Парамонова Елена
Золушке требуется сапожник
Восьмое марта – международный женский день! Поздравления начали сыпаться на дам любых возрастов задолго до наступления праздника. Владельцы цветочных магазинов довольно потирали руки в предвкушении отличной выручки.
А вот в маленькой комнатушке мастерской по починке обуви в последний рабочий день перед праздником было очень тихо. В окружении множества пар чужих туфель и сапог, за старенькой конторкой, заваленной рабочими инструментами, между рассыпанной кучкой обувных гвоздей и парой набоек с другой, корпел над очередной сложной задачкой молодой симпатичный парень. Он был так сосредоточен, что даже головы не поднимал, из-за чего любой нагрянувший в эту пору посетитель всё, что мог бы разглядеть из-за высокого прилавка, так это только его слегка волнистые каштановые волосы и больше ничего.
Часы на стене показывали пятнадцать минут третьего: ещё немного и рабочий день закончится. Кое-где он наверняка уже подошёл к концу, в других местах служащие уже сели за накрытый стол, и только в этой мастерской предпраздничным настроением и не пахло: всё было серо, строго, буднично и очень тихо.
Но вот у дверей мастерской появилась запыхавшаяся молодая девушка в ужасно не подходящем для неё сером, грязном, а местами и драном платье, перетянутом на талии тёмно-коричневым неопрятным фартуком, выглядывающим из-под не застёгнутого пальто. Зато из-под белой косынки, свободно повязанной на голову, отчётливо виднелась изысканная причёска, украшенная крупными бусинами и искусственными цветами. В руках у девушки был обычный пакет, который она с тревогой на лице прижимала к груди, быстро скользя взглядом по простенькой вывеске, где под крупными заголовком «Мастерская по ремонту обуви» было мелким шрифтом написано «ИП Осипов».
Убедившись, что попала в нужное место, девушка быстро потянула ручку двери на себя, чтобы скорее оказаться на месте.
– Здравствуйте! – с порога поздоровалась она, желая скорее привлечь к себе внимание. – Мне очень срочно нужно починить вот это.
На прилавок тут же упала пара изящных серебристых лодочек на высоком каблучке, один из которых был немилосердно отломан, да так, что без труда были видны маленькие обувные гвоздики.
– Не раньше четверга будет готово, – не глядя на испорченную пару, отозвался парень.
Что-то на конторке привлекало его сильнее, чем внезапно объявившаяся посетительница с её проблемами.
– Но мне нужно сегодня, сейчас! – срывающимся голосом воскликнула она.
Отчаяние, звеневшее в её юном голосе, заставило парня поднять на посетительницу взгляд. Теперь он сумел оценить и несуразность её одежды, и странноватую для этого времени суток причёску, и следы слёз на раскрасневшемся встревоженном личике.
– Пожалуйста... – прильнув к прилавку, глядя ему в лицо, взмолилась она. На длинных густо накрашенных ресницах дрожали крошечные слезинки, будто звёздная пыль. – Мне очень нужно!..
– Через час рабочий день закончится, а завтра – восьмое марта, – напомнил он, слегка отодвигаясь, чтобы увеличить расстояние между ними.
– Да, но если их не починить... я не смогу... Извините, – сбивчиво попыталась объяснить девушка, расстраиваясь из-за этого ещё сильнее, так что из глаз потекли слёзы.
До этого момента она мужественно держалась, даже когда обнаружила каблук сломанным – не позволила себе заплакать, но как только оказалась в мастерской, как только услышала его холодный отказ – слёзы стали течь бурным потоком, который не могла удержать ни одна из плотин, даже построенная из терпения.
Парень нахмурился, подумав, отодвинулся от конторки, затем встав, перегнулся через прилавок, чтобы взглянуть на ноги девушки. Платье на ней было длинным, оно слегка заслоняло обзор, но увидеть носки простеньких тёмно-синих, немного запылившихся полусапожек он сумел. Недоумение живо отразилось на лице парня.
– Только в четверг, – усаживаясь на место, сквозь зубы процедил он.
– Ну, пожалуйста, помогите мне. В четверг уже поздно, у меня выступление через сорок минут, – с влажными от напрашивающихся слёз глазами, взмолилась она, и тут же повернулась к часам, будто бы они могли подтвердить её слова. – Пожалуйста, помогите. Мне в первый раз досталась значимая роль. А без этих туфель, какая я Золушка?
