Соединив их руки, Тангриф дал стечь по нескольку капель крови в обе чарки и затем протянул одну из них жене. Ильгрис молча взяла, не зная, что сказать. Тангриф же подтолкнул её руку тихонько, показывая, что им надо выпить вино. Девушка закрыла глаза и повиновалась. Она поняла, что Миллирис получила магию своего мужа, выпив также его кровь в брачную ночь.
Во имя золотого дракона, что происходит? Она как будто выпила жидкое пламя. Нет, это было не больно. Это было жарко. Кровь побежала по венам горячей волной, заставляя сердце учащённо биться. Она почувствовала радостный азарт. Хотелось что-нибудь немедленно сделать. Открыла глаза и встретилась взглядом с мужем. Он смотрел на неё, ожидая реакции. Ильгрис рассмеялась и увидела, как в глазах Тангрифа зажёгся огонёк. Он молча забрал у неё чарку и, подхватив на руки, понёс на ложе.
Страх снова зашевелился противным червячком, но тут же утих, потому что муж, посадив её на кровать становится перед ней на колени и нежно берёт её лицо в свои руки. Губы его, изогнутые как лук, так красивы и притягательны. Он касается этими губами её глаз, лба, уголков губ, шеи и от этих лёгких поцелуев сердце то сладко замирает, то начинает колотиться. Какие глаза, какие глаза у её мужа. Она готова смотреть в них бесконечно. Руки сами тянутся к его лицу, пальцы гладят его брови, легко пробегают по щекам, опускаются на рельефную грудь.
Где её стыд? Так касаться мужчины. Ах, какая разница, что он подумает. С этим она разберётся завтра. Сейчас она будет делать всё, что ей хочется. А хочется ей многого. Да, как же хорошо, что он распускает завязки сорочки. Его рубашка тоже лишняя. Он как будто чувствует её каждое, даже мимолётное, желание. Вот уложил её и сам лёг рядом. Продолжает целовать её, но теперь поцелуи становятся горячее и ей хочется, чтобы он поцеловал её по-настоящему. И тут же ощущает губы Тангрифа на своих губах. Подаётся навстречу, льнёт, прижимается к нему, ощущая каждой клеточкой этот поцелуй. Ещё, милый, не отрывайся от меня, молю.
Сладкое тянущее чувство появляется внизу живота. Тут она понимает, что Тангриф, обхватив ладонью её грудь, большим и указательным пальцем нежно сжимает её сосок, заставляя возбуждающие волны бежать по всему телу. Продолжай любимый, только продолжай. Она сама уже целует мужа, то проскальзывая языком к его языку, то слегка покусывая его губы, отчего его глаза темнеют расширяющимися вертикальными зрачками. Внутри уже бушует пожар. Тангриф же, оторвавшись от её губ, касается языком соска, заставляя её непроизвольно выгибаться. В ответ она запускает руки в его волосы, гладит плечи. Рука дракона скользит ниже между бёдер и раздвигает их, а затем она чувствует, как его пальцы гладят, то, о чём и подумать стыдно, слегка проникают внутрь, затем возвращаются, добираются до какой-то точки и надавливают слегка. У девушки перехватывает дыхание от желания. Ещё, она хочет ещё. Да, родной, да, вот так. Снова накатывает жаркая волна, доходя до предела, заставляя свет меркнуть. В этих тягучих мгновениях хочется остаться навеки, но волна отступает, оставляя возбуждённую лёгкость, сменяясь потом счастливой расслабленностью.
Тангриф смотри ей в глаза, и она понимает, что он ждёт ответных ласк. Откинув стыд, Ильгрис медленно ведёт рукой по его бедру, то еле касаясь кончиками пальцев, то скользя ладонью. От этого простого движения на лбу её мужа выступают бисеринки пота, а дыхание становится хриплым. Она понимает, что он пытается удержаться и не сделать ей больно. Не нужно всё это. Пусть будет боль. Ей хочется этой боли, хочется близости, хочется принадлежать ему и хочется обладать им. Как хорошо, что не надо говорить. Он уже лежит сверху, и она с радостью ощущает на себе его тяжесть. Дракон переплетает её пальцы со своими и прижимает руки к подушке. Как он целуется, в глазах просто темнеет от этих поцелуев. Тангриф на мгновение замирает, а потом начинает двигаться. Боль и сладость поднимаются снизу живота щемящей волной. Накрывают, окутывают красноватой пеленой, заставляя почти терять сознание.
