Предисловие
Молодой человек сидел за столом, просматривая бумаги из желтой папки. Давно остывший кофе оказался забыт. Раздавшийся звонок отвлек его от разглядывания умерших людей. Он поднес трубку к уху и, прокашлявшись, произнес: «Слушаю».
— Это детективное агентство «По шагам»? — спросили на другом конце провода.
— Да, я его глава. Что вы хотите? — молодой человек потер переносицу. Разговор начал утомлять, толком даже не начавшись.
— Вас беспокоят из полицейского управления, офицер Дженкинс. У нас есть для вас работа, — проговорил мужской голос.
Молодой человек ослабил душивший его галстук и с жадностью стал прислушиваться к тому, что говорил офицер полиции. Новое детективное дело манило загадками. Конечно, он согласился.
Молодого человека звали Илиодором. Словно под стать необычному имени он имел золотистые волосы, загорелую кожу, и темно-зеленые глаза. Одевался он всегда с иголочки – белая рубашка, черные брюки, синий пиджак. Будь то зима или жаркое лето, он не расставался со шляпой. Вот и сейчас, едва завершив разговор по стационарному телефону, он взял в руки свой головной убор, висевший на спинке стула, и покинул маленький кабинет. Сказав, что отпускает секретаршу, он предпочел не замечать звуков чата.
В городе его считали безумцем. Блестящий адвокат, отучившийся в Нью-Йорке, вернулся в глушь, чтобы открыть собственное детективное агентство. Наследство отца ушло на аренду двух кабинетов – для себя и секретарши. Начинал он, естественно, с банальностей – найти кошку/собаку/хомячка, подтвердить или опровергнуть измену мужа/жены, проверить прослушивают ли фирму и тому подобное. Но Илиодор жаждал настоящих дел. Жаждал очутиться в центре событий, чтобы вместе с полицией расследовать сложные и запутанные пропажи людей, многочисленные убийства.
Спеша в Академию балета, он прошел мимо магазина для животных. Вспомнил, что опять ничего купил Фредерику, и пошел дальше. Решив, что мопс может и подождать, лавируя между тихими улочками, приближался к академии.
Пять полицейских машин. Желтая лента. Народ, привлеченный шумом. Две скорых. Причитающие и плачущие бабули. Все как обычно на месте преступления. Растерянные ученицы балетной академии в пачках жмутся друг к другу.
— О, Илиодор! — первым заметил его офицер Дженкинс. — Вы как раз вовремя. Мы проводим опрос свидетелей. Если сумеете договориться вот с той бледненькой, — палец офицера указал на заплаканную девушку, — то сможете хотя бы заработать, а не протирать штаны в своем офисе, — офицер заржал, довольный шуткой.
Детектив его веселости не разделял. Академия балета прославилась в их маленьком городке – давали представления, ставили спектакли, просвещали необразованных людей. Народ толпами шел, если балерины выступали с различными постановками. Кажется, одна из их постановок победила на международном конкурсе. Илиодор с легкостью преодолел желтую ленту, опутывающую главное здание Академии, и вошел внутрь. Полицейские толпились, расспрашивая многочисленных свидетелей очередного выступления. Он поднимался дальше по ступеням и, наконец, нашел то, что искал – гримерную балерин. Тело уже убрали, обрисовали мелом, где лежала мертвая девушка. Илиодор поздоровался с криминалистами.
Сухой отчет – свернута шея, умерла быстро, не мучилась. Следов не обнаружено. Возможно, преступник работал в перчатках. Однако Илиодора привлекло другое – возле пудры лежала красная лента.
— Никто не оставлял здесь красной ленты? — решил уточнить он на всякий случай.
Полицейские дружно отнекивались. Потом, сообразив, что это может стать уликой в деле, упаковали в специальный пакет. Со словами: «Передадим шефу» полицейский отправился вниз. А Илиодора посетило чувство дежавю. Где-то он видел похожий «подарок». Вот только где?
— Ещё что-то нашли? — спросил полицейский, внимательно следя за ним.
— Нет, все чисто, — ответил Илиодор.
