- А мне не стыдно! Да отпустите наконец! - Лидия вырвалась из моего захвата и встала на ноги. - Это вам должно быть стыдно, господин инквизитор. Это вы должны были поймать колдуна! Это вы должны были не допустить, чтобы его демон вырвался на волю и начал убивать! Это на вашей совести смерть помчика!
- Заткнитесь! - я сцепил руки на ее шеи, в глазах потемнело. Антон подскочил и начал оттаскивать меня от задыхающейся Лидии. Если бы не он, видит Единый, я бы...
Злость вдруг прошла, уступив место бесконечной усталости. Я глубоко вдохнул, набирая побольше воздуха для последней попытки достучаться до ее совести.
- Зачем? Просто ответьте, вот зачем вы все это затеяли? Ведь колдун и так был под замком!
- А меня не устраивает ваше хваленое правосудие! – выплюнула Лидия мне в лицо. – Я же сказала, что у меня все получат по заслугам. Помчик, который прирезал бордельную девку, ему бы ничего за это не было, верно? Он откупился бы, как и тот, что сорок лет назад искалечил Николасу жизнь и сотворил из него колдуна! А церковники, что должны были за ним следить, что они сделали? Они выпустили Николаса из лечебницы! Выпустили колдуна на свободу! Но теперь им несладко, да? Кстати, - она вдруг вцепилась в мою рубашку, притянув к себе с такой силой, что я едва устоял на ногах. – Вас уже лишили сана? Если нет, то наверняка завтра или послезавтра. Мое предложение…
- Замолчите! – мне даже нечем ей возразить. Вояг поверил в угрозу обвинения помчика в доведении до колдовства, хотя на самом деле этот пункт обвинения никогда на практике не использовался, слишком тяжело его доказать. – Вы не вправе вершить правосудие, не можете самовольно карать или миловать...
- Могу и буду! И будьте уверены, я до того помчика тоже доберусь! И уж не вам меня останавливать, без пяти минут господин никто!
Я брезгливо посмотрел на ее побелевшие пальцы, держащие ворот моей рубашки, но даже не сделал попытки их отцепить.
- Думаете, не смогу остановить? Мне достаточно сказать воягу, кто подложил его вельможе окровавленную вышивку. И не думайте, что я настолько глуп и не понял, что вы воспользовались колдовским эликсиром, чтобы…
Я запнулся, потому что понимал, - чтобы спасти мне жизнь, но все-таки это было колдовство.
- А вы доказать можете? – совершенно спокойно спросила Лидия и усмехнулась. – Вы со своим ущербным правосудием похожи на слепого беспомощного кутенка, который только и может, что тявкать…
Меня покоробило от ее уверенных и обидных слов, но сил доказывать, что ущербной здесь назвать можно только ее, уже не было.
- Иногда я жалею. Жалею о тех временах, когда Святая Инквизиция имела абсолютную власть, когда одного слова инквизитора было достаточно, чтобы…
- Чтобы отправить такую, как я, на костер? – ее ухмылка стала еще шире и неприятней. – Хочу вас разочаровать, господин… будущий расстрига, я бы смогла его избежать. Зато туда отправился бы любой, кто хоть как-то отличается от серости остальных. Не было бы Тени, ее бы сожгли за то, что рисует чужие мечты и кошмары, давно бы превратился в горстку пепла Мартен, как изобретатель дурацких механизмов…
- Госпожа! Мартен тут при чем? – вырвавшись из рук Антона, влезла опять Пиона. – И ничего они не дурацкие! Его стрекоза вчера полетела! Вы просто еще не видели...
- Прочь пошла, дура! - вдруг заорала Лидия, отталкивая от себя девушку. - Антон, забери ее! И сам подожди меня в экипаже.
- Ты уверена? - Антон покосился в мою сторону с сомнением.
- Иди уже! Я скоро буду.
Я отстраненно размышлял, что так взбесило Лидию, что она повысила голос, ее аж перекосило. На моей памяти она редко орала, всего лишь один раз был, когда она... Интересно, неужели опять ревнует?
