ПРОЛОГ
Существовало раньше государство под названием Урусу. И правило там пять братьев-князей. Каждый из братьев – храбрый юноша, познавший и горечь стали, и предательство женщины.
Первый брат, Вирлад, прославился тем, что покорил горную вершину в полном одиночестве, второй брат, Соляр, славился добротой и кротким нравом. Третий же брат по имени Идам запомнил хитростью и ловкостью. Четвертый брат, Стасим, обладал даром великим. А самый младший, Бел, был самым рассудительным.
Когда настала пора выбирать себе жен, старший князь дал указ – выпустить по стреле. И на чей двор стрела попадет, та девица и станет женой.
По первенству рождения Вирлад начинал славное состязание. Натянув тетиву, он выпустил стрелу. Стрела угодила во двор девушки неземной красоты, дочери одного из обера. Соляру повезло меньше, и в жены ему досталась дурнушка. Стрела Идама угодила в болото и его женой стала самая настоящая лягушка. Стасим же выстрелил и попал точно в цель, взяв в спутницы жизни девицу из дальнего селения. Белу удача и вовсе отказала, и он женился на корове.
Прошло время. Юноши, вроде бы, смирились с незавидной участью и смешками за спиной. Но однажды ночью Бел и Идам сговорились, воспылав немыслимой страстью к женам братьев. Замыслили они недоброе дело – извести родственников, чтобы потом утешать вдов.
Бел раздобыл мощного яда, Идам пригласил к себе в гости братьев с женушками. И пока гости пировали, а слуги обносили их вином, Идам наколдовал магическое представление, а Бел подлил яда в кубки. Вирлад, Стасим и Соляр скончались в тот же час.
На выживших княжичей упало ярмо междоусобной войны. Вдовы кинулись на поиски убийц, подозревая соседей. Единое княжество распалось на пять частей.
А, чтобы больше история не повторялась, волшебница Лила (и одновременно мать братьев) погрузила Урусу в забвение. О государстве забыли на многие-многие века. Пока однажды на свет не появится в пятый день пятого месяца дитя, которому в силах освободить княжичей и напомнить подзабывшим людям об Урусе.
И тому ребенку будет в силах отыскать пять ключей, что сдерживают воспоминания об Урусе. Только дитя откроет пять дверей, как княжичи оживут и смогут отойти в иной мир, перестав прозябать между жизнью и смертью, вновь и вновь проживая одни и те же события. Раз за разом до бесконечности.
***
Девушка ворочалась. Сон медленно покидал её. Потянувшись, она взъерошила короткие черные волосы. И сразу прикоснулась к цепочке с ключом, что досталась ей от умершей матери. Небогатое наследство от женщины, которую она не помнила.
Вряд ли Латею можно назвать красавицей в общепринятом смысле. Наоборот, её искаженные черты лица служили поводом для многочисленных сплетен. Приплюснутый нос, глубоко посаженные зеленые глаза, брови, будто ниточки, и бледная кожа, которую румянец обходит стороной. Сильно выступающая верхняя губа, что уже прозвали заячьей.
К насмешкам за семнадцать весен она как-то привыкла. Смирилась. Но изредка бывало, плакала в уголке. Подруг у неё не завелось. А единственной отрадой для неё стал самый близкий человек – отец.
Под строжайшим запретом нельзя было даже недалеко заходить в местный лес. В народе поговаривали, что там притаилось древнее зло. Но Латея не очень верила в россказни полубезумных старух. И тайком от отца пробиралась в самую глушь. Девушка знала в лесу каждую тропку и каждый листик.
А к реке, что отделяло селение от воспетого в легендах государства Урусу, о котором забыли, но не совсем, строжайше запрещалось ходить. Но девушка не могла себе отказать в милой шалости. К воде она, конечно, не приближалась, но провести ладонью по покрытым зеленью камням, потрогать застрявшую в стволе старого дуба стрелу – настоящее блаженство. Словно прикасаешься к живой истории, что давным-давно произошла на землях Лихих.
Её будто что-то словно звало в этот лес, к этой речке, к этим камням. Сквозь шепот листвы она слышала собственное имя. И покорно приходила, повинуясь неведомому зову.
