельзя сделать?! — кричала я, постепенно тоже отравляясь отчаяньем.
Она не отвечала, все так же ревела смертельно раненным зверем, а потом стала рвать на себе волосы. Жутко видеть свою самую родную, всегда ласковую, старающуюся не терять оптимизма женщину в таком ужасном состоянии. Хочу вернуть вчера. Вчера в нашей жизни был хотя бы лучик надежды.
— Мамуль, расскажи, что сказали врачи?!
— Он-ни не в сос-стоянии помочь, — ревела мама, — н-ничем не могут больше п-помочь… Операция не принесла результата, он по-прежнему ничего не чувствует. Темка навсегда останется инвалидом! Навсегда, Света, навсегда-а-а!! Ты понимаешь?!
Нет, не понимала, точнее, не хотела принимать это страшное слово «навсегда».
— И что, ничего нельзя сделать?!
Жуткий рев снова вырвался из родных губ. Меня затрясло мелкой, омерзительно противной дрожью.
— Нельзя-а-а-а, — рыдала мама, ломая руки. — Точнее, они сказали, в Германии есть клиника, где т-таких больных поднимают на ноги. Н-нужна очень сложная операция, которую в России никто не решается делать, причем не факт, что она поможет. Да что говорить попусту, лечение в той клинике нам не по карману. Даже если мы квартиру продадим, если все, что есть в доме, продадим, мы никогда не наберем нужную сумму!
— Мам, сколько нужно денег?!
— Если посчитать стоимость операции, реабилитацию после нее, билеты туда, проживание там, то миллионов д-двадцать, не меньше…
Тоже захотелось в отчаянье ломать руки… Родительница права, это нереальная для нас сумма, я на своей работе только тридцать тысяч получаю.
— Знаешь, Света, я-я пересилила свою гордость и пошла к одному человеку. Отец с ним в институте учился, и потом они некоторое время работали вместе в НИИ «Сплавов и металлов», сейчас это очень влиятельный богатый человек. Светик, я у него в ногах валялась, но он отказал, он меня просто убил. Такой цинизм, такая сволочь! — и снова страшный животный вой вырвался из материнских губ. — Через два дня Темку выписывают из больницы… Свет, я теперь даже работать не смогу, ведь за ним нужен постоянный уход. Как мы будем жить, дочка?! К-как?! — мама, давясь слезами, стала раскачиваться из стороны в сторону.
Я молчала, не зная, что сказать, не находя простейших слов утешения. Озвученная сумма взрывала мозг.
— Кроме того, доктор сказал, что с таким диагнозом долго не живут, максимум десять-пятнадцать лет, п-потом начинают отказывать внутренние органы… Десять лет мучений, понимания своей ущербности, того, что т-ты медленно умираешь! Да милосердней будет сразу его убить!
В теле появилась злость. Нет, костлявая с косой, Устюговы не сдаются так просто. Отца ты у нас забрала, а Тему мы не отдадим! Нет, мы еще повоюем, как, помнится, любил повторять дедушка. Правда, повоевать долго не пришлось... Юность, проведенная в лагерях, плохо сказалась на его здоровье. А папа умер шесть лет назад от обыкновенного гриппа, который привел к двухсторонней пневмонии легких. Но несчастья наши не закончились, год назад Темка попал в аварию...
— Мама, мы что-нибудь придумаем…
— Что, Светик, что?! Злой рок тяготеет над мужчинами рода Устюговых. Мои родители — пенсионеры, они не смогут нам сильно помочь. Разве что попросить их дачу продать… Да сколько она стоит?! Не больше шестисот тысяч...
— Не знаю, мам... Можно обратиться в какие-нибудь фонды, во все возможные фонды, организовать сбор средств, взять кредиты, продать квартиру. Мама, надо все пробовать, а не сидеть, сложа лапки.
