Даниль брезгливо махнул рукой. Но я уже из принципа захотела узнать откуда трупы.
Пока Даниль сажал кристаллолёт на опушку, он рассказал, как нашёл последователей своего дела. Они собирали для него беспризорников из отсталых поселений и проверяли на них формулы и модификации, которые он нашел когда-то в библиотеке Мирбурга. Если испытуемый не умирал во время эксперимента, то его просто убивали.
Мужчина настолько спокойно говорил об издевательствах над людьми, будто это обычное для него дело. Хотя, если вспомнить горы трупов, то, наверное, так оно и было.
— Выходи, рыжуля.
Психов злить нельзя, напомнила я себе и выдавила некое подобие улыбки. Поплотнее закутавшись в плед, я вылезла наружу.
— Что ты собираешься со мной делать? — тихо спросила мужчину, пока мы шли к главным дверям завода.
Может, трупы отсюда и увезли, но запашок остался зверский.
— Для начала приведу тебя в порядок, в трусах ты, конечно, ничего, но в них тебе пингвинов украсть не дадут. Которых ты, кстати, завтра будешь выносить из зоопарка. Ну а потом мы поженимся!
Я икнула и прикусила свой язык. Нельзя ругаться, нельзя его злить. Выдавив из себя улыбку, я кивнула.
Так, Анжела думай, думай, думай, не сдавайся. Папа уже знает, что я жива, надеюсь, охотник тоже заметил, что меня угнали. Остаётся верить и ждать. Ну и продолжать не злить психа.
— Даниль, а почему пингвины? — спросила я дружелюбным голосом, когда мы зашли в само здание.
— Я нашёл крутой рецепт для создания гомункулусов. Расскажу тебе, только потому, что ты теперь моя невеста. Предашь — убью.
Произнося последние слова, мужчина развернулся и очень серьёзно посмотрел на меня. Точно убьёт. Я улыбнулась и кивнула.
— Нужно в пробирке смешать кал южной птицы, семя человека и несколько капель девственной крови. Поэтому, дорогая, я надеюсь, что ты хранила мне верность.
Браслет дружбы или кровавая баня
Мужчина придвинулся ближе, взял мою руку в свою, развернул и, не отрывая своего взгляда от моего лица, поцеловал запястье. Я выдавила очередную улыбку и совершила очередной кивок.
— Дорогая, в моём кабинете есть всё, что тебе необходимо. Диван, подушки, ванная, туалет.
Очень хотелось кушать, но Даниль явно не тот человек, которого стоит просить о еде. Принесёт мне ещё глаз или руку в качестве ужина и придётся это есть. Фу!
— Анжелочка, завтра с утра первым делом займёмся пингвинами. А теперь ложись спать. Ой чуть не забыл.
Мужчина резко присел рядом со мной, достал из кармана какой-то чёрный браслет и прикрепил его на моей лодыжке.
— Отойдешь от меня дальше, чем на пятьсот метров — отрежет ногу. Это, конечно, будет забавно, но не думаю, что тебе это понравится. А жаль, мы бы так могли интересно провести время. Ну, может, потом. В общем, запомни эту мысль. Может, потом поиграем, когда появится время.
Я слушала его и всё казалось каким-то нереальным бредом. Хотелось сесть на пол и начать орать до тех пор, пока не придёт папа и не заберёт меня домой.
А потом мне захотелось взять что-то острое и втыкать это острое в Даниля до тех пор, его лицо, тело и сам он вообще не превратятся в кровавую кашу. Но вместо этого я снова выдавила улыбку и кивнула.
Он посмотрел мне в глаза и улыбаясь, поднёс свои губы к моим, замер, и, источая тлетворное дыхание, прошептал:
— Сладких снов, любимая.
Меня передёрнуло от отвращения. Он резко отпустил меня, развернулся и вышел за дверь. Я так и осталась стоять в кабинете этого чудовища, пытаясь осмыслить то, что произошло.
— Пиздец. Это просто пиздец. — сказала я, когда вышла из оцепенения. — Добегалась, нужно было замуж выходить, как папа настаивал, и детей рожать. А я всё журналистом стать хотела. Бойкий псевдоним себе придумывала. Знаешь, какой будет твой псевдоним, дура? “Безногим”!
