Хотя в голосе мужчины слышался вежливый интерес, но смотрел он на меня совершенно равнодушно.
— Вчера я арендовала эту яхту у Раисы Ивановной Бобровой.
Я старалась говорить чётко и внятно. Мне совсем не хотелось провести всю ночь на пристани, отвечая на одни и те же вопросы. Однако этот Лужкин тут же вынул из кармана блокнот с карандашом и переспросил заново. Память у него, что ли, дырявая?
— Боб-ро-ва…
Он бы ещё язык высунул, пока выводил свои каракули! Кого сейчас в следователи берут? И тут же, не давая опомниться, он меня огорошил:
— Понимаете ли, Анжела Виолеттовна, проблема в том, что найденная нами девушка и есть Раиса Ивановна Боброва. Так, что подумайте ещё раз и ответьте — у кого вы сняли яхту?
Я смотрела в хмурое лицо следователя. На его большие, тяжёлые, кустистые брови. На короткий нос и поджатые от недовольства губы. Я видела, как на его тяжёлом черепе, обтянутом кожей, растут жидкие мерзкие волосики. Как его огромные пальцы, напоминающие сосиски, записывали в блокнот все мои слова. Хорошо хоть не мысли.
И тут до меня дошло, как же я попала. А потом до меня дошли все масштабы моего попадания. Арендовала-то яхту я у Жана и хозяйку никогда даже в глаза не видела.
Говорить следователю о нём, наверное, не стоит. Ну, скажет Жан, что не знает никакой яхты с Раисой Ивановной и никогда не видел никакой меня. Да и документы на яхту он оставил у себя, чтобы потом отнести на утверждение.
А, что если Жан решит уничтожить документы, чтобы обрубить все концы? Тогда в глазах Лужкина окажется, что я незаконно залезла на чужую собственность, возможно, грохнула хозяйку, зачем-то пригласила подружку поглазеть на всё это, а потом ещё и ОПМ вызвала, чтобы сдать саму себя. М-да, зря мы не бросили труп за борт, как учил папочка!
Значит, если я хочу выбраться из этой переделки, то нужно как можно скорее отделаться от следователя и рвануть к Жану за документами, пока или если они всё ещё у него.
Я внимательно всмотрелась в лицо Лужкину, чтобы понять, о чём он сейчас думает. Смотреть на него было сложно, взгляд отказывался цепляться за серые, невзрачные черты его лица. Всё, что мне удалось уловить, так это то, что он делает то же самое, что и я.
Всё-таки хочет записать и мои мысли! Это меня сбило с толку и немного разозлило.
Ещё минуту подумав, я решила, что он мужчина неприятный и совершенно непривлекательный, так что вряд ли девушки одаривают его своим вниманием.
А, может, порадую несчастного? Тогда и быстрее отпустит.
— Господин следователь, как вас зовут? — кокетливо начала я, поводя плечиком.
— Леонид Маркович. — ответил мужчина, совершенно не отреагировав на мой жест.
Это в мои расчёты не входило, и я начала нервничать. Опустив взгляд вниз и крутя в руках ключи от яхты, я продолжила:
— Леонид Маркович, я только во время нашего разговора поняла, что меня серьёзно подставили. Доказать это прямо сейчас не могу, но и у вас доказательств моей вины тоже нет. Если вы не собираетесь меня отпустить, то я вызываю своего адвоката.
— Анжела Виолеттовна, вам в любом случае имеет смысл вызвать адвоката. Наверное, стоит позвонить и родителям. Но я настоятельно советую вам рассказать, что именно случилось и как вас подставили.
Я сладенько улыбнулась и решила ещё раз пустить в ход свои женские приёмчики. Я посмотрела в глаза хмурому следователю, улыбнулась и положила руку туда, где должен был находиться его бицепс.
— Леонид Маркович, — продолжая смотреть ему в глаза, сказала я, — сейчас три часа ночи, и мы сильно устали. Пожалейте двух уставших девушек. За этот день у нас и так достаточно приключений. Давайте допрос оставим на завтра, когда рядом со мной будет адвокат. Сейчас мы поедем в домой, где отдохнём, а завтра свеженькие приедем на допрос.
