Когда тебе скучно, время тянется бесконечно долго.
Мне редко бывало скучно, особенно на лекциях. Всегда услышишь что-то интересное или новое. То профессор удивит, то соседки сзади сплетнями поделятся. Одним словом, вздыхать было некогда, надо успевать и тут, и там.
Только сегодня с самого пробуждения грызла тоска. Утренняя электричка, как обычно, переполнена. На сиденье рядом со мной оказались два каких-то старых знакомых, которые, видимо, давно не встречались, а потому всю дорогу болтали без умолку. Мужские голоса ввинчивались в уши, не давая хоть ненадолго задремать, и я даже пожалела, что наушники дома оставила. Пришлось выйти на станции раньше – может, в метро вздохну посвободнее.
Надежда, как обычно, скончалась в муках. Я будто не знала, что утреннее метро – это пытка похуже очереди за пальто после окончания спектакля. Хорошо, если удаётся втиснуться в угол вагона. Тогда хотя бы не приходится участвовать в броуновском движении тех, кто торопится выйти, и тех, кто стремится войти в вагон. А уж досыпать свои законные восемь часов в подвешенном состоянии, стиснутой со всех сторон пассажирами, – на это ещё не каждый студент способен.
На выходе из метро у меня возникло страстное желание просто вернуться домой и лечь спать. Но мысль о ещё почти трёх часах пути заставила поморщиться. В глубине души всколыхнулась ненависть ко всему этому безумному миру, вечно спешащему и бесконечно опаздывающему. Пусть и с трудом, но эту ненависть я подавила, и её место заняла жалость к себе. Что ж, сама такой путь выбрала. А пошла бы работать, ещё неизвестно, как бы всё сложилось.
И вот – я на лекциях, злая, не выспавшаяся, готовая впитывать новые знания.
А наша профессор вещает о каких-то своих бывших студентах, которые к ней на днях заглянули!
Меня это всегда поражало в них, в кандидатах наук, которые нам преподают. Почему-то они уверены, что все нужные знания студенты способны почерпнуть из книг. Хорошо, если не намекают, что эти книги купить нужно, а просто в библиотеке почитать. Зато потом как спросят о чём-то таком, чего ни сами не рассказывали, ни в книгах своих не написали – и как хочешь, так и выворачивайся. Благо, таких единицы, но всё равно неприятно.
Ещё и день сегодня выдался туманный, холодный. Середина весны уже, а под ногами до сих пор снег хлюпает. Он уже не тот, нарядный и сверкающий, как зимой, а от того ещё более неприятный. Туманом накрывает, как плотным покрывалом. Кажется, что и за окном, и в голове – всё одинаково серое и беспросветное.
На меня редко накатывает такое состояние. Депрессия – говорят девчонки, меланхолия – умно уточняют те, кто дополнительно посещает семинары по психологии. Только мне одной кажется, что это всё глупости, просто день сегодня с самого начала не задался.
Одна радость – отпустили нас пораньше, куда-то там профессор торопится. Наверное, очередную книжку продвигать. Пусть его, домой пораньше приеду, хоть высплюсь один денёк.
Девчонки собирались где-нибудь посидеть после лекций, но я отговорилась тем, что мне ещё в библиотеку заглянуть нужно. Не то сегодня настроение, чтобы беседу поддерживать. Уж лучше дождусь, пока все разбредутся, и пойду, прогуляюсь. Вдруг туман всё же развеется?
Поездку на метро сложно назвать прогулкой, но по-другому не получалось. Добралась до станции, определила, сколько времени могу потратить на своё одиночество и зашагала к парку.
Здесь дул ветер. Впрочем, я не помни ни одного дня, когда бы он не дул. Возвышенная местность словно открывала простор для всех «семидесяти семи ветров» – именно столько насчитала нам профессор по славянской истории. Уж и не помню половину из этих ветров, но выражение мне понравилось.
Пустынные дорожки уводили в глубь леса, что когда-то назывался парком. Я любила бродить по ним в одиночестве, представляя себя в красивом платье, с зонтиком в руках ив сопровождении галантного кавалера. Или же верхом на коне, обязательно белом и тонконогом, сбежавшей от надоевшей свиты и встретившей здесь таинственного незнакомца. В общем, на фантазию я никогда не жаловалась, потому и не терялась в одиночестве – всегда могла придумать себе свою историю.
Но сегодня история не понадобилась. Мир вокруг, укутанный молочной пеленой, был так таинственен и невероятен, что казался ненастоящим. Это не здесь и не сейчас происходит то, что происходит. Не здесь и сейчас есть я, ещё какие-то случайные прохожие и сам этот парк. И даже тишина, не тревожимая неумолкающим гулом машин и гудками электричек, была не здешняя.