Когда ступор отпустил, я на ватных ногах подошла к дивану, посмотрела на него и решила проверить лежбище на сюрпризы от женишка. Я перетрусила все подушки, разобрала диван, заглянула вовнутрь, а потом перестелила всё по-новому.
Внутри дивана под одной из подушек я к своему удивлению нашла большой трактат об охотниках. Покрутив книгу в руках, я решила, что она поможет мне отвлечься.
К первой странице книги была приклеена странная записка.
“Кулер на амч сокет, с вентилятором диаметром в 1э0-1ч0 мэмэ, и пара корпусных вентиляторов на 1а0 мэмэ”, — задумчиво прочитала я непонятную бумажку.
Что это? Какие-то технологии древних? Пожелания к первому марта? Аксессуары для гомункулусов? Непонятно. Я пожала плечами и продолжила листать.
“Охотники воспитываются другими охотниками, как правило, из бродяжек и сироток. Практически всегда такие детки попадают в руки к своим учителям уже психически нестабильными.”
“… было выяснено, что пульсар пытается слиться с эмоциональным фоном носителя потому, что именно эмоции питают и заряжают его. Со временем практически любой охотник, который не прекратил свою службу вовремя, получает полное или частичное эмоциональное выгорание. Также не стоит забывать и о том, что даже неактивный пульсар, требует постоянной подпитки. Поэтому матёрые охотники со временем начинают “застревать” на одной идее. Эта особенная идея должна вызывать сильные эмоции в их душе и продолжать питать камень.”
“К примеру, охотник Василий, достигнув наивысшего ранга, при захвате преступников отрезал им ноги. Уж очень они его будоражили. Поэтому пришлось отстранить Василия от службы и выслать за грань.”
“Чем больше разрастается рисунок, тем легче охотник управляет своим оружием. Искажённая энергия серьёзно усиливает физические и психические возможности человека. Но вживить такой кристалл можно только до полового созревания.”
Дальше описывались эксперименты и испытания. Книга заключала, что каждому охотнику нужен свой индивидуальный набор эмоций. Кому-то нужна радость, кому-то грусть. Именно эта гипотеза помогала объяснить, почему некоторые индивидуумы слетали с катушек и становились мясниками, филателистами, насильниками или любителями козьего биатлона.
Ещё немного полистав книгу, я поняла, что легче не стало и отложила её в сторону. Вместо книги я сжала в руках куртку Къяля и вдохнула его запах, такой тёрпкий и горячий.
— Найди меня пожалуйста. — взмолилась я. — Я хочу домой, к папочке.
Ночь была длинная, но уснуть я смогла только с первыми лучами солнца. Сон не приходил, просто в конце концов веки стали тяжёлыми и сами опустились, погрузив меня из одного кошмара в другой.
Но очень скоро кто-то начал меня трясти и кричать что-то на ухо. Мне совсем не хотелось открывать глаза и возвращаться в реальность. Но этот кто-то был очень настойчив.
— Проснись, проснись. — пищал мерзкий голос Мерлина мне на ухо.
Я открыла один глаз и посмотрела в его гадкую рожу.
Он переоделся, нацепил кучерявую, белую бороду, колпак со звёздами и синий банный халат. Главное, белые тапочки не забыл. Казалось, я попала в театр, где этот псих — главный актёр.
— Я смотрю, ты сейчас Мерлин? — пробурчала я сонным голосом.
— А как ты догадалась? — бодро пропищал псих и подпрыгнул на месте.
И вот Зиви изменяла Эдуарду вот с этим вот. Не хочу сейчас об этом думать.
Когда моё зрение полностью сфокусировалось, то я поняла, что Мерлин протягивал мне какое-то грязное тряпьё.
— Дорогая, оденься, в трусах в зоопарк идти нельзя.
Я развернула вещи, оказалась, что это форма рабочего. Только бы не с трупа. Я постаралась незаметно принюхаться. Вроде не пахнет. Хотя на заводе так воняет мертвечиной, что запах формы мог просто затеряться в общем аромате завода.
Мужчина отошёл в другой конец комнаты, взял железный поднос с непонятной серой массой и поставил передо мной.
— Вот твой завтрак, любимая.