Но следователь только скривился. Он стряхнул мою руку со своего предплечья и ледяным голосом ответил:
— Вы, гражданочки, поедете с нами в участок, где и останетесь до приезда ваших адвокатов, родителей и кого ещё вы там решите вызвать. У нас в отделении есть две кушетки — на них и поспите.
Вот же мерзкий тип! Может, ему вообще девушки не нравятся, а я тут разбазариваюсь своей щедростью. Я начала закипать.
Первым, что промелькнуло в моей голове, и о чём я уже совсем не могла перестать думать, были мои консервы.
— Тогда попросите, пожалуйста, ваших людей не трогать мои консервы и воду. И да, на это всё есть накладная. Когда вернусь, проверю!
Конечно же, у меня нет никакой накладной. Откуда она вообще могла у Жана взяться? Но меня уже понесло.
Следователь поджал губы, окинул меня тяжёлым взглядом и фыркнул. Похоже, я перегнула палку. Зря человека обидела, когда сказала про консервы.
Хотя нет, всё верно. Сопрут и скажут, что никаких консерв и не было, а потом поздно будет, ничего не докажешь. И консервочки мои расчудесные сожрут, вспоминая ту дуру, у которой они их упёрли!
— Леонид Маркович, консервных банок ровно двести пятнадцать и воды пятьдесят литровых бутылок. Завтра я приеду за ними и всё проверю.
— Анжела, да зачем им нужны эти чёртовы консервы? Они же ОПМ, их работа искать украденное, а не воровать.
Голос Алёны дрожал, то ли от холода, то ли от беспокойства.
— В первую очередь они люди, а люди способны на всё! — громко ответила я и со знанием дела посмотрела на маленький носик следователя, который раздулся от злости.
Походу, я его добила. Зато наконец-то на его лице появились хоть какие-то эмоции.
— Гражданка Филина, нам, органам правопорядка, не положено присваивать себе чужие вещи, а вот конфисковать консервы, которые вы непонятно зачем притащили на чужую яхту, мы обязаны. — отчеканил Лужкин и записал себе в блокнот число двести пятнадцать. — Мы должны проверить содержимое каждой банки на улики.
— И какие улики могут быть в консервах? Вам же просто нужен повод сожрать мои консервы! — закричала я на следователя.
Лужкин прямо расцвёл от моего бешенства и заблестел как новая монета. Урод!
— В консервах запросто может быть спрятан ещё один труп. — с удовольствием сказал он.
— Да, труп гороха, блин. — фыркнула я и сложила на груди руки.
— Горох — это ваш знакомый? Так и записываю. По заявлению гражданки Филиной, в консервах спрятано тело гражданина по кличке Горох. Или это его фамилия?
Я так сильно закричала, что у меня чуть глаза из орбит не вылезли.
— Какой ещё, твою мать, гражданин Горох?!
Следователь чуточку отступил назад, продолжая ну очень довольно улыбаться. Скотина.
— Ты что, вообще попух?! Распиши это обратно из своего блокнота, а консервы мои не трожь!
Я попыталась пнуть его ногой, но Алёна оттащила меня за руку. Следователь кивнул своим ребятам и нас повели к служебному кристаломобилю.
Моё лицо горело от злости, когда я шла и бурчала о своих консервах. В конце концов, я пнула ни в чём не виноватый куст и начала успокаиваться.
А подуспокоившись, заметила, что Алёна дрожит от холода, и мне стало стыдно. Я обещала ей жизнь на яхте, занавесочки, хот-доги, морячков для флирта и других нужд. А оно вот как обернулось.
Когда мы дошли до мобиля и сели в него, то ощущение реальности стало совсем вязким, холодным и серым. Я посмотрела на всё ещё перепуганную Алёну и обняла её. Девушку сильно трясло.