Полицейские напоминали ему бездушных роботов. Стандартный набор вопросов к любой ситуаций. Стандартное ведение отчетов. Слаженность. При возникновении форс-мажоров всегда действуют по четко выверенному плану. Он задумался и не сразу ощутил, что за спиной кто-то стоит. Обернувшись, он увидел ту самую девушку, на которую указывал офицер.
— Чем я могу помочь вам, мисс? — спросил Илиодор, сглаживая неловкую паузу.
— Я слышала, что вы беретесь за сложные дела в городе, — проговорила девушка. — Я хочу поведать вам историю о Мастере.
— Мастере? — переспросил детектив, открывая блокнот и щелкая ручкой. — Можно подробнее?
— Дело в том, что в Академии ходит поверье, что Мастер помогает стать примой и отыграть главные роли в постановках. Чтобы его вызвать, как раз и нужна красная лента, — объяснила девушка.
— Если вспомните что-то ещё об этом Мастере, позвоните мне, — Илиодор протянул ей белый квадрат, на котором значился его телефон. — И мы обсудим.
— Думаете, убийцу Клэр найдут? — поинтересовалась она.
— Непременно, мисс, — поспешил успокоить её Илиодор.
После рассказа свидетеля мысли путались. Красная лента, неизвестный Мастер, местная легенда среди балерин. Но Илиодор не собирался сдаваться просто так.
Друг – это одна душа, живущая в двух телах.
Аристотель.
Год назад
За балетным станком занимаются около двадцати девушек. Монотонно повторяют движения под классическую музыку. Синхронность. Четкость. Выверенные годами взмахи и позы. Прямая осанка. Определенный вес и ни грамма больше или меньше.
— Следите за головой! — повторяет педагог.
Разминка проходит как обычно. Затем балерин ждут репетиции. Тоненькая как тростинка девушка оборачивается назад, чтобы произнести: «Нас сегодня ждут в клубе».
— Мисс Аларио, никаких разговоров во время разогрева! — одергивает её педагог.
Клэр фыркает. Она терпеть не может именно миссис Фариракс, которая безмерно строга и беспрестанно придирается ко всем. Элизабет улыбается, когда Клэр начинает строить милые рожицы.
— Мисс Аларио, вы хотите получить шестую репетицию на два часа? — интересуется педагог.
— Нет, мэм, — отвечает Клэр с притворной улыбкой.
Разогрев кажется бесконечно долгим. Наконец, переходят к репетициям кордебалета, и подруги предоставлены сами себе. Конечно, им не позволяют сидеть на одном месте и ничего не делать – у обеих назначены постановочные репетиции. И, если Клэр с радостью летит в объятия немолодого хореографа, с которым разучивает партию, то Элизабет угрюмо следует в зал с зеркалами. Ей не везет с педагогами. Совсем. Что уж говорить о постоянной критике.
— Плавно, — велит мужчина. — Представь, что ты плывешь. И не забывай улыбаться, Элизабет!
— Нет, не так! — произносит мужчина. — Расслабься.
— Простите, — говорит она, останавливаясь на полпути к прыжку. — Я сегодня не собрана.
— Конечно, вряд ли клубные развлечения подготовят вас к партии Одетты, — отрезает мужчина, складывая руки на груди. — Что остановилась? С начала!
— Мистер Эллиот, вы следили за мной? — спрашивает Элизабет, упирая руки в боки. — Откуда вы знаете про клуб?
— Ваша подруга Клэр говорит об этом на каждом углу, — нехотя отвечает мистер Эллиот. — Мы пришли сюда разучивать партию или обсуждать ваши похождения в клубы?
Терпение девушки лопается как воздушный шарик. Подбирая сумку с пола, она в упор не замечает мистера Эллиота, который перегораживает ей дорогу. Элизабет поднимает глаза вверх, выражая несогласие с методами мужчины.
— Вы меня задерживаете, — произносит она.
— Мы не закончили, — настаивает мистер Эллиот. — Вернись и станцуй мне партию Одетты.
— Нет, её я разучу сама, — возражает Элизабет.
Взор Эллиота темнеет от злости. Девушка улыбается, смотря, как эмоции берут верх над ним. Один ноль в её пользу. Маленькая победа впервые за несколько месяцев. Мужчина проводит рукой по лицу, беря себя в руки.