- Вы, господин пока-еще-инквизитор, скоро лишитесь сана, а ваша Церковь - влияния в этом городе, - она подошла ближе, провела ладонью по моим волосам. - Хотя мне, право, даже жаль, у вас красивые волосы, любая девушка может позавидовать...
Я не сделал ни единой попытки отстранить ее, потому что понимал, что стоит ее коснуться, и меня уже не остановит ни Антон, ни намеренно копающийся в бумагах поверенный, любопытно косящийся в нашу сторону, ни задержавшийся стражник. Я просто ее задушу, невзирая на последствия.
- Но думаю, что короткая стрижка вам тоже пойдет, - Лидия мечтательно пропустила прядь волос между пальцев, потянулась к лицу, но я уже не выдержал и отвернул голову в сторону. - Надеюсь, на лице не останется шрама, хотя даже с подпорченной мордашкой вы найдете себе богатую покровительницу. В моем лице.
- Идите уже, госпожа Хризштайн, - мое терпение было на исходе. Бледная и простоволосая, в разорванном и запачканном кровью платье, Лидия вызывала брезгливое отвращение и почему- то жалость, но никак не ужас и страх, хотя бояться ее действительно стоило. - Вы сумасшедшая, но только у вас не умственное помешательство, а нравственное. Вы ведь даже не понимаете, что творите зло. Мне не о чем с вами говорить.
Она замерла, словно споткнувшись. Потом развернулась и молча пошла прочь. Но я знал, что Лидия не уйдет просто так, ей обязательно нужно оставить последнее слово за собой. И я не ошибся.
- Вы ведь так до сих и не догадались, куда Николас дел потроха девиц, да? - она обернулась, стоя в проходе между скамьями, почти у двери. Я молчал. Она все равно скажет. - Ну конечно, вы же не обратили внимания на то, что сказал повар! Он готовил только для клиентов. А куда можно деть свежую требуху в жаркий летний день? Пока она свежая. Особенно, если готовишь для вечно голодных девок. Сам готовишь. На кухне. Вкуснейшую мясную похлебку.
Лидия демонстративно облизнулась, потом расхохоталась, глядя на мое побледневшее лицо, и ушла. Ее смех раздавался гулким звоном у меня в ушах, я отчаянно боролся с подкатившей к горлу тошнотой. Запах еще свежей крови помчика и вывороченных внутренностей стал острее, пропитав насквозь зал судебных заседаний. Я вцепился в скамью и зажмурился, лихорадочно пытаясь вспомнить хотя бы какую-нибудь молитву. В голове было пусто и темно. Меня кто-то робко тронул за рукав.
- Простите меня, господин инквизитор, - тонкий дрожащий голосок Пионы. - Мне очень жаль, что я поверила про вас...
Она шмыгнула носом, и я открыл глаза, найдя в себе силы просто кивнуть девушке.
- Неужели это правда? Что госпожа вас преследовала? - Пиона покраснела, но продолжала смотреть на меня. В ее темных глазах стоял испуг и притаилось любопытство. - Тогда простите и мою госпожу тоже, ладно? Я думаю, она не со зла, просто когда влюбляешься, то делаешь глупости...
Я неожиданно понял, что теперь уже сам начинаю давиться хохотом.
- Ваша госпожа никого не любит, Пиона. Она в принципе на такое не способна! Идите, догоняйте ее.
Пиона поджала губки и нахмурилась.
- Вы не понимаете! Все равно, не держите на нее зла, пожалуйста!
- Я не держу на нее зла, Пиона. Глупо злиться на... морально ущербного человека. Так же глупо, как злиться на безногого, что у него нет конечности. Вашу госпожу можно только пожалеть, Пиона.
Я наконец остался один. Солнце почти ушло за горизонт, закончился долгий летний день. Как и закончилось мое служение Святому Престолу. Из-под стола вылез пришедший в себя кардинал. Он посмотрел на меня мутными глазами и потянулся к графину.
- Пустой? - равнодушно пробормотал он и тяжело поковылял к столу защиты. - Все, теперь мне точно конец. В лучшем случае, сошлют в такое захолустье, что этот городок столицей покажется... Пошли выпьем, а?
