Лес вокруг тонул в дымке. Тинар перепрыгнул поваленное дерево, и копыта утонули в мягком мхе. Он знал, что его шагов никто не услышит. Он крался не более незаметный чем легкая тень.
       Он спрятался за стволом дерева, опасливо выглянул и скользнул дальше. Жесткие ветки сухого кустарника скользнули по плечу, но ни один светлячок не вспорхнул с него. Тинар был невидим, неслышен, совершенно незаметен глазу.
       Он подкрался еще немного, предвкушая долгожданную победу.
       - Что ты делаешь тут, маленький брат? – раздался голос.
       Тинар досадливо сморщился и выпрямился. Прятаться больше не имело смысла. Он обошел последнее на его пути дерево.
       Килин сидел на пригорке в пучке солнечного света. Тинар поморщился от солнца.
       - Почему ты меня так называешь? Что это за слово? – ворчливо спросил он.
       Килин не ответил. В руках он держал странную полую деревянную палку.
       - Зачем тебе это? – спросил Тинар. Он присел рядом на землю и потер рог об древесный ствол. Килин снова промолчал.
       - Почему ты тут? – спросил Тинар.
       - Почему мне не быть тут?
       - Солнце… Фу! – Тинар зажмурился.
       Фавны не любили солнце. Сколько себя помнил, Тинар всегда чувствовал себя хорошо в объятиях мягкого лесного мрака. Колдовской туман скрывал его, укрывал от опасностей и чужого взгляда. Фавны злой народ и сумрак их стихия. В солнечном свете кожа на руках отливала бликами и становилась слишком приметна. Никто из фавнов не рисковал выходить из-под лесного покрова, солнца чурались. Считалось, что оно приносит беду. Из всех фавнов, которых знал Тинар за свою недолгую жизнь, один лишь Килин не боялся солнца. Впрочем, о нем говорили, будто он вовсе ничего не боялся.
       - У тебя есть ко мне слово? – спросил Килин, задумчиво поглаживая свою нелепую игрушку.
       - Нет. – Тинар лениво развалился на спине. Солнце грело, и ощущение это было не то чтобы неприятным. Он давно не боялся солнца, потому что глядя на Килина, желая превзойти его во всем, еще несколько зим назад отважился выйти на свет. Много ночей после этого он просыпался в холодном поту, ожидая, что проклятье падет на его голову, что кожа его испепелится, волосы выцветут, а рога отпадут словно у старого лося. Но ничего не случилось. Какие бы беды солнце не сулило ему, они не пришли ни с первой ночью, ни со всеми последующими. Он перестал бояться и страшно гордился собой, зная, что из всех фавнов только Килин, а теперь и он, не страшатся огненного светила.
       Килин повернул голову и посмотрел на него. Солнце золотило его волосы у рогов и у лица, освещало перья, вплетенных в локоны.
       Тинар завистливо поморщился. Три. Столько перьев уже носил Килин. Трижды он выходил на границы леса и трижды уносил жизни. Говорили, что в первый раз он унес жизни целой стаи людей. Там были и дети, что придавало его подвигу особенную ценность.
       Люди страшно боялись потерять своих детенышей, и если фавн уносил одного, люди уходили на многие годы. Не стучали топоры, не горели костры. Лес снова становился тих и спокоен, он принадлежал волшебным созданиям, а фавны, хранители границ, могли спать спокойно в своих норах.
       - Это правда, что ты не пойдешь на охоту в это новолуние? – спросил Тинар. Килин молча покрутил в руках дудочку. – Почему?
       Тинар не мог понять, отчего Килин отказал старейшинам. Ему оказали честь, четвертый раз отдали ему право охотиться на границах, а он не захотел. Немыслимо. Тинар был еще мал и запугать мог разве что ребенка. Чтобы сердце человека остановилось от ужаса, фавн должен обладать особой темной силой. Фавны не брали в руки оружия, никогда не убивали людей ни рогами, ни руками. Они несли за собой сумрак колдовского леса, темнили небеса, призывали ветры и птичьи крики, приводили болотных мошек-кровопийц. И люди умирали, застигнутые напастью в лесу. Умирали сами по себе, от ужаса.
       Тинар алчно облизал губы. Когда он станет взрослым, уж он покажет свою силу. Он призовет такой мрак, что все людские деревни на границах опустеют. Крики ужаса будут греть его уши, а копыта пройдут по телам их детей.
