Данная особь управляет механизмом образования пищи в заплечных мешках своих соплеменников посредством секретного свитка, называемого раскладкой. Количество особей в племенах диких туристов невелико, и в среднем составляет 6-8 дееспособных самцов, иногда с наличием самок.
Процесс размножения туристов скрытен и, как правило, происходит в хатках в темное время суток. Племена эти живут обособленно друг от друга, не ассимилируясь, но при случайных встречах обычно не проявляют агрессии и даже устраивают совместные пиршества, называемые попойками.
Свое немудреное имущество дикие туристы называют одним коротким словом «снаряга» и вся она подразделяется на так называемые «общак» и «барахло». К первому причисляется утварь, предназначенная для общественного пользования всем племенем, ко второму относятся личные вещи каждой отдельной особи, которые она выбирает по своему усмотрению.
Кочуют племена туристов небольшими переплывами, проходя особый путь, называемый маршрутом. По завершению пути разбредаются в неизвестном направлении, мимикрируя под цивилизованных людей.»
Ну, вот и закончен обед, сдобренный тематическим юмором вместо приправы. Когда вышли на воду после привала, поднялся небольшой ветерок, и стало прохладнее. А через часик и первые трудности обнаружились. За недлинной шиверкой (перекат с небольшой глубиной и камнями на дне) был первый порог (скалистый участок с большим изменением уровня воды). Препятствие легкое для прохождения, даже смотреть смысла не было.
- Весло вдоль борта.
Скомандовал я девушке. Помощи от нее все равно никакой, а так хоть мешать не будет.
- Какого борта? – Тут же спросила она, отвлекая от выбора оптимального маршрута.
И не ясно то ли направлением, куда лопастную палку приткнуть интересовалась, то ли не знала, что такое борт.
А, черт с тобой, золотая рыбка. Держи, как хочешь. Некогда мне с тобой возиться и объяснять. Тем более, что шкуродер нещадно скреб по днищу, а притопленные валуны так и норовили подлезть под нос байдарки. Только и успевай поворачиваться, чтобы пройти узкой водной тропкой. Но шивера – это что. Единственная опасность – на мель сесть. А вот дальше веселее предвидится.
Проход я видел только один: между выдающимися из воды скальными обломками, в обход плиты, по струе. Такие проносные водные языки называют канализацией и, как правило, они не содержат за собой каких-то непредвиденных неприятностей. Я усиленно греб, пытаясь совладать с непокорной стихией. Одному, конечно сложно. Приходилось изо всех сил выгребать правой, чтобы не снесло на скалу, прижав к ней. Оттуда потом не вернуться, только выталкивать вылезая за борт. Байдарку опасно качнуло, и девушка испуганно взвизгнула с непривычки.
- Спокуха, прорвемся! – Обнадежил я паникершу.
Да и самому лохануться перед неопытной в первом же пороге просто неприлично. Тем более препятствие-то плевое. Главное вовремя реагировать, направляя ход. Тут даже скорость не нужна и так со свистом пролетим, одного течения достаточно.
Я справился, направив судно ровно по намеченному маршруту. Но все-таки прошли мы порог не очень чисто, вышли немного боком, и девушку захлестнуло волной.
- Намокла? – Участливо спросил я, видя, что матрос мой навязанный ерзает на сиденье.
- Да. И замерзла, – промямлила в ответ страдалица.
Не стал читать нотации, просто начав приглядывать удобный для зачаливания берег. К сожалению, место, где можно было спокойно вылезти, обнаружилось не сразу, и она успела порядком подмерзнуть в своей велюровой модняцкой тряпочке. На этот раз девушка уже не спорила насчет переодевания, под моим руководством выбрала легкую термушку (термобелье), мембранные штаны и куртку сверху.
И ведь есть нормальная одежда, куплена. Так что ж не одеть сразу? Нет, не гламурненько, видите ли. Пошла переодеваться за ближайшие кусты. Типа меня стесняется. И чего я там еще не видел, спрашивается? Но теперь я ее обмундированием был доволен, если не поворачивать тылом, конечно, поскольку сидушка и спас остались теми же. Посоветовал нацепить штаны поверх сапог, чтобы не заливало сверху.