Заметив на рукаве кусочек прилипшего леденца, я даже не удивился, лишь равнодушно смахнул его, потом посмотрел на осоловевшего от духоты толстяка, жадно пьющего воду, и понял, что хочу напиться до поросячьего визга, до полного отупения мыслей и чувств, лишь бы забыть сегодняшний отвратительный день. Я кивнул кардиналу.
- Пойдемте, ваша святость.
Липкий отвратительный холод пробирался даже сквозь теплое пуховое одеяло. Меня знобило, я чувствовала, как утекают и замерзают последние желания и эмоции. В кресле напротив сидел темноволосый мальчишка, беспечно болтал в воздухе босыми ногами, что не доставали до пола, и сосал мятный леденец. На меня он внимания не обращал, а я пыталась делать вид, что его не существует. Я спрятала голову под подушку, но даже сквозь нее слышала и ощущала его присутствие. Мне вдруг стало казаться, что на самом деле это меня нет. Я растворялась, как написанная другими людьми картина, с меня смывался слой за слоем, личина за личиной, выцветали краски и глохли звуки, чтобы в конце превратиться в белую и тихую пустоту. Тогда я уйду в бездну, где меня уже ждут. Ждет этот маленький мальчик, беззащитный в своем наивном желании оживить мать, ждет бедная старуха, отчаянно жаждущая молодости любой ценой, ждет запуганный подросток, что... Нет!
Я подскочила на постели и запустила подушкой в мару. Мальчишка поднял голову и улыбнулся мне. Его темные глаза притягивали и завораживали. Я бессильно отвернулась и упала обратно на постель.
- Хриз, ты как? - Антон зашел в комнату и присел рядом, поставив на прикроватный столик травяной отвар. - Выпей на ночь и попробуй уснуть, ладно?
- В кресле кто-нибудь есть? - обреченно спросила я.
Он мельком взглянул на кресло и покачал головой.
- Никого там нет. Опять? Вот скажи, зачем ты полезла к колдуну? Ты понимаешь, что могла погибнуть?
- Вот только морали мне не надо читать! - огрызнулась я.
- Да если бы я знал, что ты затеяла, да я бы сам... Сам тебе подлил! Скажи... Ты ведь на самом деле не хотела смерти помчика?
Я заглянула в потемневшие глаза Антона, что затаив дыхание ждал ответа, и задумалась. Он всегда болезненно относился к моим выходкам, искренне полагая, что даже воровать - плохо, а уж убивать... Я покачала головой и честно сказала:
- Нет, Антон, я не планировала его убивать. Смерть помчика мне не выгодна, знаешь ли... - и я почти не лгала, потому что действительно собиралась всего лишь натравить демона на этого мерзавца с целью его покалечить. Но в тот момент, в зале суда, я искренне желала ему смерти, не оглядываясь уже ни на какие политические выгоды. - И ты же помнишь, что я думаю про возмездие? Смерть - слишком милосердная кара для большинства мерзавцев.
Люди всегда верят в то, что хотят поверить, и Антон не был исключением. Он облегченно перевел дух и указал на стакан.
- Пей. Не уйду, пока не выпьешь.
Пока я давилась отваром, Антон разглядывал меня с укором, но молчал. Забрав пустой стакан, он помедлил чуть, потом решился:
- Скажи, Пиона права? Ты действительно влюбилась в инквизитора?
- А ты скажи, глупость Пионы заразна? - со злостью пробормотала я, отворачиваясь на другой бок, чтобы не видеть мару. Но босоногий мальчишка никуда не пропал. Он пересел на подоконник и начал раздражающе водить пальцем по стеклу.
- Я просто не понимаю. Если он тебе так нравится, почему ты его достаешь и злишь? Разве не проще... Ты же можешь быть милой, если захочешь, - Антон запутался и замолчал.
- Милой с церковником? Не смеши меня. И прекрати нести чушь.
Антон обиженно засопел и пробурчал, что пришлет ко мне Пиону. Я не успела запретить, потому что он быстро выскользнул за дверь.