– Золушка? – со смешком, переспросил парень из-за конторки, глядя поверх туфелек на клиентку.
– Да! – с гордостью подтвердила она, и вдруг скуксилась, взгляд её снова переместился к туфлям. – Пожалуйста... Я заплачу, в двойном размере, только сделайте...
– Где выступаешь-то? – со вздохом, всё ещё не слишком желая помогать, уточнил парень.
– Там... – ткнув пальцем в стену, пояснила девушка, а потом поспешно добавила: – в детском доме.
– Для сирот?
– Да...
– Из театра что ли? – прохаживаясь по юному курносому личику девушки взглядом, уточнил он.
– Из колледжа искусств, я ещё учусь.
Он снова вздохнул. Что-то в этом разговоре всё-таки заставило его потянуться за сломанной туфелькой, но взяв ту в руки, приниматься за дело парень отнюдь не спешил, тратя драгоценные минуты на раздумья. А часы между тем неумолимо продолжали тикать, подгоняя по белому циферблату минутную стрелку, до спектакля оставалось уже тридцать семь минут.
«Золушка» сильно нервничала, нетерпеливо переступала с ноги на ногу, но подгонять сапожника, не смела, боясь разозлить, и тогда уже точно лишиться последней надежды на починку так необходимой ей туфельки. Но вот он взял в руку молоток и склонился над конторкой. Сердце девушки забилось ещё сильнее, громко ухая в груди. Она застыла, замерла, смотрела куда-то перед собой, даже дышать не решалась, так боялась вспугнуть удачу.
А время истекало, оно неслось вперёд, не ведая милосердия, размывая слезами взор несчастной молоденькой актрисы. Вот уже минутная стрелка почти добежала до цифры десять. Что будет, если она не успеет, и думать не хотелось. Кое-кто из девчонок с удовольствием займёт её место, быть может, прямо сейчас гримируется. Только платье уже на ней. И детишек жалко было, из-за неё спектакль задержат.
Когда минутная стрелка встала за два деления от двенадцати, глаза девушки наполнились слезами. Она уже хотела зареветь от досады, что её звёздный час вот так вот провалился из-за порчи реквизита. Нужно было возвращаться: у Золушки будут обычные чёрные туфельки, ничего уже не поделаешь.
– Вот, готово, – опережая её, сообщил парень, ставя туфельку на прилавок. – Это только временные меры, всё, что я могу сделать. Но на выступление должно хватить.
– Спасибо. Большое спасибо вам! – едва не расплакавшись от радости, воскликнула девушка, хватаясь за починенную туфельку, и вновь возвращая снова на прилавок. – Очень-очень большое спасибо... – бормотала она, шаря по карманам.
Парень из-за прилавка с любопытством наблюдал за ней, хорошо отмечая гуляющие по милому личику девушки эмоции.
– А... я... – смущённо заблеяла «Золушка», краснея как маков цвет.
Ни денег, ни кошелька с ними она, собираясь в обувную мастерскую, совсем не прихватила, напрочь забыв о такой мелочи, думая только о том, чтобы скорее найти сапожника, который починит каблук. Что там, она и телефон не взяла, так что даже позвонить кому-то из друзей, чтобы те принесли денег не получиться.
– Беги на свой спектакль, Золушка! – сжалившись над ней, пожелал сапожник, вручая ей туфельки. – С восьмым марта! Считай это подарком. Беги, детишки заждались.
– Спасибо, – промямлила она, оглядываясь на часы и нерешительно делая шаг назад. – Я занесу, после спектакля занесу вам деньги.
– Не нужно, – добродушно отмахнулся парень. – Обойдусь.
– Спасибо!.. – напоследок выкрикнула она, и, прижав туфли к груди, побежала в детский дом давать спектакль.
Всё прошло прекрасно, она успела, и каблук выдержал, несмотря на то, что в сцене танца Золушка свои «хрустальные» туфли совсем не берегла. Всё казалось таким чудесным, что действительно верилось в праздник, в людей, в доброту. Но когда, отыграв своё, получив долю аплодисментов, переодевшись, девушка вернулась к мастерской, там уже всё было закрыто, для всех в городе наступили выходные.
