Сколько Кира себя помнила, она всегда боялась. Страх был её неизменным спутником. Она боялась насмешек в школе, боялась темноты, боялась выделяться среди других, боялась близких отношений, боялась остаться в старых девах, боялась заболеть, боялась упасть и сломать ногу, боялась заводить детей, боялась зубной боли, боялась потерять работу, боялась перепутать рейсы... Страхи - мелкие и большие, нелепые и серьёзные - постоянно отравляли жизнь Киры. Вот и сегодня... Чёрные точки на костяшках пальцев... Она заметила их несколько часов назад. Как на иголках, досидела до окончания смены в диспетчерской башне и поспешила вместе со всеми к рейсовому электробусу, пряча руки в карманах и втягивая голову в плечи. Скорей бы добраться домой, где она что-нибудь придумает. Ведь придумает же?..
Первый снег лениво сыпал мелкими горстями, укрывая саваном дорогу. По одну ее сторону была жизнь. Сиял огнями город вдалеке, над головой взлетали авиалайнеры, обычные люди пытались вести привычную жизнь, не желая задумываться, что делалось по другую сторону... А там плескалась чернильная тьма, огороженная трёхметровой америловой проволокой под многотысячным напряжением. Никто не знал, как это случилось, и откуда появились эти твари. Просто города один за другим стала накрывать кошмарная мгла, застилающая небо и рождающая монстров. Они нападали на людей, крушили и громили дома, охотились за машинами. Первые случаи власти не приняли всерьёз, но сообщения о новых нападениях все поступали и поступали, и их уже нельзя было списать на журналистские выдумки. Твари были за гранью воображения, и рассудок пасовал перед нереальностью происходящего. Гигантская крылатая ядовито-синюшная жаба, с языка которой брызгала дымящаяся кислота; переливающийся снежным блеском тараканище, от которого зашкаливали дозиметры; прыгающая по суше акулоподобная змееножка, чьи острые зубы с лёгкостью перемалывали кевларовые бронежилеты бойцов; десятилапая слонообразная кошка, ревущая в инфразвуковом диапазоне и повергающая спецотряды в паническое бегство... И многие, многие другие...
Сначала их пытались ловить живьём, чтобы разобрать на молекулы и понять, откуда они взялись, но твари все лезли и лезли... Их отстреливали, выжигали напалмом, накрывали ковровыми бомбардировками, травили химоружием, опустошали ядерными взрывами... Но на место одного убитого монстра заступали десятки и сотни новых тварей, ещё сильнее и страшнее. И ни одна не была похожа на другую! Откуда они брались? Как размножались? Никто так и не узнал. Выдвигались самые разные гипотезы, от инопланетного нашествия до коварного вируса, разработанного в секретной лаборатории и вырвавшегося на свободу. Правительство молчало, лишь изредка блея что-то успокоительно-бодрое по инфосети. Разумеется, там, где сеть ещё оставалась...
Кира усилием воли заставила себя оторвать взгляд от непроглядной тьмы за окном и слабо улыбнулась соседу. Если так подумать, то ей повезло. С введением военного положения авиадиспетчеры стали цениться на вес золота. Кира сохранила маленькую квартирку, получала сверх нормы продовольственные талоны и стимуляторы, пользовалась и другими льготами. Но страх никуда не девался. Хотя в страхе сейчас жили все. Осознание этой общей паники давало Кире неизъяснимую уверенность. Ведь если ты такая же, как все, и боишься того же, что и все остальные, то вместе уже не так страшно, верно? Как там говорится? Гуртом и батька бить нестрашно?