       - Почему? – снова спросил Тинар. – Ты разве не хочешь еще одно перо?
       Килин задумчиво поднял голову и поглядел на солнце.
       - А ты хочешь?
       - Конечно, хочу! Я заберу много жизней, вот увидишь. Я превзойду тебя! Я буду внушать ужас в сердца людей.
       Между бровей Килина залегла морщинка.
       - Достойная цель для фавна. – Сказал он.
       Фраза была обыденна, но Тинар вдруг почувствовал себя не в своей тарелке. Насмехается он над ним что ли?
       - Думаешь не смогу? Думаешь ты сильнее?
       - Не думаю.
       - А что тогда?
       Килин приложил к губам дудочку и дунул. Из отверстий на ней раздался странный непривычный лесу звук.
       - Фу! Перестань! Что ты делаешь?
       - Они называют это музыкой.
       Тинар удивленно хлопнул глазами.
       - Что «это»?
       - Такие звуки.
       - И что это? Зачем этому вообще дали название? Глупость какая-то.
       - Не глупость. – Килин устало взглянул на него. – Ты не можешь понять, потому что в моих руках она… не живет.
       Тинара пронзила страшная догадка.
       - Это людская вещь? – прошептал он пораженно. Килин безразлично поглядел в обступающий со всех сторон лесной мрак. – Ты принес ее с охоты?
       - Принес.
       - Но зачем? Почто она тебе?
       Килин снова помолчал.
       - Килин, ты хитер как лисица! – воскликнул Тинар в восторге. – Ты сможешь заманивать людей в чащу этими звуками! Они будут думать, что там люди и пойдут за тобой!
       - Неужели перо это все, что рождает в твоей груди желания? – презрительно бросил Килин.
       Тинар пораженно умолк. Конечно, он хотел перо. Все хотели. Перо значит, что ты славный фавн, овладевший мастерством. Что ты можешь загубить людскую жизнь одним своим присутствием.
       - Ты просто зазнался! – фыркнул он. – Раз у тебя их уже три, так ты забыл как это – не иметь ни одного!
       Тинар насуплено отвернулся.
       - Не злись на меня, маленький брат. Я забываю порой как ты еще молод.
       - Я не молод! Я уже почти вошел в возраст! Я пойду на охоту этой зимой! И люди не посмеют больше рубить наши леса! Я вселю ужас в их сердца. Темный, как безлунная ночь, они будут бояться меня, все меня будут бояться.
       - Все? – Килин улыбнулся. – И даже я?
       - И даже ты! – заносчиво бросил Тинар. Килин поглядел на него надменно и снисходительно. Лесной сумрак вокруг Тинара заклубился в спирали. Шершавый мох облизнул копыта. Травы потянулись к его рукам.
       - Не смейся надо мной! – в ярости крикнул Тинар и вскочил. Он принялся топтать мох копытами. – Я тебя не боюсь!
       - Я знаю. Я и не хочу, чтобы ты меня боялся. – Сумрак отступил, подвластный его воле. Пригорок снова осветило солнце.
       - Не хочешь?.. – Тинар удивленно уставился на него. – Но почему? Все фавны внушают страх, и друг другу и людям. Станешь сильнее, и тебя будут бояться.
       - Может быть… - Килин снова поглядел на свою людскую игрушку. – Я желаю не этого.
       - Внушать страх – сила фавна. Чего же еще желать? Ты разве… Не пойму я тебя, Килин.
       - Это к лучшему, маленький брат.
       Он снова приложил дудочку к губам. В лесу прозвучало несколько странных, но приятных уху звуков.
       Тинар, чувствовал смутное чувство неловкости. Слова он для этого не знал, но чувствовал, что делать такое нехорошо. Слушать людские звуки и находить их… приятными.
       - Зачем ты принес это?
       - Мне стало… интересно.
       - Людская вещь в лесу принесет беду. Ты ослабнешь от людского духа.
       - И что с того?
       - А как же гон? Он совсем скоро. Ты, может, и туда идти не желаешь?