Но в первый рабочий понедельник «Золушка» вновь появилась у дверей той же самой мастерской, чтобы всё-таки отдать деньги за проделанную работу, но в этот раз за конторкой сидел уже седовласый мужчина в очках, а не молодой парень. Поглазев по сторонам, девушка сбивчиво принялась объяснять, что её сюда привело.
– Извините, но мне кажется, что вы ошиблись, я не работал в этот день, а значит, и деньги мне с вас брать совершенно не за что.
– Это, наверное, был ваш напарник... помощник... или сын?.. – оторопев от такой новости, принялась перебирать варианты девушка, сжимая в руках кошелёк. – Это было здесь, я точно знаю.
– Я работаю в этой мастерской один, иногда вместо меня обувь на починку может принимать моя жена, а мой сын учится в университете. Он не сапожник.
– Но, может быть...
– Именно так.
– Извините... – пробормотала бывшая «Золушка».
«Восьмое марта», – тихонько посетовал седой сапожник, качая головой, и вновь принимаясь за починку обуви.
Но когда девушка уже собиралась выйти за дверь, взялась за ручку, кто-то с другой стороны резко потянул её на себя, так что «Золушка» практически упала в объятия нового посетителя.
– Простите, – поспешил извиниться он, придерживая одной рукой дверь, а другой помогая жертве своей ретивости выпрямиться.
– Осторожнее!.. – посоветовал сапожник из-за конторки, озабоченно смотря на столкнувшихся.
– А!.. – с застывшим на лице изумлением протянула в ответ девушка, замерев на пороге и преграждая тем самым путь в саму мастерскую, заставляя тесниться в дверях. – Вы... я... – окончательно растерявшись, проблеяла она, совсем позабыв, что хотела сказать.
Те же внимательные глаза, слегка взъерошенные волосы и такие крепкие руки, не возможно было не узнать.
– Золушка? – с долей узнавания, переспросил парень, разглядывая её в ответ. – Неужели в этот раз принесла в починку туфли принца? – ухмыльнувшись, спросил он, бросив быстрый взгляд на сцепленные руки девушки.
– Нет, деньги, я вам была должна за починку... – начиная краснеть под его взором, тихо призналась она, всё ниже и ниже опуская глаза.
– Ты знаешь эту девушку? – заинтересовался хозяин мастерской.
– Да, встречались, па, – обернувшись к нему, отозвался парень, и вновь переводя всё внимание на девушку. – Я ж сказал, что подарок в честь праздника, – отмахнулся он от её попыток достать деньги. – Да я и не работаю тут, так что нечего оплачивать. Как прошёл спектакль? Детки были довольны?
– Да, – обрадовавшись его интересу, выдохнула он.
Заглянула ему в лицо и вновь сникла, понимая, что от денег он отказался, а больше тем для разговора у них не было, пора было уходить. Что-то подобное промелькнуло и в нём, когда вдруг наклёвывающуюся неловкую паузу решил нарушить сапожник:
– Идите-ка вы на улицу, погуляйте, а то стоя в дверях, посетителям будете мешать. Работы немного, иди. А на обед до дома я и сам в состоянии добраться.
– Спасибо, – обрадовался парень. – Не желает ли Золушка прогуляться с сапожником? – с наигранным пафосом поинтересовался он, делано поправляя ворот куртки.
– С удовольствием, – улыбнувшись, согласилась он, ступая за порог, распахнутой перед ней двери.
Улица дышала весной, несмотря на то, что вокруг всё ещё лежал снег, но где-то среди голых ветвей деревьев уже тенькали птички, выпрашивая тепла, а в ровной тёмной глади луж отражалось солнце и голубое небо. А, может быть, паре это только казалось, потому что люди, идущие по своим делам, совершенно ничего не замечали, сетуя лишь на плохо чищеные улицы и слякоть.
– А как тебя на самом деле зовут, Золушка? – вдруг спросил парень, сходя со ступенек.
– Галина, – немного смущённо ответила девушка. – Галя.
– Прекрасно, – почему-то обрадовался он. – Вот с этого имени уже можно начинать новую сказку, не так ли?