Откуда же взялись эти точки?.. Кира плотнее сжала кулаки в карманах и прислонилась пылающим лбом к стеклу. Электробус плавно скользил по заснеженной дороге. Женщине казалось, что точки горят на её коже, прожигая до самых костей. Тайком от соседа она почесалась о подлокотник сиденья. Под сердце забирался ледяной ужас. А если эти слухи про вирус верны? Если она заразилась?.. Нет! Откуда? Она же проходит ежедневную утреннюю дезинфекцию, ни с кем вне работы не контактирует, боится из комнаты носа высунуть. А если это те новые соседи? Они поселились рядом с ней месяц назад, заняли квартиру старого Петровича, который неожиданно сошёл с ума. Кира с содроганием припомнила кошмарную сцену, когда мирный доселе старик налился кровью, стал буянить, сыпать проклятиями и пророчествовать конец света.
- Убогие идиоты! Вы прокляли сами себя! Твари! Безмозглые ублюдочные твари! Вы!.. Это вы!.. Вы психи!.. Вы отравили бессмертные души!..
Его взяли в кольцо, наставили на него оружие. Молчаливые, безликие. Стражи порядка. Наверное, ей надо было вмешаться, заступиться, сказать, что она знает его, что он просто много выпил. Но Кира стояла и смотрела, скованная страхом. И тут Петрович вдруг сел на землю и расплакался.
- И я!.. Я тоже... - рыдал он. - Я тоже тварь!.. Мы все...
Кира помотала головой, отгоняя непрошенное воспоминание. Зуд усиливался. Новые соседи. Это они. Семейная пара с дочкой. Девчонку Кира сразу же невзлюбила. От неё было столько шума, что Кире пришлось повысить дозу психотина, чтобы высыпаться. Но жаловаться было бесполезно. И страшно. Отец семейства оказался важным военным чином. Он летал на собственном флайере, жил на широкую ногу, а с Кирой не считал нужным даже здороваться. Пыль под ногами, недостойная внимания. Жёнушка была ему под стать. Холеная, худая, словно высушенная треска, и с такими же с глазами, выпученными на вечно гладком лице. От её вида Киру бросало в дрожь. Она торопливо прошмыгивала мимо неприятных соседей, если ей доводилось сталкиваться с ними в узком коридоре. Но вчера... Да, кажется, это было вчера, маленькая мерзавка схватила её за руку и захныкала, что хочет играть. Треска с ледяным выражением на лице дёрнула дочку за шиворот и потащила прочь, не сказав и слова извинения. Кира до сих пор помнила липкое ощущение на коже. Кажется, девчонка посасывала какую-то сладость из тюбика. О господи!.. Ну почему же это должно было случиться именно с Кирой!
Костяшки пальцев уже горели адской болью, и женщина стискивала кулаки что есть силы, злясь, что электробус, как ей казалось, ползёт со скоростью беременной черепахи.
И тут резкое, беззвучное торможение. Кира едва успел выставить вперёд руки, чтобы не удариться. Люди молча и со страхом вглядывались в окна. Впереди в ограждении зияла дыра, прорванная чудовищем. Мощное лошадиное тело венчала маленькая драконья морда. Монстр корчился в лучах прожекторов, щедро освещающих дорогу. По телу ящероконя пробегали голубоватые искры электрических разрядов, а бурая кровь кипела и взрывалась маленькими фонтанчиками. Киру затошнило. Она отвернулась и тут заметила, что её сосед смотрит не в окно, а на её обнажённые руки.
- Что это? - спросил он со страхом. - Что с вашими руками?
В электробусе наступила гробовая тишина. Все пассажиры повернули голову к Кире и теперь смотрели на неё, на её руки, на предательские чёрные точки, из которых - теперь она видела это совершенно отчётливо - торчали крошечные иголочки. Она быстро спрятала руки обратно в карманы и попыталась улыбнуться.
- Это розыгрыш... Ха-ха...
Сосед отодвигался от неё с той неумолимостью, которая бывает в дурном сне, когда ты идёшь к обрыву и не можешь остановиться... Взгляды обжигали. Самый страшный кошмар случился с Кирой наяву. Она стала чужой. Другой. Реальность увязла в тягучем желе, закручиваясь в смертельный водоворот.
