- Домой? Дома уже! Не все дома... - и рассыпался трухой.
- Убил! Ирод! Гошеньку моего убил! - вдруг заорала ведьма, оказавшись рядом, и огрела Османа Петровича веслом по плечу.
С диким гоготом вся нечисть хлынула вниз, устремляясь к ректору, чтобы разорвать на мелкие клочки, а тот неожиданно для себя выставил вперед руку и заорал в ответ:
- Жизни без тебя нет, краса моя ненаглядная! Влюбился я в тебя!
Ведьма замерла в растерянности, а Осман Петрович призвал на помощь всю обходительность и любвеобильность, на какие был способен в нынешнем плачевном состоянии.
- Как увидел тебя верхом на котле, так голову потерял. Думать не мог, дышать не мог! Одну тебя полюбил! Только куда мне надеяться, черту лысому!..
- Ты не лысый, - рассудительно заметила ведьма и легко схватила ректора за шкирку, потащив за собой.
- Я ж хотел тебя цветом папоротника приворожить! Чтоб ты моей стала!.. - Осман Петрович на мгновение содрогнулся от сказанного, но быстро взял себя в руки. По части женского дела ему не было равных. Первый парень на селе, тьфу ты, то есть, на горе!
- Да неужто? - с сомнением цокнула зубом страхолюдина и вдруг кокетливо подмигнула. - И чем же я тебе так приглянулась?
Ректор тяжело сглотнул и сделал над собой еще одно усилие. Чем грубее лесть, тем охотнее в нее верят.
- Твой нежный лик в душу мне запал... Глаза? кошачьи... Нос? с благородной горбинкой, да... Твоя улыбка с ума сводит... - от желтого кривого клыка, торчащего над нижней губой, можно было действительно тронуться умом. - Локон пышный...
Осман Петрович заставил себя дотронуться до замасленной косички, но тут ведьма ударила его по руке:
- Ша! Волосы не трожь! - и вдруг игриво толкнула ректора огромным бюстом, чуть не сбив с ног.
- О... - вымученно застонал мужчина, схватившись за ее плечо, чтобы не упасть. - Как я мечтал...
Надо признать, что Осман Петрович питал известную мужскую слабость к пятому размеру, а здесь и назвать какой-либо размер было сложно, ибо грудь, как и ее хозяйка, были поистине неизмеримы. Лоб покрылся испариной от ужаса, когда предательское возбуждение завладело бедным ректором. А штанов-то не было! Красноречивый взгляд ведьмы переместился вниз, и она так широко ухмыльнулась, что у Османа Петровича затряслись поджилки.
- Мечтал, говоришь? Вижу, вижу... - ее пальцы плотно сомкнулись на взмывшем достоинстве чертяки.
- Ох! Я ж не... Подожди...те...
- А чего ждать? - ведьма сложила губы бантиком и полезла к нему целоваться.
- Не при всех же...
- Стеснительный какой милашка! - страхолюдина щелкнула пальцами в воздухе, и вдруг все завертелось закружилось, тошнота подкатила к горлу, как будто он выводил истребитель в крутое пике, а потом ректор вдруг рухнул на что-то мягкое, придавленный сверху необъятной возлюбленной... Полог невесть откуда взявшегося алого шатра стыдливо укрыл странную пару.
Иссушила ведьмина любовь, истерзала, жилы вытянула, кровь выпила, дыхание забрала. Сердце еще билось, вернее, колотилось из последних сил, накачивая кровь, но ректору казалось, что каждый его вздох может стать последним. Обессиленный и раздавленный, он пытался собрать себя по кусочкам и выбраться из цепких объятий ненасытной возлюбленной, но тщетно. Ему казалась, что минула целая вечность. Однако, когда ведьма слезла с него, оказалось, что еще даже не рассвело. Она покачала у него перед лицом кривым узловатым пальцем и хмыкнула довольно:
- Силен, чертяка! Так и быть, место инкуба твое! Беру себе в штат, - и щелкнула по лбу так, что голова загудела, а в глазах потемнело.
- Нет... я... хочу... Надо... мне... домой... - выдавил, задыхаясь, Осман Петрович.