— Мы все равно не насобираем такую сумму, — уныло говорила мама. — Кроме того, нет никакой гарантии, что операция в Германии поможет, если даже операция в Москве не дала результата. Вдруг мы потеряем все, что имеем, останемся в долгах, а Тему так не вылечим. Продать квартиру, ты говоришь? А где мы будем жить?! Я, ты и Артем?! У дедушки с бабушкой двухкомнатная хрущевка, у дяди Паши трое своих детей...
— Да какая разница, где, хоть под мостом! Во всяком случае, мы будем знать, что сделали все возможное для выздоровления Темки!
Но в материнских глазах не было отклика, она продолжала плакать и скулить, заранее оплакивая своего сына.
— Можно продать нашу квартиру, квартиру дедушки и бабушки тоже продать и купить дом где-нибудь в деревне, там сейчас жилье стоит дешево. Свежий воздух никому еще не помешал. А я сниму себе койко-место и буду работать.
— Света-а, нет никакой уверенности, что операция пройдет успешно! — обреченно повторила родительница. —Ты хочешь разрушить мир двух семей ради призрачной надежды?!
— Но что-то делать надо, мама?! — боясь застыть, замерзнуть от отчаянья, повысила я голос.
— Не знаю, что делать, дочка, не знаю-у-у-у! – материнским голосом кричала вселенская безнадега.
— Можно сходить к Кириллу, помнишь, я рассказывала тебе о своем обеспеченном поклоннике, у него очень богатый отец, для них двадцать миллионов, словно для нас двести тысяч, вдруг он поможет.
— Я уже сходила к одному богатому и влиятельному. Сволочь! Если бы ты знала, Света, какай он мерза-а-а-вец! Все они сволочи, дочка, только о своем богатстве и удовольствии думают! Нас за людей не считают. А сбор средств мы уже пробовали! Сколько насобирали?!
Пристыженно опустила глаза. Мало, очень мало... Хватило только купить инвалидное кресло, оплатить расходы во время операции в Москве, и пройти курс реабилитации в специализированном санатории.
Но ни первая операция в нашем городе, ни вторая в столице не дали желаемого результата, Тема по-прежнему ничего не чувствовал ниже пояса.
— Сейчас сплошь и рядом подобные истории, дочка, не разберешь, где правда, где ложь... Уж слишком много людей в целях обогащения пытаются спекулировать на милосердии. Люди больше не откликаются, они очерствели душой, упоминание о болезнях только раздражает.
— И все равно мы должны сделать все возможное… Я найду еще одну работу. Мам, мы что-нибудь придумаем, обещаю.
Родительница ничего не ответила, полностью погрузившись в свои переживания, сидела на полу, обхватив голову руками. От свалившихся на нашу долю несчастий она словно окаменела.
Мы долго сидели молча на полу в коридоре, словно две застывшие в скорби статуи.
— Все бесполезно, Светик... все бесполезно, все бесполезно, бесполезно... — начала сомнамбулой повторять мама.
Бесполезно?! Нет… Нет, не хочу, не буду соглашаться! Я должна найти выход!
Дорогие читатели, хочу сказать несколько слов об этой истории. Во-первых, это, прежде всего, эротика. Нет, будет, конечно, любовь, драматические переживания в моем стиле, и ХЭ тоже присутствует, но также в тексте встречается очень много откровенных, возможно, даже пошлых постельных сцен. Прошу учесть этот момент. Однако, всяких извращений типа МЖМ, ЖМЖ, БДСМ, лесби и т.п. не обещаю.
Еще я заранее согласна с тем, что так не бывает в жизни... Но творчество является моим хобби, мне хочется писать не только реалистичные сюжеты, поэтому, возможно, герои этой истории иногда будут поступать вопреки логике большинства. Тут я придерживаюсь принципа из песни «Машины времени»: «но иногда найдется вдруг чудак, этот чудак все сделает не так». Я – автор, и имею право творить судьбу своих героев по своему усмотрению.