Я чувствовала, как поднимается в душе злость и даже была ей рада. Это лучше тупого безразличия, что загоняет в пустоту. Достану красавчика, чего бы мне это ни стоило. Как только его лишат сана, он окажется на улице. Интересно, чем будет заниматься? Чем бы ни стал, нужно подсуетиться и не дать ему улизнуть из города. Но от сладких картин мести меня отвлекла Пиона.
Она на цыпочках подошла к моей кровати и шепотом спросила:
- Госпожа, вы не спите?
Я видела ее силуэт из-под опущенных ресниц и ощущала, как накатывает раздражение. Она робко присела рядом на кровать, вдруг протянула руку и погладила меня по волосам. Ее ладонь была теплой и пахла хлебом. А жест был таким знакомым, что у меня перехватило дыхание на мгновение, а в следующее черная ярость неудержимой волной стала затапливать сознание. Как она посмела?
- Вам очень больно, да? Вы не расстраивайтесь из-за господина инквизитора, он ведь не может иначе...
- Пошла прочь! - процедила я, стряхивая ее руку. - Не смей ко мне прикасаться!
Девушка кивнула, но не ушла.
- Я вас понимаю... Так тяжело, когда твоя любовь безответна...
Я похолодела. За спиной Пионы возник мальчишка, что глумливо улыбался и игрался ножницами.
- Но такая любовь облагораживает. Вы главное примите свои чувства...
Он смотрел на меня вопросительно, выглядывая из-за пышной юбки Пионы, а ножницы застыли в опасной близости от ее живота. Я закрыла глаза, не в силах смотреть.
- Найдите в себе мужество жить дальше. Слышите? Я буду с вами, я поддержу.
Вдруг вспомнилась дурацкая привычка Кысея прикрывать глаза и шептать молитву. Я начала повторять про себя слова молитвы для изгнания демона. А потом я представила выражение лица своей так называемой безответной любви, когда он будет разглядывать искромсанное тело девушки, и застонала от злости. Эта идиотка опять протянула руку и погладила меня.
- Вы поплачьте. Вам сразу полегчает...
Красавчик побледнеет, и его наверняка стошнит. Потом он загорится праведным гневом на мерзкую убийцу, что зарезала собственную рабыню из прихоти.
- Я вас не брошу. А Мартен... Он милый и добрый, но... Я ему все честно расскажу про себя, как и советовал господин инквизитор...
Я не открывала глаза, гадая, действительно ли со мной все еще говорит Пиона, или болезненный разум подсовывает мне успокаивающую навь вместо ее растерзанного тела. Гневное лицо красавчика возникло из пустоты и сделалось таким реальным, что перехватило дыхание.
- ...И если после того, что он узнает, он все еще захочет жениться, то... Но вас я все равно не брошу!
Последняя фраза явно прозвучала как угроза. Я решилась открыть глаза. Пиона, целая и невредимая, сидела рядом, а мальчишки и след простыл. Ножницы валялись на полу.
- Ножницы подними, - просипела я.
- Что? - недоуменно воззрилась на меня девушка. - Какие ножницы?
- На полу, не видишь разве?
- Нет там ничего, - Пиона приложилась губами к моему лбу. - Госпожа, у вас же жар! Боже Единый, я сейчас...
Она испуганно выскочила за дверь. Я сползла с кровати и наклонилась. Мои руки нащупали холодный металл ножниц, я подняла их и положила в ящик комода. Даже если они мой бред, это не значит, что надо их раскидывать, где попало. Взглянула на свое измученное отражение в зеркале и задумалась. Как же мне все это надоело!
Я обшарила подвал, но не нашла, потом сообразила, где она может быть, и отправилась наверх. В комнате инквизитора давно все убрали, но там все еще витал острый лекарственный запах календулы. И чего я церемонилась с красавчиком? Надо было снасильничать, пока он был в моей власти. И пикнуть бы не посмел! Искомое обнаружилось в кресле, я подобрала и отправилась в комнату Мартена.
Приличия ради постучала, но, не дождавшись ответа, толкнула дверь и вошла. Мартен меня не слышал, он увлеченно что-то мастерил за столом. Комната была настолько захламлена разными подделками и всякими инструментами, что я едва не споткнулась. Ничего, Пиона быстро наведет здесь порядок, феноменальная глупость вкупе с таким же выдающимся упрямством - страшное в своей беспроигрышности сочетание.