В это чудесное утро, когда солнце только-только показывается из-за горизонта, когда птицы поют, а ветер исполняет песню, она вновь направилась на любимое место. Чей-то шепот раз за разом повторял: «Латея, приходи! Узнай, что произошло, на самом деле».
Ступая босыми ногами по дощатому полу, девушка обошла лежанку захмелевшего отца. Выйдя на маленький двор, прошла мимо небольшого загона для скота, бросила кость радостно залаявшей собаке, чтобы та угомонилась. Шаль, наброшенная на плечи и голову, укрыла её от докучливых взоров деревенских жителей. Выслушивать местные пересуды Латея никогда особо не стремилась.
Пройдя огородами, девушка очутилась возле опушки леса. Подернутые осенними листьями деревья мерно покачивались в такт ветру. Россыпь листьев украшала голую землю, переставшую зеленеть от травы. Помявшись, она обернулась. Никто за ней не ходил. Как и всегда. Ступив под сень, она направилась знакомой тропой.
Ступая по веткам, Латея оглядывалась. Но погони за ней, вроде бы, нет. Ключ, раскалившись, начал жечь. Цепочка сдавила шею. Она, будто пьяная, кое-как добралась до поляны. Её подгонял страх. Никогда прежде последнее напоминание о матери не вело себя так причудливо и странно!
Камень на прежнем месте. Как и всегда. Она подошла к нему, провела ладонью по незнакомым символам. Зов многократно усилился. Её глаза потемнели. Древняя магия пробудилась, опутывая девушку.
— Смотри, смотри, — шептал незнакомый голос.
И Латея видела. Княжичей, что соревновались меж собой. Мальчишек, что пытались выиграть друг у друга, несмотря на опасные препятствия. Они то боролись с многоголовым драконом, то покоряли новые земли, то развлекались с женщинами. Дружные мальчишки, превратившиеся в воинов, достойных править государством.
— Смотри, — настойчиво шептал голос.
Выпущенная стрела прорезает пространство. Радостный возглас оглашает молодых мужчин, облаченных в длиннополую одежду. Братья улыбаются, а самый старший из них ведет под руку красивую девушку.
— Смотри, что делает зависть, — продолжает шептать голос.
Во время пира льется кровь. Вместо вина – кровавые разводы. Отравленные угощения, смерть, забравшая души. Уткнувшиеся в тарелки мужчины, словно спят. Крики овдовевших девиц, требующих правосудия. Крики, что разрывают легкие, лишая силы воли.
Её грубо оторвали от камня. С обожженной ладонью, ничего не понимающая девушка глядела недоверчиво на нежданного спасителя. Юноша активно жестикулировал. Она признала в нем сына кожевника, Ястраба. А затем раздались ужасные слова, навсегда перечеркнувшие мирную жизнь девушки:
— Здесь Проклятая! На помощь!
Она сопротивлялась и брыкалась, пока грубые руки волокли её прочь из леса. Она пыталась объяснить, что делала у древнего камня, но её никто не хотел слушать. Юноша о чем-то твердил, но из-за накатившего на неё ужаса, девушка не разобрала ни словечка.
Её бросили. Оставили в полном одиночестве. В яме. Рядом с другими сумасшедшими. Утерянная по пути в заключение шаль больше не напоминала о доме. Латея скребла руками землю в поисках выступов. Тщетно. Через решетку проглядывала луна. Она старалась хоть как-то избавиться от решетки, но сил ей недоставало. Металлические прутья сидели крепко, отрезая её от мира.
«Сколько же времени прошло?! На дворе ночь, — рассуждала Латея. — Отец, наверное, беспокоиться обо мне».
От бессилия она взвыла. С Проклятыми в деревне расправлялись еще до рассвета – по-тихому убивали, чтобы не тревожить сон деревенщин. Смертный приговор обычно выносили быстро, чтобы никто больше не совался к древним камням.
Её мать, Горяну, тоже сочли Проклятой из-за того, что она посмела обнаружить местоположение государства Урусу. В отличие от других Проклятых, княжеские стражники расправились с ней по-другому – устроили праведный костер.