Времени мы на этом потеряли прилично и опять я получил втык за то, что тушнина была у меня, из-за чего все сидели и ждали нас, поскольку не могли приготовить ужин. Потом мы долго ругались на повышенных тонах непечатными многоэтажными словесными конструкциями по поводу распределения провизии по байдаркам.
Я был совершенно не согласен с тем, чтобы передавать все продукты другим. Мне кажется правильнее распределить их по приемам пищи, чтобы в случае если кто-то отстает, были полностью укомплектованные пайки у других. Кто-то... Уже, по-моему, ясно кто в этот поход будет в аутсайдерах. Самое неприятное, что это было очевидно всем. Я пытался спорить, что-то доказывать, но с большинством спорить бесполезно. В итоге моя продуктовая герма была распределена между остальными. Причем вместе с провизией товарищам откочевали и средства для розжига костра (спички, сухое горючее, запасная зажигалка), традиционно в этой гермухе хранившиеся. Будучи и так вкрай взвинчен, просто забыл об этом. Я только чуть ли не со скандалом оставил одну банку тушнины и пластиковую бутылку с гречкой.
Переодеваться было некогда и ужинал я в сплавном, когда все уже переоделись, а их одежда для сплава сушилась на растянутых веревках. Палатку тоже ставил самым последним уже в темноте. Ненавижу быть отстающим! Но все дела когда-то заканчиваются, и я тоже развалился со всеми рядом на пенке, не вникая в суть разговора.
Раздражение трансформировалось в стихотворные строчки, и я достал ручку и бумажку, задумчиво продумывая рифму. Самые любопытные пытались взглянуть, но я не позволял. И только когда были прописаны последние слова, бумага пошла по рукам и громогласный хохот огласил поляну. Михеич, недолго думая, начал декламировать сочинение вслух (стихи автора):
Раз в поход собиралась блондинка,
Паковала неспешно рюкзак.
Вспомнив, что поход – не вечеринка,
Запихнула в него стринги и дензнак.
Положила с собой косметичку,
Чтобы носик попудрить в обед.
Не желая прослыть истеричкой,
Заныкала полпачечки галет.
Пусть варево с котла едят туристы,
Настоянное на речной воде,
А для нее должна быть пища чистой,
Иначе непременно быть беде.
Задумалась, извилину терзая,
Что такого еще запихнуть,
Что б надела она, замерзая,
Иль хотелось когда отдохнуть.
И попали в рюкзак ее сразу
Туфли-лодочки на каблуке,
Сарафанчик, украшенный стразами,
И перчатки как раз по руке.
Полушубок из нежного меха,
Ну и сверху до кучи кольдкрем.
Положила еще ради смеха
Спасжилет непонятно зачем.
Все, закончены тяжкие сборы,
Теперь можно свободно вздохнуть
И на модные нынче узоры
В глянцевом журнальчике взглянуть.
Пусть таскают тяжести мужчины,
А она за всех них отдохнет.
Ведь это явный признак дурачины:
Тащиться в глушь к капитану под гнёт.
Но вот уж путь до речки позади
И стелется лазуревая лента.
Одни валы, пороги впереди
И всякие ужасные моменты.
Пока турье байдарки собирает,
Можно рядом цветочков нарвать.
Как на даунов сверху взирая,
Себе завтрак неспешно урвать.
Облачившись в костюмчик из термы,
Остальных подождать у реки.
Пусть пакуют походные гермы
Шизанутые те дураки.
Наконец-то все стали грузиться,
Помогать ей опять было влом.
Негоже дурью этой заразиться,
Хоть и стала она девушкой с веслом.
Закачалась сборная байдарка
Из-за поступи уверенной по дну.
От радости нежданного подарка
Чуть сразу не пошла она ко дну.
Какие там несчастные пороги,
Кильнуться можно даже с бережка.
Не замочить себе бы только ноги,
А то посадка больно уж низка.
Ну, поплыли, веслом помогая,
Право, лево – сам черт разберет!
Науку сплава постепенно постигая,
В то время капитан когда гребет.