Поглядела на себя в зеркало… Несмотря на некоторую бледность, выглядела я, пожалуй, прекрасно. Скромное платье цвета пыльной розы выгодно подчеркивало фигуру и в достаточной мере, дабы выглядеть женственной, открывало декольте, руки и длинные ноги. Волосы закрутила замысловатой, придающей мне элегантности улиткой. Я умею выглядеть тонкой, даже аристократичной штучкой. Видимо, папино благородное происхождение дает о себе знать. Для воплощения образа истинной леди не хватало только чулок и перчаток, впрочем, в жаркую погоду такие излишества в одежде ни к чему. Я, конечно, к принцу собираюсь, но из принцевских качеств у Кирилла только богатый папенька в наличии, поэтому обойдется и без лицезрения чулочно-носочных изделий на красивых женских ножках. Чтобы придать большей современности своему облику, надела довольно массивные босоножки на платформе, а на шею повесила украшение в этническом стиле. Вроде бы, абсолютно несочетаемые вещи, а получилось очень стильно.
Показала своему отражению язык… Дура ты, Светка, беспросветная! Было бы к кому так наряжаться… Нет, Кирилл, конечно, писаный красавец — темные волосы, серо-голубые глаза, смазливое личико современного денди, а чтобы наповал сразить девчонок всех мастей, заграничные фирменные шмотки и ключи от «бэхи» на пальчике. Типичный представитель золотой молодежи, перед которым мне предстоит сегодня раболепно бить челом, хотя когда-то я поклялась даже не смотреть в его сторону. Что гордость, Светик? Пшик! Лишь задетое самолюбие... Главное в другом — мама морально сломлена, слоняется по дому бледной раздавленной горем тенью, а Темке судьба уготовила заточение в четырех стенах. Я буду бороться… за маму, брата и себя тоже. Стану зубами вгрызаться в жизнь, пытаясь добыть для нас хоть немного благополучия.
Еще раз всмотрелась в зеркало… Границы его словно расширялись, расплывались, возвращая меня в тот день, когда я поняла, что принцев действительно мало, точнее, их вообще не существует.
Полтора года назад.
— Светик, поверить не могу, что это наконец-то произойдет. Долго же ты меня мучила.
Я не специально, просто всегда считала, что, прежде чем ложиться в постель, люди должны немного друг друга узнать.
В теле ощущалась мелкая дрожь, видимо, предвкушение запретного взрослого удовольствия, на которое я наконец-то решилась, вибрировало внутри. Пора уже — в двадцать один год немодно оставаться девственницей… Все мои подруги давно в один голос твердили, что удержать такого парня романтичным гулянием под луной, поцелуями в щечку, да и в губы тоже, невозможно, нужно быть более раскрепощенной и современной. Тем более каждая вторая желает с ним сблизиться, толпы девчонок в надежде, что он обратит на них свое внимание, подмигивают и строят глазки. Но Кирилл выбрал меня и, чтобы добиться расположения девушки своей мечты, терпеливо, почти два месяца, ухаживал. В ход шли целые охапки цветов, милые сюрпризы в виде надписей на асфальте, подарки, походы в кино, театры, рестораны и всякие ночные клубы. Мне очень повезло, что Кирилл оказался на том конкурсе красоты «Мисс экономический факультет 2019 года» и влюбился.
Баснословно дорогой, по моим меркам, номер поражал неискушенное воображение художественной штукатуркой на стенах, дорогой деревянной мебелью, огромными окнами с раскладкой, да изысканными деталями вроде стоящих на камине статуэток и большого количества ваз по всему номеру, в которых, кружа голову ароматами, стояли живые цветы.
