Каменная леди, ледяная сказка
Вместо сердца - камень, вместо чувства - маска.
И что? Больно всё равно.
Одинокой кошкой, вольным диким зверем.
Никогда не плачет, никому не верит,
И что? Больно всё равно.
Слава.
Лира вздрогнула от очередного приступа хохота, уронив в миску с водой маленький сапфир. Третий курс боевиков праздновал окончание сессии и скорый выезд на практику. Интересно, почему в женском общежитии? Шли бы к себе и там горланили, не отвлекая её от дел. То ли было, когда она жила ещё дома и все на цыпочках ходили мимо, стоило только заявить, что она работает?
Но нет, об этом нельзя думать, потому что есть артефакты, способные улавливать даже мысли, направленные на определённый объект. Правда есть, она сама их делала, и они работали.
Но об этом тоже думать нельзя, потому что если её найдут, страшно предположить, что будет. Она успешно скрывается уже больше десяти лет, а до совершеннолетия ещё год. И этот год надо продержаться, несмотря ни на что. И тогда она, Эзерлир Гор, сможет жить спокойно. Наверное.
Одним словом, лучше не тревожить память. Хотя руки сами тянутся работать. Да и может ли прирождённый артефактор, каковым она являлась, не творить, когда в голове сотни и тысячи схем самых разнообразных амулетов, артефактов, связок и плетений? Да только требуются тишина и покой, а какой тут покой, когда боевики гуляют?
Да, спасибо директору Гину, что принял её на обучение и дал место в общежитии, потому что четырнадцатилетней девушке, пусть и артефактору, не место на большой дороге, где могут и ограбить, и чести, и жизни лишить. А уж честь… Нет, об этом нельзя думать! Нельзя! Лучше попробовать ещё раз собрать светлячка.
Маленький артефакт, который Лира хотела исполнить в виде серьги, должен был по задумке освещать путь во тьме. А темноты она боялась. Тоже, тогда, в детстве. И сейчас боится, потому что помнит, как страшно творить в полном мраке, когда даже рук своих не видишь. Есть такие артефакты, что не переносят свет, и. наверное, жестоко заставлять семилетнего ребёнка изготавливать их, пусть этот ребёнок и талантливейший артефактор всей Праймы. А ещё страшно, когда…
В дверь громко постучали, и Лира с тяжёлым вздохом отложила работу в сторону. Понятно, сегодня покоя не жди.
- Привет! Идём гулять с нами, - Нуира и Гелата, две подруги-однокурсницы, никогда не входили в комнату Лиры, но, наверное, были единственными из многих, кто не считал молчаливую девушку чудачкой. Несомненно, странности у неё были, а у кого из магов их нет? Один бороду в косицы заплетает, другой непременно носки разного цвета наденет, третий ещё чего похлеще выдумает. А эта всего лишь рядится в чёрное – блузку с длинным рукавом под горло, узкие штаны и не то плащ, не то платье с длинным широким подолом и множеством карманов.
- Вы у боевиков гуляете? – поинтересовалась Лира.
- Ага! Бери свою музыку и пойдём с нами, парни спеть обещали.
Музыкой общежитие называло струнный инструмент, изготовленный Лирой собственноручно. Конечно, артефакт. В её руках звуки обретали силу, наполнялись магией. В старинной книге девушка вычитала, что даже заклинания можно было составлять при помощи мелодий. Она вообще читала много и обо всём, ведь истинное мастерство не в силе, а в знаниях, как эту силу использовать.
Лира знала, что если речь зашла о «музыке», парни не отвяжутся. Наверное, дошли до кондиции, и теперь горы свернут, чтобы показать свою удаль. Вздохнув, она отложила в сторону заготовки и покорно потянулась на выход. Приходится изображать из себя примерную студентку, чтобы никто ничего не заподозрил, вот только вряд ли какой другой студент мог похвастаться тем, что дважды оставался на второй год на каждом из курсов. Да-да, не положено, мгновенное отчисление и всё такое, но потому-то девушка и была благодарна директору Гину за помощь – без него она бы…
Думать не хотелось, но воспоминания накатывали всё чаще и чаще с приближением полного совершеннолетия – двадцати пяти лет. И с этим тоже однажды придётся что-то делать, но не сейчас. Спрятав мерцающие от невыпущенной силы фиалковые глаза за длинной каштановой чёлкой, Лира пошла за своими однокурсницами. Петь она не любила, а вот слушать или подыгрывать на инструменте, которому дала имя – Хльёв, но не придумала названия, обычно соглашалась.