Я глянула на это подозрительное месиво. Интересно у этого, что тут лежит, когда-то было имя? Наверняка это мой знакомый или ещё кто-то. Мерлину явно доставляют удовольствие гастрономические игры.
Хватит! Хватит! Хватит! Ещё неделю назад, я была нормальным человеком, а теперь начинаю понимать, что в голове у этого психа. Никакой помощи я так и не дождалась. Пора самой себя спасать!
Есть эту мерзость, что мне дал Мерлин, я не собиралась, но если не оценю его кулинарный гений, то мужчина наверняка взбесится. А злой псих, это вдвойне плохо. Нужно было как-то его отвлечь, поэтому я решила начать с разговора. Это он любит.
— А где твои помощники-бананы?
— Те три дебила? Да я сжёг их вместе с домом. Они своё дело сделали.
— Какой ты у меня мудрый. — запела я ласковым голоском, чтобы ослабить его бдительность.
Я надела синюю форму рабочего и продолжила:
— Мне ещё ни один мужчина не готовил завтрак. Это так мило с твоей стороны.
Мерлин-Даниель отвернулся и подошёл к разбитому окну, прицокнул языком, поковырял носком ботинка осколки. Пока он стоял ко мне спиной, я взяла вилку и тихонько, на носочках начала приближаться к нему.
— Они должны были быть мне благодарны за работу, которую я им давал. — бормотал псих, вороша осколки.
Я не сразу поняла, что говорит он о бананах. Ещё пару шагов,
взмах, удар в шею, струя крови прямо в лицо. Рывок, ещё удар и ещё. Мерзость. Мужчина начал хвататься за шею, чтобы остановить кровь.
— За что? — прохрипел он, заваливаясь.
Я размахнулась ногой и со всей дури ударила его в голову. Что-то хрустнуло, мужчина обмяк и завалился набок. В его шее ещё что-то булькало, но Даниэль-Эдик-Мерлин был уже мёртв.
Тишина. Как хорошо. Я стояла и завороженно смотрела, как красная жизнь растекается между осколками. По телу пробежала дрожь, и волна, такого незнакомого, даже слегка чуждого мне удовольствия накрыла меня.
Стёклышки выглядели маленькими островками в океане крови. Ха-ха! Вон жучок бежит, всё ближе и ближе. Он подошёл к луже, присмотрелся, тронул лапкой и двинулся в другую сторону. Как хорошо и спокойно.
Немного придя в себя, я осознала, что за окном светит солнце, да и вообще день прекрасный. В приподнятом настроении я решила связать тело Даниля верёвками, которые лежали на столе. Наверное, после Алёны остались.
Когда тело было крепко стянуто, я начала обшаривать его карманы, чтобы найти устройство для разблокировки “браслета дружбы”.
Во внутреннем кармане его халата нашлись фотографии мёртвой Зиви.
— Фу, мерзость. — сказала я по привычке, хотя мне было уже пофигу.
По состоянию фотографий было видно, что мужчина часто их рассматривал.
— Больной извращенец. — Я пнула ногой тело Эдуарда в бок, чтобы мне стало чуточку легче и засунула фотографии обратно ему в карман. Пусть с ними мурзы разбираются.
В следующем кармане я нашла пакетик с пуговицами и фисташками. Но зачем? Лучше мне этого не знать. А в следующем был гвоздь, свисток и горстка семечек.
У мужчины оказалось много карманов, хорошо, что под халатом он не был голый. Ещё немного пошарив по залежам того хлама, который он носил с собой, мне всё же попался пульт непонятного назначения. На нем было всего две кнопки, зелёная и голубая, и никаких обозначений.
— Ну и что мне с этим делать? Либо браслет открою, либо ногу отрежу. Если это вообще нужный пульт.
Я решила больше не испытывать своё везение и просто доставить всё это мурзам, пусть сами разбираются. Там хоть, если что, больница рядом будет.
Крепко ухватившись за верёвки, я потащила тело к кристалломобилю. Порядком повозившись — труп как нарочно складывался пополам при попытке пропихнуть его в дверь — я всё-таки загрузила тело на заднее сидение.
А потом я села на место водителя, переключила нужные тумблеры и поехала.