- Пусть убирается! Немедленно! Вон её! - истерически взвизгнула какая-то женщина, и это положило начало конца.
- Я не могу... Куда? До города же ещё далеко! Ну не надо! Пожалуйста!..
Они её боялись. Кира поняла это так ясно, что у неё перехватило дыхание. Она прокажённая!.. Они боятся ехать с ней, находиться рядом с ней, дотронуться до неё!.. Всё кончено... Это конец... Она оказалась на обочине в прямом и переносном смыслах этого слова. Створки бесшумно захлопнулись перед её носом, и электробус уехал. Кира осталась стоять посреди дороги. Одна.
Страх и мороз сковали её движения. Впереди на дороге лежало мёртвое чудище. Дорога была пустынна. Рейсовый электробус с авиапорта шёл последним. Следующего можно было не ждать. А даже если бы и появился чудом припозднившийся транспорт, никто бы не остановился, чтобы подобрать странную путницу. Кира двинулась вперёд с какой-то отчаянной решимостью. Нельзя бояться. Надо идти. Просто идти. Она доберётся до города, заползёт в свою квартирку, закроется там и что-нибудь придумает. Женщина побрела по дороге, стараясь не смотреть в сторону чернильного моря, плещущегося по правую сторону.
Она шла и в оглушающей тишине слышала скрип снега под ногами. В какой-то момент ей показалось, что не только под своими ногами. Не выдержала и оглянулась. Пусто. Никого. Забыв о решении беречь силы, Кира припустила бежать. Сделалось жарко, но надолго её дыхания не хватило. Резкая боль в правом подреберье ударила, словно кинжал. Женщина перешла на шаг. Но боль не утихала, напротив, усиливалась с каждым шагом. Во рту появился противный солёный привкус крови.
Кира остановилась, чтобы вытереть нос, и оцарапала себе щеку иголками. До крови. Казалось, все страхи разом свились в плотное кольцо, сжимавшее её горло. Она заразилась! Потеряла всё! Работу, привычное общество людей, саму жизнь! Что ей делать? Идти! Кира всхлипнула и упрямо побрела дальше. Она всегда была упрямой. Наверное, если бы не это её качество, она бы давно свихнулась от страха. Однажды на дежурстве она чуть не перепутала два борта, назначив им один и тот же эшелон, но привычка упрямо всё перепроверять выручила её. Тогда в последний момент она поняла ошибку, и ей удалось развести два лайнера в какой-то сотне метров. Катастрофы не случилось. Зато сейчас Кира чувствовала себя пикирующим бомбардировщиком, стремительно несущимся навстречу гибельной земле. У пилотов есть поговорка. Скорость - это жизнь, но страховка этой жизни - высота. Высоту она уже потеряла, зато с какой скоростью летела навстречу гибели! Бум!..
Кира улыбнулась и перешла на бег. Плевать на боль. Если уж падать, то с оглушительным взрывом!.. С сумасшедшей скоростью!.. С упоением и хохотом!.. И даже когда вдалеке вспучилось ограждение, прорвавшееся тараном розового носорога в рыбьей чешуе, Кира не остановилась. Она летела вперёд. На дороге разлилось пятно тьмы. Отвратительно-густой, словно жидкий битум, хлюпающей и чавкающей. Но Кира и не думала останавливаться.
Тьма приняла её в свои объятия, скрутила, словно любовник, которого у Киры никогда не было, жарко поцеловала в темечко, и сознание взорвалось, распадаясь осколками мыслей. Иголочки на костяшках пальцев прорвали кожу и превратились в когти. Длинные, острые, как бритва, и смертельно опасные. Изо рта брызнула кровь от прорезавшихся клыков саблезубого тигра. Кожа проросла густой шерстью, мгновенно согревшей тело... поджарое тело чёрной медведицы. Кира заревела и взвилась в прыжке, уходя во тьму сквозь уже затягивающуюся дыру в ограждении. Туда, к свободе!..