Вечеринка была в разгаре, и появлению девушек с Хльёвом обрадовались. Кто-то протянул Лире стакан с вином, но та лишь покачала головой. Артефакторы обычно не пили – это плохо влияло на способности. Конечно, не стоило так явно себя обосбливать, но привычка смотреть на мир трезвым взглядом была сильнее. Лучше уж сыграть. Компания сразу притихла, вслушиваясь в стремительные переборы. Потом кто-то запел, и Лира подхватила мелодию, затем ещё и ещё…
Если сейчас добавить немного силы, особым образом произнести слова, получилось бы заклинание. Но Хльёв забирал слишком много энергии для своей магии, а она и не была нужна на дружеских посиделках.
На пятой песне поющего оборвал стук резко распахнувшейся двери. В проёме показалась внушительная широкоплечая фигура, в которой признали инструктора по физической подготовке – тренера Бажа. Из-за его плеча выглядывала светловолосая макушка коменданта женского общежития. Мадам Гамия даже в прыжке не смогла бы рассмотреть то, что происходит в комнате.
- Тренер! – пьяно обрадовались боевики. – А вы к нам в гости? Заходите, а то завтра нам уезжать.
Тренер Баж, сначала опешивший от такого приглашения, рявкнул:
- Уже сегодня, тролли невменяемые! На кого похожи?! Меня директор послал их разбудить, а они и не спят – зенки свои бесстыжие заливают!
Тренер никогда в выражениях не стеснялся, а уж те, кто имели смелость вызывать его недовольство на тренировках, чего только не наслушались. Каждое поколение студентов мечтало о том, что после очередной жалобы Бажа уволят, и, пожалуй, только Лира знала – не уволят, потому что Баж обладал даром внушать уверенность в своих силах даже самым слабым студентам.
Пока стремительно трезвеющие боевики выслушивали эпитеты относительно поведения и состояния, госпожа Гамия лишь укоризненно посмотрела на трёх своих подопечных, и их тут же словно ветром сдуло.
«Уф, - подумала Лира, - пронесло. И всё же хорошо, что я сходила, - у меня родилась идея, как завершит мой светлячок».
Она едва не подпрыгивала от нетерпения, когда почти у самой комнаты догнал ехидный голос госпожи Гамии:
- Лира, вас немедленно вызывает к себе директор Гин. И поторопитесь.
Девушка обернулась, чтобы высказать своё возмущение: почему нельзя было сказать раньше, чтобы ей не пришлось ещё раз бежать через половину общежития, а ведь все знают, что место тут не самое спокойное, особенно в период сдачи сессии. И за что эта женщина так невзлюбила спокойную девушку? Обернулась и промолчала – не стоит лишний раз ругаться, тем более, что госпожа Гамия была одной из немногих знающих, сколько лет Лира уже провела в академии. Комендант знала и молчала, и уже за это стоило быть ей благодарной.
- Надеюсь, вы меня простите, директор, - пробормотала Лира себе под нос, запираясь в комнате и перерывая свои ящики. – Ага! Вот оно! Порф!
Лира осторожно надела на палец неприметное колечко и резко крутанула его на пальце. Мгновение темноты – и она уже стоит перед дверью в кабинет директора Гина. Подождав, пока схлынет небольшая тошнота, вызванная перемещением, девушка осторожно толкнула дверь: если вызывал, значит, ждёт, к чему стучать-то?
- Лира, - насмешливый голос заставил вздрогнуть. – Ну, сколько тебя учить? Почему не постучала?
