ГЛАВА 1
Сплетение рук и ног. Сладострастные стоны. Мужчина и женщина подчиняются движению, наслаждаясь.
Мужчина берет женщину сзади, проникая глубже. Золотистые волосы женщины разметались по спине. Они стонут в унисон. Женщина, извернувшись, потягиваясь, словно кошка, целует мужчину.
Удовлетворенные и измученные лаской они падают на постель, не стесняясь собственной наготы. Женщина слизывает капельки пота с сосков мужчины, целуя его.
— Волупия, ты меня опять заводишь, — произносит он с улыбкой. — Ты ненасытна.
— Расскажи, Зефир, что ты видишь на земле, когда летаешь? — интересуется женщина, оставляя поцелуи на животе мужчины.
— Горы, реки, леса, поля. Храмы, что люди возводят нам, богам, — говорит мужчина. — Люди мне радуются, особенно, если я помогаю отплыть их кораблям. Иногда, правда, они довольны, если я приношу сильные бури, — Зефир, увлекшись рассказом, чуть подрагивает от возбуждения, когда Волупия начинает ласкать его член, медленно посасывая. — Ох, ты не дашь мне передохнуть!
— Ты сам знаешь, что боги никогда не отдыхают, — сообщила непреложную истину она, — а мне нравится делиться наслаждением с другими.
— Чтобы поделиться наслаждением с людьми, тебе надо спуститься с Олимпа, потеряв часть сил, — проговорил мужчина, прикусив губу, когда женщина задела чувствительную головку, — ты померкнешь красотой.
— Видимо, ты об этом много думал, — шепчет Волупия, целуя его член. — И что ты собираешься мне предложить?
— Спор, — отвечает Зефир, приподнимаясь на локтях, — если ты создашь аромат наслаждения для людей из известных трав, то я навсегда останусь с тобой и даже возьму тебя замуж.
— А, если я не справлюсь? — игриво интересуется она.
— Ты навсегда останешься смертной и не ступишь на Олимп, — произносит мужчина, постанывая.
Женщина, устав от игры с членом, ложится на постель. Мужчина меняет позу и нависает над ней. Соприкоснувшись телами, они двигаются в унисон. Зефир не сдерживается, периодически крича от упоения. Волупия, обхватив ногами его задницу, помогает ему двигаться быстрее и быстрее, увеличивая темп. Мужчина изливается в неё, придавливая к постели весом.
Они оба мокрые от пота. Зефир перекатывается на другую сторону кровати. В масляном свете лампы Волупия, будто впервые, рассматривает его. Коротко стриженые волосы пшеничного цвета, глубокие синие глаза, пухлые губы, нос с горбинкой, брови вразлет. На щеках постоянно играет румянец. Он худой, практически невесомый. Ключицы выпирают, а бедра узкие. Но он с лихвой компенсирует худобу играми в постели.
— Ты как? — ласково интересуется он.
Волупия поправляет золотые волосы, заплетая в косу, чтобы хоть немного остудить разгоряченное тело. В вопросе Зефира столько нежности, что она не сразу находит, что ответить ему.
— Я согласна поспорить с тобой, — наконец, выдает она. — И согласна принять твои условия.
— Тогда по рукам? — Зефир протягивает ейладонь, и они скрепляют спор рукопожатием. — Отлично, дай мне подремать пару часов.
Мужчина отворачивается к стенке, похрапывая. Волупия гладит его по спине. Мать предупреждала, что лукавый бог ветра обожает спорить. Но выбор сделан. Она включилась в игру с Зефиром. И, если для выигрыша ей предстоит пройти испытания, то она согласна потерпеть. Люди благоразумны и доброжелательны.
***
Роясь в многочисленных платьях, Волупия никак не могла подыскать себе наряд для путешествия к людям. Расшитое золотом платье зеленого оттенка она отвергла, красное – то же, фиолетовое – тем более. Среди богатых нарядов богини не находилось простенькой туники!
Сжимая в руках очередное платье, отделанное драгоценными камнями, она присела на длинную кушетку. Собранные в высокую прическу волосы открывали взору лебединую шею, украшенную ожерельем из серебра под стать наряду.