- Какое домой? - покачала головой ведьма. - Сейчас чуток подправлю, и будет в самый раз... Не хуже, чем за бугром. Хэллоуин, три раза ха! Мы тоже не пальцем деланы!
С ректором творилось что-то странное, все тело жгло огнем, ломило кости, а в паху... Мужчина перевел взгляд и обомлел. Его член увеличивался в размерах, словно в той пошлой навязчивой рекламе из интернета.
- Эээ... - потрясенно выдохнул Осман Петрович. - Эээ... Стой, стой! Хватит! - достоинство уже доставало до колен.
- Думаешь? - с сомнением цокнула зубом ведьма и подмигнула. - Сейчас кубики наколдую...
- Какие кубики? - совсем ошалел несчастный то ли от радости, то ли от ужаса.
- На торсе! Сейчас, погодь... - ведьма выудила из воздуха айфон. Тот самый, с трещиной на стекле! Его айфон, зараза! - Так... Что там у нас?.. Окей, гугл, покажи мне картинку инкуба... Хвост имеется? Ага, вот какой...
Еще один щелчок пальцами, и запекло в заднице, короткий свинячий завиток бесовского хвоста вдруг распрямился и начал расти.
- Нет, нет, нет! Дорогая! Ты не так поняла! - бросился на колени несчастный.
Ведьма нахмурилась и потрясла айфон, притопнув ногой.
- Да грузись же ты! Ага... хм... О как... Ладно, сделаем хвост с кисточкой... Проказник какой!
Хвост на конце сплющился, хрюкнул и превратился в треугольную кокетливую кисточку.
- А вот рога... Эй, тебе какие нравятся? Винтовые? - ведьма тыкнула ему в лицо экран айфона, на котором был брутальный красавец с бараньими полуметровыми рогами. - Или вот такие? - движение пальца, и картинка на экране медленно отрисовалась, показав интеллигентного мужичка с бородкой и такими же аккуратными рожками.
- Ник-к-к-акие... - ректор исхитрился и выбил у нее айфон.
Ведьма грозно ухнула и наклонилась за упавшим на пол телефоном, а Осман Петрович, повинуясь наитию свыше, схватил ее за косичку и дернул.
- Пусти! - противно заверещала старуха.
- Домой меня отправляй! Живо! - но жиденький хвостик волос выскользнул из пальцев, оставив в ладони колючку, кольнувшую кожу.
- Отдай... - просипела ведьма, вдруг побледнев. - Отдай!
Колючка, наполнившаяся невинной ректорской кровью, стала расти в руке, расправляя лепестки диковинного цветка. Это был высушенный цвет папоротника! Ректор увернулся от ведьмы, сбив ее с ног мощным новоявленным хвостом, и выскочил из шатра. Но успевшие вымахать бараньи рога зацепились за его полог, протащив за собой и шатер, и запутавшуюся в нем ведьму. Разумеется, Осман Петрович тоже полетел на землю, но цветка не выпустил, хотя тот уже разросся до размеров метровой пиццы. Вонял он, кстати, преизрядно, мусорной помойкой и авиационным бензином.
- Не трожь! Не смей! - полузадушенно вопила ведьма позади.
- Домой! Домой! Домой! - ректор навалился на живой цветок и подмял под себя. Вокруг потемнело, заскрежетало, расхохоталось и...
... и выплюнуло несчастного в хмурое утро 31 октября.
- Куда ж ты, чертяка, прешь! - замахнулась на него грязной тряпкой уборщица. - Помыто! Аль не видишь?
Осман Петрович бросился к тете Нине, обнял ее и закружил в объятиях вне себя от радости. Вернулся! Господи, счастье-то какое! Дома! Уборщица от удивления замолкла, а потом принялась отбиваться от охальника шваброй:
- Изыди, бес!
Но чем больше ударов доставалось ректору, тем больше он возбуждался. Тяжесть в паху стала нестерпимой, и уже не владея собой, он принялся сдирать синий халат с тети Нины, намереваясь овладеть несчастной прямо на полу. Она заорала еще громче, и тут распахнулась дверь кабинета.
Глазам удивленных проверяющих предстала пикантная картинка. Тощая ревизорша потрясенно выдохнула, нервно поправив очки:
- Какой громадный...