– Да.
Золушке требуется сапожник
Восьмое марта – международный женский день! Поздравления начали сыпаться на дам любых возрастов задолго до наступления праздника. Владельцы цветочных магазинов довольно потирали руки в предвкушении отличной выручки.
А вот в маленькой комнатушке мастерской по починке обуви в последний рабочий день перед праздником было очень тихо. В окружении множества пар чужих туфель и сапог, за старенькой конторкой, заваленной рабочими инструментами, между рассыпанной кучкой обувных гвоздей и парой набоек с другой, корпел над очередной сложной задачкой молодой симпатичный парень. Он был так сосредоточен, что даже головы не поднимал, из-за чего любой нагрянувший в эту пору посетитель всё, что мог бы разглядеть из-за высокого прилавка, так это только его слегка волнистые каштановые волосы и больше ничего.
Часы на стене показывали пятнадцать минут третьего: ещё немного и рабочий день закончится. Кое-где он наверняка уже подошёл к концу, в других местах служащие уже сели за накрытый стол, и только в этой мастерской предпраздничным настроением и не пахло: всё было серо, строго, буднично и очень тихо.
Но вот у дверей мастерской появилась запыхавшаяся молодая девушка в ужасно не подходящем для неё сером, грязном, а местами и драном платье, перетянутом на талии тёмно-коричневым неопрятным фартуком, выглядывающим из-под не застёгнутого пальто. Зато из-под белой косынки, свободно повязанной на голову, отчётливо виднелась изысканная причёска, украшенная крупными бусинами и искусственными цветами. В руках у девушки был обычный пакет, который она с тревогой на лице прижимала к груди, быстро скользя взглядом по простенькой вывеске, где под крупными заголовком «Мастерская по ремонту обуви» было мелким шрифтом написано «ИП Осипов».
Убедившись, что попала в нужное место, девушка быстро потянула ручку двери на себя, чтобы скорее оказаться на месте.
– Здравствуйте! – с порога поздоровалась она, желая скорее привлечь к себе внимание. – Мне очень срочно нужно починить вот это.
На прилавок тут же упала пара изящных серебристых лодочек на высоком каблучке, один из которых был немилосердно отломан, да так, что без труда были видны маленькие обувные гвоздики.
– Не раньше четверга будет готово, – не глядя на испорченную пару, отозвался парень.
Что-то на конторке привлекало его сильнее, чем внезапно объявившаяся посетительница с её проблемами.
– Но мне нужно сегодня, сейчас! – срывающимся голосом воскликнула она.
Отчаяние, звеневшее в её юном голосе, заставило парня поднять на посетительницу взгляд. Теперь он сумел оценить и несуразность её одежды, и странноватую для этого времени суток причёску, и следы слёз на раскрасневшемся встревоженном личике.
– Пожалуйста... – прильнув к прилавку, глядя ему в лицо, взмолилась она. На длинных густо накрашенных ресницах дрожали крошечные слезинки, будто звёздная пыль. – Мне очень нужно!..
– Через час рабочий день закончится, а завтра – восьмое марта, – напомнил он, слегка отодвигаясь, чтобы увеличить расстояние между ними.
– Да, но если их не починить... я не смогу... Извините, – сбивчиво попыталась объяснить девушка, расстраиваясь из-за этого ещё сильнее, так что из глаз потекли слёзы.
До этого момента она мужественно держалась, даже когда обнаружила каблук сломанным – не позволила себе заплакать, но как только оказалась в мастерской, как только услышала его холодный отказ – слёзы стали течь бурным потоком, который не могла удержать ни одна из плотин, даже построенная из терпения.
Парень нахмурился, подумав, отодвинулся от конторки, затем встав, перегнулся через прилавок, чтобы взглянуть на ноги девушки. Платье на ней было длинным, оно слегка заслоняло обзор, но увидеть носки простеньких тёмно-синих, немного запылившихся полусапожек он сумел. Недоумение живо отразилось на лице парня.
– Только в четверг, – усаживаясь на место, сквозь зубы процедил он.
– Ну, пожалуйста, помогите мне. В четверг уже поздно, у меня выступление через сорок минут, – с влажными от напрашивающихся слёз глазами, взмолилась она, и тут же повернулась к часам, будто бы они могли подтвердить её слова. – Пожалуйста, помогите. Мне в первый раз досталась значимая роль. А без этих туфель, какая я Золушка?