— Я в этой Академии отвечаю за разучивание партий для прима-балерин. Хотите проиграть подруге? Ваше дело, — голос Эллиота полон яда. — Столько труда вложить и так глупо угробить себя ради юношеского максимализма.
— А вы будто мастер постановок, да? — спросила она, ощерившись.
— Слушай, девочка, — Эллиот взял её за локоть и впечатал в стену. — Мы тут настоящим искусством занимаемся, а не ломаем комедию.
— Мне больно! — прошипела Элизабет. — Пустите!
Эллиот тут же отпустил её, отойдя на шаг. Потирая ушибленный локоть, она со вздохом поставила сумку на пол. Педагог требовал от неё почти невозможного – улыбки через боль. Она не собиралась сдаваться просто так. Тем более что, пройдя жесткий и жестокий отбор для партии Одетты, сдаться сейчас было бы глупо. И не хотелось проигрывать Клэр, что только подогревала их дружеское соперничество.
Сейчас
Без Клэр она чувствовала одиночество. Никто не творил безумные вещи, получая предупреждения от руководства Академии. Никто не веселил её. Отражение в зеркале выглядело жалко – грустный взгляд, выбившиеся из пучка пряди. Разматывая резинку, она ощутила, как волосы падают на спину. Тяжелый вздох.
«Соберись, соберись!» — повторяла Элизабет.
Дверь открылась, впуская мистера Эллиота. Она поспешила сделать пучок, чтобы подготовиться к занятию – Эллиот не терпел, когда она при нем укладывала волосы в классе для занятий.
— Элизабет, — начал мистер Эллиот. — Мне жаль, что так произошло с твоей подругой. Прими мои соболезнования.
— Спасибо, — глухо откликнулась она. — Начнем?
— А ты готова? — спросил мистер Эллиот.
— Нет, простите, — произнесла она, — я пришла сюда, думая, что смогу. Но не готова…
Она обернулась, смотря прямо в его черные глаза. Эллиот понял её без слов – подошел и обнял. Элизабет всхлипывала, не в силах справиться с эмоциями. Боль потери не утихла за пару дней. Она пыталась делать все так, словно ничего не произошло. Не помогало.
— Я не верю, что её убили, — прошептала она, отстраняясь. — Только не жизнерадостную Клэр.
— Все будет хорошо, обещаю, — проговорил Эллиот. — Ты разберешься с этим.
— Почему вы так думаете? — спросила она. — Что, если Клэр погибла из-за меня? Я не должна была оставлять её одну в гримерке!
— Прекрати винить себя, — остановил её самобичевания мужчина. — Лучше соберись и подумай, кому выгодна смерть твоей подруги.
— Меня будут подозревать в первую очередь, — размазывая слезы по лицу, проговорила Элизабет. — Мы соперничали за ту партию, и она досталась Клэр, а не мне. Полицейские скоро вызовут меня на допрос. — Она шмыгнула носом, и педагог протянул ей платок. — Проверят мотивы. Зависть и подобное.
— Я могу пойти с тобой, — предложил он.
— Нет, я сама, — сказала она. — Спасибо!
Маленькая слезинка покатилась по щеке. Эллиот пальцем прикоснулся к её лицу, стирая соленую дорожку. Элизабет отпрянула. Переведя взгляд на пол, она заметила красную ленту.
— Это ваша? — спросила она. — Из вашего кармана выпала красная лента?
— Нет, — проговорил Эллиот. — С чего ты взяла?
— Не прикасайтесь больше ко мне! — закричала Элизабет.
Из зала она убегала. Красная лента преследовала её со дня смерти Клэр, появляясь в неожиданных местах. Толпа в коридоре мешала пройти. Она лавировала между людьми, стараясь отойти подальше от зала, где репетировала.
— Элизабет! — прогремел голос Эллиота на весь коридор. Пришлось возвращаться. Он стоял, облокотившись о распахнутую дверь. — Пожалуйста, будь осторожна.
— Хорошо, — пообещала она.