Звуки будто отключились, она чувствует, что тело мужа тоже сотрясается, и он, как будто став тяжелее, обессиленно утыкается лицом ей в шею. Полежав так несколько мгновений, поднимает голову и заглядывает ей в глаза. Потом крепко прижав её к себе, переворачивается на спину, не давая ей высвободиться.
- Очень больно?
- Чуть-чуть есть.
- Не могу тебя отпустить. Давай так и будем спать?
Утром она открыла глаза оттого, что кто-то нежно целовал её в шею. Руки мужа по-прежнему крепко держали её, и она снова лежала в коконе из его объятий.
- Вставай, соня. Вода готова. Надо уже скоро спускаться к завтраку. Ты иди лучше в умывальню без меня, потому что я за себя не ручаюсь, а тебе нужен отдых. Я пойду принимать ванну в твои бывшие покои. Там мне всё приготовили.
Отдых ей и впрямь был нужен. Всё тело ломило. А когда она встала с кровати, то, увидев простыни, стала пунцовой от смущения. Однако, заметив, какими глазами Тангриф смотрит на неё, быстренько схватила сорочку и сбежала в умывальню. Самый большой сюрприз ждал её, когда она после купания глянула на себя в зеркало. Ладно, печать теперь шла явным серебряным узором. Это было даже красиво. Ладно, губы аллели, как будто она в них всю ночь втирала ягодный сок, но шея, грудь и плечи расцвели недвусмысленными знаками их вчерашней страсти. Милостивые Предки, как показаться за столом в таком виде. Вспомнить бы что у неё есть с собой из колдовского арсенала. До сей поры ей приходилось только другим помогать прятать такие знаки внимания.
В сундучке нашлась мазь, которую она обычно давала девушкам. Никогда не думала, что самой понадобится. Она вообще до встречи с Тангрифом, не понимала, зачем столько мороки из-за любви. Счастье, что она хорошая лекарка. Вот уже почти ничего и не видно. Можно ещё заклинание накинуть. Когда-то она помогла русалке. Та влюбилась в какого-то первого парня на селе. Какие цветистые сказки он ей поначалу рассказывал, а потом женился на дочке местного богатея. Озёрная дева хотела руки на себя наложить, но русалка, которая умирает таким образом, превращается в вечно скитающийся призрак. Подруги её прислали за ней, тогда ещё Эликой. Долго она возилась с водяной девой. Вернуть к жизни тело можно, но в душу вернуть желание жить намного труднее. Выходила, однако. Помог её же бывший возлюбленный. Показала она несчастной, каков он после свадьбы стал, как сразу гнобить жену свою начал, так и поздоровела дева.
В благодарность русалки научили её одному заклинанию, которое, пусть всего на несколько дней, но скрывает все дефекты. Так ей больше и не надо. От её мази уже к вечеру всё окончательно сойдёт. Крестьянским страдалицам это заклинание помогало отлично. Прошептав нужные слова и закрепив их завершающей фразой «Чары русалок всегда со мной», Ильгрис глянула в зеркало и осталась довольна результатом.
Тангриф уже поджидал её. Осмотрел и нежно поцеловал в висок. Ей показалось, или глаза его вспыхнули плутовским светом? Внизу их ждали не только Тэйвир с Мариликой, но и остальные драконы клана. Встретили их радостным гулом, в котором явственно слышалось: «Печати проявились, слава Великому Дракону!», «У клана будет новый наследник!», «Ого, молодец Тангриф, времени зря не терял». Их усадили на кресла рядом с отцом и драконы по очереди подходили с приветствиями и подарками. Все были очень искренни. Одно только смущало Ильгрис, большинство окидывало её одобрительным взглядом, явно задерживаясь на шее. Что они могли там видеть? Прислуга же вообще не обращала внимания на её внешность.