Схватила телефон, желая услышать родной голос, нажала на зеленую трубку вызова и подошла к окну. Из нашего подъезда вышла красавица Алена, в детстве, примерно до подросткового возраста, мы с ней дружили, не разлей вода были, а затем пути наши разошлись… Она пошла плохой дорогой и сейчас, помахав приветливо ручкой лысому громиле, царственно села в шикарный черный LandRover. Понятно, откуда у нее норковая шуба, ясно, за какие средства она в скором времени собирается переезжать в новую квартиру одного из лучших районов города. Старушки в подъезде давно в ее сторону шипят – «шлюха бессовестная». Только Алене плевать… Она, постоянно меняя наряды, один короче другого, задорно цокая каблуками, проходила мимо, иногда бросая на ходу: «Глядите не подавитесь от зависти».
Черт, мама так и не ответила…
***
— Ален, я тут во дворе девушку встретил…
— И что, понравилась? — поинтересовалась брюнетка.
— Красивая, — согласился мужчина, — только корчит из себя слишком много.
— Дай отгадаю! Светлые волосы, кукольное лицо, голубые глаза, фигурка закачаешься, особенно задница и ноги. Правда, упакована вся эта прелесть в неброские джинсы и скучную футболку.
— Да нет, сегодня была юбка и строгая блузка.
— Видимо, что-то в лесу сдохло, — засмеялась девушка. — А ты хотел ее в «Соблазн» заполучить?
— Да. У меня глаз наметанный. Если такую приодеть, причесать, фейс профессионально подкрасить и так далее, то глаз невозможно будет оторвать. Редкая красавица!
— Красавица, согласна. Только фиг тебе, Юрик! Она у нас типа правильная... Говорят, отец у нее дворянских кровей, нищий потомок какого-то графа. Помню, Светка фото показывала, мы дружили с ней в детстве, пока нам не запретили водиться. Так вот, там ее, якобы, пра-пра, ну, какой-то дед, рядом с Николаем Вторым изображен. Отец Светкин редкий красавец был — светловолосый, голубоглазый, статный, ничем не хуже Харатьяна, все бабы нашего дома по нему сохли. Ему бы в кино сниматься, а он в науку пошел, что-то там пытался изобрести.
— Почему в прошедшем времени? — уточнил бритоголовый парень.
— Да уже лет пять-шесть, как помер.
— Бедная девочка. А раз бедная, то, значит, деньги ей нужны. Поговори с ней, расскажи о заработках в нашем агентстве.
— Я, конечно, поговорю, только на удачу на рассчитывай, Юрий Николаевич. Такие с честью своей, словно с писаной торбой, носятся. Говорят, Светкиному отцу предлагали за рубеж ехать работать, а он, дурак… типа мои предки даже в самое неспокойное время Россию не бросили, по ссылкам да лагерям мотались, я тоже должен отчизне служить. Голубая кровь с голым задом.
— Да ладно заливать... Все бабы, пожалуй, даже больше, все люди одинаковы, она ничем не лучше… и, если предложить хорошие условия — тоже продастся. А про голубую кровь — сказочка, чтобы возвысить себя в своих собственных глазах, дескать, мы хоть чем-то лучше других. Раньше все молчали, а сейчас модно быть аристократами.
***
Мама пришла домой примерно через час после меня, лицо бледное, даже серое, словно сразу постарела лет на десять-пятнадцать. Не красивая женщина, а измотанная жизнью старуха. Спрашивать ничего не нужно было — все по лицу видно… Сбылось плохое, то самое плохое, о чем мы запрещали себе думать, боясь ненароком материализовать свои безрадужные мысли.
— Мам, что?!
Родительница обессиленно сползла по коридорной стенке. Родные глаза вмиг наполнились слезами, из бледных, ненакрашенных, до крови искусанных губ вырвался жуткий вой. Вой, в котором слышалось полнейшее беспросветное отчаяние без малейшей надежды на хорошее. Холод окатил тело, кажется, промерзли даже волосы. Да чтоб тебя... Ну почему так жестоко с нами?! Почему?!!