- Заткнитесь! - я сцепил руки на ее шеи, в глазах потемнело. Антон подскочил и начал оттаскивать меня от задыхающейся Лидии. Если бы не он, видит Единый, я бы...
Злость вдруг прошла, уступив место бесконечной усталости. Я глубоко вдохнул, набирая побольше воздуха для последней попытки достучаться до ее совести.
- Зачем? Просто ответьте, вот зачем вы все это затеяли? Ведь колдун и так был под замком!
- А меня не устраивает ваше хваленое правосудие! – выплюнула Лидия мне в лицо. – Я же сказала, что у меня все получат по заслугам. Помчик, который прирезал бордельную девку, ему бы ничего за это не было, верно? Он откупился бы, как и тот, что сорок лет назад искалечил Николасу жизнь и сотворил из него колдуна! А церковники, что должны были за ним следить, что они сделали? Они выпустили Николаса из лечебницы! Выпустили колдуна на свободу! Но теперь им несладко, да? Кстати, - она вдруг вцепилась в мою рубашку, притянув к себе с такой силой, что я едва устоял на ногах. – Вас уже лишили сана? Если нет, то наверняка завтра или послезавтра. Мое предложение…
- Замолчите! – мне даже нечем ей возразить. Вояг поверил в угрозу обвинения помчика в доведении до колдовства, хотя на самом деле этот пункт обвинения никогда на практике не использовался, слишком тяжело его доказать. – Вы не вправе вершить правосудие, не можете самовольно карать или миловать...
- Могу и буду! И будьте уверены, я до того помчика тоже доберусь! И уж не вам меня останавливать, без пяти минут господин никто!
Я брезгливо посмотрел на ее побелевшие пальцы, держащие ворот моей рубашки, но даже не сделал попытки их отцепить.
- Думаете, не смогу остановить? Мне достаточно сказать воягу, кто подложил его вельможе окровавленную вышивку. И не думайте, что я настолько глуп и не понял, что вы воспользовались колдовским эликсиром, чтобы…
Я запнулся, потому что понимал, - чтобы спасти мне жизнь, но все-таки это было колдовство.
- А вы доказать можете? – совершенно спокойно спросила Лидия и усмехнулась. – Вы со своим ущербным правосудием похожи на слепого беспомощного кутенка, который только и может, что тявкать…
Меня покоробило от ее уверенных и обидных слов, но сил доказывать, что ущербной здесь назвать можно только ее, уже не было.
- Иногда я жалею. Жалею о тех временах, когда Святая Инквизиция имела абсолютную власть, когда одного слова инквизитора было достаточно, чтобы…
- Чтобы отправить такую, как я, на костер? – ее ухмылка стала еще шире и неприятней. – Хочу вас разочаровать, господин… будущий расстрига, я бы смогла его избежать. Зато туда отправился бы любой, кто хоть как-то отличается от серости остальных. Не было бы Тени, ее бы сожгли за то, что рисует чужие мечты и кошмары, давно бы превратился в горстку пепла Мартен, как изобретатель дурацких механизмов…
- Госпожа! Мартен тут при чем? – вырвавшись из рук Антона, влезла опять Пиона. – И ничего они не дурацкие! Его стрекоза вчера полетела! Вы просто еще не видели...
- Прочь пошла, дура! - вдруг заорала Лидия, отталкивая от себя девушку. - Антон, забери ее! И сам подожди меня в экипаже.
- Ты уверена? - Антон покосился в мою сторону с сомнением.
- Иди уже! Я скоро буду.
Я отстраненно размышлял, что так взбесило Лидию, что она повысила голос, ее аж перекосило. На моей памяти она редко орала, всего лишь один раз был, когда она... Интересно, неужели опять ревнует?
- Вы, господин пока-еще-инквизитор, скоро лишитесь сана, а ваша Церковь - влияния в этом городе, - она подошла ближе, провела ладонью по моим волосам. - Хотя мне, право, даже жаль, у вас красивые волосы, любая девушка может позавидовать...