Ключ на цепочке засеребрился, просвечивая через серую рубаху. Латея притронулась к украшению, чтобы убавить яркость и не привлекать лишнее внимание стражи. Как назло, ключ решил повести себя иначе и замерцал ярче. Девушка услышала топот сапог неподалеку от темницы. Вероятно, кто-то из стражи заметил яркий свет.
— Эй, Проклятая! — пробасил мужской голос. — Хорош баловаться! Иначе я войду, и тебе не поздоровиться.
— Я ничего не делаю, — робко возразила она.
— Я сказал, хорош баловаться, — настаивал мужской голос.
Латея зажала в руке наследство матери, ключ обжег ей ладонь. Она вскрикнула от боли. Топот приблизился опасно близко. Звякнули прутья решетки, на пол опустилась деревянная лестница.
Девушка юркнула в тень, надеясь, что её обойдет гнев недовольного стражника. Мужчина, спускаясь вниз, надсадно дышал, хотя с последней ступеньки он спрыгнул ловко. Обожженные ладони Латея прижала к груди, защищаясь. Он похлопал по лестнице и зыркнул по углам в поисках пленницы.
— Эй, Проклятая! И чем ты занимаешься? — спросил он насмешливо. — До рассвета время пока есть. Как насчет развлечений?
Латея прижалась спиной к земле. С колотящемся сердцем она следила за стражником, что решил обследовать её камеру. Он ощупывал каждый темный угол. И девушка внутренне сжалась, когда, наконец, он приблизился к ней. Мужские ладони скользнули по платью, задирая подол, обнажая худые ноги и узкие коленки.
— Эй, Проклятая, отвечать надо, когда с тобой разговаривают! — произнес мужчина.
— Я хочу увидеть отца напоследок, — проговорила Латея тихо.
— Ну, ты и удумала, девка, — стражник больно ущипнул её за грудь, — отец про тебя даже и не вспомнит. Раз спасти любимую дочурку даже не пытается.
— Лжете! — закричала девушка.
— Тише ты, — ладонь легла ей на рот, прекращая истерику. — Мы с тобой хорошо развлечемся.
Ключ повел себя необычно. Засветившись и заискрившись, он отбросил стражника прочь. Тот упал в дальний угол, ударившись о позабытую им же лестницу. Латея засеменила по ступеням, поднимаясь наверх. От свободы закружилась голова.
Княжеские стражники дрыхли за широким длинным столом, опустевшие кружки из-под пива завершали картину. Девушка, ступая, словно мышь, прошла мимо них. Никто из мужчин не пошевелился, продолжая храпеть на всю деревню. Латея прижималась к домам, ползла на коленях, чтобы её никто не заметил.
Она двигалась осторожно, короткими перебежками. И практически добралась до собственного дома. Но ей путь преградил Ястраб. Юноша, прислонившись к притолоке, ждал. Не пускал внутрь, к отцу. Свидетель её сегодняшнего унижения и тот, кто отправил её в яму.
— Добрый вечер, — поздоровался он. — Проклятая.
— Замолчи! — попросила Латея. — И отойди с дороги.
— Зря ищешь отца, ему изменили память, — проговорил Ястраб. — Он забыл тебя и уехал.
— Не твое дело, — огрызнулась девушка.
— Если хочешь выжить, не вздумай возвращаться домой, — предупредил юноша. — Я тебя не пущу.
— А это мы еще проверим, — сказала она.
Ключ на груди вновь заискрился. Только теперь по её велению, а не сам по себе. Когда юноша сделал к ней шаг, ключ отбросил его на дверь. Проломив собой хилое препятствие, Ястраб отключился. А Латея, переступив через юношу, что лежал без сознания, прошла в дом. Она проверила единственную комнату и не обнаружила следов отца. Разбросанные тут и там вещи говорили о его спешке. Значит, Ястраб не солгал.
Ладони продолжало невыносимо жечь. Она обнаружила разбитые горшки с зельями. И, искупав руки в зеленоватой дурно пахнущей жидкости, разлитой и медленной стекающей на пол, ощутила, что боль медленно отступает.