Она в недоумении посмотрела на мужа, но тот принимал поздравления и учтиво беседовал с гостями. Наконец поток поздравляющих иссяк и всех пригласили к столу. Завтрак прошёл весело. Чувствовался общий подъём. Это было приятно, но Ильгрис устала. Когда они поднялись в свои покои, Ильгрис припёрла мужа к стенке, пытаясь выяснить причины такого внимания со стороны гостей. Тангриф отбывался как мог, но потом сдался. Крепко обнял жену и лукаво поинтересовался:
- А что мне будет, если я раскрою тайну?
- Ну-у-у, я тебя прощу. Потому что тут явно какой-то подвох.
- Клянёшься ли ты, жена моя?
- Дай подумаю. Ладно, клянусь. Очень знать хочется.
- Смотри, ты поклялась.
- Ну, говори же.
- Э-э-э. Ладно, драконы видят тебя как есть.
- Как это? Что-о-о? Они видят, что у меня на шее?
- Да, дорогая. Это же слабая магия. Скорее всего, русалок, как я чувствую. Они основные мастерицы по этой части. Ну хорошо, для нас слабая. Люди ничего не заметили. Твоё собственное заклинание, возможно, подействовало бы лучше.
- Ты видел это и ничего не сказал мне?
- Стоп, милая, а что ты могла бы сделать? Ты что, стала бы создавать заклинание на скорую руку? Оно наверняка получилось бы слабеньким и не смогло противостоять умению драконов видеть истинное.
- А заклинание по защите артефакта? Что-то ваше истинное зрение не помогло увидеть его.
- Дорогая, сколько времени было потрачено на него? И потом, пойми, что именно то, что драконы видели тебя истинным зрением и дало им повод для радости. Теперь они уверены, что у клана будет наследник. Ну традиция у нас такая, приходить на следующий день после ритуала, дабы убедиться, что магия драконов будет жить.
- Убедиться им надо, значит. Ла-а-а-дно.
- Ты обещала прощение, но глядя на тебя, понимаю, что пора дать дёру.
И не дожидаясь, пока жена перейдёт в наступление, в мгновение ока выскочил за дверь. Ильгрис только руками всплеснула. Ну разбойник. Остановилась в раздумье: броситься за ним, или подождать здесь. Однако, повернувшись к окну, увидела, что он уже драконом сидит на крепостной стене и глядя на окно умильно склоняет голову, то в одну, то в другую сторону. Да, что ты будешь делать, и девушка, не выдержав, начала хохотать.
Тангриф, резонно посчитав это прощением, вернулся в покои и первым делом накинулся с поцелуями. Однако удержался от дальнейшего. По традиции, после свадебной ночи молодожёнам требовалось три дня воздерживаться от близости.
Усадив жену на низкий диванчик, он приобнял её.
- Родная, расскажи мне всё, что знаешь про клан Опаловых. Нам надо вытащить признание из этого проклятого колдуна.
- Хорошо, постараюсь по порядку, хотя трудно очень, - голос Ильгрис звучал напряжённо.
Тангриф внимательно посмотрел на жену и прижал её теснее к груди, подбадривая. Девушка благодарно прижалась к любимому. Ей трудно было вспоминать многие вещи, а рассказывать ещё труднее.
Как опишешь свои чувства, когда приносят к тебе девчушку лет четырнадцати, которую обманом завлекли в замок, обещая работу. Насиловали безжалостно пару месяцев, а потом увидев, что не ожидается детей, выкинули как объедки. Каждая поездка Фрая по владениям заканчивалась одинаково: стоном и плачем обесчещенных девушек. Про ведуний и говорить нечего, единицы остались живы. Она в том числе и то, только благодаря бабушке. Чем уж она пригрозила колдуну, если тронет её, только Великим Предкам известно.