Я не сделал ни единой попытки отстранить ее, потому что понимал, что стоит ее коснуться, и меня уже не остановит ни Антон, ни намеренно копающийся в бумагах поверенный, любопытно косящийся в нашу сторону, ни задержавшийся стражник. Я просто ее задушу, невзирая на последствия.
- Но думаю, что короткая стрижка вам тоже пойдет, - Лидия мечтательно пропустила прядь волос между пальцев, потянулась к лицу, но я уже не выдержал и отвернул голову в сторону. - Надеюсь, на лице не останется шрама, хотя даже с подпорченной мордашкой вы найдете себе богатую покровительницу. В моем лице.
- Идите уже, госпожа Хризштайн, - мое терпение было на исходе. Бледная и простоволосая, в разорванном и запачканном кровью платье, Лидия вызывала брезгливое отвращение и почему- то жалость, но никак не ужас и страх, хотя бояться ее действительно стоило. - Вы сумасшедшая, но только у вас не умственное помешательство, а нравственное. Вы ведь даже не понимаете, что творите зло. Мне не о чем с вами говорить.
Она замерла, словно споткнувшись. Потом развернулась и молча пошла прочь. Но я знал, что Лидия не уйдет просто так, ей обязательно нужно оставить последнее слово за собой. И я не ошибся.
- Вы ведь так до сих и не догадались, куда Николас дел потроха девиц, да? - она обернулась, стоя в проходе между скамьями, почти у двери. Я молчал. Она все равно скажет. - Ну конечно, вы же не обратили внимания на то, что сказал повар! Он готовил только для клиентов. А куда можно деть свежую требуху в жаркий летний день? Пока она свежая. Особенно, если готовишь для вечно голодных девок. Сам готовишь. На кухне. Вкуснейшую мясную похлебку.
Лидия демонстративно облизнулась, потом расхохоталась, глядя на мое побледневшее лицо, и ушла. Ее смех раздавался гулким звоном у меня в ушах, я отчаянно боролся с подкатившей к горлу тошнотой. Запах еще свежей крови помчика и вывороченных внутренностей стал острее, пропитав насквозь зал судебных заседаний. Я вцепился в скамью и зажмурился, лихорадочно пытаясь вспомнить хотя бы какую-нибудь молитву. В голове было пусто и темно. Меня кто-то робко тронул за рукав.
- Простите меня, господин инквизитор, - тонкий дрожащий голосок Пионы. - Мне очень жаль, что я поверила про вас...
Она шмыгнула носом, и я открыл глаза, найдя в себе силы просто кивнуть девушке.
- Неужели это правда? Что госпожа вас преследовала? - Пиона покраснела, но продолжала смотреть на меня. В ее темных глазах стоял испуг и притаилось любопытство. - Тогда простите и мою госпожу тоже, ладно? Я думаю, она не со зла, просто когда влюбляешься, то делаешь глупости...
Я неожиданно понял, что теперь уже сам начинаю давиться хохотом.
- Ваша госпожа никого не любит, Пиона. Она в принципе на такое не способна! Идите, догоняйте ее.
Пиона поджала губки и нахмурилась.
- Вы не понимаете! Все равно, не держите на нее зла, пожалуйста!
- Я не держу на нее зла, Пиона. Глупо злиться на... морально ущербного человека. Так же глупо, как злиться на безногого, что у него нет конечности. Вашу госпожу можно только пожалеть, Пиона.
Я наконец остался один. Солнце почти ушло за горизонт, закончился долгий летний день. Как и закончилось мое служение Святому Престолу. Из-под стола вылез пришедший в себя кардинал. Он посмотрел на меня мутными глазами и потянулся к графину.
- Пустой? - равнодушно пробормотал он и тяжело поковылял к столу защиты. - Все, теперь мне точно конец. В лучшем случае, сошлют в такое захолустье, что этот городок столицей покажется... Пошли выпьем, а?
Заметив на рукаве кусочек прилипшего леденца, я даже не удивился, лишь равнодушно смахнул его, потом посмотрел на осоловевшего от духоты толстяка, жадно пьющего воду, и понял, что хочу напиться до поросячьего визга, до полного отупения мыслей и чувств, лишь бы забыть сегодняшний отвратительный день. Я кивнул кардиналу.