- Директор Гин, простите, я подумала… - Лира покраснела.
- Да-да, зову, поэтому можно забыть об этикете. А если бы я бы не один?
«На рассвете?» - так и просилось на язык, но девушка лишь покаянно проговорила:
- Простите.
- Чего уж там, заходи.
Мужчина поднялся из-за стола, заваленного бумагами, и яркий свет магической лампы осветил его хищное лицо, удлинённые уши и ярко-рыжие волосы, забранные в высокий хвост. Директором магической школы был эльф, и поговаривали, что он с боем отвоевал это место у предыдущего – трясущегося от любого громкого звука старичка. Подтянутая фигура нынешнего главы вызывала завистливые взгляды у парней и усиленное слюноотделение у девушек. Лира гордилась тем, что не поддалась всеобщему психозу и не влюбилась в лорда Гина, а в том, что эльф лорд, сомневаться не приходилось. Хотя какая девушка в своём уме будет способна влюбиться в кого-либо мужского пола, даже если это сам Вечный, после того, что ей довелось повидать?
Тёмные углы кабинета – она знала это – были заставлены стеллажами с бумагами, личными делами, книгами, а между ними нашли своё место растения, без которых эльфы обычно неуютно себя чувствовали. Впрочем, в академии было много комнатных цветов, так что их наличие у директора не вызывало вопросов. Чуть в стороне – маленький столик и низкий диванчик рядом, для неофициальных бесед. Именно здесь, десять лет назад ему единственному она рассказала всё, как есть, рыдая в тёплых объятиях и трясясь от ужаса воспоминаний. Почти всё. Эльф пообещал сам обучать девушку и хранить её тайну, но иногда всё же просил помочь – создать тот или иной артефакт. Лира никогда не отказывала тому, кто помогал ей прятаться и хранить тайну.
- Вам нужна моя помощь, наставник? – прямо спросила девушка.
- О, боги! Ты опять, как таран у ворот города. Лира, ну, я же учил – никогда сразу не говори о делах. Это не принято.
- Да, я помню, просто не люблю терять время зря.
- Вот все вы артефакторы такие. Тебя просто твоё поведение выдаёт. Учись не выделяться из толпы. Присаживайся, - эльф махнул рукой в сторону «разговорного» диванчика, перед которым оказался столик с фруктами. – Да, помощь твоя нужна, но не только. Угощайся.
Лира сразу же схватила так любимый ею кисло-сладкий фрукт с пушистой шкуркой и принялась ложечкой извлекать его мякоть. Могло бы показаться, что она совершенно не слушает то, о чём говорит директор Гин, но это было не так. Уж такая была у девушки особенность – слышать то, что ей рассказывают, даже если мыслями она далеко отсюда.
Как и думала, эльфу понадобился артефакт. Наверное, кому-то из его знакомых, но это не важно. Главное, что это изделие не способно причинить никакого вреда. Работа простая, за пару недель выполнит, не впервой. Но последняя фраза просто потрясла:
- Лира, ты должна покинуть школу.
- Что? – девушка вскинула голову и округлившимися глазами уставилась на того, кто дал ей второй шанс на жизнь. – Почему?!
- Есть несколько причин, девочка моя, - лицо эльфа на миг потемнело, отражая на себе все прожитые им немалые годы. – Первая и основная – к нам едет делегация от правителей государств Праймы. Всё же школа – одна из крупнейших в мире, вот монархи и заинтересовались её работой. Я хочу спрятать тебя, пока здесь будут посторонние.
Лира согласно кивнула: эту причину она понимала. Пусть прошло и очень много лет, она изменилась и выросла, но кто-то мог и вспомнить любопытную девочку с фиалковыми глазами, когда… Нет, это запретные воспоминания!
- А вторая?
- Вторая такова, что мне, к сожалению, стали слишком часто задавать вопрос: почему я тебя всё ещё не отчислил, если ты на каждом курсе проучилась уже по два года. А потому для тебя эта поездка будет преддипломной практикой. Не сомневаюсь, знаний у тебя не меньше, а может, и больше, чем у всех выпускников вместе взятых.