Ну прощай, Мерлин
Через полчаса я влетела на территорию ОПМ под вой двигательного кристалла. Мне уже было очень многое пофигу, и нежничать с машиной человека, который позволил меня украсть, я не собиралась.
Остановившись прямо в центре площади у главного здания, я лениво вылезла из мобиля, открыла дверь, ухватилась за верёвки, напряглась, потянула и вывалила на землю окровавленный труп.
Наверное, я выглядела ужасно. Волосы всклокоченные, перепачканные. На лице месиво из земли, соплей и крови. Грязный комбинезон, непонятно с кого снятый. Кожа на лице, шее и голове стянута высохшей кровью.
Реакция мурзов была очевидна. На меня были наведены, наверное, все пульсары, и смотрела как минимум сотня испуганных глаз. Кто-то взвизгнул, а кто-то просто упал.
Толпа загудела, сквозь шелест их голосов я услышала уже знакомый голос Лужкина.
— Что тут происходит?
Следователь вышел из толпы и смело направился ко мне. Я выпрямилась и бросила верёвки на пол.
— Мерлина или Эдуарда заказывали? Вот они. С бесплатной доставкой на дом.
Лужкин с недоверием посмотрел на тело мужчины, а затем с непониманием взглянул на меня. Он подошёл ближе, пытаясь разглядеть Даниля, но измазанная кровью белая борода полностью облепила лицо.
— Он мёртв? — спросил следователь.
— Скорей всего. Пойди, проверь. — ответила я.
Мужчина скривился, явно не хотел пачкать руки об тело. Повернулся к толпе и крикнул:
— Срочно позовите Михаила, а девушку отмыть и в допросную.
— Подождите, я без тела никуда не пойду. Не хочу лишиться ноги.
Следователь посмотрел на меня как на совсем умалишённую.
— Почему? — осторожно спросил он.
Видимо, его тоже учили, что психов злить нельзя. Я подняла штанину и показала ему “браслет дружбы”.
Глаза Лужкина поползли на лоб и мне даже показалось, что кожа мужчины посветлела на несколько тонов. Он достал свой кристаллофон и начал вызывать непонятных людей.
— Всем убрать оружие. Чрезвычайная ситуация, на территории взрывоопасное устройство. — затем крикнул следователь и толпа возбуждённо загудела.
Возможно, надо было пугаться пульсаров или бомбы на ноге. Мне казалось, что все мои эмоции уже потрачены. Не было сил и желания бояться, плакать, истерить. Я просто села на холодную брусчатку и посмотрела на тело Даниля. Наклонилась к его уху и прошептала:
— Сука ты, Даниль.
Люди бегали, кричали. Кто-то ко мне подходил, трогал. Кто-то что-то спрашивал. Но какая уже разница, наплевать. Я устала, просто сидела, смотрела как на бороде Даниля высыхает кровь, меняя свой оттенок.
— Шеф, не отрезав ногу, браслет не снять. — раздалось где-то вдалеке.
— Позовите Петра, он всё снимет. И ничего резать не придётся. — еле слышно ответила я.
Кто-то подошел и сел передо мной, а я нащупала рядом ногу Мерлина и крепко сжала её. Казалось, он сейчас единственный хорошо знакомый мне человек, пусть и мёртвый. Мне даже начало казаться, что он почти родной.
— Девушка, кто такой Пётр? — спросил кто-то.
— Папин ассистент. — ответила я едва слышно.
— Всем заткнуться! — крикнул незнакомый человек и погладил меня по плечу. — А кто наш папа?
— Виолетт Филин. Основатель ИЦМ. — ответила я одними губами.
Казалось, каждый раз, когда я открываю рот, то остатки тепла выходят из тела, оставляя после себя только пустой холод.
Когда незнакомый человек услышал имя моего отца, он что-то крикнул и без того суетливые люди сразу забегали вдвое быстрее.
Мне заботливо положили мне на плечи тёплый плед, дали в руки чашку с чем-то горячим, что-то спрашивали. Но всё, что меня сейчас волновало, это как сохранить тепло внутри собственного тела. Я сидела и, покачиваясь, не отрывала взгляда с темнеющих капель крови.
— Она ни на что не реагирует. Девушка в шоке. — сказал очередной голос.