Она летела вперёд бездумно, упиваясь восторгом чистого движения. Бесстрашная и свободная тварь, слившаяся с тьмой в единстве ощущений. Рядом с ней кралась флюоресцирующая ласка, по голым дрожащим ветвям переваливался жирный вороногриб, с тихим чпоканьем сплетал паутину рой поросят... Безумный лес жил своей жизнью, но Кира ещё была на границе между светом и тьмой. Её манило туда, к умирающей полоске света, к дороге, к людям... Она ещё помнила о конечной цели своего бега. Дом. У неё был дом, в который она должна была вернуться. Правда, уже забыла, зачем.
И тут на дороге появился флайер. Кире он показался знакомым. Вспыхнула отчаянная надежда. Это за ней! Люди опомнились и пришли помочь ей. Она рванула вперёд, пытаясь догнать удаляющуюся точку и ревя, чтоб её подождали. Прочие твари торопились убраться прочь с пути бешеной медведицы.
Флайер исчез из виду. Упустила! Кира взревела от ярости. Звук, вырвавшийся из её глотки, был так силён, что повалил два дерева. Они упали на ограждение и прорвали его. Это ещё больше взъярило медведицу. Она драла глотку во всю мочь, круша деревья и неукротимо следуя вслед за флайером. Теперь она шла в обратном направлении. Её новой целью стал флайер и люди, которые обманули её надежды. И вдруг, в коротком перерыве тишины, Кира услышала детское всхлипывание. Она захлопнула пасть и понеслась на звук.
На дороге, неловко подвернув сломанную руку, лежала девочка. Она жалобно скулила от боли и пыталась встать на ноги. Выкинутый из флайера человеческий детёныш, тронутый порчей и не нужный бегущим в панике родителям. Кира смутно помнила ребёнка. У девочки почернел носик... покрылся крошечными пятнышками, сделав маленькое личико похожим на... На кого? Липкое прикосновение к лапе... Играть... Кира взревела. Огромная ель, стоявшая в опасной близости к ограждению, вздрогнула, зашаталась и рухнула на дорогу. Девчонка зашлась в истерическом плаче и попыталась уползти прочь на четвереньках. Играть!.. Кира проворно взобралась на поваленный ствол и бросилась по нему к добыче.
Врёшь, не уйдёшь!.. Она щёлкнула зубами, подцепила девчонку за шиворот и потащила её во тьму. Безумный лес приветствовал удачную охоту в надежде поживиться объедками пиршества. Разномастные твари подтягивались поближе. Девчонка визжала от ужаса и слабо колотила по чёрной острой шерсти, ранясь о встопорщенные иглы. Запах человеческой крови будоражил обоняние. Но чёрный носик... Кира прижала девчонку лапой к земле и обнюхала. Как странно пахнет... Сладким молоком... Она лизнула девчонку в лицо. Та вдруг затихла, продолжая негромко всхлипывать. Солёные слёзы... И носик...
Вороногриб вопрошающе каркнул. Он был голоден. Нетерпеливо жужжали поросята. Ласка наворачивала круги вокруг бешеной медведицы. Но та всё медлила. В ней проснулся давно вытравленный материнский инстинкт. Человеческий детёныш был таким беззащитным, а ей так хотелось иметь своего собственного... Когда-то мысль о ребёнке приводила Киру в ужас, но теперь страх исчез вместе с остатками человечности. Она втянула иглы с шерсти, успокаивающе заурчала детёнышу и начала его облизывать. Чёрный носик будет похож на её медвежий. Девочка обхватила здоровой рукой медведицу за шею и уткнулась мордочкой в её тёплую шерсть, ища защиты. Безумные твари недовольно вспучились и зашуршали. Они угрожающе обступали медведицу, стягивая кольцо вокруг неё.