- Логично, - вновь согласилась девушка. – Но это ведь не всё?
- Нет, - директор Гин скупо улыбнулся. – Ты всегда была умницей. Мне прислали запрос на подвижную группу магов и упомянули, что творится что-то неладное.
- А конкретнее?
- Появилось мнение, что некоторые артефакты сошли с ума.
И Лира не удержалась. От последней фразы она словно сорвалась в пучину воспоминаний, в те далёкие детские годы, которые пыталась вытравить из своей души.
Ей было тогда около пяти лет, но образы произошедшего накрепко впечатались в сознание. Для них всё это было просто игрой – представить картинку, поместить её в какой-либо предмет, произнести смешные непонятные слова. Они не знали, что с самого рождения их участь была предрешена – её, других мальчиков и девочек, даже взрослых! Все были одной безликой массой под названием «артефакторы».
Свой первый артефакт она неосознанно сотворила задолго до пятилетия, но только несколько лет спустя поняла, что не всем из них дано дожить хотя бы до дня совершеннолетия тела. Одна из её подруг творила свою «поделку» - так они называли сложнейшие артефакты, ведь детям ничего не страшно, и они могут создать даже самую могущественную вещь, считая свои действия игрой. И что-то пошло не так. Возможно, девочка поторопилась с вливанием силы, может, допустила ошибку в выстраивании схемы или словах заклинания – объяснить никто так и не смог. Но артефакт вдруг стал поглощать душу своей создательницы.
Никто ничего не успел сделать. Всего пары минут хватило, чтобы убить ребёнка, затем магия накинулась на следующего, потом ещё на одного… К тому моменту, как опасный предмет был уничтожен, на полу рабочей комнаты лежали пять иссохших тел, и страшнее всего выглядели постаревшие, все в морщинах, точно мятая бумага, три детских трупика.
Лира тогда заболела. Больше месяца она просыпалась от кошмаров, пока не прошёл первый ужас от увиденного. Не могла заставить себя подойти к рабочему (чего уж тут скрывать – они не играли в игрушки) месту, но кровь требовала своё и пересилила страх. Словно во сне, не вполне осознавая того, что делает, Лира взялась вновь за камни, нити, металл… Повинуясь лишь голосу крови. Именно тогда она и задумалась: почему они, дети, это делают?
Ответ оказался настолько ужасен, что девочка попыталась поскорее забыть его, а при первой же подвернувшейся возможности сбежала, не дожидаясь года совершеннолетия тела. Точнее не при первой же, но как только уверилась, что справится с большим миром.
Как она прожила первые два года после побега, ей и самой было неведомо. Странствия от селения к селению, дрожь в тёмных углах, когда пряталась от стражи и от любого, в ком ощущалась магическая сила, неумелые попытки заработать хотя бы на хлеб. А ведь надо было прятать свою силу, беречь руки – инструмент артефактора, защищаться от тех, кого привлекала не сила, а просто юное тело бродяжки.
И от снежного сна, когда с заледеневшими руками и ногами она уже превращалась в сугроб, её спас директор Гин. Отогрел, накормил, вылечил, дал кров и надежду на будущее. Эльф слушал найденную девочку, утешал по ночам, когда она просыпалась в слезах, рассказывал о мире, который совсем не сводился до одного-единственного парка и бесконечных гор того места, которое Лира когда-то считала своим домом, или до грязных дорог, на которых она так долго умудрялась выживать.
Боль и страх, горечь от прошлого прятались глубоко внутри девушки. Она росла, училась, глотая одну книгу за другой. Обладая не самым большим резервом, девушка исследовала свои возможности, пробуя различные виды магии. Но что бы она ни делала, ноги неизменно несли к аккуратному столику с подпалинами на столешнице, а руки сами совершали привычные плавные действия. Сознание словно раздваивалось, одновременно осознавая себя живым человеком и частью формулы. Стремление творить артефакты, казалось, являлось самой сутью Лиры.