Пока Даниль сажал кристаллолёт на опушку, он рассказал, как нашёл последователей своего дела. Они собирали для него беспризорников из отсталых поселений и проверяли на них формулы и модификации, которые он нашел когда-то в библиотеке Мирбурга. Если испытуемый не умирал во время эксперимента, то его просто убивали.
Мужчина настолько спокойно говорил об издевательствах над людьми, будто это обычное для него дело. Хотя, если вспомнить горы трупов, то, наверное, так оно и было.
— Выходи, рыжуля.
Психов злить нельзя, напомнила я себе и выдавила некое подобие улыбки. Поплотнее закутавшись в плед, я вылезла наружу.
— Что ты собираешься со мной делать? — тихо спросила мужчину, пока мы шли к главным дверям завода.
Может, трупы отсюда и увезли, но запашок остался зверский.
— Для начала приведу тебя в порядок, в трусах ты, конечно, ничего, но в них тебе пингвинов украсть не дадут. Которых ты, кстати, завтра будешь выносить из зоопарка. Ну а потом мы поженимся!
Я икнула и прикусила свой язык. Нельзя ругаться, нельзя его злить. Выдавив из себя улыбку, я кивнула.
Так, Анжела думай, думай, думай, не сдавайся. Папа уже знает, что я жива, надеюсь, охотник тоже заметил, что меня угнали. Остаётся верить и ждать. Ну и продолжать не злить психа.
— Даниль, а почему пингвины? — спросила я дружелюбным голосом, когда мы зашли в само здание.
— Я нашёл крутой рецепт для создания гомункулусов. Расскажу тебе, только потому, что ты теперь моя невеста. Предашь — убью.
Произнося последние слова, мужчина развернулся и очень серьёзно посмотрел на меня. Точно убьёт. Я улыбнулась и кивнула.
— Нужно в пробирке смешать кал южной птицы, семя человека и несколько капель девственной крови. Поэтому, дорогая, я надеюсь, что ты хранила мне верность.
Глава 14
Браслет дружбы или кровавая баня
Мужчина придвинулся ближе, взял мою руку в свою, развернул и, не отрывая своего взгляда от моего лица, поцеловал запястье. Я выдавила очередную улыбку и совершила очередной кивок.
— Дорогая, в моём кабинете есть всё, что тебе необходимо. Диван, подушки, ванная, туалет.
Очень хотелось кушать, но Даниль явно не тот человек, которого стоит просить о еде. Принесёт мне ещё глаз или руку в качестве ужина и придётся это есть. Фу!
— Анжелочка, завтра с утра первым делом займёмся пингвинами. А теперь ложись спать. Ой чуть не забыл.
Мужчина резко присел рядом со мной, достал из кармана какой-то чёрный браслет и прикрепил его на моей лодыжке.
— Отойдешь от меня дальше, чем на пятьсот метров — отрежет ногу. Это, конечно, будет забавно, но не думаю, что тебе это понравится. А жаль, мы бы так могли интересно провести время. Ну, может, потом. В общем, запомни эту мысль. Может, потом поиграем, когда появится время.
Я слушала его и всё казалось каким-то нереальным бредом. Хотелось сесть на пол и начать орать до тех пор, пока не придёт папа и не заберёт меня домой.
А потом мне захотелось взять что-то острое и втыкать это острое в Даниля до тех пор, его лицо, тело и сам он вообще не превратятся в кровавую кашу. Но вместо этого я снова выдавила улыбку и кивнула.
Он посмотрел мне в глаза и улыбаясь, поднёс свои губы к моим, замер, и, источая тлетворное дыхание, прошептал:
— Сладких снов, любимая.
Меня передёрнуло от отвращения. Он резко отпустил меня, развернулся и вышел за дверь. Я так и осталась стоять в кабинете этого чудовища, пытаясь осмыслить то, что произошло.
— Пиздец. Это просто пиздец. — сказала я, когда вышла из оцепенения. — Добегалась, нужно было замуж выходить, как папа настаивал, и детей рожать. А я всё журналистом стать хотела. Бойкий псевдоним себе придумывала. Знаешь, какой будет твой псевдоним, дура? “Безногим”!