Мы с Алёной ещё крепче прижались друг к дружке. Чем больше мы согревались, тем сильней нас клонило в сон.
Когда дымка сна развеялась, я плотней прижалась к тёплому боку всё ещё спящей Алёны и посмотрела в окно, мы определённо подъезжали к территории ОПМ.
Снаружи собирался рассвет, окрашивая небо в ало-фиолетовый цвет. Лес по правую сторону дороги был залит туманом, слева тянулся высоченный забор. За ним громоздилось строгое, серое здание.
То ли со сна, то ли со страху мне показалось, что забор уходит за горизонт, окружая страшную страну мурзов. Это было настолько не по-настоящему, что я закрыла глаза.
— Девушки, приехали. Пора просыпаться. — усталым голосом сказал юноша с переднего сидения.
Я попыталась ответить, что я посплю чуть-чуть подольше и сойду на следующем сне, но не смогла. От поездки в холодной машине у меня разболелось горло. Хотя что-то крякнуть всё же вышло, но при этом я разбудила Алёну.
— Где мы? — сонно спросила она.
Худощавый парень в форме ОПМ повернулся к нам. И вот те на, им оказался именно тот мурз, который успокаивал Алёну у пристани. Он смахнул кудрявый, блондинистый локон с бровей и улыбнулся своими сочными губками. Я с интересом посмотрела ему в глаза. О да, они голубые! Он как настоящий ангелочек! Нет, в этом сне можно и задержаться...
Я расплылась в сладкой улыбке и с трудом сдержалась, чтобы не ущипнуть мурза за щеку. Алёна увидела водителя, широко раскрыла глаза и густо покраснела.
— Мы перед главным зданием ОПМ. Я должен вас привести на дачу показаний, после этого, если захотите, отвезу домой. Ну или ещё куда.
— А как же наше задержание и ночёвка на койках? Я думала, что следователь Лужкин-Кружкин подозревает нас в убийстве хозяйки яхты. — спросила я скрипящим голосом.
— Я вам этого не говорил, но Боброва была убита как минимум за сутки до того, как вы, девушки, её нашли. А где вы, Анжела Виолеттовна, были позавчера?
Встреча с охотником
— В Мирбурге. — ответила я.
— Именно и свидетелей вашего пребывания там хватает — ехидно ухмыльнулся ангелочек. — А вы, гражданочка Алёна Николаевна, где были?
Алёна смутилась и отвела глаза, а мурз хищно улыбнулся.
— Вот именно. — усмехнулся он. — И у вас, девушка, тоже есть надёжный свидетель.
Я посмотрела на раскрасневшуюся, просто пунцовую Алёну, и мне стало так любопытно, что я даже забыла и про труп, и про яхту, и про всё-всё-всё. Алёна, правильная, строгая Алёна!
— Алё-ё-ён, это чем ты таким занималась?
— Я… я тебе потом скажу. Не сейчас, пожалуйста. — попросила она, неотводя взгляда с водителя.
Всё это было жутко интересно, но личную жизнь друзей надо уважать. Нельзя так просто совать свой нос в их дела. Сперва нужно напоить, потом подвести тему, потом рассказать похожую историю из своего опыта… Всё потом.
— Ладно, когда захочешь — расскажешь.
— Всё, девушки, на выход. — сказал мурз.
Мы безо всякого энтузиазма вылезли в холодное утро и побрели в сторону цитадели мурзов.
Ко входу в здание вела большая, широкая лестница. Наш сопровождающий легко перешагивал через две ступеньки зараз, а мы устало семенили сзади. Откуда у него столько сил, если он не спал всю ночь?
Мы прошли через тяжёлые, старые двери вовнутрь. Поднявшись по ещё одной лестнице на второй этаж, мы оказались в длинном, извилистом коридоре. Подведя нас к комнатам с названиями “Допросная № 4” и “Допросная № 6”, наш ангелочек-водитель попросил немного подождать и куда-то убежал.
Вот нас и будут допрашивать. Эх. Мне самой страсть как хотелось кое-кого допросить.