Будь Кира прежней, будь она человеком, она бы непременно испугалась и отступила. Но сейчас Кира была тварью, бесстрашно защищающей слабого несуразного детёныша от опасности. Она оскалила длинные зубы, намереваясь драться против целого мира, и взревела. Её рёв разорвал тьму, полыхнув ослепительной вспышкой, которая понеслась прочь от земли, туда, к темнеющему небу, в котором одна за другой гасли звёзды разума человеческого...
Первый снег лениво сыпал мелкими горстями, укрывая саваном дорогу. По одну ее сторону была жизнь. Сиял огнями город вдалеке, над головой взлетали авиалайнеры, обычные люди пытались вести привычную жизнь, не желая задумываться, что делалось по другую сторону... А там плескалась чернильная тьма, огороженная трёхметровой америловой проволокой под многотысячным напряжением. Никто не знал, как это случилось, и откуда появились эти твари. Просто города один за другим стала накрывать кошмарная мгла, застилающая небо и рождающая монстров. Они нападали на людей, крушили и громили дома, охотились за машинами. Первые случаи власти не приняли всерьёз, но сообщения о новых нападениях все поступали и поступали, и их уже нельзя было списать на журналистские выдумки. Твари были за гранью воображения, и рассудок пасовал перед нереальностью происходящего. Гигантская крылатая ядовито-синюшная жаба, с языка которой брызгала дымящаяся кислота; переливающийся снежным блеском тараканище, от которого зашкаливали дозиметры; прыгающая по суше акулоподобная змееножка, чьи острые зубы с лёгкостью перемалывали кевларовые бронежилеты бойцов; десятилапая слонообразная кошка, ревущая в инфразвуковом диапазоне и повергающая спецотряды в паническое бегство... И многие, многие другие...
Сначала их пытались ловить живьём, чтобы разобрать на молекулы и понять, откуда они взялись, но твари все лезли и лезли... Их отстреливали, выжигали напалмом, накрывали ковровыми бомбардировками, травили химоружием, опустошали ядерными взрывами... Но на место одного убитого монстра заступали десятки и сотни новых тварей, ещё сильнее и страшнее. И ни одна не была похожа на другую! Откуда они брались? Как размножались? Никто так и не узнал. Выдвигались самые разные гипотезы, от инопланетного нашествия до коварного вируса, разработанного в секретной лаборатории и вырвавшегося на свободу. Правительство молчало, лишь изредка блея что-то успокоительно-бодрое по инфосети. Разумеется, там, где сеть ещё оставалась...
Кира усилием воли заставила себя оторвать взгляд от непроглядной тьмы за окном и слабо улыбнулась соседу. Если так подумать, то ей повезло. С введением военного положения авиадиспетчеры стали цениться на вес золота. Кира сохранила маленькую квартирку, получала сверх нормы продовольственные талоны и стимуляторы, пользовалась и другими льготами. Но страх никуда не девался. Хотя в страхе сейчас жили все. Осознание этой общей паники давало Кире неизъяснимую уверенность. Ведь если ты такая же, как все, и боишься того же, что и все остальные, то вместе уже не так страшно, верно? Как там говорится? Гуртом и батька бить нестрашно?
Откуда же взялись эти точки?.. Кира плотнее сжала кулаки в карманах и прислонилась пылающим лбом к стеклу. Электробус плавно скользил по заснеженной дороге. Женщине казалось, что точки горят на её коже, прожигая до самых костей. Тайком от соседа она почесалась о подлокотник сиденья. Под сердце забирался ледяной ужас. А если эти слухи про вирус верны? Если она заразилась?.. Нет! Откуда? Она же проходит ежедневную утреннюю дезинфекцию, ни с кем вне работы не контактирует, боится из комнаты носа высунуть. А если это те новые соседи? Они поселились рядом с ней месяц назад, заняли квартиру старого Петровича, который неожиданно сошёл с ума. Кира с содроганием припомнила кошмарную сцену, когда мирный доселе старик налился кровью, стал буянить, сыпать проклятиями и пророчествовать конец света.