И в этом таинственном молчании я вдруг явно услышала цокот. Сердце замерло от неожиданности. Уж не знаю, что подумала бы на моём месте любая другая девушка, но мне стало страшно. Нет, про всяких «коней бледных» и прочую нечисть я не сразу подумала. Или про чудеса с переходами между мирами – не бывает такого, нам точно наш физик доказал. Но как человек современный я больше всего боялась встречи наедине именно с другим человеком, тем более при такой погоде. И ведь совсем никто не знает, где, в случае чего, меня искать.
За то короткое мгновение, что сердце моё не билось, эти мысли успели хороводом пронестись в мозгу. А потом я вновь ожила и метнулась в сторону, благо стояла недалеко от развилки. Но цокот не отставал.
Мысль, что это какая-то девушка, обутая в слишком модные туфли, ищет помощи, отбросила в сторону. Вряд ли модные девушки в такую погоду пойдут на прогулку в парк, уж скорее в кафе. Больше ничего утешающего в голову не пришло, а под ногами уже появились ступеньки, и мне стало не до размышлений – не навернуться бы на бегу.
Цокот за спиной не отставал. Он даже стал будто громче, словно неизвестный уже не шагал за мной, а прыгал, как бывает дети, играя, бегут вприпрыжку, опираясь то на одну ногу, то на другую.
Лестница привела меня в низину, где туман словно стал гуще и съел часть звуков. Даже и не думала, что весной такое бывает. Просто аномалия какая-то, как и весь сегодняшний день! Цокот стал тише, но прыгать неизвестный не перестал, а значит, наверное, приближался ко мне. К тому же мне слышалось его тяжёлое, с хрипами дыхание, и предположения, кто же так упорно гонится за мной, стали совсем уж нерадостными.
Тут ещё, словно издеваясь надо мной, издалека донёсся чей-то крик «Ма-а-а-й-а-а-ак!»
Ну, понятно, что мне почудилось. А ведь совсем недавно в новостях рассказывали, что не стоит девушкам в одиночестве бродить по паркам – небезопасно это.
Короче, сама виновата, что сглупила. Настроение хотела поднять – вот тебе, настроение!
Дорожка пошла в гору и я, надсадно дыша, прибавила ходу. Туман впереди становился всё реже, и в голову пришла идея посмотреть по сторонам – вдруг найду хоть палку какую, будет чем от этого «ма-а-а-й-а-а-ака» отбиваться. Не лекциями же – лекции жалко.
Палка не нашлась, зато на вершине горки, на которую я неведомым чудом взобралась, на удивление почти не было тумана. Уперев руки в колени, я отчаянно пыталась отдышаться. Преподаватель по физкультуре мне зачёт автоматом должна поставить после такого забега! Жаль, она не видела, как я старалась.
Цокот неожиданно раздался прямо за спиной, и руки сами собой поудобнее перехватили ручки сумки – бить, так уж наверняка! Но тут тот, кто гнался за мной, обиженно сказал «Тяф!» и задышал громче меня.
Честное слово, глаз дёрнулся сам, пока я медленно оборачивалась, взяв своё «орудие самозащиты» на изготовку. Кто его знает, что там за «Тяф!» и кто его хозяин. Но «Тяф!» оказался совершенно один, зато в комбинезончике и ботиночках. Неудержимый истерический смех почти прорвался из груди, но я усилием воли себя удержала. Однако стоило собачонке сделать пару шагов, как я всё-таки захохотала – ботиночки оказались с подковами, и именно это несчастное загнанное создание так упрямо цокало за мной, пока я неслась через туман, спасаясь от «ма-а-а-й-а-а-ака».
Ноги не держали, я уселась на бордюрный камень, едва не рыдая от смеха. Пёсик – уж не разбираюсь я в этих карликовых породах, особенно снаряжённых, как Юрий Гагарин к полёту в космос, –доцокал до меня и попытался поставить передние лапки мне на ногу. Он удивлённо заглядывал мне в лицо, то и дело повторяя своё «Тяф» с разными интонациями, пока я не успокоилась.
- Ну, и напугал ты меня, Тяф, - отсмеявшись, сказала я. – Потерялся, что ли?
Может, это и выглядело со стороны глупо – разговаривать с псом, да ещё и чужим, но звук собственного голоса словно прогнал прочь все мои страхи.
- Пойдём твоего хозяина искать.