Подскочила к маме, опустилась рядом с ней на пол, обняла ходящие ходуном плечи. Мама зажимала рот и продолжала выть, эти звуки прошлись сорокоградусным морозом по хребту. Я ее обнимала, целовала, пыталась своей лаской, участием взять на себя хотя бы частичку материнской боли.
— И что, ничего нельзя сделать?! Мам, неужели ничего нельзя сделать?! — кричала я, постепенно тоже отравляясь отчаяньем.
Она не отвечала, все так же ревела смертельно раненным зверем, а потом стала рвать на себе волосы. Жутко видеть свою самую родную, всегда ласковую, старающуюся не терять оптимизма женщину в таком ужасном состоянии. Хочу вернуть вчера. Вчера в нашей жизни был хотя бы лучик надежды.
— Мамуль, расскажи, что сказали врачи?!
— Он-ни не в сос-стоянии помочь, — ревела мама, — н-ничем не могут больше п-помочь… Операция не принесла результата, он по-прежнему ничего не чувствует. Темка навсегда останется инвалидом! Навсегда, Света, навсегда-а-а!! Ты понимаешь?!
Нет, не понимала, точнее, не хотела принимать это страшное слово «навсегда».
— И что, ничего нельзя сделать?!
Жуткий рев снова вырвался из родных губ. Меня затрясло мелкой, омерзительно противной дрожью.
— Нельзя-а-а-а, — рыдала мама, ломая руки. — Точнее, они сказали, в Германии есть клиника, где т-таких больных поднимают на ноги. Н-нужна очень сложная операция, которую в России никто не решается делать, причем не факт, что она поможет. Да что говорить попусту, лечение в той клинике нам не по карману. Даже если мы квартиру продадим, если все, что есть в доме, продадим, мы никогда не наберем нужную сумму!
— Мам, сколько нужно денег?!
— Если посчитать стоимость операции, реабилитацию после нее, билеты туда, проживание там, то миллионов д-двадцать, не меньше…
Тоже захотелось в отчаянье ломать руки… Родительница права, это нереальная для нас сумма, я на своей работе только тридцать тысяч получаю.
— Знаешь, Света, я-я пересилила свою гордость и пошла к одному человеку. Отец с ним в институте учился, и потом они некоторое время работали вместе в НИИ «Сплавов и металлов», сейчас это очень влиятельный богатый человек. Светик, я у него в ногах валялась, но он отказал, он меня просто убил. Такой цинизм, такая сволочь! — и снова страшный животный вой вырвался из материнских губ. — Через два дня Темку выписывают из больницы… Свет, я теперь даже работать не смогу, ведь за ним нужен постоянный уход. Как мы будем жить, дочка?! К-как?! — мама, давясь слезами, стала раскачиваться из стороны в сторону.
Я молчала, не зная, что сказать, не находя простейших слов утешения. Озвученная сумма взрывала мозг.
— Кроме того, доктор сказал, что с таким диагнозом долго не живут, максимум десять-пятнадцать лет, п-потом начинают отказывать внутренние органы… Десять лет мучений, понимания своей ущербности, того, что т-ты медленно умираешь! Да милосердней будет сразу его убить!
В теле появилась злость. Нет, костлявая с косой, Устюговы не сдаются так просто. Отца ты у нас забрала, а Тему мы не отдадим! Нет, мы еще повоюем, как, помнится, любил повторять дедушка. Правда, повоевать долго не пришлось... Юность, проведенная в лагерях, плохо сказалась на его здоровье. А папа умер шесть лет назад от обыкновенного гриппа, который привел к двухсторонней пневмонии легких. Но несчастья наши не закончились, год назад Темка попал в аварию...
— Мама, мы что-нибудь придумаем…
— Что, Светик, что?! Злой рок тяготеет над мужчинами рода Устюговых. Мои родители — пенсионеры, они не смогут нам сильно помочь. Разве что попросить их дачу продать… Да сколько она стоит?! Не больше шестисот тысяч...