Впереди еще много лишений...
И зачем согласилась пойти?
Лучше уж без всяких приключений
В ванной на кораблике грести.
Народ ржал до слез, а Алина почему-то обиделась.
Мы еще долго сидели под покрытым россыпью мерцающих звезд куполом неба. Небольшой теплый ветерок шевелил ветви деревьев, из-за чего они тихо поскрипывали. Костер фыркал всполохами искр от маслянистых хвойных веточек. Язычки пламени всех оттенков желто-красного притягивали глаз. Обстановка располагала к задушевным беседам, проникновенным байкам и просто различным тематическим историям.
Девчонки уже давно покинули наше общество. В первый день они решили у костра не рассиживаться, поскольку хотелось нормально отдохнуть и выспаться. А вот суровым мужским сердцам импонировала романтика посиделок на свободном воздухе. Тем более, когда можно было наплевать на цензуру и выдавать собственные мысли такими, как они рождались в голове, а не причесанными под нежное женское восприятие.
Но вскоре обыденные разговоры иссякли, и над поляной воцарилась тишина, прерываемая лишь потрескиванием полешек в костре. Хотелось чего-то эдакого, подстать ситуации.
- Вы знаете, а на этой реке, бывало, пропадали туристы, – проникновенным шепотом начал Николай. – Терялись целыми группами и потом не находили даже вещей.
- Да ладно пургу гнать! – Парировал я. – Все эти росказни про красную руку и гроб на колесиках – только детей пугать. Еще скажи, что собраты по увлечениям стали жертвами потусторонних сил. Упыри и вурдалаки приготовились к атаке! – Продекларировал я с чувством, а пацаны рассмеялись.
- Если бы кто-то пропадал, об этом было бы известно, – поддержал Михеич. – Может, заплутали просто, да и вышли не в месте предполагаемого антистапеля, вот и пошли байки.
- Тут если кто и может представлять угрозу – это дикие звери, – взял эстафету другой собеседник. – Зверья непуганного в лесах немеряно и не все из них питаются травками-муравками. Так что осторожнее ночью шастайте, братва. Отлить можно и у ближайшего дерева, незачем рисковать понапрасну.
- Эх, такую легенду испахабили! – Возмутился Колька. – Зуб даю, что не привираю. Ходят нехорошие байки об этом месте. Уж не знаю, звери ли или кто еще, но люди в этих краях действительно пропадали бесследно.
- Да о любом месте такие байки ходят, – вальяжным тоном знатока высказался Миха. – Вот бытует, к примеру, Легенда о Черном туристе (источник: http://4stor.ru). Рассказать?
- Валяй, - высказал Андрюха общее мнение.
- «Однажды парень с девушкой пошли в поход на озеро. Нашли на берегу хорошее место, поставили палатки, парень пошел в чащу леса за дровами. Уже темнело... Только нашел он в лесу сухую сосну и стал её рубить, как вдруг услыхал от лагеря женские крики. Со всех ног побежал он обратно. Но пока добрался - там уже никого не было, а всё в лагере было перевёрнуто вверх дном и залито кровью.»
Миша говорил эдаким продирающим до самых костей голосом, нагнетая и без того мистическую атмосферу. Все аж заслушались, а вдохновленный вниманием рассказчик продолжил:
- «Так и не смог парень свыкнуться с потерей и остался навечно в марийских лесах. Были случаи, когда Черный турист безмолвно подходит к сидящим у огня людям, кладет свою руку на плечо. Если обернуться и посмотреть в лицо этого призрака, то дороги назад уже не будет, лишь скорая смерть ожидает дерзнувшего посмотреть в глаза своей судьбе.»
И именно этот момент подгадал Славка, чтобы шутливо положить руку мне на плечо. Остановить инстинкты я банально не успел, по въевшейся за годы тренировок привычке корпус развернуло в сторону опасности, а локоть взметнулся на встречу с лицом нерадивого шутника.
- Твою ж медь, идиот! – Накинулся я на обижено вытирающего тонкую струйку крови из носа приятеля. – Кто ж так подкрадывается?