Казни на площади начинались каждый месяц после полнолуния. Очередную ведьму, лишённую магии, показательно сжигали за «поношение Великого Дракона». Свидетели тут как тут, лепетали свои показания, пряча глаза. Потом всё утихало до следующего полнолуния. Сельчане прятали своих ведуний и лекарок. Как жить без них? Но Укхильд придумал артефакт, который показывал уровень магии. А настолько сильными, чтобы прятать магию, были не все ведьмы. Благо в лес он сильно не совался. Хозяин всегда ведуний защищал, а колдуну против хозяина не справиться. Но сбежать тоже не все смогли, да и выходить к лежачим больным приходилось иногда.
Страшную картину рисовала Ильгрис перед глазами мужа. Владения, наполненные страхом и беззаконием, старательно покрываемые внешним почтением к Великому Дракону. И с каждым годом, месяцем и днём становилось всё хуже, потому что к проклятию первой ведьмы присоединялись проклятия остальных невинно загубленных. Это, в свою очередь, вызывало новую волну насилия.
- Так почему никто не пришёл во дворец и не рассказал об этом? Насколько я знаю, все жалобы рассматриваются.
- Пытались. Но храбрецы даже до границы владений клана Опаловых Драконов не доходили. Знаешь, скольких заставили быть свидетелями «преступлений», чтобы казни выглядели законными? Все они поневоле соучастники, а значит, сразу бежали с доносами.
- Как же мы сможем собрать доказательства преступлений?
- Думаю, жители помогут, те у которых пострадали дочери, те у которых забрали отцов и сыновей.
- Погоди, девушки понятно, а мужчин куда забирали?
- Мастеров искусных тоже в замок тащат. Работают они там в плену за кусок хлеба. А всё, что они изготовят, драконы клана потом продают в другие владения. Деньги Опаловым нужны на поддержания магии. Они артефакты покупают по всей Меролии. И я больше чем уверена, все нападения в стране, это дело их рук.
- Родная моя, хватит. Я уже всё понял. Надо срочно рассказать отцу об этом. Отдохни. Нет, давай лучше я тебя к матушке провожу. Займитесь дальше обустройством лечебницы и аптеки. Так хоть мысли не будут одолевать.
Ильгрис провела рукой по щеке мужа. Неужели у истинной пары всегда так?
Эрад Тэйвир слушал и поверить не мог. Это же просто страшно. Как такое можно было скрывать столько лет. Ни одной жалобы, ни одной, Верховный Дракон не получил за все эти годы. Не может же быть, что всех смогли поймать ещё до границ владений Опаловых. Это просто невозможно и закрадываются нехорошие подозрения. Все жалобы проходят сначала через … Нет, как такое может быть. Он же сам видел уровень магии эрада. Надо разбираться. Сегодня они вытрясут из колдуна всё, что он знает и чего не знает, вытрясут тоже.
Но вытрясти ничего не получилось. Когда они пришли, то колдун крепко спал в своей каморке. Спал вечным сном. Эрад Тэйвир допросил всех, кто стоял на посту. Никто не отлучался с поста, никто не приходил к заключённому. Да и как можно, все помнят приказ светлого эрада даже им самим не говорить с колдуном. В его двери решётчатое окошко было сверху ещё закрыто железной ставенкой, запертой на замок, а ключ от ставенки только у самого эрада. В самой каморке не было никаких окон. Да и смерть такая: уснул и не проснулся.
Пытать его не пытали, чтобы не перестараться. Даже с цепей сняли и отвели в камеру. Живым свидетелем он им нужен был. Но кому-то видно, наоборот, Укхильд нужен был мёртвым. Какой с покойника спрос.
Серебряные драконы должны были решить, как действовать дальше.
- Отец, давай Ильгрис позовём. Пусть посмотрит. Она лекарка. В травах разбирается, в ядах.
- Ну как женщине заниматься таким? Да и какой яд? Всё заперто было.
- Мало ли. Давай позовём. Она всякое повидала у Опаловых. Только что рассказывал.
- Тут ты прав. Давай позовём.
Ильгрис сначала внимательно оглядывала каморку, не заходя в неё. Тут, конечно, уже побывали свёкор с мужем, но они только подошли к лежанке и сразу ушли, оставив всё как есть.