Латея перевела дыхание, затаившись. Юноша не подавал признаков жизни. Ключ тоже никак себя не проявлял. Девушка, излечив раны, решила не мешкать.
Она собрала котомку с маленьким скарбом. Зелья, над которыми она работала долгими днями и ночами, практически все разбились. А травы полетели в печь, издавая запах жжения.
Конечно, она не собиралась объясняться перед княжескими стражниками и, чтобы хоть как-то оградить Ястраба от ненужных расспросов, подбросила поленьев в печку. Она кое-как вытащила парня наружу, оставив валяться возле загона для скота.
Повалил дым, а затем ярко вспыхнул огонь. Закашлявшись, Латея покинула пылающий дом. Пожар, устроенный ей единолично, охватил хилое строение. Завершающим штрихом являлся юноша, который пошевелился, в конце концов. Девушка бросила на него последний взгляд, и скрылась в ночи.
ГЛАВА 1
Год спустя
Корчма ломилась от посетителей. Крестьяне, княжеская свита, обычные горожане выстаивали длинные очереди, чтобы получить за несколько сребреных монет тот или иной крепкий напиток. Как и в любой другой очереди, здесь и переругивались, и обсуждали сплетни, что приходили из далеких земель.
— Слышь, Емельян, говорят, в Лихих землях опять появились Проклятые, — сказал мужичок с длинной бородой и в красном кафтане.
— Пустые разговоры! Одна Проклятая сбежала, да дом ей подожгли, теперь псы княжеские её рыщут, — возразил ему высокий длинный мужчина в серебристом кафтане с коротко стриженой бородкой. — Да и сбежала дура-девка с ключом от Урусу.
— Врешь, Емельян! — не успокаивался красно кафтанный.
— Да не вру я! Сам этот ключ проклятый на ней видал, во, — проговорил коротко стриженный. — Пока вели её в яму, ключик так и сверкал. Магия окаянная.
— Может, хватит зря языками чесать? Лихие земли далеко, Проклятые нас не достанут, — вклинилась в их разговор женщина с ребенком лет трех. — Поторапливайтесь! А то корчма скоро закроется, и не хватит на вас крепленого.
Мужчины заторопились, подгоняемые местной вдовой. Хотя меж собой переругиваться не перестали до самых дверей корчмы. Яростных спорщиков угомонила лишь хмельная брага. Вдоволь напившись, они продолжили спорить насчет Проклятых, что вновь объявились.
Латея за их перепалкой следила неохотно. Чтобы узнать хоть какие-нибудь новости о родных краях, приходилось посещать не очень приятные места, как корчма, например. Или те же кабаки.
За год девушка ненамного изменилась – только волосы отросли до плеч. Да и плащ, что скрывал её, приобрел землистый оттенок вместо настоящего зеленого цвета. Она вынужденно остановилась в селении, что граничило с Ярильным княжеством. Само селение носило непривычное название – Шушуга. Девушка долго смеялась, когда впервые увидела серую табличку, приколоченную к огромному столбу. Впрочем, её пустили без вопросов.
За год ключ себя никак не проявлял. Абсолютно. И Латея угомонилась. Зажила по-новому. Даже устроилась шить наряды, приданое для девиц, что вскоре выходили замуж. От заказчиков не было отбоя. А об её ловкости судачили по всем близлежащим княжествам.
Девушка прошла мимо корчмы, прикупила лучших тканей для свадебного наряда Любавы, и вернулась на двор. Приютившая её семья изысками не баловала. Да и старшая дочь, Любава, вскоре выходила замуж за статного молодца. Чтобы быть хоть чем-то полезной, Латея упросила остаться у них хотя бы на несколько месяцев. И задержалась на год, пока собирали приданое для Любавы.
В груди что-то защемило. Ключ нагрелся, прилипая к телу. От боли на глазах выступили слезы. Латея часто-часто задышала, чтобы не выдать себя. Ключ ярко засиял серебристым цветом. А её саму подбросило вверх. Из ключа вырвался луч, указывая направление. Девушка проследила за новой дорогой, пока её снизу пытались вилами снять неравнодушные жители.