       Для весеннего гона Тинар был еще юн. Но и его голову уже мутил сладкий весенний дух. Когда снег сходил, пробивалась первая трава и клейкие от сока почки на деревьях лопались, фавны устраивали гон. Фавны и фавницы выходили ночью в лес, и быстрый топот копыт отдавался от стволов. Шуршала прошлогодняя листва, с треском ломались ветви кустарников, и тяжелое дыхание было слышно издалека. А после, осенью, рождались фавнята.
       Килин внимательно поглядел на Тинара.
       - Ты еще молод для гона. В будущем году.
       - Я знаю когда. И я знаю, кого я поймаю в лесу. – Глаза его алчно загорелись.
       Килин безразлично отвернулся. Тинар снова упал на спину и растянулся на траве.
       - Килин… - спросил он тихо. – А… а как это?
       - Что?
       - Когда ловишь кого-то в гоне. Ты ведь ловил?
       - Да.
       - И она понесла от тебя?
       - О таком не говорят.
       Тинар прикусил губу. Да, не говорят. Кто от кого зачал не так и важно. Все фавны дети леса, а гон – честный способ. Сильный берет сильную, слабый довольствуется тем, что осталось. Килин был очень сильным и наверняка выбрал себе самую лучшую фавницу.
       - Это Белика, да? – Тинар запрокинул голову и поглядел на Килина. Кверху ногами тот выглядел не таким уж и строгим.
       - Почему Белика?
       - Она самая сильная. У нее и перо есть. И она родила той осенью.
       Килин отвернулся.
       - И кого же ты выбрал? – спросил он безразлично.
       - Тару. – Вздохнул Тинар и губы его тронула улыбка.
       - У нее нет пера. – Заметил Килин с лукавой улыбкой.
       - И что? Она сильная и она… она… - Тинар нахмурился и отвернулся. – Не знаю. Я просто выбрал ее. Следующей весной я поймаю ее на гоне. – От этих слов сладкий холодок пробежал по всему телу.
       Килин смотрел на него холодно.
       - И что дальше?
       - М? А что дальше?
       - Ты поймаешь ее на гоне и что дальше?
       - Ты знаешь что дальше! – рассмеялся Тинар и сладко потянулся. От мысли поймать востроглазую гибкую Тару у него приятно потянуло в животе.
       - Что будет после?
       Тинар потер лицо, которое уже здорово напекло.
       - Ничего не будет. Будет славный фавненок как я. Она даст ему имя и бросит к остальным. Так ведь и бывает. Так кто из фавнят твой? Ну, скажи.
       - Никто.
       - Никто? Она не понесла от тебя? – Тинар действительно удивился. Килин был очень сильным, носил три пера, что было больше чем любой фавн, кроме старейшин. И его семя не проросло?
       - Я не покрыл ее.
       Тинар подавился воздухом.
       - Поймал и не… Но почему? Ты же был в своем праве.
       - Потому что… я хотел большего. – Ответил Килин и снова поглядел на палочку в своей руке.
       - Но… что еще можно хотеть? – искренне удивился Тинар.
       Килин приложил палочку к губам и подул. Снова звуки полились в сумрачный воздух леса. Тинар закрыл уши руками.
       - Людская невидаль. Тьфу! – ругался он себе под нос. В голове его был полный сумбур. Как это Килин участвовал в гоне и не покрыл фавницу? Зачем он тогда участвовал? Да и как… неужели его не дурманит запах весенней травы. Неужели его сердце не бьется быстрее, когда среди стволов мелькает силуэт, и ты включаешься в погоню. А потом догоняешь и… и ничего? Чего еще ему надо?
       - И странный же ты. – Сказал Тинар прищурившись.
       - Ты так считаешь? Так почему ты здесь?
       Тинар искренне пожал плечами. Хотел быть тут и был. Он не то чтобы связывал свое пребывание тут именно с Килином, просто брел, просто увидел его… Хотя, положа руку на сердце, он знал, что тот любит этот солнечный пригорок. И может быть, когда он брел, он знал что найдет его здесь. Ну и что с того? Просто… Просто так.
       - Тебе нравится? – Килин показал дудку.
       - Нет. – Нахохлился Тинар.
       - Мне можешь сказать правду, я не осужу.
       - Не знаю… оно странное. Я такого не слышал еще. Но… уху приятно.