– Золушка? – со смешком, переспросил парень из-за конторки, глядя поверх туфелек на клиентку.
– Да! – с гордостью подтвердила она, и вдруг скуксилась, взгляд её снова переместился к туфлям. – Пожалуйста... Я заплачу, в двойном размере, только сделайте...
– Где выступаешь-то? – со вздохом, всё ещё не слишком желая помогать, уточнил парень.
– Там... – ткнув пальцем в стену, пояснила девушка, а потом поспешно добавила: – в детском доме.
– Для сирот?
– Да...
– Из театра что ли? – прохаживаясь по юному курносому личику девушки взглядом, уточнил он.
– Из колледжа искусств, я ещё учусь.
Он снова вздохнул. Что-то в этом разговоре всё-таки заставило его потянуться за сломанной туфелькой, но взяв ту в руки, приниматься за дело парень отнюдь не спешил, тратя драгоценные минуты на раздумья. А часы между тем неумолимо продолжали тикать, подгоняя по белому циферблату минутную стрелку, до спектакля оставалось уже тридцать семь минут.
«Золушка» сильно нервничала, нетерпеливо переступала с ноги на ногу, но подгонять сапожника, не смела, боясь разозлить, и тогда уже точно лишиться последней надежды на починку так необходимой ей туфельки. Но вот он взял в руку молоток и склонился над конторкой. Сердце девушки забилось ещё сильнее, громко ухая в груди. Она застыла, замерла, смотрела куда-то перед собой, даже дышать не решалась, так боялась вспугнуть удачу.
А время истекало, оно неслось вперёд, не ведая милосердия, размывая слезами взор несчастной молоденькой актрисы. Вот уже минутная стрелка почти добежала до цифры десять. Что будет, если она не успеет, и думать не хотелось. Кое-кто из девчонок с удовольствием займёт её место, быть может, прямо сейчас гримируется. Только платье уже на ней. И детишек жалко было, из-за неё спектакль задержат.
Когда минутная стрелка встала за два деления от двенадцати, глаза девушки наполнились слезами. Она уже хотела зареветь от досады, что её звёздный час вот так вот провалился из-за порчи реквизита. Нужно было возвращаться: у Золушки будут обычные чёрные туфельки, ничего уже не поделаешь.
– Вот, готово, – опережая её, сообщил парень, ставя туфельку на прилавок. – Это только временные меры, всё, что я могу сделать. Но на выступление должно хватить.
– Спасибо. Большое спасибо вам! – едва не расплакавшись от радости, воскликнула девушка, хватаясь за починенную туфельку, и вновь возвращая снова на прилавок. – Очень-очень большое спасибо... – бормотала она, шаря по карманам.
Парень из-за прилавка с любопытством наблюдал за ней, хорошо отмечая гуляющие по милому личику девушки эмоции.
– А... я... – смущённо заблеяла «Золушка», краснея как маков цвет.
Ни денег, ни кошелька с ними она, собираясь в обувную мастерскую, совсем не прихватила, напрочь забыв о такой мелочи, думая только о том, чтобы скорее найти сапожника, который починит каблук. Что там, она и телефон не взяла, так что даже позвонить кому-то из друзей, чтобы те принесли денег не получиться.
– Беги на свой спектакль, Золушка! – сжалившись над ней, пожелал сапожник, вручая ей туфельки. – С восьмым марта! Считай это подарком. Беги, детишки заждались.
– Спасибо, – промямлила она, оглядываясь на часы и нерешительно делая шаг назад. – Я занесу, после спектакля занесу вам деньги.
– Не нужно, – добродушно отмахнулся парень. – Обойдусь.
– Спасибо!.. – напоследок выкрикнула она, и, прижав туфли к груди, побежала в детский дом давать спектакль.
Всё прошло прекрасно, она успела, и каблук выдержал, несмотря на то, что в сцене танца Золушка свои «хрустальные» туфли совсем не берегла. Всё казалось таким чудесным, что действительно верилось в праздник, в людей, в доброту. Но когда, отыграв своё, получив долю аплодисментов, переодевшись, девушка вернулась к мастерской, там уже всё было закрыто, для всех в городе наступили выходные.