— Так, я твой хитрый взгляд знаю. — внезапно сказала Алёна непривычно твёрдым для неё голосом.
— Ты о чём вообще? - сделала я полное непонимания лицо, а у самой аж уши свело так услышать хотелось Алёнкину тайну.
— Тихо. Я тебе сейчас всё объясню, а то выйдет как с консервами.
Сперва Алёна шёпотом рассказала мне, что боится, как бы ангелочек её не бросил. Потом, к ещё большему моему удивлению, она сказала, что ангелочка зовут Илья. И только после этого она рассказала всё по порядку.
В общем, Алёну, как и меня, утомлял её статус, но несколько по-другому. Мне было нужно, чтобы дружили со мной, а не с дочкой моего папы, а Алёне нужно было, чтобы любили её. А не дочку её папы. Её отец, занимал высокое положение в правящем совете нашего союза.
Через одну свою старшую знакомую она попала в какой-то страшно романтический, страшно анонимный и наверняка очень скучный клуб, в котором никто не говорит, кто он или она. Можно разве что своё имя сказать, а можно и умолчать. И вот, там она познакомилась с таинственным, интригующим ангелочком Ильёй.
— И вот, сегодня всё пропало! — твёрдо, но отчаянно шептала она.
— Что? Тебе не нравится, что он мурз? — никогда не замечала у подруги таких предубеждений.
— Да нет же! Мне не нравится, что он знает, кто я.
— Так он же сказал, что всё в порядке. — начала я её успокаивать и ласково гладить руками по хрупким плечикам.
— А может, он просто так сказал! А, может, соврал, чтобы я на допросе больше рассказала! Ох и дура я, дура!
Сейчас для Алёны все варианты виделись в мрачном свете. Либо бросит, потому что струсит перед её отцом, либо бросит, потому что теперь в Алёне якобы нет загадки, либо останется, потому что деньги.
Выходило, что он её бросит в любом случае, а если останется, то лучше бы сразу сбежал. Во всех этих вариантах фигурировала не живая, настоящая Алёна, а какая-то высушенная функция девушки.
Я утешала подругу всякой белибердой, как могла.
Говорила, что голубоглазые блондины — это и мой типаж, и что я её прекрасно понимаю, и что всё обязательно будет хорошо и зачем-то пообещала сходить вместе с Алёной в этот её клуб, если всё будет плохо.
Повторному появлению Ильи я была очень рада, хоть это и означало, что теперь допрашивать будут меня и серьёзно.
Мурз испуганным не выглядел. Он скорее улыбался, как кот, который добрался до хозяйской сметаны. Приобняв Алёну рукой, парень сказал, что нам пора отправляться в допросные, что надо просто ответить на вопросы следователей и мы свободны.
Алёна покраснела и расцвела. Я улыбнулась ей и подмигнула.
— Алёна, спасибо, что ты у меня есть. Ещё раз извини, что я тебя в это всё втянула. После допроса езжай домой, обо мне не беспокойся.
Алёна так на меня посмотрела, будто хотела сказать: “Надеюсь, не к Жану отправишься?”
Также молча я соврала в ответ: “Нет, конечно.”
В допросной.
Допросная под номером шесть была неожиданно большой и светлой. Под огромным окном на всю стену уютно расположились диванчик цвета слоновой кости и голубой бойлер с водой. В центре комнаты друг напротив друга стояли два стула. Их разделял стол, намекая на то, что это всё же допросная, а не отель. В левой части помещения была дверь в туалет.
Я подошла к окну и начала любоваться видом на огромный парк, который прилегал к зданию ОПМ. Мой взгляд привлекли мужчины на тренировочной площадке. Мокрая от пота одежда, зазывающе очерчивала их тела. Пуская слюнки, я прижималась к стеклу, стараясь не терять прекрасных мгновений.
Ох, как же я люблю подглядывать за потными, пахучими, мускулистыми спортсменами. Да и какая девушка не любит? Надеюсь, у Алёны допросная тоже с окнами в эту сторону.