- Пойдемте, ваша святость.
Глава 13 - Хризокола
Липкий отвратительный холод пробирался даже сквозь теплое пуховое одеяло. Меня знобило, я чувствовала, как утекают и замерзают последние желания и эмоции. В кресле напротив сидел темноволосый мальчишка, беспечно болтал в воздухе босыми ногами, что не доставали до пола, и сосал мятный леденец. На меня он внимания не обращал, а я пыталась делать вид, что его не существует. Я спрятала голову под подушку, но даже сквозь нее слышала и ощущала его присутствие. Мне вдруг стало казаться, что на самом деле это меня нет. Я растворялась, как написанная другими людьми картина, с меня смывался слой за слоем, личина за личиной, выцветали краски и глохли звуки, чтобы в конце превратиться в белую и тихую пустоту. Тогда я уйду в бездну, где меня уже ждут. Ждет этот маленький мальчик, беззащитный в своем наивном желании оживить мать, ждет бедная старуха, отчаянно жаждущая молодости любой ценой, ждет запуганный подросток, что... Нет!
Я подскочила на постели и запустила подушкой в мару. Мальчишка поднял голову и улыбнулся мне. Его темные глаза притягивали и завораживали. Я бессильно отвернулась и упала обратно на постель.
- Хриз, ты как? - Антон зашел в комнату и присел рядом, поставив на прикроватный столик травяной отвар. - Выпей на ночь и попробуй уснуть, ладно?
- В кресле кто-нибудь есть? - обреченно спросила я.
Он мельком взглянул на кресло и покачал головой.
- Никого там нет. Опять? Вот скажи, зачем ты полезла к колдуну? Ты понимаешь, что могла погибнуть?
- Вот только морали мне не надо читать! - огрызнулась я.
- Да если бы я знал, что ты затеяла, да я бы сам... Сам тебе подлил! Скажи... Ты ведь на самом деле не хотела смерти помчика?
Я заглянула в потемневшие глаза Антона, что затаив дыхание ждал ответа, и задумалась. Он всегда болезненно относился к моим выходкам, искренне полагая, что даже воровать - плохо, а уж убивать... Я покачала головой и честно сказала:
- Нет, Антон, я не планировала его убивать. Смерть помчика мне не выгодна, знаешь ли... - и я почти не лгала, потому что действительно собиралась всего лишь натравить демона на этого мерзавца с целью его покалечить. Но в тот момент, в зале суда, я искренне желала ему смерти, не оглядываясь уже ни на какие политические выгоды. - И ты же помнишь, что я думаю про возмездие? Смерть - слишком милосердная кара для большинства мерзавцев.
Люди всегда верят в то, что хотят поверить, и Антон не был исключением. Он облегченно перевел дух и указал на стакан.
- Пей. Не уйду, пока не выпьешь.
Пока я давилась отваром, Антон разглядывал меня с укором, но молчал. Забрав пустой стакан, он помедлил чуть, потом решился:
- Скажи, Пиона права? Ты действительно влюбилась в инквизитора?
- А ты скажи, глупость Пионы заразна? - со злостью пробормотала я, отворачиваясь на другой бок, чтобы не видеть мару. Но босоногий мальчишка никуда не пропал. Он пересел на подоконник и начал раздражающе водить пальцем по стеклу.
- Я просто не понимаю. Если он тебе так нравится, почему ты его достаешь и злишь? Разве не проще... Ты же можешь быть милой, если захочешь, - Антон запутался и замолчал.
- Милой с церковником? Не смеши меня. И прекрати нести чушь.
Антон обиженно засопел и пробурчал, что пришлет ко мне Пиону. Я не успела запретить, потому что он быстро выскользнул за дверь.
Я чувствовала, как поднимается в душе злость и даже была ей рада. Это лучше тупого безразличия, что загоняет в пустоту. Достану красавчика, чего бы мне это ни стоило. Как только его лишат сана, он окажется на улице. Интересно, чем будет заниматься? Чем бы ни стал, нужно подсуетиться и не дать ему улизнуть из города. Но от сладких картин мести меня отвлекла Пиона.