Когда ступор отпустил, я на ватных ногах подошла к дивану, посмотрела на него и решила проверить лежбище на сюрпризы от женишка. Я перетрусила все подушки, разобрала диван, заглянула вовнутрь, а потом перестелила всё по-новому.
Внутри дивана под одной из подушек я к своему удивлению нашла большой трактат об охотниках. Покрутив книгу в руках, я решила, что она поможет мне отвлечься.
К первой странице книги была приклеена странная записка.
“Кулер на амч сокет, с вентилятором диаметром в 1э0-1ч0 мэмэ, и пара корпусных вентиляторов на 1а0 мэмэ”, — задумчиво прочитала я непонятную бумажку.
Что это? Какие-то технологии древних? Пожелания к первому марта? Аксессуары для гомункулусов? Непонятно. Я пожала плечами и продолжила листать.
“Охотники воспитываются другими охотниками, как правило, из бродяжек и сироток. Практически всегда такие детки попадают в руки к своим учителям уже психически нестабильными.”
“… было выяснено, что пульсар пытается слиться с эмоциональным фоном носителя потому, что именно эмоции питают и заряжают его. Со временем практически любой охотник, который не прекратил свою службу вовремя, получает полное или частичное эмоциональное выгорание. Также не стоит забывать и о том, что даже неактивный пульсар, требует постоянной подпитки. Поэтому матёрые охотники со временем начинают “застревать” на одной идее. Эта особенная идея должна вызывать сильные эмоции в их душе и продолжать питать камень.”
“К примеру, охотник Василий, достигнув наивысшего ранга, при захвате преступников отрезал им ноги. Уж очень они его будоражили. Поэтому пришлось отстранить Василия от службы и выслать за грань.”
“Чем больше разрастается рисунок, тем легче охотник управляет своим оружием. Искажённая энергия серьёзно усиливает физические и психические возможности человека. Но вживить такой кристалл можно только до полового созревания.”
Дальше описывались эксперименты и испытания. Книга заключала, что каждому охотнику нужен свой индивидуальный набор эмоций. Кому-то нужна радость, кому-то грусть. Именно эта гипотеза помогала объяснить, почему некоторые индивидуумы слетали с катушек и становились мясниками, филателистами, насильниками или любителями козьего биатлона.
Ещё немного полистав книгу, я поняла, что легче не стало и отложила её в сторону. Вместо книги я сжала в руках куртку Къяля и вдохнула его запах, такой тёрпкий и горячий.
— Найди меня пожалуйста. — взмолилась я. — Я хочу домой, к папочке.
Ночь была длинная, но уснуть я смогла только с первыми лучами солнца. Сон не приходил, просто в конце концов веки стали тяжёлыми и сами опустились, погрузив меня из одного кошмара в другой.
Но очень скоро кто-то начал меня трясти и кричать что-то на ухо. Мне совсем не хотелось открывать глаза и возвращаться в реальность. Но этот кто-то был очень настойчив.
— Проснись, проснись. — пищал мерзкий голос Мерлина мне на ухо.
Я открыла один глаз и посмотрела в его гадкую рожу.
Он переоделся, нацепил кучерявую, белую бороду, колпак со звёздами и синий банный халат. Главное, белые тапочки не забыл. Казалось, я попала в театр, где этот псих — главный актёр.
— Я смотрю, ты сейчас Мерлин? — пробурчала я сонным голосом.
— А как ты догадалась? — бодро пропищал псих и подпрыгнул на месте.
И вот Зиви изменяла Эдуарду вот с этим вот. Не хочу сейчас об этом думать.
Когда моё зрение полностью сфокусировалось, то я поняла, что Мерлин протягивал мне какое-то грязное тряпьё.
— Дорогая, оденься, в трусах в зоопарк идти нельзя.
Я развернула вещи, оказалась, что это форма рабочего. Только бы не с трупа. Я постаралась незаметно принюхаться. Вроде не пахнет. Хотя на заводе так воняет мертвечиной, что запах формы мог просто затеряться в общем аромате завода.
Мужчина отошёл в другой конец комнаты, взял железный поднос с непонятной серой массой и поставил передо мной.
— Вот твой завтрак, любимая.