Спустя полчаса удивительных подглядываний дверь в комнату открылась. Кто-то вошёл в допросную.
Я повернулась в сторону звука и так и не задала заранее заготовленный вопрос о консервах. Передо мной стоял самый настоящий охотник. Словно вышел из сказок. Вот значит, как они выглядят. Он не мог оказаться тут случайно. Охотников назначают исключительно на самые зверские дела.
Значит, так глубоко я ещё ни разу не влипала. Круто повезёт, если я хоть раз ещё увижу свою яхточку.
Мужчина выглядел устрашающе, от него веяло уверенностью и силой. Его поджарое тело намекало на скорость, ловкость и опасность.
Охотник закатал рукава своей бежевой рубашки, открыв вид на голубую татуировку. Рисунок шёл от запястья по предплечью, а дальше нырял под рубашку и выныривал уже у самой шеи, продолжая свой бег по правой части лица аж до самых волос. Я бы многое отдала за возможность провести рукой по этой красоте. Но не уверена, что это сейчас уместно.
— Вчера я арендовала эту яхту у Раисы Ивановной Бобровой.
Я старалась говорить чётко и внятно. Мне совсем не хотелось провести всю ночь на пристани, отвечая на одни и те же вопросы. Однако этот Лужкин тут же вынул из кармана блокнот с карандашом и переспросил заново. Память у него, что ли, дырявая?
— Боб-ро-ва…
Он бы ещё язык высунул, пока выводил свои каракули! Кого сейчас в следователи берут? И тут же, не давая опомниться, он меня огорошил:
— Понимаете ли, Анжела Виолеттовна, проблема в том, что найденная нами девушка и есть Раиса Ивановна Боброва. Так, что подумайте ещё раз и ответьте — у кого вы сняли яхту?
Я смотрела в хмурое лицо следователя. На его большие, тяжёлые, кустистые брови. На короткий нос и поджатые от недовольства губы. Я видела, как на его тяжёлом черепе, обтянутом кожей, растут жидкие мерзкие волосики. Как его огромные пальцы, напоминающие сосиски, записывали в блокнот все мои слова. Хорошо хоть не мысли.
И тут до меня дошло, как же я попала. А потом до меня дошли все масштабы моего попадания. Арендовала-то яхту я у Жана и хозяйку никогда даже в глаза не видела.
Говорить следователю о нём, наверное, не стоит. Ну, скажет Жан, что не знает никакой яхты с Раисой Ивановной и никогда не видел никакой меня. Да и документы на яхту он оставил у себя, чтобы потом отнести на утверждение.
А, что если Жан решит уничтожить документы, чтобы обрубить все концы? Тогда в глазах Лужкина окажется, что я незаконно залезла на чужую собственность, возможно, грохнула хозяйку, зачем-то пригласила подружку поглазеть на всё это, а потом ещё и ОПМ вызвала, чтобы сдать саму себя. М-да, зря мы не бросили труп за борт, как учил папочка!
Значит, если я хочу выбраться из этой переделки, то нужно как можно скорее отделаться от следователя и рвануть к Жану за документами, пока или если они всё ещё у него.
Я внимательно всмотрелась в лицо Лужкину, чтобы понять, о чём он сейчас думает. Смотреть на него было сложно, взгляд отказывался цепляться за серые, невзрачные черты его лица. Всё, что мне удалось уловить, так это то, что он делает то же самое, что и я.
Всё-таки хочет записать и мои мысли! Это меня сбило с толку и немного разозлило.
Ещё минуту подумав, я решила, что он мужчина неприятный и совершенно непривлекательный, так что вряд ли девушки одаривают его своим вниманием.
А, может, порадую несчастного? Тогда и быстрее отпустит.
— Господин следователь, как вас зовут? — кокетливо начала я, поводя плечиком.
— Леонид Маркович. — ответил мужчина, совершенно не отреагировав на мой жест.