Психея, заметив дочь в удрученном состоянии, поспешила к ней, осторожно переступая через разбросанные по комнате платья. Психею не зря выбрал себе в жены Эрот. Превратившись в богиню, Психея ещё больше похорошела. Появилась статная осанка и горделивый взор. Люди до сих пор продолжали подносить ей самые красивые цветы в мире.
— Ты собралась куда-то? — спросила Психея. — Или, может, что-то произошло?
— Я поспорила с Зефиром, — ответила Волупия, прикрываясь платьем. — Если я выиграю, он возьмет меня в жены.
— Как ты наивна! — проговорила богиня. — Зефир однажды сильно полюбил, но это ничем хорошим не закончилось.
— Мама, о чем ты? — поинтересовалась она, отбрасывая от себя неугодный наряд. — Зефир говорит, что любит меня!
— Послушай, — мягко попросила Психея. — Я желаю тебе добра. Но Зефир очень легкомыслен. Однажды полюбился ему сын царя по имени Гиацинт. Юноша же много времени проводил с Аполлоном. Ревность постигла Зефира. Когда Гиацинт соревновался с Аполлоном в ловкости метания металлического диска, рассерженный Зефир изменил направление ветра, и юноша погиб. Диск полетел на него с такой силой, что Гиацинт не успел его поймать. Безутешный Аполлон пытался остановить кровь, но тщетно. Гиацинт умер на его руках. Тогда Аполлон воскресил юношу, а людям подарил прекрасный цветок по имени гиацинт.
— Все же обошлось! — настаивала Волупия.
— Не совсем, — сказала Психея. — Аполлон долго горевал, и никто из богов не откликнулся на его страдания. С тех пор, он предпочитает избегать встречи с Зефиром. Хотя они с детства росли вместе, как братья.
— Мама, я все равно должна спуститься к людям! — воскликнула она. — Это мой шанс доказать богу ветра, что я могу и умею создавать аромат наслаждения.
— Я за тебя волнуюсь, — произнесла богиня. — Люди не всегда дружелюбны, как тебе кажется. На земле тебя постигнет величайшее страдание, я чувствую это душой.
Волупия обняла мать, которая лила слезы по единственной дочери. Она понимала, что, если проиграет, то никогда не вернется на Олимп. Навсегда останется человеком и не увидит любимую маму.
Психея вытерла слезы. Разорвав объятие, она начала наводить порядок в захламленной комнате. Поднимая одно платье за другим, она складывала наряды в большой золотой сундук.
— Ты решила, в чем пойдешь? — спросила богиня.
— Нет, никак не выберу, — ответила Волупия задумчиво. — Мои наряды чересчур броские.
— Вот, я нашла! — проговорила Психея, потрясая отрезом ткани. — Ты сойдешь за нищенку.
— И буду полуголой? — поинтересовалась она.
— Да! — подтвердила Психея. — Как раз той, кем представляют тебя люди.
Поколебавшись, Волупия приняла от матери отрез белоснежной ткани. Она снимала с пальцев кольца, браслеты. Психея расстегнула платье цвета серебра, узрев дочь в истинном обличии. С полными грудями, с плоским животом и легким пушкой под животом. Богиня закутала дочь в ткань.
Подрагивая от холода, Волупия спускалась по ступенькам. Придерживая ткань руками, чтобы не уронить единственное прикрытие наготы, она шагала в неизвестность. Чем ниже она спускалась, тем холоднее становилось. Ветер игриво залетал под ткань. Богине чудилось, что лестница с Олимпа никогда не закончится, и Зефир точно выиграет. Она стерла ноги до крови.
Преодолев последнюю ступеньку, она обернулась. Длинная лестница исчезла, растворившись в предутреннем рассвете. Ступни коснулись увлажненной росой рыхлой земли. Трава щекотала щиколотки. Легкий ветер колебал ткань, в которую её закутали. Она придерживала руки на груди, чтобы не обнажиться раньше времени. Распущенные золотые волосы лежали на плечах. Исчезло золотое сияние, которое раньше опутывало её, и кожа побледнела.