- Да я просто пошутить хотел, - покаянно начал оправдываться здоровый лоб раза в полтора меня шире в плечах.
- Кончайте скандалить, пацаны. Лучше давайте сбацайте что-нибудь подобное. – Высказался за всех Алексей.
- Может по стихам вдарим? Тогда и я внесу свою лепту, тем более в загашнике есть приближенная к теме посиделок лирика. – Откликнулся я.
Легенда о Чёрном сплавщике, опубликовал Сергей Карпеев, http://www.stihi.ru/2015/11/29/6516:
Названье речки той не помню,
В каком краю - того не знал.
Сплавной отряд по горной пойме
Маршрут тяжёлый свой держал.
Вдруг впереди порог каньонный -
Шумит поток тысячетонный.
Их штурман лоб свой почесал...
Когда в инете лоцию читал
Порог вполне был проходимый,
Но вот командный опыт мал.
И капитан им приказал,
Чтоб обнесли порог тот длинный.
"Мол, лезть нам неча на рожон,
Коль видеть хочем своих жён!"
Но был Каякер в том отряде:
Неопытный и холостой.
Несложной кажется преграда
Его натуре шебутной.
Он не спросился капитана
И не послушался штурмана.
Они в любой команде есть -
В дышло б им сунуть вёсел шесть.
Тут Капитан обвёл глазами
Тех, кто тогда внимал ему.
Туристы (знали почему)
К земле поникли головами.
Ведь необдуманный кураж
Любой подводит экипаж!
На каяке и без сноровки
Вошёл в злосчастный тот каньон.
Никто не дал ему страховки -
Порог имел большой уклон.
Вокруг стена - не подступиться,
Там пролетает только птица.
Улово там не отыскать.
И так кэмэ, наверно, пять.
Он в каяке умчался в слив,
Лишь в пене каска промелькнула.
В котле сливном его кильнуло...
Он вряд ли там остался жив...
Но всё ж команда побежала,
И долго труп его искала...
На выходе из Грандканьона
Они нашли его каяк -
Он был потрёпан как солома,
В боку пробоина с кулак.
Нашли весла его остатки,
От юбки серые заплатки...
Прискорбно было капитану -
Каякер их как в воду канул!
Вот на горе, где слив порожный,
Воздвигли памятник ему:
Урок любому сплавщику -
Не поддаваться мысли ложной.
Коль штурман наложил запрет -
В порог туристу хода нет!
Плывёт ли кат рекой могучей,
Или струёй несёт каяк,
Иль альпинист на горной круче
Штыри вбивает в известняк.
Все видят памятник нагорный
И обелиск железный, чёрный!
В табличке скорбное число,
А рядом верное весло.
И вот, однажды, в час полночный
Хлебали альпинисты чай,
Взглянув на гору невзначай,
Протёрли с изумленья очи:
Сковало холодом сердца -
Там увидали мертвеца!
Стоял он молча в лунном свете,
Темнел глазниц сквозной провал,
Был в чёрном порванном жилете,
Весло в руке своей держал.
Под каской череп скалил зубы,
Костяшки пальцев были грубы.
Сквозняк колючий из-за скал
В ущелье гулко завывал.
Вдруг запах плесени и гнили
Ударил альпинистам в нос,
По коже пробежал мороз!
Туристы еле живы были.
Пока с веслом наперевес
Во мраке призрак не исчез..."
Продолжим дальше по порядку,
Те мужики, я говорил,
Были не робкого десятка,
Но альпинизм их погубил.
В горах, где пусто и прохладно,
Пропал талант их безвозвратно.
Я говорю без похваленья -
В сплавном туризме лишь спасенье!
Про то поведает ШтурмАн,
Когда не слишком будет пьян.
Когда очнулись альпинисты,
Уже немного рассвело...
Они собрали барахло,
Потом приняли грамм по триста,
И поклялись, что никогда
Не возвратятся уж сюда!
У входа в тот порог гремучий
Стоял на страже чёрный труп.
С тех пор видало призрак злючий
Немало водных, пеших групп.
Стальной огранкою играя,
Блестела лопасть весловая.
Через туман и влажный мрак
Мерещился ужасный знак!