- Убогие идиоты! Вы прокляли сами себя! Твари! Безмозглые ублюдочные твари! Вы!.. Это вы!.. Вы психи!.. Вы отравили бессмертные души!..
Его взяли в кольцо, наставили на него оружие. Молчаливые, безликие. Стражи порядка. Наверное, ей надо было вмешаться, заступиться, сказать, что она знает его, что он просто много выпил. Но Кира стояла и смотрела, скованная страхом. И тут Петрович вдруг сел на землю и расплакался.
- И я!.. Я тоже... - рыдал он. - Я тоже тварь!.. Мы все...
Кира помотала головой, отгоняя непрошенное воспоминание. Зуд усиливался. Новые соседи. Это они. Семейная пара с дочкой. Девчонку Кира сразу же невзлюбила. От неё было столько шума, что Кире пришлось повысить дозу психотина, чтобы высыпаться. Но жаловаться было бесполезно. И страшно. Отец семейства оказался важным военным чином. Он летал на собственном флайере, жил на широкую ногу, а с Кирой не считал нужным даже здороваться. Пыль под ногами, недостойная внимания. Жёнушка была ему под стать. Холеная, худая, словно высушенная треска, и с такими же с глазами, выпученными на вечно гладком лице. От её вида Киру бросало в дрожь. Она торопливо прошмыгивала мимо неприятных соседей, если ей доводилось сталкиваться с ними в узком коридоре. Но вчера... Да, кажется, это было вчера, маленькая мерзавка схватила её за руку и захныкала, что хочет играть. Треска с ледяным выражением на лице дёрнула дочку за шиворот и потащила прочь, не сказав и слова извинения. Кира до сих пор помнила липкое ощущение на коже. Кажется, девчонка посасывала какую-то сладость из тюбика. О господи!.. Ну почему же это должно было случиться именно с Кирой!
Костяшки пальцев уже горели адской болью, и женщина стискивала кулаки что есть силы, злясь, что электробус, как ей казалось, ползёт со скоростью беременной черепахи.
И тут резкое, беззвучное торможение. Кира едва успел выставить вперёд руки, чтобы не удариться. Люди молча и со страхом вглядывались в окна. Впереди в ограждении зияла дыра, прорванная чудовищем. Мощное лошадиное тело венчала маленькая драконья морда. Монстр корчился в лучах прожекторов, щедро освещающих дорогу. По телу ящероконя пробегали голубоватые искры электрических разрядов, а бурая кровь кипела и взрывалась маленькими фонтанчиками. Киру затошнило. Она отвернулась и тут заметила, что её сосед смотрит не в окно, а на её обнажённые руки.
- Что это? - спросил он со страхом. - Что с вашими руками?
В электробусе наступила гробовая тишина. Все пассажиры повернули голову к Кире и теперь смотрели на неё, на её руки, на предательские чёрные точки, из которых - теперь она видела это совершенно отчётливо - торчали крошечные иголочки. Она быстро спрятала руки обратно в карманы и попыталась улыбнуться.
- Это розыгрыш... Ха-ха...
Сосед отодвигался от неё с той неумолимостью, которая бывает в дурном сне, когда ты идёшь к обрыву и не можешь остановиться... Взгляды обжигали. Самый страшный кошмар случился с Кирой наяву. Она стала чужой. Другой. Реальность увязла в тягучем желе, закручиваясь в смертельный водоворот.
- Пусть убирается! Немедленно! Вон её! - истерически взвизгнула какая-то женщина, и это положило начало конца.
- Я не могу... Куда? До города же ещё далеко! Ну не надо! Пожалуйста!..