Она осторожно сделала шаг вперед, примяв зеленую траву. И, не удержавшись, подняла голову вверх. На небе серые низкие тучи заполнили собой пространство. Мелкие капли, срываясь, оседали на земле. Несколько капель упало на Волупию, и она поморщилась от холода. Капли застучали и зачастили. Женщина побежала, не разбирая дороги. Ей требовалось хоть какое-то укрытие. Оскальзываясь, пачкаясь, она, дрожа, забежала в какое-то строение неизвестного происхождения.
Под соломенной крышей было немного теплее, чем снаружи. Человек подкладывал еду рогатым животным. Через небольшую дыру в крыше текла вода в посудину. Дождь набирал силу, стены здания поскрипывали.
— Мне нужен ночлег, — проговорила Волупия неуверенно. — Простите! Вы меня слышали?
— У меня нет места, — откликнулся мужской голос. Человек не обернулся, чтобы узнать, с кем говорит. — Идите, откуда пришли!
— Неужели вы бросите меня под дождем? — чуть повысила голос полубогиня.
Мужчина, в конце концов, обернулся. И обомлел от восторга. Красивая женщина, кутаясь в ткань, мялась на пороге коровника. Она переступала с ноги на ногу, чтобы согреться. В жизни Аристофан мало видел необычного. Но незнакомка явно входила в разряд необыкновенного и волшебного. Он бросил кормежку коров, чтобы стянуть через горло рубашку. Женщина следила за его действия настороженно, словно лань. Аристофан, конечно, вряд ли похвастался бы красотой. Однако натруженные руки и плечи привлекали внимание незнакомки.
— Думаю, вам немного надо приодеться, — сказал мужчина, передавая рубашку ей. — Рубашка согреет вас, поверьте.
— Хорошо, — согласилась она.
Отбросив ткань, Волупия мяла в ладони незнакомый предмет. Аристофан быстро закрыл глаза, невольно отметив прелести незнакомки. Возбуждение накатило волной, мужчина еле сдержался, чтобы не наброситься на женщину.
Волупия крутила и вертела рубашку, не зная, как правильно надевать незнакомый ей предмет гардероба. Аристофан, не размыкая глаз, развернул перед ней рубашку.
— Вам надо пролезть через горловину, — сказал мужчина.
Пальцы соскочили, и он неосознанно задержался на сосках женщины. Она ахнула от неожиданности. В низу живота полубогини потеплело.
— Продолжайте, — попросила она. — Мне нравятся ваши прикосновения.
Аристофан массажными движениями двигался по её груди, заводясь. В голове разом пропали мысли. Он, не открывая глаз, прикасался к нежной коже. На поцелуи он не осмелился. Пальцами он двинулся по животу незнакомки, чуть задержался на её бедре. Волупия стонала через сомкнутые губы. Возбуждение требовало немедленной разрядки.
Мужчина притронулся к её цветку, проникая пальцами внутрь. Полубогиня просила не прекращать. И Аристофан продолжал, лаская её то одним, то двумя пальцами. Женщина отвечала ему взаимностью – её пальцы накрыли его ноющий член через ткань. Высвободив возбужденный орган, она проводила по нему ладонью вверх и вниз.
Ей захотелось ощутить его внутри себя. Слиться воедино. Но мужчина остановился, распахнув глаза. Он надел на неё рубашку, и быстро отвернулся, чтобы спрятать возбуждение.
— Вам будет ночлег, — глухо произнес он. — Следуйте за мной, пожалуйста.
Холодные капли оседали на земле. Волупия видела перед собой спину мужчины, который пришел ей на помощь. Женщина следовала за ним, холод забирался ей под одежду, а мурашки толпой проносились по спине. Отяжелевшие от капель волосы прилипли к рубашке, забирая последнее тепло.
Разом потемневшее небо и далекие огни – вот и все, что ей удалось рассмотреть через завесу дождя. Мужчина уверенно двигался, широко шагая. Она за ним еле поспевала и периодически переходила с шага на бег. Она чихала, замерзая.
Наконец, мужчина затормозил возле одноэтажного дома и пропустил её вперед. Волупия очутилась рядом с пылающим огнем камином, её ступни очутились во власти пушистого ковра. Справа и слева она обнаружила двери, которые вели, скорее всего, в другие комнаты.