— Не знаю, мам... Можно обратиться в какие-нибудь фонды, во все возможные фонды, организовать сбор средств, взять кредиты, продать квартиру. Мама, надо все пробовать, а не сидеть, сложа лапки.
— Мы все равно не насобираем такую сумму, — уныло говорила мама. — Кроме того, нет никакой гарантии, что операция в Германии поможет, если даже операция в Москве не дала результата. Вдруг мы потеряем все, что имеем, останемся в долгах, а Тему так не вылечим. Продать квартиру, ты говоришь? А где мы будем жить?! Я, ты и Артем?! У дедушки с бабушкой двухкомнатная хрущевка, у дяди Паши трое своих детей...
— Да какая разница, где, хоть под мостом! Во всяком случае, мы будем знать, что сделали все возможное для выздоровления Темки!
Но в материнских глазах не было отклика, она продолжала плакать и скулить, заранее оплакивая своего сына.
— Можно продать нашу квартиру, квартиру дедушки и бабушки тоже продать и купить дом где-нибудь в деревне, там сейчас жилье стоит дешево. Свежий воздух никому еще не помешал. А я сниму себе койко-место и буду работать.
— Света-а, нет никакой уверенности, что операция пройдет успешно! — обреченно повторила родительница. —Ты хочешь разрушить мир двух семей ради призрачной надежды?!
— Но что-то делать надо, мама?! — боясь застыть, замерзнуть от отчаянья, повысила я голос.
— Не знаю, что делать, дочка, не знаю-у-у-у! – материнским голосом кричала вселенская безнадега.
— Можно сходить к Кириллу, помнишь, я рассказывала тебе о своем обеспеченном поклоннике, у него очень богатый отец, для них двадцать миллионов, словно для нас двести тысяч, вдруг он поможет.
— Я уже сходила к одному богатому и влиятельному. Сволочь! Если бы ты знала, Света, какай он мерза-а-а-вец! Все они сволочи, дочка, только о своем богатстве и удовольствии думают! Нас за людей не считают. А сбор средств мы уже пробовали! Сколько насобирали?!
Пристыженно опустила глаза. Мало, очень мало... Хватило только купить инвалидное кресло, оплатить расходы во время операции в Москве, и пройти курс реабилитации в специализированном санатории.
Но ни первая операция в нашем городе, ни вторая в столице не дали желаемого результата, Тема по-прежнему ничего не чувствовал ниже пояса.
— Сейчас сплошь и рядом подобные истории, дочка, не разберешь, где правда, где ложь... Уж слишком много людей в целях обогащения пытаются спекулировать на милосердии. Люди больше не откликаются, они очерствели душой, упоминание о болезнях только раздражает.
— И все равно мы должны сделать все возможное… Я найду еще одну работу. Мам, мы что-нибудь придумаем, обещаю.
Родительница ничего не ответила, полностью погрузившись в свои переживания, сидела на полу, обхватив голову руками. От свалившихся на нашу долю несчастий она словно окаменела.
Мы долго сидели молча на полу в коридоре, словно две застывшие в скорби статуи.
— Все бесполезно, Светик... все бесполезно, все бесполезно, бесполезно... — начала сомнамбулой повторять мама.
Бесполезно?! Нет… Нет, не хочу, не буду соглашаться! Я должна найти выход!
Дорогие читатели, хочу сказать несколько слов об этой истории. Во-первых, это, прежде всего, эротика. Нет, будет, конечно, любовь, драматические переживания в моем стиле, и ХЭ тоже присутствует, но также в тексте встречается очень много откровенных, возможно, даже пошлых постельных сцен. Прошу учесть этот момент. Однако, всяких извращений типа МЖМ, ЖМЖ, БДСМ, лесби и т.п. не обещаю.