Неожиданно он втащил её обратно в зал. В замке повернулся ключ. Она испуганно озиралась, отступая к стене. Когда бежать больше не имело смысла, Эллиот наклонился к её лицу, целуя в губы. Она сжала зубы, а он продолжал нежно целовать, сломив её сопротивление. На вздохе её ротик приоткрылся. Эллиот воспользовался этим, сплетая их языки. Элизабет обвила руками его шею. Легкий укус в ответ. Металлический запах на губах. Он слизывает кровь, продолжая целовать.
— Мистер Эллиот! Ваше время давно закончилось! — в дверь тарабанят.
Элизабет прозвучавшие слова охлаждают. Она отворачивает лицо, краснея. Но он не дает ей прервать сладостный поцелуй, что они разделили на двоих. Он снова прикасается к её губам своими, вовлекая в страстные игры языками.
— Мистер Эллиот, чем вы там занимаетесь?!
Судорожный выдох. Он отстраняется первым, отходит к окну. А она видит его напряженную спину. Хочется что-нибудь сказать, но она не может. Она поворачивает ключ в двери, распахивает и впускает в зал рассерженного педагога. Щеки горят от стыда. Слезы душат.
В туалете она облокачивается на белую стену. Напротив ряды кабинок. По щекам текут слезы. На кране завязана красная лента как напоминание. Она копается в сумке, чтобы достать визитку детектива. Дрожащими пальцами находит белый квадратик, набирает номер. Слушает долгие гудки, которые кажутся целой вечностью.
— Детективное агентство «По шагам». Чем я могу вам помочь? — спрашивает учтивый женский голос.
— Здравствуйте, — произносит Элизабет, — мне нужен мистер Илиодор.
— Секунду, я вас соединю.
Опять гудки. Элизабет от волнения сжимает и разжимает пальцы. Отражение в зеркале показывает плачущую потерянную девушку.
— Говорите, я вас слушаю, — раздается в трубке голос Илиодора, и Элизабет от неожиданности вздрагивает.
— Меня зовут Элизабет, и я хочу поговорить с вами о Мастере. Наедине, — собственный голос звучит жалко.
Он назначает встречу в кафе. Она смотрит в окно, надеясь увидеть его первой. Официантка приносит меню. Она просит чая. То самое кафе, где они любили проводить время с Клэр. Случайность или специально?
«Успокойся — думает Элизабет. — Ничего страшного. Он поможет. Он обязан».
Мысли пытаются. После поцелуя Эллиота она никак не может собраться, комкая в руках салфетку. Зачем поцеловал? Почему? Хотел поддержать или успокоить. Тогда выбрал самый странный способ.
«Чертов Эллиот! — мысленно кричит Элизабет. — Все, перестань о нем думать. Перестань. Сейчас стоит сосредоточиться на встрече».
Не выходит сосредотачиваться. Время тянется жутко медленно. На настенных часах секундная стрелка еле ползет. Элизабет смотрит то по сторонам, то в окно. Приносят чай. Она подносит напиток к губам. Чай слегка остужает нервы. Настроение немного улучшается.
Когда человек что-то не может
объяснить, он выдумывает.
Он словно видел кошмар наяву. Мужчина завязывает красную ленту на люстре, отбрасывает табурет, на котором стоял. Лента впивается в шею, и он умирает от удушья.
Илиодор проснулся среди ночи. В поту. Кое-как нащупав выключатель от ночника, он зажег свет. Фредерик спал в ногах.
Он пошел по темной квартире на кухню. Достал стакан и налил воды. Сердце бешено колотилось. Этот кошмар преследовал его уже второй год. Он будто наяву видел смерть отца.
Психолог говорила, что ему стоит отсчитать до десяти, чтобы успокоиться. Один. Два. Три. Четыре. Стрелка на часах замерла на полуночи. Пять. Шесть. Семь. Восемь. На улице сработала сигнализация у машины, напугав его. Девять. Десять. Не помогает. Голова раскалывается.
Он идет в ванную за аптечкой, берет аспирин и возвращается обратно. Не спится. Совсем. Почему-то вспоминается отец. И смерть.
Заботливое полицейское управление прислало ему газетную вырезку, когда он находился на пике адвокатской карьеры. Небольшая заметка повествовала о самоубийстве мистера Далариона, найденного в собственной квартире.