- Убил! Ирод! Гошеньку моего убил! - вдруг заорала ведьма, оказавшись рядом, и огрела Османа Петровича веслом по плечу.
С диким гоготом вся нечисть хлынула вниз, устремляясь к ректору, чтобы разорвать на мелкие клочки, а тот неожиданно для себя выставил вперед руку и заорал в ответ:
- Жизни без тебя нет, краса моя ненаглядная! Влюбился я в тебя!
Ведьма замерла в растерянности, а Осман Петрович призвал на помощь всю обходительность и любвеобильность, на какие был способен в нынешнем плачевном состоянии.
- Как увидел тебя верхом на котле, так голову потерял. Думать не мог, дышать не мог! Одну тебя полюбил! Только куда мне надеяться, черту лысому!..
- Ты не лысый, - рассудительно заметила ведьма и легко схватила ректора за шкирку, потащив за собой.
- Я ж хотел тебя цветом папоротника приворожить! Чтоб ты моей стала!.. - Осман Петрович на мгновение содрогнулся от сказанного, но быстро взял себя в руки. По части женского дела ему не было равных. Первый парень на селе, тьфу ты, то есть, на горе!
- Да неужто? - с сомнением цокнула зубом страхолюдина и вдруг кокетливо подмигнула. - И чем же я тебе так приглянулась?
Ректор тяжело сглотнул и сделал над собой еще одно усилие. Чем грубее лесть, тем охотнее в нее верят.
- Твой нежный лик в душу мне запал... Глаза? кошачьи... Нос? с благородной горбинкой, да... Твоя улыбка с ума сводит... - от желтого кривого клыка, торчащего над нижней губой, можно было действительно тронуться умом. - Локон пышный...
Осман Петрович заставил себя дотронуться до замасленной косички, но тут ведьма ударила его по руке:
- Ша! Волосы не трожь! - и вдруг игриво толкнула ректора огромным бюстом, чуть не сбив с ног.
- О... - вымученно застонал мужчина, схватившись за ее плечо, чтобы не упасть. - Как я мечтал...
Надо признать, что Осман Петрович питал известную мужскую слабость к пятому размеру, а здесь и назвать какой-либо размер было сложно, ибо грудь, как и ее хозяйка, были поистине неизмеримы. Лоб покрылся испариной от ужаса, когда предательское возбуждение завладело бедным ректором. А штанов-то не было! Красноречивый взгляд ведьмы переместился вниз, и она так широко ухмыльнулась, что у Османа Петровича затряслись поджилки.
- Мечтал, говоришь? Вижу, вижу... - ее пальцы плотно сомкнулись на взмывшем достоинстве чертяки.
- Ох! Я ж не... Подожди...те...
- А чего ждать? - ведьма сложила губы бантиком и полезла к нему целоваться.
- Не при всех же...
- Стеснительный какой милашка! - страхолюдина щелкнула пальцами в воздухе, и вдруг все завертелось закружилось, тошнота подкатила к горлу, как будто он выводил истребитель в крутое пике, а потом ректор вдруг рухнул на что-то мягкое, придавленный сверху необъятной возлюбленной... Полог невесть откуда взявшегося алого шатра стыдливо укрыл странную пару.
Иссушила ведьмина любовь, истерзала, жилы вытянула, кровь выпила, дыхание забрала. Сердце еще билось, вернее, колотилось из последних сил, накачивая кровь, но ректору казалось, что каждый его вздох может стать последним. Обессиленный и раздавленный, он пытался собрать себя по кусочкам и выбраться из цепких объятий ненасытной возлюбленной, но тщетно. Ему казалась, что минула целая вечность. Однако, когда ведьма слезла с него, оказалось, что еще даже не рассвело. Она покачала у него перед лицом кривым узловатым пальцем и хмыкнула довольно:
- Силен, чертяка! Так и быть, место инкуба твое! Беру себе в штат, - и щелкнула по лбу так, что голова загудела, а в глазах потемнело.
- Нет... я... хочу... Надо... мне... домой... - выдавил, задыхаясь, Осман Петрович.