Пёсик доверчиво побежал за мной. Наверное, я сдала бы его на охрану, а там уж разобрались бы, чьё это чудо, но совсем неподалёку раздался очередной крик «Маяк!» - это я услышала вдруг совершенно чётко и опять засмеялась. Мой страшный «ма-а-а-й-а-а-ак», к которому я добавила пару букв, оказался обычным «Маяком».
- Так это кличка твоя, Маяк? – спросила я собачку, на что та в ответ выдала уже знакомое «Тяф!» и зацокала на голос.
Посмеиваясь и мысленно жалея всех случайных гуляющих, кому ещё довелось в тумане услышать загадочный цокот, я тоже пошла на голос. Надо уж предупредить хозяев, что это у меня сердце ещё молодое и крепкое, а кто послабее нервами мог бы и не выдержать такого испуга.
- Маяк! – буквально за поворотом стояла девушка, моя ровесница.
Пёсик, увидев хозяйку, радостно залаял и бросился к ней на руки.
- Ой, спасибо, что нашли его, - рассыпалась девушка в благодарностях. – Он же совсем глупый ещё, второй раз всего на прогулку его вывела, а тут такой туман. Он отбежал, намотал поводок на какое-то дерево, вывернулся из ошейника и исчез. Я уж думала, и не найдётся вовсе.
- Да, на такого хитреца надо не ошейник, а шлейку надевать, - попыталась сказать я строго, но потом всё же захихикала и рассказала о своём знакомстве с «Тяфом».
Хозяйка его честно пыталась сдержать смех, но стоило дойти до того, как я «Маяка» приняла за «маньяка», всё же рассмеялась.
- Да уж, - подвела она итог, - говорила я, что нечего давать собаке кошачье имя. Вон как вас напугал. Но зато мы выяснили, что Маяк очень умный – сразу понял, кто ему поможет.
Наверное, мы ещё долго смеялись бы на пару над этим происшествием, но приближалось время отправления моей электрички, и я заторопилась. Потрепала Маяка по ушам и посоветовала ему больше не сбегать, попрощалась с его хозяйкой и быстро зашагала к станции.
Утреннюю хандру как рукой сняло. Наверное, стоит раз чего-то испугаться, чтобы понять – дурное настроение такая глупость!
Я ехала домой с улыбкой на губах. Перечитывала лекции, то и дело тихо хихикая, и знала – даже если завтрашний день тоже начнётся с тумана, солнце сквозь него всё равно будет светить.
Мне редко бывало скучно, особенно на лекциях. Всегда услышишь что-то интересное или новое. То профессор удивит, то соседки сзади сплетнями поделятся. Одним словом, вздыхать было некогда, надо успевать и тут, и там.
Только сегодня с самого пробуждения грызла тоска. Утренняя электричка, как обычно, переполнена. На сиденье рядом со мной оказались два каких-то старых знакомых, которые, видимо, давно не встречались, а потому всю дорогу болтали без умолку. Мужские голоса ввинчивались в уши, не давая хоть ненадолго задремать, и я даже пожалела, что наушники дома оставила. Пришлось выйти на станции раньше – может, в метро вздохну посвободнее.
Надежда, как обычно, скончалась в муках. Я будто не знала, что утреннее метро – это пытка похуже очереди за пальто после окончания спектакля. Хорошо, если удаётся втиснуться в угол вагона. Тогда хотя бы не приходится участвовать в броуновском движении тех, кто торопится выйти, и тех, кто стремится войти в вагон. А уж досыпать свои законные восемь часов в подвешенном состоянии, стиснутой со всех сторон пассажирами, – на это ещё не каждый студент способен.
На выходе из метро у меня возникло страстное желание просто вернуться домой и лечь спать. Но мысль о ещё почти трёх часах пути заставила поморщиться. В глубине души всколыхнулась ненависть ко всему этому безумному миру, вечно спешащему и бесконечно опаздывающему. Пусть и с трудом, но эту ненависть я подавила, и её место заняла жалость к себе. Что ж, сама такой путь выбрала. А пошла бы работать, ещё неизвестно, как бы всё сложилось.
И вот – я на лекциях, злая, не выспавшаяся, готовая впитывать новые знания.
А наша профессор вещает о каких-то своих бывших студентах, которые к ней на днях заглянули!
Меня это всегда поражало в них, в кандидатах наук, которые нам преподают. Почему-то они уверены, что все нужные знания студенты способны почерпнуть из книг. Хорошо, если не намекают, что эти книги купить нужно, а просто в библиотеке почитать. Зато потом как спросят о чём-то таком, чего ни сами не рассказывали, ни в книгах своих не написали – и как хочешь, так и выворачивайся. Благо, таких единицы, но всё равно неприятно.