Молодой человек сидел за столом, просматривая бумаги из желтой папки. Давно остывший кофе оказался забыт. Раздавшийся звонок отвлек его от разглядывания умерших людей. Он поднес трубку к уху и, прокашлявшись, произнес: «Слушаю».
— Это детективное агентство «По шагам»? — спросили на другом конце провода.
— Да, я его глава. Что вы хотите? — молодой человек потер переносицу. Разговор начал утомлять, толком даже не начавшись.
— Вас беспокоят из полицейского управления, офицер Дженкинс. У нас есть для вас работа, — проговорил мужской голос.
Молодой человек ослабил душивший его галстук и с жадностью стал прислушиваться к тому, что говорил офицер полиции. Новое детективное дело манило загадками. Конечно, он согласился.
Молодого человека звали Илиодором. Словно под стать необычному имени он имел золотистые волосы, загорелую кожу, и темно-зеленые глаза. Одевался он всегда с иголочки – белая рубашка, черные брюки, синий пиджак. Будь то зима или жаркое лето, он не расставался со шляпой. Вот и сейчас, едва завершив разговор по стационарному телефону, он взял в руки свой головной убор, висевший на спинке стула, и покинул маленький кабинет. Сказав, что отпускает секретаршу, он предпочел не замечать звуков чата.
В городе его считали безумцем. Блестящий адвокат, отучившийся в Нью-Йорке, вернулся в глушь, чтобы открыть собственное детективное агентство. Наследство отца ушло на аренду двух кабинетов – для себя и секретарши. Начинал он, естественно, с банальностей – найти кошку/собаку/хомячка, подтвердить или опровергнуть измену мужа/жены, проверить прослушивают ли фирму и тому подобное. Но Илиодор жаждал настоящих дел. Жаждал очутиться в центре событий, чтобы вместе с полицией расследовать сложные и запутанные пропажи людей, многочисленные убийства.
Спеша в Академию балета, он прошел мимо магазина для животных. Вспомнил, что опять ничего купил Фредерику, и пошел дальше. Решив, что мопс может и подождать, лавируя между тихими улочками, приближался к академии.
Пять полицейских машин. Желтая лента. Народ, привлеченный шумом. Две скорых. Причитающие и плачущие бабули. Все как обычно на месте преступления. Растерянные ученицы балетной академии в пачках жмутся друг к другу.
— О, Илиодор! — первым заметил его офицер Дженкинс. — Вы как раз вовремя. Мы проводим опрос свидетелей. Если сумеете договориться вот с той бледненькой, — палец офицера указал на заплаканную девушку, — то сможете хотя бы заработать, а не протирать штаны в своем офисе, — офицер заржал, довольный шуткой.
Детектив его веселости не разделял. Академия балета прославилась в их маленьком городке – давали представления, ставили спектакли, просвещали необразованных людей. Народ толпами шел, если балерины выступали с различными постановками. Кажется, одна из их постановок победила на международном конкурсе. Илиодор с легкостью преодолел желтую ленту, опутывающую главное здание Академии, и вошел внутрь. Полицейские толпились, расспрашивая многочисленных свидетелей очередного выступления. Он поднимался дальше по ступеням и, наконец, нашел то, что искал – гримерную балерин. Тело уже убрали, обрисовали мелом, где лежала мертвая девушка. Илиодор поздоровался с криминалистами.
Сухой отчет – свернута шея, умерла быстро, не мучилась. Следов не обнаружено. Возможно, преступник работал в перчатках. Однако Илиодора привлекло другое – возле пудры лежала красная лента.
— Никто не оставлял здесь красной ленты? — решил уточнить он на всякий случай.
Полицейские дружно отнекивались. Потом, сообразив, что это может стать уликой в деле, упаковали в специальный пакет. Со словами: «Передадим шефу» полицейский отправился вниз. А Илиодора посетило чувство дежавю. Где-то он видел похожий «подарок». Вот только где?
— Ещё что-то нашли? — спросил полицейский, внимательно следя за ним.
— Нет, все чисто, — ответил Илиодор.