Они её боялись. Кира поняла это так ясно, что у неё перехватило дыхание. Она прокажённая!.. Они боятся ехать с ней, находиться рядом с ней, дотронуться до неё!.. Всё кончено... Это конец... Она оказалась на обочине в прямом и переносном смыслах этого слова. Створки бесшумно захлопнулись перед её носом, и электробус уехал. Кира осталась стоять посреди дороги. Одна.
Страх и мороз сковали её движения. Впереди на дороге лежало мёртвое чудище. Дорога была пустынна. Рейсовый электробус с авиапорта шёл последним. Следующего можно было не ждать. А даже если бы и появился чудом припозднившийся транспорт, никто бы не остановился, чтобы подобрать странную путницу. Кира двинулась вперёд с какой-то отчаянной решимостью. Нельзя бояться. Надо идти. Просто идти. Она доберётся до города, заползёт в свою квартирку, закроется там и что-нибудь придумает. Женщина побрела по дороге, стараясь не смотреть в сторону чернильного моря, плещущегося по правую сторону.
Она шла и в оглушающей тишине слышала скрип снега под ногами. В какой-то момент ей показалось, что не только под своими ногами. Не выдержала и оглянулась. Пусто. Никого. Забыв о решении беречь силы, Кира припустила бежать. Сделалось жарко, но надолго её дыхания не хватило. Резкая боль в правом подреберье ударила, словно кинжал. Женщина перешла на шаг. Но боль не утихала, напротив, усиливалась с каждым шагом. Во рту появился противный солёный привкус крови.
Кира остановилась, чтобы вытереть нос, и оцарапала себе щеку иголками. До крови. Казалось, все страхи разом свились в плотное кольцо, сжимавшее её горло. Она заразилась! Потеряла всё! Работу, привычное общество людей, саму жизнь! Что ей делать? Идти! Кира всхлипнула и упрямо побрела дальше. Она всегда была упрямой. Наверное, если бы не это её качество, она бы давно свихнулась от страха. Однажды на дежурстве она чуть не перепутала два борта, назначив им один и тот же эшелон, но привычка упрямо всё перепроверять выручила её. Тогда в последний момент она поняла ошибку, и ей удалось развести два лайнера в какой-то сотне метров. Катастрофы не случилось. Зато сейчас Кира чувствовала себя пикирующим бомбардировщиком, стремительно несущимся навстречу гибельной земле. У пилотов есть поговорка. Скорость - это жизнь, но страховка этой жизни - высота. Высоту она уже потеряла, зато с какой скоростью летела навстречу гибели! Бум!..
Кира улыбнулась и перешла на бег. Плевать на боль. Если уж падать, то с оглушительным взрывом!.. С сумасшедшей скоростью!.. С упоением и хохотом!.. И даже когда вдалеке вспучилось ограждение, прорвавшееся тараном розового носорога в рыбьей чешуе, Кира не остановилась. Она летела вперёд. На дороге разлилось пятно тьмы. Отвратительно-густой, словно жидкий битум, хлюпающей и чавкающей. Но Кира и не думала останавливаться.
Тьма приняла её в свои объятия, скрутила, словно любовник, которого у Киры никогда не было, жарко поцеловала в темечко, и сознание взорвалось, распадаясь осколками мыслей. Иголочки на костяшках пальцев прорвали кожу и превратились в когти. Длинные, острые, как бритва, и смертельно опасные. Изо рта брызнула кровь от прорезавшихся клыков саблезубого тигра. Кожа проросла густой шерстью, мгновенно согревшей тело... поджарое тело чёрной медведицы. Кира заревела и взвилась в прыжке, уходя во тьму сквозь уже затягивающуюся дыру в ограждении. Туда, к свободе!..
Она летела вперёд бездумно, упиваясь восторгом чистого движения. Бесстрашная и свободная тварь, слившаяся с тьмой в единстве ощущений. Рядом с ней кралась флюоресцирующая ласка, по голым дрожащим ветвям переваливался жирный вороногриб, с тихим чпоканьем сплетал паутину рой поросят... Безумный лес жил своей жизнью, но Кира ещё была на границе между светом и тьмой. Её манило туда, к умирающей полоске света, к дороге, к людям... Она ещё помнила о конечной цели своего бега. Дом. У неё был дом, в который она должна была вернуться. Правда, уже забыла, зачем.