       - Если бы ты слышал это в умелых руках. Тебе бы понравилось. Она такая… - Килин закрыл глаза пытаясь подобрать слово. – Как птичья песнь только еще лучше, еще… правильнее. Гладкая и плавная, как речной берег. У нас нет слов, чтобы описать. У них, должно быть, есть, а у нас нет.
       - Говоришь так, словно их язык лучше нашего. Да что с тобой? Ты должен внушать ужас в их сердца.
       - Быть может… я хочу внушать сердцу не только ужас.
       - Но что? Что еще можно внушать? – Тинар заинтересованно посмотрел на него.
       Килин протянул руку и сорвал лесной цветок. Красное соцветие переливалось на солнце росой.
       Он протянул цветок Тинару.
       - Что?
       - Это тебе.
       - Зачем он мне?
       - Потому что я так хочу. Я хочу отдать его тебе.
       - Но я могу сам сорвать такой же.
       - Да, но я хочу отдать этот тебе.
       - Зачем? Что мне с ним делать?
       - Я не знаю. Что пожелаешь. – Он протягивал цветок, и Тинар вдруг сглотнул, сам не зная отчего смутившись.
       - Хм! – он взял цветок и покрутил в руках. – И что мне с ним делать? – снова спросил он.
       - Выброси.
       - Но зачем ты мне его дал?
       - А зачем ты его взял?
       Тинар вспыхнул и вскочил.
       - Знаешь что! Это… это… Не знаю! И знать не хочу! Делаешь странные вещи, притащил людскую вещь в лес. Ты еще пожалеешь об этом, Килин! Это все до добра тебя не доведет!
       - Ты все еще его не выбросил. – Заметил Килин спокойно. Он сидел на пригорке и внимательно наблюдал за беснованием Тинара.
       - И выброшу! – сказал Тинар и бросил цветок на землю. Секунда и он растоптал его копытами. – Вот! Он не нужен мне!
       Килин поглядел на него со странным выражением на лице и отвернулся. Тинар стоял, тяжело дыша, и не решался уйти. Он поглядел под ноги. Остатки цветка разметались по мху, один лепесток застрял в шерсти чуть выше копыта. Тинар посмотрел на Килина, который отстраненно глядел на землю, и почувствовал… что-то не слишком приятное. В его языке и правда не было слова, но чувство это было таким… горьким и мучительным, словно маета от больного зуба только не во рту, а в груди.
       - Килин… я… Я жалею, что так сделал. То есть…не знаю почему, но жалею.
       Килин посмотрел на него как-то странно. Никто и никогда не глядел так на Тинара кроме него, и, наверное, в этом и была причина, почему он снова и снова приходил к этому пригорку.
       - Все хорошо, маленький брат. – Сказал он с улыбкой.
       - Опять ты меня так называешь. Да что это за слово такое?
       - Я не знаю. Но оно… значит что-то важное. Кого-то важного. Для меня оно означает тебя.
       - Людское? – прищурился Тинар подозрительно.
       - Да.
       - Откуда узнал?
       - Услышал на охоте. Один… искал другого. Мог уйти, но не уходил. Мог убежать и не побежал. Он шел и кричал: Брат! Брат! А потом нашел тело и… уже не кричал. Шептал только. Пока сам не умер.
       - Почему он не побежал если мог? Ведь… Ты ведь очень его пугал?
       Килин кивнул.
       - Всей своей силой. Другие умирали, а этот шел и шел…
       - Почему он не побежал? – спросил Тинар с отчетливой дрожью. – Умирал и шел… Почему?
       Килин поглядел на него и улыбнулся.
       - Я не знаю. Он был сильнее меня, тот человек. Что-то в его сердце было сильнее страха.
       - Разве может быть что-то сильнее страха? – Тинар затаив дыхание ждал ответа. Килин протянул руку и потрепал его по макушке.
       - Может. Только… я не знаю что. У нас нет для этого слова.
       Тинар задумался. Что же такое заставляло того человека идти вперед? Кто же был этот загадочный «брат».
       Он поглядел на Килина и зажмурился от удовольствия, когда тот снова потрепал его по макушке.
       - А я все равно стану сильнее тебя, вот увидишь.
       - Посмотрим. – Сказал Килин и снова взял в руки свою дудку. По лесу поплыли странные непривычные звуки. Тинар слушал затаив дыхание и улыбался.
       - Музыка… - пробормотал он задумчиво. – Ну и странный же ты…большой брат.