— Я принесу вам сухой одежды, — проговорил мужчина. — Можете звать меня Аристофаном, — он копался на полках над камином в поисках чего-то. — А пока вам надо выпить чего-нибудь, чтобы согреться, — он нашел и откупорил бутылку и вылил содержимое в кубок. — Держите.
Волупия с интересом приняла предложенное питье. Боги и полубоги обычно пили амброзию – напиток, который своим вкусом сравнивался разве что с радугой, либо миксом цветочных ароматов, даря небывалый подъем сил. Она понюхала жидкость и уловила терпкие нотки. Неуверенно сделав первый глоток, она зажмурилась от накатившего блаженства. Снова выпила, ощутив на языке привкус. И выпила снова, по телу растеклось тепло. Она больше не дрожала от холода.
— Ваша лежанка там, — сказал Аристофан, появляясь с другой одеждой. — Дверь направо. Я постелил уже.
— Спасибо, — поблагодарила она.
Женщина приняла от него одежду и пошла, туда, куда мужчина указал. Сжимая в руке кубок, она не сдержала улыбки. Очутившись в комнате, обставленной по минимуму – одноместная кровать, угловой столик и большое окно с занавесками, она поставила кубок на стол. Стянула с себя промокшую насквозь рубашку, оголившись. В отличие от людей, Волупия никогда не стеснялась наготы.
Она снова взяла в руку бокал, медленно потягивая напиток. Ей немного полегчало. Мысли о доме временно покинули её. Она не рвалась на Олимп, хотя успела соскучиться по матери Психее. По крыше дома стучали капли, выдавая барабанный ритм. От выпитого и перестука дождя Волупию потянуло в сон.
Женщина вернула опустевший кубок на стол. Голой забралась в постель, укрывшись одеялом. Предложенную одежду она положила в изголовье. Она крутилась и вертелась, не найдя места, чтобы отдаться дремоте. На Олимпе её успокаивало пение муз. Но среди людей муз она не обнаружила. Одеяло щекотало, а подушка походила на камень. Измучившись, Волупия кое-как влезла в одежду и опять попыталась заснуть. Тщетно. Мысли об Аристофане возникали беспрестанно.
Желание не утихомиривалось. Она рукой нырнула в промежность, чтобы поласкать себя. Короткие стоны огласили комнату. Волупия представляла вместо собственных пальцев пальцы мужчины, и вскоре довела себя до исступления. Она покраснела, уши почему-то горели, а догорающие свечи рисовали образ Аристофана. Вскоре ей удалось заснуть, в мечтах об его объятиях и представлений совместных постельных сцен.
ГЛАВА 2
Очнулась Волупия резко, будто её кто-то разбудил. Но в её комнате никого не было. Моргая, женщина села на кровати. Через распахнутое окно виднелось поле, засеянное пшеницей. Бокал на угловом столике исчез. Вместо него очутился тот самый отрезок ткани, в котором она спустилась на землю. Она поднялась. Непривычный наряд давил на грудь, в талии было узко. Простенькое платье серого цвета скрадывало красоту. Волупия повязала ткань поверх наряда, и открыла дверь комнаты.
Аристофан, что приютил её у себя, куда-то делся. Под накрытой салфеткой она нашла кашу в глиняном горшке. В животе забурчало. Она проголодалась, и безвкусная каша вполне сошла себе на завтрак. Хотя на Олимпе боги обычно завтракали подношениями – фруктами и овощами лучшего качества, любовно принесенные людьми. Комок застрял в горле, и она приложилась к бутылке, что нашла над каминной полкой. Настроение немного улучшилось.
Волупия не представляла, чем занимаются люди и над чем они работают. Она не умела ничего, кроме любовных игр. Она колебалась. Она не знала, куда надо идти и стоит ли искать Аристофана или он занят чем-нибудь важным. Она не знала, чем заняться в одиночестве.
Решившись, она покинула дом. На улице жизнь била ключом. Женщины стирали, дети, испачкавшись в грязи после дождя, играли, бросаясь комьями. Мужчины занимались, кто чем – чинили обувь, пахали на поле и убирали стога, либо вычищали карету до блеска.