Полицейские напоминали ему бездушных роботов. Стандартный набор вопросов к любой ситуаций. Стандартное ведение отчетов. Слаженность. При возникновении форс-мажоров всегда действуют по четко выверенному плану. Он задумался и не сразу ощутил, что за спиной кто-то стоит. Обернувшись, он увидел ту самую девушку, на которую указывал офицер.
— Чем я могу помочь вам, мисс? — спросил Илиодор, сглаживая неловкую паузу.
— Я слышала, что вы беретесь за сложные дела в городе, — проговорила девушка. — Я хочу поведать вам историю о Мастере.
— Мастере? — переспросил детектив, открывая блокнот и щелкая ручкой. — Можно подробнее?
— Дело в том, что в Академии ходит поверье, что Мастер помогает стать примой и отыграть главные роли в постановках. Чтобы его вызвать, как раз и нужна красная лента, — объяснила девушка.
— Если вспомните что-то ещё об этом Мастере, позвоните мне, — Илиодор протянул ей белый квадрат, на котором значился его телефон. — И мы обсудим.
— Думаете, убийцу Клэр найдут? — поинтересовалась она.
— Непременно, мисс, — поспешил успокоить её Илиодор.
После рассказа свидетеля мысли путались. Красная лента, неизвестный Мастер, местная легенда среди балерин. Но Илиодор не собирался сдаваться просто так.
Часть первая Элизабет
Глава 1
Друг – это одна душа, живущая в двух телах.
Аристотель.
Год назад
За балетным станком занимаются около двадцати девушек. Монотонно повторяют движения под классическую музыку. Синхронность. Четкость. Выверенные годами взмахи и позы. Прямая осанка. Определенный вес и ни грамма больше или меньше.
— Следите за головой! — повторяет педагог.
Разминка проходит как обычно. Затем балерин ждут репетиции. Тоненькая как тростинка девушка оборачивается назад, чтобы произнести: «Нас сегодня ждут в клубе».
— Мисс Аларио, никаких разговоров во время разогрева! — одергивает её педагог.
Клэр фыркает. Она терпеть не может именно миссис Фариракс, которая безмерно строга и беспрестанно придирается ко всем. Элизабет улыбается, когда Клэр начинает строить милые рожицы.
— Мисс Аларио, вы хотите получить шестую репетицию на два часа? — интересуется педагог.
— Нет, мэм, — отвечает Клэр с притворной улыбкой.
Разогрев кажется бесконечно долгим. Наконец, переходят к репетициям кордебалета, и подруги предоставлены сами себе. Конечно, им не позволяют сидеть на одном месте и ничего не делать – у обеих назначены постановочные репетиции. И, если Клэр с радостью летит в объятия немолодого хореографа, с которым разучивает партию, то Элизабет угрюмо следует в зал с зеркалами. Ей не везет с педагогами. Совсем. Что уж говорить о постоянной критике.
— Плавно, — велит мужчина. — Представь, что ты плывешь. И не забывай улыбаться, Элизабет!
— Нет, не так! — произносит мужчина. — Расслабься.
— Простите, — говорит она, останавливаясь на полпути к прыжку. — Я сегодня не собрана.
— Конечно, вряд ли клубные развлечения подготовят вас к партии Одетты, — отрезает мужчина, складывая руки на груди. — Что остановилась? С начала!
— Мистер Эллиот, вы следили за мной? — спрашивает Элизабет, упирая руки в боки. — Откуда вы знаете про клуб?
— Ваша подруга Клэр говорит об этом на каждом углу, — нехотя отвечает мистер Эллиот. — Мы пришли сюда разучивать партию или обсуждать ваши похождения в клубы?
Терпение девушки лопается как воздушный шарик. Подбирая сумку с пола, она в упор не замечает мистера Эллиота, который перегораживает ей дорогу. Элизабет поднимает глаза вверх, выражая несогласие с методами мужчины.
— Вы меня задерживаете, — произносит она.
— Мы не закончили, — настаивает мистер Эллиот. — Вернись и станцуй мне партию Одетты.
— Нет, её я разучу сама, — возражает Элизабет.
Взор Эллиота темнеет от злости. Девушка улыбается, смотря, как эмоции берут верх над ним. Один ноль в её пользу. Маленькая победа впервые за несколько месяцев. Мужчина проводит рукой по лицу, беря себя в руки.