Ещё и день сегодня выдался туманный, холодный. Середина весны уже, а под ногами до сих пор снег хлюпает. Он уже не тот, нарядный и сверкающий, как зимой, а от того ещё более неприятный. Туманом накрывает, как плотным покрывалом. Кажется, что и за окном, и в голове – всё одинаково серое и беспросветное.
На меня редко накатывает такое состояние. Депрессия – говорят девчонки, меланхолия – умно уточняют те, кто дополнительно посещает семинары по психологии. Только мне одной кажется, что это всё глупости, просто день сегодня с самого начала не задался.
Одна радость – отпустили нас пораньше, куда-то там профессор торопится. Наверное, очередную книжку продвигать. Пусть его, домой пораньше приеду, хоть высплюсь один денёк.
Девчонки собирались где-нибудь посидеть после лекций, но я отговорилась тем, что мне ещё в библиотеку заглянуть нужно. Не то сегодня настроение, чтобы беседу поддерживать. Уж лучше дождусь, пока все разбредутся, и пойду, прогуляюсь. Вдруг туман всё же развеется?
Поездку на метро сложно назвать прогулкой, но по-другому не получалось. Добралась до станции, определила, сколько времени могу потратить на своё одиночество и зашагала к парку.
Здесь дул ветер. Впрочем, я не помни ни одного дня, когда бы он не дул. Возвышенная местность словно открывала простор для всех «семидесяти семи ветров» – именно столько насчитала нам профессор по славянской истории. Уж и не помню половину из этих ветров, но выражение мне понравилось.
Пустынные дорожки уводили в глубь леса, что когда-то назывался парком. Я любила бродить по ним в одиночестве, представляя себя в красивом платье, с зонтиком в руках ив сопровождении галантного кавалера. Или же верхом на коне, обязательно белом и тонконогом, сбежавшей от надоевшей свиты и встретившей здесь таинственного незнакомца. В общем, на фантазию я никогда не жаловалась, потому и не терялась в одиночестве – всегда могла придумать себе свою историю.
Но сегодня история не понадобилась. Мир вокруг, укутанный молочной пеленой, был так таинственен и невероятен, что казался ненастоящим. Это не здесь и не сейчас происходит то, что происходит. Не здесь и сейчас есть я, ещё какие-то случайные прохожие и сам этот парк. И даже тишина, не тревожимая неумолкающим гулом машин и гудками электричек, была не здешняя.
И в этом таинственном молчании я вдруг явно услышала цокот. Сердце замерло от неожиданности. Уж не знаю, что подумала бы на моём месте любая другая девушка, но мне стало страшно. Нет, про всяких «коней бледных» и прочую нечисть я не сразу подумала. Или про чудеса с переходами между мирами – не бывает такого, нам точно наш физик доказал. Но как человек современный я больше всего боялась встречи наедине именно с другим человеком, тем более при такой погоде. И ведь совсем никто не знает, где, в случае чего, меня искать.
За то короткое мгновение, что сердце моё не билось, эти мысли успели хороводом пронестись в мозгу. А потом я вновь ожила и метнулась в сторону, благо стояла недалеко от развилки. Но цокот не отставал.
Мысль, что это какая-то девушка, обутая в слишком модные туфли, ищет помощи, отбросила в сторону. Вряд ли модные девушки в такую погоду пойдут на прогулку в парк, уж скорее в кафе. Больше ничего утешающего в голову не пришло, а под ногами уже появились ступеньки, и мне стало не до размышлений – не навернуться бы на бегу.
Цокот за спиной не отставал. Он даже стал будто громче, словно неизвестный уже не шагал за мной, а прыгал, как бывает дети, играя, бегут вприпрыжку, опираясь то на одну ногу, то на другую.
Лестница привела меня в низину, где туман словно стал гуще и съел часть звуков. Даже и не думала, что весной такое бывает. Просто аномалия какая-то, как и весь сегодняшний день! Цокот стал тише, но прыгать неизвестный не перестал, а значит, наверное, приближался ко мне. К тому же мне слышалось его тяжёлое, с хрипами дыхание, и предположения, кто же так упорно гонится за мной, стали совсем уж нерадостными.
Тут ещё, словно издеваясь надо мной, издалека донёсся чей-то крик «Ма-а-а-й-а-а-ак!»
Ну, понятно, что мне почудилось. А ведь совсем недавно в новостях рассказывали, что не стоит девушкам в одиночестве бродить по паркам – небезопасно это.
Короче, сама виновата, что сглупила. Настроение хотела поднять – вот тебе, настроение!