- Какое домой? - покачала головой ведьма. - Сейчас чуток подправлю, и будет в самый раз... Не хуже, чем за бугром. Хэллоуин, три раза ха! Мы тоже не пальцем деланы!
С ректором творилось что-то странное, все тело жгло огнем, ломило кости, а в паху... Мужчина перевел взгляд и обомлел. Его член увеличивался в размерах, словно в той пошлой навязчивой рекламе из интернета.
- Эээ... - потрясенно выдохнул Осман Петрович. - Эээ... Стой, стой! Хватит! - достоинство уже доставало до колен.
- Думаешь? - с сомнением цокнула зубом ведьма и подмигнула. - Сейчас кубики наколдую...
- Какие кубики? - совсем ошалел несчастный то ли от радости, то ли от ужаса.
- На торсе! Сейчас, погодь... - ведьма выудила из воздуха айфон. Тот самый, с трещиной на стекле! Его айфон, зараза! - Так... Что там у нас?.. Окей, гугл, покажи мне картинку инкуба... Хвост имеется? Ага, вот какой...
Еще один щелчок пальцами, и запекло в заднице, короткий свинячий завиток бесовского хвоста вдруг распрямился и начал расти.
- Нет, нет, нет! Дорогая! Ты не так поняла! - бросился на колени несчастный.
Ведьма нахмурилась и потрясла айфон, притопнув ногой.
- Да грузись же ты! Ага... хм... О как... Ладно, сделаем хвост с кисточкой... Проказник какой!
Хвост на конце сплющился, хрюкнул и превратился в треугольную кокетливую кисточку.
- А вот рога... Эй, тебе какие нравятся? Винтовые? - ведьма тыкнула ему в лицо экран айфона, на котором был брутальный красавец с бараньими полуметровыми рогами. - Или вот такие? - движение пальца, и картинка на экране медленно отрисовалась, показав интеллигентного мужичка с бородкой и такими же аккуратными рожками.
- Ник-к-к-акие... - ректор исхитрился и выбил у нее айфон.
Ведьма грозно ухнула и наклонилась за упавшим на пол телефоном, а Осман Петрович, повинуясь наитию свыше, схватил ее за косичку и дернул.
- Пусти! - противно заверещала старуха.
- Домой меня отправляй! Живо! - но жиденький хвостик волос выскользнул из пальцев, оставив в ладони колючку, кольнувшую кожу.
- Отдай... - просипела ведьма, вдруг побледнев. - Отдай!
Колючка, наполнившаяся невинной ректорской кровью, стала расти в руке, расправляя лепестки диковинного цветка. Это был высушенный цвет папоротника! Ректор увернулся от ведьмы, сбив ее с ног мощным новоявленным хвостом, и выскочил из шатра. Но успевшие вымахать бараньи рога зацепились за его полог, протащив за собой и шатер, и запутавшуюся в нем ведьму. Разумеется, Осман Петрович тоже полетел на землю, но цветка не выпустил, хотя тот уже разросся до размеров метровой пиццы. Вонял он, кстати, преизрядно, мусорной помойкой и авиационным бензином.
- Не трожь! Не смей! - полузадушенно вопила ведьма позади.
- Домой! Домой! Домой! - ректор навалился на живой цветок и подмял под себя. Вокруг потемнело, заскрежетало, расхохоталось и...
... и выплюнуло несчастного в хмурое утро 31 октября.
- Куда ж ты, чертяка, прешь! - замахнулась на него грязной тряпкой уборщица. - Помыто! Аль не видишь?
Осман Петрович бросился к тете Нине, обнял ее и закружил в объятиях вне себя от радости. Вернулся! Господи, счастье-то какое! Дома! Уборщица от удивления замолкла, а потом принялась отбиваться от охальника шваброй:
- Изыди, бес!
Но чем больше ударов доставалось ректору, тем больше он возбуждался. Тяжесть в паху стала нестерпимой, и уже не владея собой, он принялся сдирать синий халат с тети Нины, намереваясь овладеть несчастной прямо на полу. Она заорала еще громче, и тут распахнулась дверь кабинета.
Глазам удивленных проверяющих предстала пикантная картинка. Тощая ревизорша потрясенно выдохнула, нервно поправив очки:
- Какой громадный...