Это в мои расчёты не входило, и я начала нервничать. Опустив взгляд вниз и крутя в руках ключи от яхты, я продолжила:
— Леонид Маркович, я только во время нашего разговора поняла, что меня серьёзно подставили. Доказать это прямо сейчас не могу, но и у вас доказательств моей вины тоже нет. Если вы не собираетесь меня отпустить, то я вызываю своего адвоката.
— Анжела Виолеттовна, вам в любом случае имеет смысл вызвать адвоката. Наверное, стоит позвонить и родителям. Но я настоятельно советую вам рассказать, что именно случилось и как вас подставили.
Я сладенько улыбнулась и решила ещё раз пустить в ход свои женские приёмчики. Я посмотрела в глаза хмурому следователю, улыбнулась и положила руку туда, где должен был находиться его бицепс.
— Леонид Маркович, — продолжая смотреть ему в глаза, сказала я, — сейчас три часа ночи, и мы сильно устали. Пожалейте двух уставших девушек. За этот день у нас и так достаточно приключений. Давайте допрос оставим на завтра, когда рядом со мной будет адвокат. Сейчас мы поедем в домой, где отдохнём, а завтра свеженькие приедем на допрос.
Но следователь только скривился. Он стряхнул мою руку со своего предплечья и ледяным голосом ответил:
— Вы, гражданочки, поедете с нами в участок, где и останетесь до приезда ваших адвокатов, родителей и кого ещё вы там решите вызвать. У нас в отделении есть две кушетки — на них и поспите.
Вот же мерзкий тип! Может, ему вообще девушки не нравятся, а я тут разбазариваюсь своей щедростью. Я начала закипать.
Первым, что промелькнуло в моей голове, и о чём я уже совсем не могла перестать думать, были мои консервы.
— Тогда попросите, пожалуйста, ваших людей не трогать мои консервы и воду. И да, на это всё есть накладная. Когда вернусь, проверю!
Конечно же, у меня нет никакой накладной. Откуда она вообще могла у Жана взяться? Но меня уже понесло.
Следователь поджал губы, окинул меня тяжёлым взглядом и фыркнул. Похоже, я перегнула палку. Зря человека обидела, когда сказала про консервы.
Хотя нет, всё верно. Сопрут и скажут, что никаких консерв и не было, а потом поздно будет, ничего не докажешь. И консервочки мои расчудесные сожрут, вспоминая ту дуру, у которой они их упёрли!
— Леонид Маркович, консервных банок ровно двести пятнадцать и воды пятьдесят литровых бутылок. Завтра я приеду за ними и всё проверю.
— Анжела, да зачем им нужны эти чёртовы консервы? Они же ОПМ, их работа искать украденное, а не воровать.
Голос Алёны дрожал, то ли от холода, то ли от беспокойства.
— В первую очередь они люди, а люди способны на всё! — громко ответила я и со знанием дела посмотрела на маленький носик следователя, который раздулся от злости.
Походу, я его добила. Зато наконец-то на его лице появились хоть какие-то эмоции.
— Гражданка Филина, нам, органам правопорядка, не положено присваивать себе чужие вещи, а вот конфисковать консервы, которые вы непонятно зачем притащили на чужую яхту, мы обязаны. — отчеканил Лужкин и записал себе в блокнот число двести пятнадцать. — Мы должны проверить содержимое каждой банки на улики.
— И какие улики могут быть в консервах? Вам же просто нужен повод сожрать мои консервы! — закричала я на следователя.
Лужкин прямо расцвёл от моего бешенства и заблестел как новая монета. Урод!
— В консервах запросто может быть спрятан ещё один труп. — с удовольствием сказал он.
— Да, труп гороха, блин. — фыркнула я и сложила на груди руки.
— Горох — это ваш знакомый? Так и записываю. По заявлению гражданки Филиной, в консервах спрятано тело гражданина по кличке Горох. Или это его фамилия?
Я так сильно закричала, что у меня чуть глаза из орбит не вылезли.
— Какой ещё, твою мать, гражданин Горох?!