И вот уже из баек, виршей
Легенд слепился целый ком -
Назвался Чёрным сплавщикОм
Процесс размножения туристов скрытен и, как правило, происходит в хатках в темное время суток. Племена эти живут обособленно друг от друга, не ассимилируясь, но при случайных встречах обычно не проявляют агрессии и даже устраивают совместные пиршества, называемые попойками.
Свое немудреное имущество дикие туристы называют одним коротким словом «снаряга» и вся она подразделяется на так называемые «общак» и «барахло». К первому причисляется утварь, предназначенная для общественного пользования всем племенем, ко второму относятся личные вещи каждой отдельной особи, которые она выбирает по своему усмотрению.
Кочуют племена туристов небольшими переплывами, проходя особый путь, называемый маршрутом. По завершению пути разбредаются в неизвестном направлении, мимикрируя под цивилизованных людей.»
Ну, вот и закончен обед, сдобренный тематическим юмором вместо приправы. Когда вышли на воду после привала, поднялся небольшой ветерок, и стало прохладнее. А через часик и первые трудности обнаружились. За недлинной шиверкой (перекат с небольшой глубиной и камнями на дне) был первый порог (скалистый участок с большим изменением уровня воды). Препятствие легкое для прохождения, даже смотреть смысла не было.
- Весло вдоль борта.
Скомандовал я девушке. Помощи от нее все равно никакой, а так хоть мешать не будет.
- Какого борта? – Тут же спросила она, отвлекая от выбора оптимального маршрута.
И не ясно то ли направлением, куда лопастную палку приткнуть интересовалась, то ли не знала, что такое борт.
А, черт с тобой, золотая рыбка. Держи, как хочешь. Некогда мне с тобой возиться и объяснять. Тем более, что шкуродер нещадно скреб по днищу, а притопленные валуны так и норовили подлезть под нос байдарки. Только и успевай поворачиваться, чтобы пройти узкой водной тропкой. Но шивера – это что. Единственная опасность – на мель сесть. А вот дальше веселее предвидится.
Проход я видел только один: между выдающимися из воды скальными обломками, в обход плиты, по струе. Такие проносные водные языки называют канализацией и, как правило, они не содержат за собой каких-то непредвиденных неприятностей. Я усиленно греб, пытаясь совладать с непокорной стихией. Одному, конечно сложно. Приходилось изо всех сил выгребать правой, чтобы не снесло на скалу, прижав к ней. Оттуда потом не вернуться, только выталкивать вылезая за борт. Байдарку опасно качнуло, и девушка испуганно взвизгнула с непривычки.
- Спокуха, прорвемся! – Обнадежил я паникершу.
Да и самому лохануться перед неопытной в первом же пороге просто неприлично. Тем более препятствие-то плевое. Главное вовремя реагировать, направляя ход. Тут даже скорость не нужна и так со свистом пролетим, одного течения достаточно.
Я справился, направив судно ровно по намеченному маршруту. Но все-таки прошли мы порог не очень чисто, вышли немного боком, и девушку захлестнуло волной.
- Намокла? – Участливо спросил я, видя, что матрос мой навязанный ерзает на сиденье.
- Да. И замерзла, – промямлила в ответ страдалица.
Не стал читать нотации, просто начав приглядывать удобный для зачаливания берег. К сожалению, место, где можно было спокойно вылезти, обнаружилось не сразу, и она успела порядком подмерзнуть в своей велюровой модняцкой тряпочке. На этот раз девушка уже не спорила насчет переодевания, под моим руководством выбрала легкую термушку (термобелье), мембранные штаны и куртку сверху.
И ведь есть нормальная одежда, куплена. Так что ж не одеть сразу? Нет, не гламурненько, видите ли. Пошла переодеваться за ближайшие кусты. Типа меня стесняется. И чего я там еще не видел, спрашивается? Но теперь я ее обмундированием был доволен, если не поворачивать тылом, конечно, поскольку сидушка и спас остались теми же. Посоветовал нацепить штаны поверх сапог, чтобы не заливало сверху.