На полу ничего не валялось, даже соломы не было. Затем девушка подошла к скончавшемуся узнику. На лежаке тоже ничего. Рядом пустая кружка и пустая тарелка.
Во имя золотого дракона, что происходит? Она как будто выпила жидкое пламя. Нет, это было не больно. Это было жарко. Кровь побежала по венам горячей волной, заставляя сердце учащённо биться. Она почувствовала радостный азарт. Хотелось что-нибудь немедленно сделать. Открыла глаза и встретилась взглядом с мужем. Он смотрел на неё, ожидая реакции. Ильгрис рассмеялась и увидела, как в глазах Тангрифа зажёгся огонёк. Он молча забрал у неё чарку и, подхватив на руки, понёс на ложе.
Страх снова зашевелился противным червячком, но тут же утих, потому что муж, посадив её на кровать становится перед ней на колени и нежно берёт её лицо в свои руки. Губы его, изогнутые как лук, так красивы и притягательны. Он касается этими губами её глаз, лба, уголков губ, шеи и от этих лёгких поцелуев сердце то сладко замирает, то начинает колотиться. Какие глаза, какие глаза у её мужа. Она готова смотреть в них бесконечно. Руки сами тянутся к его лицу, пальцы гладят его брови, легко пробегают по щекам, опускаются на рельефную грудь.
Где её стыд? Так касаться мужчины. Ах, какая разница, что он подумает. С этим она разберётся завтра. Сейчас она будет делать всё, что ей хочется. А хочется ей многого. Да, как же хорошо, что он распускает завязки сорочки. Его рубашка тоже лишняя. Он как будто чувствует её каждое, даже мимолётное, желание. Вот уложил её и сам лёг рядом. Продолжает целовать её, но теперь поцелуи становятся горячее и ей хочется, чтобы он поцеловал её по-настоящему. И тут же ощущает губы Тангрифа на своих губах. Подаётся навстречу, льнёт, прижимается к нему, ощущая каждой клеточкой этот поцелуй. Ещё, милый, не отрывайся от меня, молю.
Сладкое тянущее чувство появляется внизу живота. Тут она понимает, что Тангриф, обхватив ладонью её грудь, большим и указательным пальцем нежно сжимает её сосок, заставляя возбуждающие волны бежать по всему телу. Продолжай любимый, только продолжай. Она сама уже целует мужа, то проскальзывая языком к его языку, то слегка покусывая его губы, отчего его глаза темнеют расширяющимися вертикальными зрачками. Внутри уже бушует пожар. Тангриф же, оторвавшись от её губ, касается языком соска, заставляя её непроизвольно выгибаться. В ответ она запускает руки в его волосы, гладит плечи. Рука дракона скользит ниже между бёдер и раздвигает их, а затем она чувствует, как его пальцы гладят, то, о чём и подумать стыдно, слегка проникают внутрь, затем возвращаются, добираются до какой-то точки и надавливают слегка. У девушки перехватывает дыхание от желания. Ещё, она хочет ещё. Да, родной, да, вот так. Снова накатывает жаркая волна, доходя до предела, заставляя свет меркнуть. В этих тягучих мгновениях хочется остаться навеки, но волна отступает, оставляя возбуждённую лёгкость, сменяясь потом счастливой расслабленностью.
Тангриф смотри ей в глаза, и она понимает, что он ждёт ответных ласк. Откинув стыд, Ильгрис медленно ведёт рукой по его бедру, то еле касаясь кончиками пальцев, то скользя ладонью. От этого простого движения на лбу её мужа выступают бисеринки пота, а дыхание становится хриплым. Она понимает, что он пытается удержаться и не сделать ей больно. Не нужно всё это. Пусть будет боль. Ей хочется этой боли, хочется близости, хочется принадлежать ему и хочется обладать им. Как хорошо, что не надо говорить. Он уже лежит сверху, и она с радостью ощущает на себе его тяжесть. Дракон переплетает её пальцы со своими и прижимает руки к подушке. Как он целуется, в глазах просто темнеет от этих поцелуев. Тангриф на мгновение замирает, а потом начинает двигаться. Боль и сладость поднимаются снизу живота щемящей волной. Накрывают, окутывают красноватой пеленой, заставляя почти терять сознание.