Вместо сердца - камень, вместо чувства - маска.
И что? Больно всё равно.
Одинокой кошкой, вольным диким зверем.
Никогда не плачет, никому не верит,
И что? Больно всё равно.
Слава.
ГЛАВА 1
Лира вздрогнула от очередного приступа хохота, уронив в миску с водой маленький сапфир. Третий курс боевиков праздновал окончание сессии и скорый выезд на практику. Интересно, почему в женском общежитии? Шли бы к себе и там горланили, не отвлекая её от дел. То ли было, когда она жила ещё дома и все на цыпочках ходили мимо, стоило только заявить, что она работает?
Но нет, об этом нельзя думать, потому что есть артефакты, способные улавливать даже мысли, направленные на определённый объект. Правда есть, она сама их делала, и они работали.
Но об этом тоже думать нельзя, потому что если её найдут, страшно предположить, что будет. Она успешно скрывается уже больше десяти лет, а до совершеннолетия ещё год. И этот год надо продержаться, несмотря ни на что. И тогда она, Эзерлир Гор, сможет жить спокойно. Наверное.
Одним словом, лучше не тревожить память. Хотя руки сами тянутся работать. Да и может ли прирождённый артефактор, каковым она являлась, не творить, когда в голове сотни и тысячи схем самых разнообразных амулетов, артефактов, связок и плетений? Да только требуются тишина и покой, а какой тут покой, когда боевики гуляют?
Да, спасибо директору Гину, что принял её на обучение и дал место в общежитии, потому что четырнадцатилетней девушке, пусть и артефактору, не место на большой дороге, где могут и ограбить, и чести, и жизни лишить. А уж честь… Нет, об этом нельзя думать! Нельзя! Лучше попробовать ещё раз собрать светлячка.
Маленький артефакт, который Лира хотела исполнить в виде серьги, должен был по задумке освещать путь во тьме. А темноты она боялась. Тоже, тогда, в детстве. И сейчас боится, потому что помнит, как страшно творить в полном мраке, когда даже рук своих не видишь. Есть такие артефакты, что не переносят свет, и. наверное, жестоко заставлять семилетнего ребёнка изготавливать их, пусть этот ребёнок и талантливейший артефактор всей Праймы. А ещё страшно, когда…
В дверь громко постучали, и Лира с тяжёлым вздохом отложила работу в сторону. Понятно, сегодня покоя не жди.
- Привет! Идём гулять с нами, - Нуира и Гелата, две подруги-однокурсницы, никогда не входили в комнату Лиры, но, наверное, были единственными из многих, кто не считал молчаливую девушку чудачкой. Несомненно, странности у неё были, а у кого из магов их нет? Один бороду в косицы заплетает, другой непременно носки разного цвета наденет, третий ещё чего похлеще выдумает. А эта всего лишь рядится в чёрное – блузку с длинным рукавом под горло, узкие штаны и не то плащ, не то платье с длинным широким подолом и множеством карманов.
- Вы у боевиков гуляете? – поинтересовалась Лира.
- Ага! Бери свою музыку и пойдём с нами, парни спеть обещали.
Музыкой общежитие называло струнный инструмент, изготовленный Лирой собственноручно. Конечно, артефакт. В её руках звуки обретали силу, наполнялись магией. В старинной книге девушка вычитала, что даже заклинания можно было составлять при помощи мелодий. Она вообще читала много и обо всём, ведь истинное мастерство не в силе, а в знаниях, как эту силу использовать.
Лира знала, что если речь зашла о «музыке», парни не отвяжутся. Наверное, дошли до кондиции, и теперь горы свернут, чтобы показать свою удаль. Вздохнув, она отложила в сторону заготовки и покорно потянулась на выход. Приходится изображать из себя примерную студентку, чтобы никто ничего не заподозрил, вот только вряд ли какой другой студент мог похвастаться тем, что дважды оставался на второй год на каждом из курсов. Да-да, не положено, мгновенное отчисление и всё такое, но потому-то девушка и была благодарна директору Гину за помощь – без него она бы…
Думать не хотелось, но воспоминания накатывали всё чаще и чаще с приближением полного совершеннолетия – двадцати пяти лет. И с этим тоже однажды придётся что-то делать, но не сейчас. Спрятав мерцающие от невыпущенной силы фиалковые глаза за длинной каштановой чёлкой, Лира пошла за своими однокурсницами. Петь она не любила, а вот слушать или подыгрывать на инструменте, которому дала имя – Хльёв, но не придумала названия, обычно соглашалась.