Времени мы на этом потеряли прилично и опять я получил втык за то, что тушнина была у меня, из-за чего все сидели и ждали нас, поскольку не могли приготовить ужин. Потом мы долго ругались на повышенных тонах непечатными многоэтажными словесными конструкциями по поводу распределения провизии по байдаркам.
Я был совершенно не согласен с тем, чтобы передавать все продукты другим. Мне кажется правильнее распределить их по приемам пищи, чтобы в случае если кто-то отстает, были полностью укомплектованные пайки у других. Кто-то... Уже, по-моему, ясно кто в этот поход будет в аутсайдерах. Самое неприятное, что это было очевидно всем. Я пытался спорить, что-то доказывать, но с большинством спорить бесполезно. В итоге моя продуктовая герма была распределена между остальными. Причем вместе с провизией товарищам откочевали и средства для розжига костра (спички, сухое горючее, запасная зажигалка), традиционно в этой гермухе хранившиеся. Будучи и так вкрай взвинчен, просто забыл об этом. Я только чуть ли не со скандалом оставил одну банку тушнины и пластиковую бутылку с гречкой.
Переодеваться было некогда и ужинал я в сплавном, когда все уже переоделись, а их одежда для сплава сушилась на растянутых веревках. Палатку тоже ставил самым последним уже в темноте. Ненавижу быть отстающим! Но все дела когда-то заканчиваются, и я тоже развалился со всеми рядом на пенке, не вникая в суть разговора.
Раздражение трансформировалось в стихотворные строчки, и я достал ручку и бумажку, задумчиво продумывая рифму. Самые любопытные пытались взглянуть, но я не позволял. И только когда были прописаны последние слова, бумага пошла по рукам и громогласный хохот огласил поляну. Михеич, недолго думая, начал декламировать сочинение вслух (стихи автора):
Раз в поход собиралась блондинка,
Паковала неспешно рюкзак.
Вспомнив, что поход – не вечеринка,
Запихнула в него стринги и дензнак.
Положила с собой косметичку,
Чтобы носик попудрить в обед.
Не желая прослыть истеричкой,
Заныкала полпачечки галет.
Пусть варево с котла едят туристы,
Настоянное на речной воде,
А для нее должна быть пища чистой,
Иначе непременно быть беде.
Задумалась, извилину терзая,
Что такого еще запихнуть,
Что б надела она, замерзая,
Иль хотелось когда отдохнуть.
И попали в рюкзак ее сразу
Туфли-лодочки на каблуке,
Сарафанчик, украшенный стразами,
И перчатки как раз по руке.
Полушубок из нежного меха,
Ну и сверху до кучи кольдкрем.
Положила еще ради смеха
Спасжилет непонятно зачем.
Все, закончены тяжкие сборы,
Теперь можно свободно вздохнуть
И на модные нынче узоры
В глянцевом журнальчике взглянуть.
Пусть таскают тяжести мужчины,
А она за всех них отдохнет.
Ведь это явный признак дурачины:
Тащиться в глушь к капитану под гнёт.
Но вот уж путь до речки позади
И стелется лазуревая лента.
Одни валы, пороги впереди
И всякие ужасные моменты.
Пока турье байдарки собирает,
Можно рядом цветочков нарвать.
Как на даунов сверху взирая,
Себе завтрак неспешно урвать.
Облачившись в костюмчик из термы,
Остальных подождать у реки.
Пусть пакуют походные гермы
Шизанутые те дураки.
Наконец-то все стали грузиться,
Помогать ей опять было влом.
Негоже дурью этой заразиться,
Хоть и стала она девушкой с веслом.
Закачалась сборная байдарка
Из-за поступи уверенной по дну.
От радости нежданного подарка
Чуть сразу не пошла она ко дну.
Какие там несчастные пороги,
Кильнуться можно даже с бережка.
Не замочить себе бы только ноги,
А то посадка больно уж низка.
Ну, поплыли, веслом помогая,
Право, лево – сам черт разберет!
Науку сплава постепенно постигая,
В то время капитан когда гребет.
Впереди еще много лишений...
И зачем согласилась пойти?
Лучше уж без всяких приключений
В ванной на кораблике грести.