Звуки будто отключились, она чувствует, что тело мужа тоже сотрясается, и он, как будто став тяжелее, обессиленно утыкается лицом ей в шею. Полежав так несколько мгновений, поднимает голову и заглядывает ей в глаза. Потом крепко прижав её к себе, переворачивается на спину, не давая ей высвободиться.
- Очень больно?
- Чуть-чуть есть.
- Не могу тебя отпустить. Давай так и будем спать?
Глава 9 - Признание
Утром она открыла глаза оттого, что кто-то нежно целовал её в шею. Руки мужа по-прежнему крепко держали её, и она снова лежала в коконе из его объятий.
- Вставай, соня. Вода готова. Надо уже скоро спускаться к завтраку. Ты иди лучше в умывальню без меня, потому что я за себя не ручаюсь, а тебе нужен отдых. Я пойду принимать ванну в твои бывшие покои. Там мне всё приготовили.
Отдых ей и впрямь был нужен. Всё тело ломило. А когда она встала с кровати, то, увидев простыни, стала пунцовой от смущения. Однако, заметив, какими глазами Тангриф смотрит на неё, быстренько схватила сорочку и сбежала в умывальню. Самый большой сюрприз ждал её, когда она после купания глянула на себя в зеркало. Ладно, печать теперь шла явным серебряным узором. Это было даже красиво. Ладно, губы аллели, как будто она в них всю ночь втирала ягодный сок, но шея, грудь и плечи расцвели недвусмысленными знаками их вчерашней страсти. Милостивые Предки, как показаться за столом в таком виде. Вспомнить бы что у неё есть с собой из колдовского арсенала. До сей поры ей приходилось только другим помогать прятать такие знаки внимания.
В сундучке нашлась мазь, которую она обычно давала девушкам. Никогда не думала, что самой понадобится. Она вообще до встречи с Тангрифом, не понимала, зачем столько мороки из-за любви. Счастье, что она хорошая лекарка. Вот уже почти ничего и не видно. Можно ещё заклинание накинуть. Когда-то она помогла русалке. Та влюбилась в какого-то первого парня на селе. Какие цветистые сказки он ей поначалу рассказывал, а потом женился на дочке местного богатея. Озёрная дева хотела руки на себя наложить, но русалка, которая умирает таким образом, превращается в вечно скитающийся призрак. Подруги её прислали за ней, тогда ещё Эликой. Долго она возилась с водяной девой. Вернуть к жизни тело можно, но в душу вернуть желание жить намного труднее. Выходила, однако. Помог её же бывший возлюбленный. Показала она несчастной, каков он после свадьбы стал, как сразу гнобить жену свою начал, так и поздоровела дева.
В благодарность русалки научили её одному заклинанию, которое, пусть всего на несколько дней, но скрывает все дефекты. Так ей больше и не надо. От её мази уже к вечеру всё окончательно сойдёт. Крестьянским страдалицам это заклинание помогало отлично. Прошептав нужные слова и закрепив их завершающей фразой «Чары русалок всегда со мной», Ильгрис глянула в зеркало и осталась довольна результатом.
Тангриф уже поджидал её. Осмотрел и нежно поцеловал в висок. Ей показалось, или глаза его вспыхнули плутовским светом? Внизу их ждали не только Тэйвир с Мариликой, но и остальные драконы клана. Встретили их радостным гулом, в котором явственно слышалось: «Печати проявились, слава Великому Дракону!», «У клана будет новый наследник!», «Ого, молодец Тангриф, времени зря не терял». Их усадили на кресла рядом с отцом и драконы по очереди подходили с приветствиями и подарками. Все были очень искренни. Одно только смущало Ильгрис, большинство окидывало её одобрительным взглядом, явно задерживаясь на шее. Что они могли там видеть? Прислуга же вообще не обращала внимания на её внешность.