Вечеринка была в разгаре, и появлению девушек с Хльёвом обрадовались. Кто-то протянул Лире стакан с вином, но та лишь покачала головой. Артефакторы обычно не пили – это плохо влияло на способности. Конечно, не стоило так явно себя обосбливать, но привычка смотреть на мир трезвым взглядом была сильнее. Лучше уж сыграть. Компания сразу притихла, вслушиваясь в стремительные переборы. Потом кто-то запел, и Лира подхватила мелодию, затем ещё и ещё…
Если сейчас добавить немного силы, особым образом произнести слова, получилось бы заклинание. Но Хльёв забирал слишком много энергии для своей магии, а она и не была нужна на дружеских посиделках.
На пятой песне поющего оборвал стук резко распахнувшейся двери. В проёме показалась внушительная широкоплечая фигура, в которой признали инструктора по физической подготовке – тренера Бажа. Из-за его плеча выглядывала светловолосая макушка коменданта женского общежития. Мадам Гамия даже в прыжке не смогла бы рассмотреть то, что происходит в комнате.
- Тренер! – пьяно обрадовались боевики. – А вы к нам в гости? Заходите, а то завтра нам уезжать.
Тренер Баж, сначала опешивший от такого приглашения, рявкнул:
- Уже сегодня, тролли невменяемые! На кого похожи?! Меня директор послал их разбудить, а они и не спят – зенки свои бесстыжие заливают!
Тренер никогда в выражениях не стеснялся, а уж те, кто имели смелость вызывать его недовольство на тренировках, чего только не наслушались. Каждое поколение студентов мечтало о том, что после очередной жалобы Бажа уволят, и, пожалуй, только Лира знала – не уволят, потому что Баж обладал даром внушать уверенность в своих силах даже самым слабым студентам.
Пока стремительно трезвеющие боевики выслушивали эпитеты относительно поведения и состояния, госпожа Гамия лишь укоризненно посмотрела на трёх своих подопечных, и их тут же словно ветром сдуло.
«Уф, - подумала Лира, - пронесло. И всё же хорошо, что я сходила, - у меня родилась идея, как завершит мой светлячок».
Она едва не подпрыгивала от нетерпения, когда почти у самой комнаты догнал ехидный голос госпожи Гамии:
- Лира, вас немедленно вызывает к себе директор Гин. И поторопитесь.
Девушка обернулась, чтобы высказать своё возмущение: почему нельзя было сказать раньше, чтобы ей не пришлось ещё раз бежать через половину общежития, а ведь все знают, что место тут не самое спокойное, особенно в период сдачи сессии. И за что эта женщина так невзлюбила спокойную девушку? Обернулась и промолчала – не стоит лишний раз ругаться, тем более, что госпожа Гамия была одной из немногих знающих, сколько лет Лира уже провела в академии. Комендант знала и молчала, и уже за это стоило быть ей благодарной.
- Надеюсь, вы меня простите, директор, - пробормотала Лира себе под нос, запираясь в комнате и перерывая свои ящики. – Ага! Вот оно! Порф!
Лира осторожно надела на палец неприметное колечко и резко крутанула его на пальце. Мгновение темноты – и она уже стоит перед дверью в кабинет директора Гина. Подождав, пока схлынет небольшая тошнота, вызванная перемещением, девушка осторожно толкнула дверь: если вызывал, значит, ждёт, к чему стучать-то?
- Лира, - насмешливый голос заставил вздрогнуть. – Ну, сколько тебя учить? Почему не постучала?