Следователь чуточку отступил назад, продолжая ну очень довольно улыбаться. Скотина.
— Ты что, вообще попух?! Распиши это обратно из своего блокнота, а консервы мои не трожь!
Я попыталась пнуть его ногой, но Алёна оттащила меня за руку. Следователь кивнул своим ребятам и нас повели к служебному кристаломобилю.
Моё лицо горело от злости, когда я шла и бурчала о своих консервах. В конце концов, я пнула ни в чём не виноватый куст и начала успокаиваться.
А подуспокоившись, заметила, что Алёна дрожит от холода, и мне стало стыдно. Я обещала ей жизнь на яхте, занавесочки, хот-доги, морячков для флирта и других нужд. А оно вот как обернулось.
Когда мы дошли до мобиля и сели в него, то ощущение реальности стало совсем вязким, холодным и серым. Я посмотрела на всё ещё перепуганную Алёну и обняла её. Девушку сильно трясло.
Мы с Алёной ещё крепче прижались друг к дружке. Чем больше мы согревались, тем сильней нас клонило в сон.
Когда дымка сна развеялась, я плотней прижалась к тёплому боку всё ещё спящей Алёны и посмотрела в окно, мы определённо подъезжали к территории ОПМ.
Снаружи собирался рассвет, окрашивая небо в ало-фиолетовый цвет. Лес по правую сторону дороги был залит туманом, слева тянулся высоченный забор. За ним громоздилось строгое, серое здание.
То ли со сна, то ли со страху мне показалось, что забор уходит за горизонт, окружая страшную страну мурзов. Это было настолько не по-настоящему, что я закрыла глаза.
— Девушки, приехали. Пора просыпаться. — усталым голосом сказал юноша с переднего сидения.
Я попыталась ответить, что я посплю чуть-чуть подольше и сойду на следующем сне, но не смогла. От поездки в холодной машине у меня разболелось горло. Хотя что-то крякнуть всё же вышло, но при этом я разбудила Алёну.
— Где мы? — сонно спросила она.
Худощавый парень в форме ОПМ повернулся к нам. И вот те на, им оказался именно тот мурз, который успокаивал Алёну у пристани. Он смахнул кудрявый, блондинистый локон с бровей и улыбнулся своими сочными губками. Я с интересом посмотрела ему в глаза. О да, они голубые! Он как настоящий ангелочек! Нет, в этом сне можно и задержаться...
Я расплылась в сладкой улыбке и с трудом сдержалась, чтобы не ущипнуть мурза за щеку. Алёна увидела водителя, широко раскрыла глаза и густо покраснела.
— Мы перед главным зданием ОПМ. Я должен вас привести на дачу показаний, после этого, если захотите, отвезу домой. Ну или ещё куда.
— А как же наше задержание и ночёвка на койках? Я думала, что следователь Лужкин-Кружкин подозревает нас в убийстве хозяйки яхты. — спросила я скрипящим голосом.
— Я вам этого не говорил, но Боброва была убита как минимум за сутки до того, как вы, девушки, её нашли. А где вы, Анжела Виолеттовна, были позавчера?
Глава 6
Встреча с охотником
— В Мирбурге. — ответила я.
— Именно и свидетелей вашего пребывания там хватает — ехидно ухмыльнулся ангелочек. — А вы, гражданочка Алёна Николаевна, где были?
Алёна смутилась и отвела глаза, а мурз хищно улыбнулся.
— Вот именно. — усмехнулся он. — И у вас, девушка, тоже есть надёжный свидетель.
Я посмотрела на раскрасневшуюся, просто пунцовую Алёну, и мне стало так любопытно, что я даже забыла и про труп, и про яхту, и про всё-всё-всё. Алёна, правильная, строгая Алёна!
— Алё-ё-ён, это чем ты таким занималась?
— Я… я тебе потом скажу. Не сейчас, пожалуйста. — попросила она, неотводя взгляда с водителя.
Всё это было жутко интересно, но личную жизнь друзей надо уважать. Нельзя так просто совать свой нос в их дела. Сперва нужно напоить, потом подвести тему, потом рассказать похожую историю из своего опыта… Всё потом.