— Я в этой Академии отвечаю за разучивание партий для прима-балерин. Хотите проиграть подруге? Ваше дело, — голос Эллиота полон яда. — Столько труда вложить и так глупо угробить себя ради юношеского максимализма.
— А вы будто мастер постановок, да? — спросила она, ощерившись.
— Слушай, девочка, — Эллиот взял её за локоть и впечатал в стену. — Мы тут настоящим искусством занимаемся, а не ломаем комедию.
— Мне больно! — прошипела Элизабет. — Пустите!
Эллиот тут же отпустил её, отойдя на шаг. Потирая ушибленный локоть, она со вздохом поставила сумку на пол. Педагог требовал от неё почти невозможного – улыбки через боль. Она не собиралась сдаваться просто так. Тем более что, пройдя жесткий и жестокий отбор для партии Одетты, сдаться сейчас было бы глупо. И не хотелось проигрывать Клэр, что только подогревала их дружеское соперничество.
Сейчас
Без Клэр она чувствовала одиночество. Никто не творил безумные вещи, получая предупреждения от руководства Академии. Никто не веселил её. Отражение в зеркале выглядело жалко – грустный взгляд, выбившиеся из пучка пряди. Разматывая резинку, она ощутила, как волосы падают на спину. Тяжелый вздох.
«Соберись, соберись!» — повторяла Элизабет.
Дверь открылась, впуская мистера Эллиота. Она поспешила сделать пучок, чтобы подготовиться к занятию – Эллиот не терпел, когда она при нем укладывала волосы в классе для занятий.
— Элизабет, — начал мистер Эллиот. — Мне жаль, что так произошло с твоей подругой. Прими мои соболезнования.
— Спасибо, — глухо откликнулась она. — Начнем?
— А ты готова? — спросил мистер Эллиот.
— Нет, простите, — произнесла она, — я пришла сюда, думая, что смогу. Но не готова…
Она обернулась, смотря прямо в его черные глаза. Эллиот понял её без слов – подошел и обнял. Элизабет всхлипывала, не в силах справиться с эмоциями. Боль потери не утихла за пару дней. Она пыталась делать все так, словно ничего не произошло. Не помогало.
— Я не верю, что её убили, — прошептала она, отстраняясь. — Только не жизнерадостную Клэр.
— Все будет хорошо, обещаю, — проговорил Эллиот. — Ты разберешься с этим.
— Почему вы так думаете? — спросила она. — Что, если Клэр погибла из-за меня? Я не должна была оставлять её одну в гримерке!
— Прекрати винить себя, — остановил её самобичевания мужчина. — Лучше соберись и подумай, кому выгодна смерть твоей подруги.
— Меня будут подозревать в первую очередь, — размазывая слезы по лицу, проговорила Элизабет. — Мы соперничали за ту партию, и она досталась Клэр, а не мне. Полицейские скоро вызовут меня на допрос. — Она шмыгнула носом, и педагог протянул ей платок. — Проверят мотивы. Зависть и подобное.
— Я могу пойти с тобой, — предложил он.
— Нет, я сама, — сказала она. — Спасибо!
Маленькая слезинка покатилась по щеке. Эллиот пальцем прикоснулся к её лицу, стирая соленую дорожку. Элизабет отпрянула. Переведя взгляд на пол, она заметила красную ленту.
— Это ваша? — спросила она. — Из вашего кармана выпала красная лента?
— Нет, — проговорил Эллиот. — С чего ты взяла?
— Не прикасайтесь больше ко мне! — закричала Элизабет.
Из зала она убегала. Красная лента преследовала её со дня смерти Клэр, появляясь в неожиданных местах. Толпа в коридоре мешала пройти. Она лавировала между людьми, стараясь отойти подальше от зала, где репетировала.
— Элизабет! — прогремел голос Эллиота на весь коридор. Пришлось возвращаться. Он стоял, облокотившись о распахнутую дверь. — Пожалуйста, будь осторожна.
— Хорошо, — пообещала она.