Она в недоумении посмотрела на мужа, но тот принимал поздравления и учтиво беседовал с гостями. Наконец поток поздравляющих иссяк и всех пригласили к столу. Завтрак прошёл весело. Чувствовался общий подъём. Это было приятно, но Ильгрис устала. Когда они поднялись в свои покои, Ильгрис припёрла мужа к стенке, пытаясь выяснить причины такого внимания со стороны гостей. Тангриф отбывался как мог, но потом сдался. Крепко обнял жену и лукаво поинтересовался:
- А что мне будет, если я раскрою тайну?
- Ну-у-у, я тебя прощу. Потому что тут явно какой-то подвох.
- Клянёшься ли ты, жена моя?
- Дай подумаю. Ладно, клянусь. Очень знать хочется.
- Смотри, ты поклялась.
- Ну, говори же.
- Э-э-э. Ладно, драконы видят тебя как есть.
- Как это? Что-о-о? Они видят, что у меня на шее?
- Да, дорогая. Это же слабая магия. Скорее всего, русалок, как я чувствую. Они основные мастерицы по этой части. Ну хорошо, для нас слабая. Люди ничего не заметили. Твоё собственное заклинание, возможно, подействовало бы лучше.
- Ты видел это и ничего не сказал мне?
- Стоп, милая, а что ты могла бы сделать? Ты что, стала бы создавать заклинание на скорую руку? Оно наверняка получилось бы слабеньким и не смогло противостоять умению драконов видеть истинное.
- А заклинание по защите артефакта? Что-то ваше истинное зрение не помогло увидеть его.
- Дорогая, сколько времени было потрачено на него? И потом, пойми, что именно то, что драконы видели тебя истинным зрением и дало им повод для радости. Теперь они уверены, что у клана будет наследник. Ну традиция у нас такая, приходить на следующий день после ритуала, дабы убедиться, что магия драконов будет жить.
- Убедиться им надо, значит. Ла-а-а-дно.
- Ты обещала прощение, но глядя на тебя, понимаю, что пора дать дёру.
И не дожидаясь, пока жена перейдёт в наступление, в мгновение ока выскочил за дверь. Ильгрис только руками всплеснула. Ну разбойник. Остановилась в раздумье: броситься за ним, или подождать здесь. Однако, повернувшись к окну, увидела, что он уже драконом сидит на крепостной стене и глядя на окно умильно склоняет голову, то в одну, то в другую сторону. Да, что ты будешь делать, и девушка, не выдержав, начала хохотать.
Тангриф, резонно посчитав это прощением, вернулся в покои и первым делом накинулся с поцелуями. Однако удержался от дальнейшего. По традиции, после свадебной ночи молодожёнам требовалось три дня воздерживаться от близости.
Усадив жену на низкий диванчик, он приобнял её.
- Родная, расскажи мне всё, что знаешь про клан Опаловых. Нам надо вытащить признание из этого проклятого колдуна.
- Хорошо, постараюсь по порядку, хотя трудно очень, - голос Ильгрис звучал напряжённо.
Тангриф внимательно посмотрел на жену и прижал её теснее к груди, подбадривая. Девушка благодарно прижалась к любимому. Ей трудно было вспоминать многие вещи, а рассказывать ещё труднее.
Как опишешь свои чувства, когда приносят к тебе девчушку лет четырнадцати, которую обманом завлекли в замок, обещая работу. Насиловали безжалостно пару месяцев, а потом увидев, что не ожидается детей, выкинули как объедки. Каждая поездка Фрая по владениям заканчивалась одинаково: стоном и плачем обесчещенных девушек. Про ведуний и говорить нечего, единицы остались живы. Она в том числе и то, только благодаря бабушке. Чем уж она пригрозила колдуну, если тронет её, только Великим Предкам известно.
Казни на площади начинались каждый месяц после полнолуния. Очередную ведьму, лишённую магии, показательно сжигали за «поношение Великого Дракона». Свидетели тут как тут, лепетали свои показания, пряча глаза. Потом всё утихало до следующего полнолуния. Сельчане прятали своих ведуний и лекарок. Как жить без них? Но Укхильд придумал артефакт, который показывал уровень магии. А настолько сильными, чтобы прятать магию, были не все ведьмы. Благо в лес он сильно не совался. Хозяин всегда ведуний защищал, а колдуну против хозяина не справиться. Но сбежать тоже не все смогли, да и выходить к лежачим больным приходилось иногда.