Народ ржал до слез, а Алина почему-то обиделась.
Мы еще долго сидели под покрытым россыпью мерцающих звезд куполом неба. Небольшой теплый ветерок шевелил ветви деревьев, из-за чего они тихо поскрипывали. Костер фыркал всполохами искр от маслянистых хвойных веточек. Язычки пламени всех оттенков желто-красного притягивали глаз. Обстановка располагала к задушевным беседам, проникновенным байкам и просто различным тематическим историям.
Девчонки уже давно покинули наше общество. В первый день они решили у костра не рассиживаться, поскольку хотелось нормально отдохнуть и выспаться. А вот суровым мужским сердцам импонировала романтика посиделок на свободном воздухе. Тем более, когда можно было наплевать на цензуру и выдавать собственные мысли такими, как они рождались в голове, а не причесанными под нежное женское восприятие.
Но вскоре обыденные разговоры иссякли, и над поляной воцарилась тишина, прерываемая лишь потрескиванием полешек в костре. Хотелось чего-то эдакого, подстать ситуации.
- Вы знаете, а на этой реке, бывало, пропадали туристы, – проникновенным шепотом начал Николай. – Терялись целыми группами и потом не находили даже вещей.
- Да ладно пургу гнать! – Парировал я. – Все эти росказни про красную руку и гроб на колесиках – только детей пугать. Еще скажи, что собраты по увлечениям стали жертвами потусторонних сил. Упыри и вурдалаки приготовились к атаке! – Продекларировал я с чувством, а пацаны рассмеялись.
- Если бы кто-то пропадал, об этом было бы известно, – поддержал Михеич. – Может, заплутали просто, да и вышли не в месте предполагаемого антистапеля, вот и пошли байки.
- Тут если кто и может представлять угрозу – это дикие звери, – взял эстафету другой собеседник. – Зверья непуганного в лесах немеряно и не все из них питаются травками-муравками. Так что осторожнее ночью шастайте, братва. Отлить можно и у ближайшего дерева, незачем рисковать понапрасну.
- Эх, такую легенду испахабили! – Возмутился Колька. – Зуб даю, что не привираю. Ходят нехорошие байки об этом месте. Уж не знаю, звери ли или кто еще, но люди в этих краях действительно пропадали бесследно.
- Да о любом месте такие байки ходят, – вальяжным тоном знатока высказался Миха. – Вот бытует, к примеру, Легенда о Черном туристе (источник: http://4stor.ru). Рассказать?
- Валяй, - высказал Андрюха общее мнение.
- «Однажды парень с девушкой пошли в поход на озеро. Нашли на берегу хорошее место, поставили палатки, парень пошел в чащу леса за дровами. Уже темнело... Только нашел он в лесу сухую сосну и стал её рубить, как вдруг услыхал от лагеря женские крики. Со всех ног побежал он обратно. Но пока добрался - там уже никого не было, а всё в лагере было перевёрнуто вверх дном и залито кровью.»
Миша говорил эдаким продирающим до самых костей голосом, нагнетая и без того мистическую атмосферу. Все аж заслушались, а вдохновленный вниманием рассказчик продолжил:
- «Так и не смог парень свыкнуться с потерей и остался навечно в марийских лесах. Были случаи, когда Черный турист безмолвно подходит к сидящим у огня людям, кладет свою руку на плечо. Если обернуться и посмотреть в лицо этого призрака, то дороги назад уже не будет, лишь скорая смерть ожидает дерзнувшего посмотреть в глаза своей судьбе.»
И именно этот момент подгадал Славка, чтобы шутливо положить руку мне на плечо. Остановить инстинкты я банально не успел, по въевшейся за годы тренировок привычке корпус развернуло в сторону опасности, а локоть взметнулся на встречу с лицом нерадивого шутника.
- Твою ж медь, идиот! – Накинулся я на обижено вытирающего тонкую струйку крови из носа приятеля. – Кто ж так подкрадывается?
- Да я просто пошутить хотел, - покаянно начал оправдываться здоровый лоб раза в полтора меня шире в плечах.