- Директор Гин, простите, я подумала… - Лира покраснела.
- Да-да, зову, поэтому можно забыть об этикете. А если бы я бы не один?
«На рассвете?» - так и просилось на язык, но девушка лишь покаянно проговорила:
- Простите.
- Чего уж там, заходи.
Мужчина поднялся из-за стола, заваленного бумагами, и яркий свет магической лампы осветил его хищное лицо, удлинённые уши и ярко-рыжие волосы, забранные в высокий хвост. Директором магической школы был эльф, и поговаривали, что он с боем отвоевал это место у предыдущего – трясущегося от любого громкого звука старичка. Подтянутая фигура нынешнего главы вызывала завистливые взгляды у парней и усиленное слюноотделение у девушек. Лира гордилась тем, что не поддалась всеобщему психозу и не влюбилась в лорда Гина, а в том, что эльф лорд, сомневаться не приходилось. Хотя какая девушка в своём уме будет способна влюбиться в кого-либо мужского пола, даже если это сам Вечный, после того, что ей довелось повидать?
Тёмные углы кабинета – она знала это – были заставлены стеллажами с бумагами, личными делами, книгами, а между ними нашли своё место растения, без которых эльфы обычно неуютно себя чувствовали. Впрочем, в академии было много комнатных цветов, так что их наличие у директора не вызывало вопросов. Чуть в стороне – маленький столик и низкий диванчик рядом, для неофициальных бесед. Именно здесь, десять лет назад ему единственному она рассказала всё, как есть, рыдая в тёплых объятиях и трясясь от ужаса воспоминаний. Почти всё. Эльф пообещал сам обучать девушку и хранить её тайну, но иногда всё же просил помочь – создать тот или иной артефакт. Лира никогда не отказывала тому, кто помогал ей прятаться и хранить тайну.
- Вам нужна моя помощь, наставник? – прямо спросила девушка.
- О, боги! Ты опять, как таран у ворот города. Лира, ну, я же учил – никогда сразу не говори о делах. Это не принято.
- Да, я помню, просто не люблю терять время зря.
- Вот все вы артефакторы такие. Тебя просто твоё поведение выдаёт. Учись не выделяться из толпы. Присаживайся, - эльф махнул рукой в сторону «разговорного» диванчика, перед которым оказался столик с фруктами. – Да, помощь твоя нужна, но не только. Угощайся.
Лира сразу же схватила так любимый ею кисло-сладкий фрукт с пушистой шкуркой и принялась ложечкой извлекать его мякоть. Могло бы показаться, что она совершенно не слушает то, о чём говорит директор Гин, но это было не так. Уж такая была у девушки особенность – слышать то, что ей рассказывают, даже если мыслями она далеко отсюда.
Как и думала, эльфу понадобился артефакт. Наверное, кому-то из его знакомых, но это не важно. Главное, что это изделие не способно причинить никакого вреда. Работа простая, за пару недель выполнит, не впервой. Но последняя фраза просто потрясла:
- Лира, ты должна покинуть школу.
- Что? – девушка вскинула голову и округлившимися глазами уставилась на того, кто дал ей второй шанс на жизнь. – Почему?!
- Есть несколько причин, девочка моя, - лицо эльфа на миг потемнело, отражая на себе все прожитые им немалые годы. – Первая и основная – к нам едет делегация от правителей государств Праймы. Всё же школа – одна из крупнейших в мире, вот монархи и заинтересовались её работой. Я хочу спрятать тебя, пока здесь будут посторонние.
Лира согласно кивнула: эту причину она понимала. Пусть прошло и очень много лет, она изменилась и выросла, но кто-то мог и вспомнить любопытную девочку с фиалковыми глазами, когда… Нет, это запретные воспоминания!
- А вторая?
- Вторая такова, что мне, к сожалению, стали слишком часто задавать вопрос: почему я тебя всё ещё не отчислил, если ты на каждом курсе проучилась уже по два года. А потому для тебя эта поездка будет преддипломной практикой. Не сомневаюсь, знаний у тебя не меньше, а может, и больше, чем у всех выпускников вместе взятых.