Страшную картину рисовала Ильгрис перед глазами мужа. Владения, наполненные страхом и беззаконием, старательно покрываемые внешним почтением к Великому Дракону. И с каждым годом, месяцем и днём становилось всё хуже, потому что к проклятию первой ведьмы присоединялись проклятия остальных невинно загубленных. Это, в свою очередь, вызывало новую волну насилия.
- Так почему никто не пришёл во дворец и не рассказал об этом? Насколько я знаю, все жалобы рассматриваются.
- Пытались. Но храбрецы даже до границы владений клана Опаловых Драконов не доходили. Знаешь, скольких заставили быть свидетелями «преступлений», чтобы казни выглядели законными? Все они поневоле соучастники, а значит, сразу бежали с доносами.
- Как же мы сможем собрать доказательства преступлений?
- Думаю, жители помогут, те у которых пострадали дочери, те у которых забрали отцов и сыновей.
- Погоди, девушки понятно, а мужчин куда забирали?
- Мастеров искусных тоже в замок тащат. Работают они там в плену за кусок хлеба. А всё, что они изготовят, драконы клана потом продают в другие владения. Деньги Опаловым нужны на поддержания магии. Они артефакты покупают по всей Меролии. И я больше чем уверена, все нападения в стране, это дело их рук.
- Родная моя, хватит. Я уже всё понял. Надо срочно рассказать отцу об этом. Отдохни. Нет, давай лучше я тебя к матушке провожу. Займитесь дальше обустройством лечебницы и аптеки. Так хоть мысли не будут одолевать.
Ильгрис провела рукой по щеке мужа. Неужели у истинной пары всегда так?
***
Эрад Тэйвир слушал и поверить не мог. Это же просто страшно. Как такое можно было скрывать столько лет. Ни одной жалобы, ни одной, Верховный Дракон не получил за все эти годы. Не может же быть, что всех смогли поймать ещё до границ владений Опаловых. Это просто невозможно и закрадываются нехорошие подозрения. Все жалобы проходят сначала через … Нет, как такое может быть. Он же сам видел уровень магии эрада. Надо разбираться. Сегодня они вытрясут из колдуна всё, что он знает и чего не знает, вытрясут тоже.
Но вытрясти ничего не получилось. Когда они пришли, то колдун крепко спал в своей каморке. Спал вечным сном. Эрад Тэйвир допросил всех, кто стоял на посту. Никто не отлучался с поста, никто не приходил к заключённому. Да и как можно, все помнят приказ светлого эрада даже им самим не говорить с колдуном. В его двери решётчатое окошко было сверху ещё закрыто железной ставенкой, запертой на замок, а ключ от ставенки только у самого эрада. В самой каморке не было никаких окон. Да и смерть такая: уснул и не проснулся.
Пытать его не пытали, чтобы не перестараться. Даже с цепей сняли и отвели в камеру. Живым свидетелем он им нужен был. Но кому-то видно, наоборот, Укхильд нужен был мёртвым. Какой с покойника спрос.
Серебряные драконы должны были решить, как действовать дальше.
- Отец, давай Ильгрис позовём. Пусть посмотрит. Она лекарка. В травах разбирается, в ядах.
- Ну как женщине заниматься таким? Да и какой яд? Всё заперто было.
- Мало ли. Давай позовём. Она всякое повидала у Опаловых. Только что рассказывал.
- Тут ты прав. Давай позовём.
Ильгрис сначала внимательно оглядывала каморку, не заходя в неё. Тут, конечно, уже побывали свёкор с мужем, но они только подошли к лежанке и сразу ушли, оставив всё как есть.
На полу ничего не валялось, даже соломы не было. Затем девушка подошла к скончавшемуся узнику. На лежаке тоже ничего. Рядом пустая кружка и пустая тарелка.