Еще я заранее согласна с тем, что так не бывает в жизни... Но творчество является моим хобби, мне хочется писать не только реалистичные сюжеты, поэтому, возможно, герои этой истории иногда будут поступать вопреки логике большинства. Тут я придерживаюсь принципа из песни «Машины времени»: «но иногда найдется вдруг чудак, этот чудак все сделает не так». Я – автор, и имею право творить судьбу своих героев по своему усмотрению.
Глава 2
Поглядела на себя в зеркало… Несмотря на некоторую бледность, выглядела я, пожалуй, прекрасно. Скромное платье цвета пыльной розы выгодно подчеркивало фигуру и в достаточной мере, дабы выглядеть женственной, открывало декольте, руки и длинные ноги. Волосы закрутила замысловатой, придающей мне элегантности улиткой. Я умею выглядеть тонкой, даже аристократичной штучкой. Видимо, папино благородное происхождение дает о себе знать. Для воплощения образа истинной леди не хватало только чулок и перчаток, впрочем, в жаркую погоду такие излишества в одежде ни к чему. Я, конечно, к принцу собираюсь, но из принцевских качеств у Кирилла только богатый папенька в наличии, поэтому обойдется и без лицезрения чулочно-носочных изделий на красивых женских ножках. Чтобы придать большей современности своему облику, надела довольно массивные босоножки на платформе, а на шею повесила украшение в этническом стиле. Вроде бы, абсолютно несочетаемые вещи, а получилось очень стильно.
Показала своему отражению язык… Дура ты, Светка, беспросветная! Было бы к кому так наряжаться… Нет, Кирилл, конечно, писаный красавец — темные волосы, серо-голубые глаза, смазливое личико современного денди, а чтобы наповал сразить девчонок всех мастей, заграничные фирменные шмотки и ключи от «бэхи» на пальчике. Типичный представитель золотой молодежи, перед которым мне предстоит сегодня раболепно бить челом, хотя когда-то я поклялась даже не смотреть в его сторону. Что гордость, Светик? Пшик! Лишь задетое самолюбие... Главное в другом — мама морально сломлена, слоняется по дому бледной раздавленной горем тенью, а Темке судьба уготовила заточение в четырех стенах. Я буду бороться… за маму, брата и себя тоже. Стану зубами вгрызаться в жизнь, пытаясь добыть для нас хоть немного благополучия.
Еще раз всмотрелась в зеркало… Границы его словно расширялись, расплывались, возвращая меня в тот день, когда я поняла, что принцев действительно мало, точнее, их вообще не существует.
Полтора года назад.
— Светик, поверить не могу, что это наконец-то произойдет. Долго же ты меня мучила.
Я не специально, просто всегда считала, что, прежде чем ложиться в постель, люди должны немного друг друга узнать.
В теле ощущалась мелкая дрожь, видимо, предвкушение запретного взрослого удовольствия, на которое я наконец-то решилась, вибрировало внутри. Пора уже — в двадцать один год немодно оставаться девственницей… Все мои подруги давно в один голос твердили, что удержать такого парня романтичным гулянием под луной, поцелуями в щечку, да и в губы тоже, невозможно, нужно быть более раскрепощенной и современной. Тем более каждая вторая желает с ним сблизиться, толпы девчонок в надежде, что он обратит на них свое внимание, подмигивают и строят глазки. Но Кирилл выбрал меня и, чтобы добиться расположения девушки своей мечты, терпеливо, почти два месяца, ухаживал. В ход шли целые охапки цветов, милые сюрпризы в виде надписей на асфальте, подарки, походы в кино, театры, рестораны и всякие ночные клубы. Мне очень повезло, что Кирилл оказался на том конкурсе красоты «Мисс экономический факультет 2019 года» и влюбился.
Баснословно дорогой, по моим меркам, номер поражал неискушенное воображение художественной штукатуркой на стенах, дорогой деревянной мебелью, огромными окнами с раскладкой, да изысканными деталями вроде стоящих на камине статуэток и большого количества ваз по всему номеру, в которых, кружа голову ароматами, стояли живые цветы.