- Кончайте скандалить, пацаны. Лучше давайте сбацайте что-нибудь подобное. – Высказался за всех Алексей.
- Может по стихам вдарим? Тогда и я внесу свою лепту, тем более в загашнике есть приближенная к теме посиделок лирика. – Откликнулся я.
Легенда о Чёрном сплавщике, опубликовал Сергей Карпеев, http://www.stihi.ru/2015/11/29/6516:
Названье речки той не помню,
В каком краю - того не знал.
Сплавной отряд по горной пойме
Маршрут тяжёлый свой держал.
Вдруг впереди порог каньонный -
Шумит поток тысячетонный.
Их штурман лоб свой почесал...
Когда в инете лоцию читал
Порог вполне был проходимый,
Но вот командный опыт мал.
И капитан им приказал,
Чтоб обнесли порог тот длинный.
"Мол, лезть нам неча на рожон,
Коль видеть хочем своих жён!"
Но был Каякер в том отряде:
Неопытный и холостой.
Несложной кажется преграда
Его натуре шебутной.
Он не спросился капитана
И не послушался штурмана.
Они в любой команде есть -
В дышло б им сунуть вёсел шесть.
Тут Капитан обвёл глазами
Тех, кто тогда внимал ему.
Туристы (знали почему)
К земле поникли головами.
Ведь необдуманный кураж
Любой подводит экипаж!
На каяке и без сноровки
Вошёл в злосчастный тот каньон.
Никто не дал ему страховки -
Порог имел большой уклон.
Вокруг стена - не подступиться,
Там пролетает только птица.
Улово там не отыскать.
И так кэмэ, наверно, пять.
Он в каяке умчался в слив,
Лишь в пене каска промелькнула.
В котле сливном его кильнуло...
Он вряд ли там остался жив...
Но всё ж команда побежала,
И долго труп его искала...
На выходе из Грандканьона
Они нашли его каяк -
Он был потрёпан как солома,
В боку пробоина с кулак.
Нашли весла его остатки,
От юбки серые заплатки...
Прискорбно было капитану -
Каякер их как в воду канул!
Вот на горе, где слив порожный,
Воздвигли памятник ему:
Урок любому сплавщику -
Не поддаваться мысли ложной.
Коль штурман наложил запрет -
В порог туристу хода нет!
Плывёт ли кат рекой могучей,
Или струёй несёт каяк,
Иль альпинист на горной круче
Штыри вбивает в известняк.
Все видят памятник нагорный
И обелиск железный, чёрный!
В табличке скорбное число,
А рядом верное весло.
И вот, однажды, в час полночный
Хлебали альпинисты чай,
Взглянув на гору невзначай,
Протёрли с изумленья очи:
Сковало холодом сердца -
Там увидали мертвеца!
Стоял он молча в лунном свете,
Темнел глазниц сквозной провал,
Был в чёрном порванном жилете,
Весло в руке своей держал.
Под каской череп скалил зубы,
Костяшки пальцев были грубы.
Сквозняк колючий из-за скал
В ущелье гулко завывал.
Вдруг запах плесени и гнили
Ударил альпинистам в нос,
По коже пробежал мороз!
Туристы еле живы были.
Пока с веслом наперевес
Во мраке призрак не исчез..."
Продолжим дальше по порядку,
Те мужики, я говорил,
Были не робкого десятка,
Но альпинизм их погубил.
В горах, где пусто и прохладно,
Пропал талант их безвозвратно.
Я говорю без похваленья -
В сплавном туризме лишь спасенье!
Про то поведает ШтурмАн,
Когда не слишком будет пьян.
Когда очнулись альпинисты,
Уже немного рассвело...
Они собрали барахло,
Потом приняли грамм по триста,
И поклялись, что никогда
Не возвратятся уж сюда!
У входа в тот порог гремучий
Стоял на страже чёрный труп.
С тех пор видало призрак злючий
Немало водных, пеших групп.
Стальной огранкою играя,
Блестела лопасть весловая.
Через туман и влажный мрак
Мерещился ужасный знак!
И вот уже из баек, виршей
Легенд слепился целый ком -
Назвался Чёрным сплавщикОм