Я глянула на это подозрительное месиво. Интересно у этого, что тут лежит, когда-то было имя? Наверняка это мой знакомый или ещё кто-то. Мерлину явно доставляют удовольствие гастрономические игры.
Хватит! Хватит! Хватит! Ещё неделю назад, я была нормальным человеком, а теперь начинаю понимать, что в голове у этого психа. Никакой помощи я так и не дождалась. Пора самой себя спасать!
Есть эту мерзость, что мне дал Мерлин, я не собиралась, но если не оценю его кулинарный гений, то мужчина наверняка взбесится. А злой псих, это вдвойне плохо. Нужно было как-то его отвлечь, поэтому я решила начать с разговора. Это он любит.
— А где твои помощники-бананы?
— Те три дебила? Да я сжёг их вместе с домом. Они своё дело сделали.
— Какой ты у меня мудрый. — запела я ласковым голоском, чтобы ослабить его бдительность.
Я надела синюю форму рабочего и продолжила:
— Мне ещё ни один мужчина не готовил завтрак. Это так мило с твоей стороны.
Мерлин-Даниель отвернулся и подошёл к разбитому окну, прицокнул языком, поковырял носком ботинка осколки. Пока он стоял ко мне спиной, я взяла вилку и тихонько, на носочках начала приближаться к нему.
— Они должны были быть мне благодарны за работу, которую я им давал. — бормотал псих, вороша осколки.
Я не сразу поняла, что говорит он о бананах. Ещё пару шагов,
взмах, удар в шею, струя крови прямо в лицо. Рывок, ещё удар и ещё. Мерзость. Мужчина начал хвататься за шею, чтобы остановить кровь.
— За что? — прохрипел он, заваливаясь.
Я размахнулась ногой и со всей дури ударила его в голову. Что-то хрустнуло, мужчина обмяк и завалился набок. В его шее ещё что-то булькало, но Даниэль-Эдик-Мерлин был уже мёртв.
Тишина. Как хорошо. Я стояла и завороженно смотрела, как красная жизнь растекается между осколками. По телу пробежала дрожь, и волна, такого незнакомого, даже слегка чуждого мне удовольствия накрыла меня.
Стёклышки выглядели маленькими островками в океане крови. Ха-ха! Вон жучок бежит, всё ближе и ближе. Он подошёл к луже, присмотрелся, тронул лапкой и двинулся в другую сторону. Как хорошо и спокойно.
Немного придя в себя, я осознала, что за окном светит солнце, да и вообще день прекрасный. В приподнятом настроении я решила связать тело Даниля верёвками, которые лежали на столе. Наверное, после Алёны остались.
Когда тело было крепко стянуто, я начала обшаривать его карманы, чтобы найти устройство для разблокировки “браслета дружбы”.
Во внутреннем кармане его халата нашлись фотографии мёртвой Зиви.
— Фу, мерзость. — сказала я по привычке, хотя мне было уже пофигу.
По состоянию фотографий было видно, что мужчина часто их рассматривал.
— Больной извращенец. — Я пнула ногой тело Эдуарда в бок, чтобы мне стало чуточку легче и засунула фотографии обратно ему в карман. Пусть с ними мурзы разбираются.
В следующем кармане я нашла пакетик с пуговицами и фисташками. Но зачем? Лучше мне этого не знать. А в следующем был гвоздь, свисток и горстка семечек.
У мужчины оказалось много карманов, хорошо, что под халатом он не был голый. Ещё немного пошарив по залежам того хлама, который он носил с собой, мне всё же попался пульт непонятного назначения. На нем было всего две кнопки, зелёная и голубая, и никаких обозначений.
— Ну и что мне с этим делать? Либо браслет открою, либо ногу отрежу. Если это вообще нужный пульт.
Я решила больше не испытывать своё везение и просто доставить всё это мурзам, пусть сами разбираются. Там хоть, если что, больница рядом будет.
Крепко ухватившись за верёвки, я потащила тело к кристалломобилю. Порядком повозившись — труп как нарочно складывался пополам при попытке пропихнуть его в дверь — я всё-таки загрузила тело на заднее сидение.
А потом я села на место водителя, переключила нужные тумблеры и поехала.