И тут на дороге появился флайер. Кире он показался знакомым. Вспыхнула отчаянная надежда. Это за ней! Люди опомнились и пришли помочь ей. Она рванула вперёд, пытаясь догнать удаляющуюся точку и ревя, чтоб её подождали. Прочие твари торопились убраться прочь с пути бешеной медведицы.
Флайер исчез из виду. Упустила! Кира взревела от ярости. Звук, вырвавшийся из её глотки, был так силён, что повалил два дерева. Они упали на ограждение и прорвали его. Это ещё больше взъярило медведицу. Она драла глотку во всю мочь, круша деревья и неукротимо следуя вслед за флайером. Теперь она шла в обратном направлении. Её новой целью стал флайер и люди, которые обманули её надежды. И вдруг, в коротком перерыве тишины, Кира услышала детское всхлипывание. Она захлопнула пасть и понеслась на звук.
На дороге, неловко подвернув сломанную руку, лежала девочка. Она жалобно скулила от боли и пыталась встать на ноги. Выкинутый из флайера человеческий детёныш, тронутый порчей и не нужный бегущим в панике родителям. Кира смутно помнила ребёнка. У девочки почернел носик... покрылся крошечными пятнышками, сделав маленькое личико похожим на... На кого? Липкое прикосновение к лапе... Играть... Кира взревела. Огромная ель, стоявшая в опасной близости к ограждению, вздрогнула, зашаталась и рухнула на дорогу. Девчонка зашлась в истерическом плаче и попыталась уползти прочь на четвереньках. Играть!.. Кира проворно взобралась на поваленный ствол и бросилась по нему к добыче.
Врёшь, не уйдёшь!.. Она щёлкнула зубами, подцепила девчонку за шиворот и потащила её во тьму. Безумный лес приветствовал удачную охоту в надежде поживиться объедками пиршества. Разномастные твари подтягивались поближе. Девчонка визжала от ужаса и слабо колотила по чёрной острой шерсти, ранясь о встопорщенные иглы. Запах человеческой крови будоражил обоняние. Но чёрный носик... Кира прижала девчонку лапой к земле и обнюхала. Как странно пахнет... Сладким молоком... Она лизнула девчонку в лицо. Та вдруг затихла, продолжая негромко всхлипывать. Солёные слёзы... И носик...
Вороногриб вопрошающе каркнул. Он был голоден. Нетерпеливо жужжали поросята. Ласка наворачивала круги вокруг бешеной медведицы. Но та всё медлила. В ней проснулся давно вытравленный материнский инстинкт. Человеческий детёныш был таким беззащитным, а ей так хотелось иметь своего собственного... Когда-то мысль о ребёнке приводила Киру в ужас, но теперь страх исчез вместе с остатками человечности. Она втянула иглы с шерсти, успокаивающе заурчала детёнышу и начала его облизывать. Чёрный носик будет похож на её медвежий. Девочка обхватила здоровой рукой медведицу за шею и уткнулась мордочкой в её тёплую шерсть, ища защиты. Безумные твари недовольно вспучились и зашуршали. Они угрожающе обступали медведицу, стягивая кольцо вокруг неё.
Будь Кира прежней, будь она человеком, она бы непременно испугалась и отступила. Но сейчас Кира была тварью, бесстрашно защищающей слабого несуразного детёныша от опасности. Она оскалила длинные зубы, намереваясь драться против целого мира, и взревела. Её рёв разорвал тьму, полыхнув ослепительной вспышкой, которая понеслась прочь от земли, туда, к темнеющему небу, в котором одна за другой гасли звёзды разума человеческого...