- Логично, - вновь согласилась девушка. – Но это ведь не всё?
- Нет, - директор Гин скупо улыбнулся. – Ты всегда была умницей. Мне прислали запрос на подвижную группу магов и упомянули, что творится что-то неладное.
- А конкретнее?
- Появилось мнение, что некоторые артефакты сошли с ума.
И Лира не удержалась. От последней фразы она словно сорвалась в пучину воспоминаний, в те далёкие детские годы, которые пыталась вытравить из своей души.
Ей было тогда около пяти лет, но образы произошедшего накрепко впечатались в сознание. Для них всё это было просто игрой – представить картинку, поместить её в какой-либо предмет, произнести смешные непонятные слова. Они не знали, что с самого рождения их участь была предрешена – её, других мальчиков и девочек, даже взрослых! Все были одной безликой массой под названием «артефакторы».
Свой первый артефакт она неосознанно сотворила задолго до пятилетия, но только несколько лет спустя поняла, что не всем из них дано дожить хотя бы до дня совершеннолетия тела. Одна из её подруг творила свою «поделку» - так они называли сложнейшие артефакты, ведь детям ничего не страшно, и они могут создать даже самую могущественную вещь, считая свои действия игрой. И что-то пошло не так. Возможно, девочка поторопилась с вливанием силы, может, допустила ошибку в выстраивании схемы или словах заклинания – объяснить никто так и не смог. Но артефакт вдруг стал поглощать душу своей создательницы.
Никто ничего не успел сделать. Всего пары минут хватило, чтобы убить ребёнка, затем магия накинулась на следующего, потом ещё на одного… К тому моменту, как опасный предмет был уничтожен, на полу рабочей комнаты лежали пять иссохших тел, и страшнее всего выглядели постаревшие, все в морщинах, точно мятая бумага, три детских трупика.
Лира тогда заболела. Больше месяца она просыпалась от кошмаров, пока не прошёл первый ужас от увиденного. Не могла заставить себя подойти к рабочему (чего уж тут скрывать – они не играли в игрушки) месту, но кровь требовала своё и пересилила страх. Словно во сне, не вполне осознавая того, что делает, Лира взялась вновь за камни, нити, металл… Повинуясь лишь голосу крови. Именно тогда она и задумалась: почему они, дети, это делают?
Ответ оказался настолько ужасен, что девочка попыталась поскорее забыть его, а при первой же подвернувшейся возможности сбежала, не дожидаясь года совершеннолетия тела. Точнее не при первой же, но как только уверилась, что справится с большим миром.
Как она прожила первые два года после побега, ей и самой было неведомо. Странствия от селения к селению, дрожь в тёмных углах, когда пряталась от стражи и от любого, в ком ощущалась магическая сила, неумелые попытки заработать хотя бы на хлеб. А ведь надо было прятать свою силу, беречь руки – инструмент артефактора, защищаться от тех, кого привлекала не сила, а просто юное тело бродяжки.
И от снежного сна, когда с заледеневшими руками и ногами она уже превращалась в сугроб, её спас директор Гин. Отогрел, накормил, вылечил, дал кров и надежду на будущее. Эльф слушал найденную девочку, утешал по ночам, когда она просыпалась в слезах, рассказывал о мире, который совсем не сводился до одного-единственного парка и бесконечных гор того места, которое Лира когда-то считала своим домом, или до грязных дорог, на которых она так долго умудрялась выживать.
Боль и страх, горечь от прошлого прятались глубоко внутри девушки. Она росла, училась, глотая одну книгу за другой. Обладая не самым большим резервом, девушка исследовала свои возможности, пробуя различные виды магии. Но что бы она ни делала, ноги неизменно несли к аккуратному столику с подпалинами на столешнице, а руки сами совершали привычные плавные действия. Сознание словно раздваивалось, одновременно осознавая себя живым человеком и частью формулы. Стремление творить артефакты, казалось, являлось самой сутью Лиры.