Дорожка пошла в гору и я, надсадно дыша, прибавила ходу. Туман впереди становился всё реже, и в голову пришла идея посмотреть по сторонам – вдруг найду хоть палку какую, будет чем от этого «ма-а-а-й-а-а-ака» отбиваться. Не лекциями же – лекции жалко.
Палка не нашлась, зато на вершине горки, на которую я неведомым чудом взобралась, на удивление почти не было тумана. Уперев руки в колени, я отчаянно пыталась отдышаться. Преподаватель по физкультуре мне зачёт автоматом должна поставить после такого забега! Жаль, она не видела, как я старалась.
Цокот неожиданно раздался прямо за спиной, и руки сами собой поудобнее перехватили ручки сумки – бить, так уж наверняка! Но тут тот, кто гнался за мной, обиженно сказал «Тяф!» и задышал громче меня.
Честное слово, глаз дёрнулся сам, пока я медленно оборачивалась, взяв своё «орудие самозащиты» на изготовку. Кто его знает, что там за «Тяф!» и кто его хозяин. Но «Тяф!» оказался совершенно один, зато в комбинезончике и ботиночках. Неудержимый истерический смех почти прорвался из груди, но я усилием воли себя удержала. Однако стоило собачонке сделать пару шагов, как я всё-таки захохотала – ботиночки оказались с подковами, и именно это несчастное загнанное создание так упрямо цокало за мной, пока я неслась через туман, спасаясь от «ма-а-а-й-а-а-ака».
Ноги не держали, я уселась на бордюрный камень, едва не рыдая от смеха. Пёсик – уж не разбираюсь я в этих карликовых породах, особенно снаряжённых, как Юрий Гагарин к полёту в космос, –доцокал до меня и попытался поставить передние лапки мне на ногу. Он удивлённо заглядывал мне в лицо, то и дело повторяя своё «Тяф» с разными интонациями, пока я не успокоилась.
- Ну, и напугал ты меня, Тяф, - отсмеявшись, сказала я. – Потерялся, что ли?
Может, это и выглядело со стороны глупо – разговаривать с псом, да ещё и чужим, но звук собственного голоса словно прогнал прочь все мои страхи.
- Пойдём твоего хозяина искать.
Пёсик доверчиво побежал за мной. Наверное, я сдала бы его на охрану, а там уж разобрались бы, чьё это чудо, но совсем неподалёку раздался очередной крик «Маяк!» - это я услышала вдруг совершенно чётко и опять засмеялась. Мой страшный «ма-а-а-й-а-а-ак», к которому я добавила пару букв, оказался обычным «Маяком».
- Так это кличка твоя, Маяк? – спросила я собачку, на что та в ответ выдала уже знакомое «Тяф!» и зацокала на голос.
Посмеиваясь и мысленно жалея всех случайных гуляющих, кому ещё довелось в тумане услышать загадочный цокот, я тоже пошла на голос. Надо уж предупредить хозяев, что это у меня сердце ещё молодое и крепкое, а кто послабее нервами мог бы и не выдержать такого испуга.
- Маяк! – буквально за поворотом стояла девушка, моя ровесница.
Пёсик, увидев хозяйку, радостно залаял и бросился к ней на руки.
- Ой, спасибо, что нашли его, - рассыпалась девушка в благодарностях. – Он же совсем глупый ещё, второй раз всего на прогулку его вывела, а тут такой туман. Он отбежал, намотал поводок на какое-то дерево, вывернулся из ошейника и исчез. Я уж думала, и не найдётся вовсе.
- Да, на такого хитреца надо не ошейник, а шлейку надевать, - попыталась сказать я строго, но потом всё же захихикала и рассказала о своём знакомстве с «Тяфом».
Хозяйка его честно пыталась сдержать смех, но стоило дойти до того, как я «Маяка» приняла за «маньяка», всё же рассмеялась.
- Да уж, - подвела она итог, - говорила я, что нечего давать собаке кошачье имя. Вон как вас напугал. Но зато мы выяснили, что Маяк очень умный – сразу понял, кто ему поможет.
Наверное, мы ещё долго смеялись бы на пару над этим происшествием, но приближалось время отправления моей электрички, и я заторопилась. Потрепала Маяка по ушам и посоветовала ему больше не сбегать, попрощалась с его хозяйкой и быстро зашагала к станции.
Утреннюю хандру как рукой сняло. Наверное, стоит раз чего-то испугаться, чтобы понять – дурное настроение такая глупость!
Я ехала домой с улыбкой на губах. Перечитывала лекции, то и дело тихо хихикая, и знала – даже если завтрашний день тоже начнётся с тумана, солнце сквозь него всё равно будет светить.