Глава 15
Ну прощай, Мерлин
Через полчаса я влетела на территорию ОПМ под вой двигательного кристалла. Мне уже было очень многое пофигу, и нежничать с машиной человека, который позволил меня украсть, я не собиралась.
Остановившись прямо в центре площади у главного здания, я лениво вылезла из мобиля, открыла дверь, ухватилась за верёвки, напряглась, потянула и вывалила на землю окровавленный труп.
Наверное, я выглядела ужасно. Волосы всклокоченные, перепачканные. На лице месиво из земли, соплей и крови. Грязный комбинезон, непонятно с кого снятый. Кожа на лице, шее и голове стянута высохшей кровью.
Реакция мурзов была очевидна. На меня были наведены, наверное, все пульсары, и смотрела как минимум сотня испуганных глаз. Кто-то взвизгнул, а кто-то просто упал.
Толпа загудела, сквозь шелест их голосов я услышала уже знакомый голос Лужкина.
— Что тут происходит?
Следователь вышел из толпы и смело направился ко мне. Я выпрямилась и бросила верёвки на пол.
— Мерлина или Эдуарда заказывали? Вот они. С бесплатной доставкой на дом.
Лужкин с недоверием посмотрел на тело мужчины, а затем с непониманием взглянул на меня. Он подошёл ближе, пытаясь разглядеть Даниля, но измазанная кровью белая борода полностью облепила лицо.
— Он мёртв? — спросил следователь.
— Скорей всего. Пойди, проверь. — ответила я.
Мужчина скривился, явно не хотел пачкать руки об тело. Повернулся к толпе и крикнул:
— Срочно позовите Михаила, а девушку отмыть и в допросную.
— Подождите, я без тела никуда не пойду. Не хочу лишиться ноги.
Следователь посмотрел на меня как на совсем умалишённую.
— Почему? — осторожно спросил он.
Видимо, его тоже учили, что психов злить нельзя. Я подняла штанину и показала ему “браслет дружбы”.
Глаза Лужкина поползли на лоб и мне даже показалось, что кожа мужчины посветлела на несколько тонов. Он достал свой кристаллофон и начал вызывать непонятных людей.
— Всем убрать оружие. Чрезвычайная ситуация, на территории взрывоопасное устройство. — затем крикнул следователь и толпа возбуждённо загудела.
Возможно, надо было пугаться пульсаров или бомбы на ноге. Мне казалось, что все мои эмоции уже потрачены. Не было сил и желания бояться, плакать, истерить. Я просто села на холодную брусчатку и посмотрела на тело Даниля. Наклонилась к его уху и прошептала:
— Сука ты, Даниль.
Люди бегали, кричали. Кто-то ко мне подходил, трогал. Кто-то что-то спрашивал. Но какая уже разница, наплевать. Я устала, просто сидела, смотрела как на бороде Даниля высыхает кровь, меняя свой оттенок.
— Шеф, не отрезав ногу, браслет не снять. — раздалось где-то вдалеке.
— Позовите Петра, он всё снимет. И ничего резать не придётся. — еле слышно ответила я.
Кто-то подошел и сел передо мной, а я нащупала рядом ногу Мерлина и крепко сжала её. Казалось, он сейчас единственный хорошо знакомый мне человек, пусть и мёртвый. Мне даже начало казаться, что он почти родной.
— Девушка, кто такой Пётр? — спросил кто-то.
— Папин ассистент. — ответила я едва слышно.
— Всем заткнуться! — крикнул незнакомый человек и погладил меня по плечу. — А кто наш папа?
— Виолетт Филин. Основатель ИЦМ. — ответила я одними губами.
Казалось, каждый раз, когда я открываю рот, то остатки тепла выходят из тела, оставляя после себя только пустой холод.
Когда незнакомый человек услышал имя моего отца, он что-то крикнул и без того суетливые люди сразу забегали вдвое быстрее.
Мне заботливо положили мне на плечи тёплый плед, дали в руки чашку с чем-то горячим, что-то спрашивали. Но всё, что меня сейчас волновало, это как сохранить тепло внутри собственного тела. Я сидела и, покачиваясь, не отрывала взгляда с темнеющих капель крови.
— Она ни на что не реагирует. Девушка в шоке. — сказал очередной голос.