Неожиданно он втащил её обратно в зал. В замке повернулся ключ. Она испуганно озиралась, отступая к стене. Когда бежать больше не имело смысла, Эллиот наклонился к её лицу, целуя в губы. Она сжала зубы, а он продолжал нежно целовать, сломив её сопротивление. На вздохе её ротик приоткрылся. Эллиот воспользовался этим, сплетая их языки. Элизабет обвила руками его шею. Легкий укус в ответ. Металлический запах на губах. Он слизывает кровь, продолжая целовать.
— Мистер Эллиот! Ваше время давно закончилось! — в дверь тарабанят.
Элизабет прозвучавшие слова охлаждают. Она отворачивает лицо, краснея. Но он не дает ей прервать сладостный поцелуй, что они разделили на двоих. Он снова прикасается к её губам своими, вовлекая в страстные игры языками.
— Мистер Эллиот, чем вы там занимаетесь?!
Судорожный выдох. Он отстраняется первым, отходит к окну. А она видит его напряженную спину. Хочется что-нибудь сказать, но она не может. Она поворачивает ключ в двери, распахивает и впускает в зал рассерженного педагога. Щеки горят от стыда. Слезы душат.
В туалете она облокачивается на белую стену. Напротив ряды кабинок. По щекам текут слезы. На кране завязана красная лента как напоминание. Она копается в сумке, чтобы достать визитку детектива. Дрожащими пальцами находит белый квадратик, набирает номер. Слушает долгие гудки, которые кажутся целой вечностью.
— Детективное агентство «По шагам». Чем я могу вам помочь? — спрашивает учтивый женский голос.
— Здравствуйте, — произносит Элизабет, — мне нужен мистер Илиодор.
— Секунду, я вас соединю.
Опять гудки. Элизабет от волнения сжимает и разжимает пальцы. Отражение в зеркале показывает плачущую потерянную девушку.
— Говорите, я вас слушаю, — раздается в трубке голос Илиодора, и Элизабет от неожиданности вздрагивает.
— Меня зовут Элизабет, и я хочу поговорить с вами о Мастере. Наедине, — собственный голос звучит жалко.
Он назначает встречу в кафе. Она смотрит в окно, надеясь увидеть его первой. Официантка приносит меню. Она просит чая. То самое кафе, где они любили проводить время с Клэр. Случайность или специально?
«Успокойся — думает Элизабет. — Ничего страшного. Он поможет. Он обязан».
Мысли пытаются. После поцелуя Эллиота она никак не может собраться, комкая в руках салфетку. Зачем поцеловал? Почему? Хотел поддержать или успокоить. Тогда выбрал самый странный способ.
«Чертов Эллиот! — мысленно кричит Элизабет. — Все, перестань о нем думать. Перестань. Сейчас стоит сосредоточиться на встрече».
Не выходит сосредотачиваться. Время тянется жутко медленно. На настенных часах секундная стрелка еле ползет. Элизабет смотрит то по сторонам, то в окно. Приносят чай. Она подносит напиток к губам. Чай слегка остужает нервы. Настроение немного улучшается.
Глава 2
Когда человек что-то не может
объяснить, он выдумывает.
Он словно видел кошмар наяву. Мужчина завязывает красную ленту на люстре, отбрасывает табурет, на котором стоял. Лента впивается в шею, и он умирает от удушья.
Илиодор проснулся среди ночи. В поту. Кое-как нащупав выключатель от ночника, он зажег свет. Фредерик спал в ногах.
Он пошел по темной квартире на кухню. Достал стакан и налил воды. Сердце бешено колотилось. Этот кошмар преследовал его уже второй год. Он будто наяву видел смерть отца.
Психолог говорила, что ему стоит отсчитать до десяти, чтобы успокоиться. Один. Два. Три. Четыре. Стрелка на часах замерла на полуночи. Пять. Шесть. Семь. Восемь. На улице сработала сигнализация у машины, напугав его. Девять. Десять. Не помогает. Голова раскалывается.
Он идет в ванную за аптечкой, берет аспирин и возвращается обратно. Не спится. Совсем. Почему-то вспоминается отец. И смерть.
Заботливое полицейское управление прислало ему газетную вырезку, когда он находился на пике адвокатской карьеры. Небольшая заметка повествовала о самоубийстве мистера Далариона, найденного в собственной квартире.