Она на цыпочках подошла к моей кровати и шепотом спросила:
- Госпожа, вы не спите?
Я видела ее силуэт из-под опущенных ресниц и ощущала, как накатывает раздражение. Она робко присела рядом на кровать, вдруг протянула руку и погладила меня по волосам. Ее ладонь была теплой и пахла хлебом. А жест был таким знакомым, что у меня перехватило дыхание на мгновение, а в следующее черная ярость неудержимой волной стала затапливать сознание. Как она посмела?
- Вам очень больно, да? Вы не расстраивайтесь из-за господина инквизитора, он ведь не может иначе...
- Пошла прочь! - процедила я, стряхивая ее руку. - Не смей ко мне прикасаться!
Девушка кивнула, но не ушла.
- Я вас понимаю... Так тяжело, когда твоя любовь безответна...
Я похолодела. За спиной Пионы возник мальчишка, что глумливо улыбался и игрался ножницами.
- Но такая любовь облагораживает. Вы главное примите свои чувства...
Он смотрел на меня вопросительно, выглядывая из-за пышной юбки Пионы, а ножницы застыли в опасной близости от ее живота. Я закрыла глаза, не в силах смотреть.
- Найдите в себе мужество жить дальше. Слышите? Я буду с вами, я поддержу.
Вдруг вспомнилась дурацкая привычка Кысея прикрывать глаза и шептать молитву. Я начала повторять про себя слова молитвы для изгнания демона. А потом я представила выражение лица своей так называемой безответной любви, когда он будет разглядывать искромсанное тело девушки, и застонала от злости. Эта идиотка опять протянула руку и погладила меня.
- Вы поплачьте. Вам сразу полегчает...
Красавчик побледнеет, и его наверняка стошнит. Потом он загорится праведным гневом на мерзкую убийцу, что зарезала собственную рабыню из прихоти.
- Я вас не брошу. А Мартен... Он милый и добрый, но... Я ему все честно расскажу про себя, как и советовал господин инквизитор...
Я не открывала глаза, гадая, действительно ли со мной все еще говорит Пиона, или болезненный разум подсовывает мне успокаивающую навь вместо ее растерзанного тела. Гневное лицо красавчика возникло из пустоты и сделалось таким реальным, что перехватило дыхание.
- ...И если после того, что он узнает, он все еще захочет жениться, то... Но вас я все равно не брошу!
Последняя фраза явно прозвучала как угроза. Я решилась открыть глаза. Пиона, целая и невредимая, сидела рядом, а мальчишки и след простыл. Ножницы валялись на полу.
- Ножницы подними, - просипела я.
- Что? - недоуменно воззрилась на меня девушка. - Какие ножницы?
- На полу, не видишь разве?
- Нет там ничего, - Пиона приложилась губами к моему лбу. - Госпожа, у вас же жар! Боже Единый, я сейчас...
Она испуганно выскочила за дверь. Я сползла с кровати и наклонилась. Мои руки нащупали холодный металл ножниц, я подняла их и положила в ящик комода. Даже если они мой бред, это не значит, что надо их раскидывать, где попало. Взглянула на свое измученное отражение в зеркале и задумалась. Как же мне все это надоело!
Я обшарила подвал, но не нашла, потом сообразила, где она может быть, и отправилась наверх. В комнате инквизитора давно все убрали, но там все еще витал острый лекарственный запах календулы. И чего я церемонилась с красавчиком? Надо было снасильничать, пока он был в моей власти. И пикнуть бы не посмел! Искомое обнаружилось в кресле, я подобрала и отправилась в комнату Мартена.
Приличия ради постучала, но, не дождавшись ответа, толкнула дверь и вошла. Мартен меня не слышал, он увлеченно что-то мастерил за столом. Комната была настолько захламлена разными подделками и всякими инструментами, что я едва не споткнулась. Ничего, Пиона быстро наведет здесь порядок, феноменальная глупость вкупе с таким же выдающимся упрямством - страшное в своей беспроигрышности сочетание.