Но в первый рабочий понедельник «Золушка» вновь появилась у дверей той же самой мастерской, чтобы всё-таки отдать деньги за проделанную работу, но в этот раз за конторкой сидел уже седовласый мужчина в очках, а не молодой парень. Поглазев по сторонам, девушка сбивчиво принялась объяснять, что её сюда привело.
– Извините, но мне кажется, что вы ошиблись, я не работал в этот день, а значит, и деньги мне с вас брать совершенно не за что.
– Это, наверное, был ваш напарник... помощник... или сын?.. – оторопев от такой новости, принялась перебирать варианты девушка, сжимая в руках кошелёк. – Это было здесь, я точно знаю.
– Я работаю в этой мастерской один, иногда вместо меня обувь на починку может принимать моя жена, а мой сын учится в университете. Он не сапожник.
– Но, может быть...
– Именно так.
– Извините... – пробормотала бывшая «Золушка».
«Восьмое марта», – тихонько посетовал седой сапожник, качая головой, и вновь принимаясь за починку обуви.
Но когда девушка уже собиралась выйти за дверь, взялась за ручку, кто-то с другой стороны резко потянул её на себя, так что «Золушка» практически упала в объятия нового посетителя.
– Простите, – поспешил извиниться он, придерживая одной рукой дверь, а другой помогая жертве своей ретивости выпрямиться.
– Осторожнее!.. – посоветовал сапожник из-за конторки, озабоченно смотря на столкнувшихся.
– А!.. – с застывшим на лице изумлением протянула в ответ девушка, замерев на пороге и преграждая тем самым путь в саму мастерскую, заставляя тесниться в дверях. – Вы... я... – окончательно растерявшись, проблеяла она, совсем позабыв, что хотела сказать.
Те же внимательные глаза, слегка взъерошенные волосы и такие крепкие руки, не возможно было не узнать.
– Золушка? – с долей узнавания, переспросил парень, разглядывая её в ответ. – Неужели в этот раз принесла в починку туфли принца? – ухмыльнувшись, спросил он, бросив быстрый взгляд на сцепленные руки девушки.
– Нет, деньги, я вам была должна за починку... – начиная краснеть под его взором, тихо призналась она, всё ниже и ниже опуская глаза.
– Ты знаешь эту девушку? – заинтересовался хозяин мастерской.
– Да, встречались, па, – обернувшись к нему, отозвался парень, и вновь переводя всё внимание на девушку. – Я ж сказал, что подарок в честь праздника, – отмахнулся он от её попыток достать деньги. – Да я и не работаю тут, так что нечего оплачивать. Как прошёл спектакль? Детки были довольны?
– Да, – обрадовавшись его интересу, выдохнула он.
Заглянула ему в лицо и вновь сникла, понимая, что от денег он отказался, а больше тем для разговора у них не было, пора было уходить. Что-то подобное промелькнуло и в нём, когда вдруг наклёвывающуюся неловкую паузу решил нарушить сапожник:
– Идите-ка вы на улицу, погуляйте, а то стоя в дверях, посетителям будете мешать. Работы немного, иди. А на обед до дома я и сам в состоянии добраться.
– Спасибо, – обрадовался парень. – Не желает ли Золушка прогуляться с сапожником? – с наигранным пафосом поинтересовался он, делано поправляя ворот куртки.
– С удовольствием, – улыбнувшись, согласилась он, ступая за порог, распахнутой перед ней двери.
Улица дышала весной, несмотря на то, что вокруг всё ещё лежал снег, но где-то среди голых ветвей деревьев уже тенькали птички, выпрашивая тепла, а в ровной тёмной глади луж отражалось солнце и голубое небо. А, может быть, паре это только казалось, потому что люди, идущие по своим делам, совершенно ничего не замечали, сетуя лишь на плохо чищеные улицы и слякоть.
– А как тебя на самом деле зовут, Золушка? – вдруг спросил парень, сходя со ступенек.
– Галина, – немного смущённо ответила девушка. – Галя.
– Прекрасно, – почему-то обрадовался он. – Вот с этого имени уже можно начинать новую сказку, не так ли?
– Да.