— Ладно, когда захочешь — расскажешь.
— Всё, девушки, на выход. — сказал мурз.
Мы безо всякого энтузиазма вылезли в холодное утро и побрели в сторону цитадели мурзов.
Ко входу в здание вела большая, широкая лестница. Наш сопровождающий легко перешагивал через две ступеньки зараз, а мы устало семенили сзади. Откуда у него столько сил, если он не спал всю ночь?
Мы прошли через тяжёлые, старые двери вовнутрь. Поднявшись по ещё одной лестнице на второй этаж, мы оказались в длинном, извилистом коридоре. Подведя нас к комнатам с названиями “Допросная № 4” и “Допросная № 6”, наш ангелочек-водитель попросил немного подождать и куда-то убежал.
Вот нас и будут допрашивать. Эх. Мне самой страсть как хотелось кое-кого допросить.
— Так, я твой хитрый взгляд знаю. — внезапно сказала Алёна непривычно твёрдым для неё голосом.
— Ты о чём вообще? - сделала я полное непонимания лицо, а у самой аж уши свело так услышать хотелось Алёнкину тайну.
— Тихо. Я тебе сейчас всё объясню, а то выйдет как с консервами.
Сперва Алёна шёпотом рассказала мне, что боится, как бы ангелочек её не бросил. Потом, к ещё большему моему удивлению, она сказала, что ангелочка зовут Илья. И только после этого она рассказала всё по порядку.
В общем, Алёну, как и меня, утомлял её статус, но несколько по-другому. Мне было нужно, чтобы дружили со мной, а не с дочкой моего папы, а Алёне нужно было, чтобы любили её. А не дочку её папы. Её отец, занимал высокое положение в правящем совете нашего союза.
Через одну свою старшую знакомую она попала в какой-то страшно романтический, страшно анонимный и наверняка очень скучный клуб, в котором никто не говорит, кто он или она. Можно разве что своё имя сказать, а можно и умолчать. И вот, там она познакомилась с таинственным, интригующим ангелочком Ильёй.
— И вот, сегодня всё пропало! — твёрдо, но отчаянно шептала она.
— Что? Тебе не нравится, что он мурз? — никогда не замечала у подруги таких предубеждений.
— Да нет же! Мне не нравится, что он знает, кто я.
— Так он же сказал, что всё в порядке. — начала я её успокаивать и ласково гладить руками по хрупким плечикам.
— А может, он просто так сказал! А, может, соврал, чтобы я на допросе больше рассказала! Ох и дура я, дура!
Сейчас для Алёны все варианты виделись в мрачном свете. Либо бросит, потому что струсит перед её отцом, либо бросит, потому что теперь в Алёне якобы нет загадки, либо останется, потому что деньги.
Выходило, что он её бросит в любом случае, а если останется, то лучше бы сразу сбежал. Во всех этих вариантах фигурировала не живая, настоящая Алёна, а какая-то высушенная функция девушки.
Я утешала подругу всякой белибердой, как могла.
Говорила, что голубоглазые блондины — это и мой типаж, и что я её прекрасно понимаю, и что всё обязательно будет хорошо и зачем-то пообещала сходить вместе с Алёной в этот её клуб, если всё будет плохо.
Повторному появлению Ильи я была очень рада, хоть это и означало, что теперь допрашивать будут меня и серьёзно.
Мурз испуганным не выглядел. Он скорее улыбался, как кот, который добрался до хозяйской сметаны. Приобняв Алёну рукой, парень сказал, что нам пора отправляться в допросные, что надо просто ответить на вопросы следователей и мы свободны.
Алёна покраснела и расцвела. Я улыбнулась ей и подмигнула.
— Алёна, спасибо, что ты у меня есть. Ещё раз извини, что я тебя в это всё втянула. После допроса езжай домой, обо мне не беспокойся.
Алёна так на меня посмотрела, будто хотела сказать: “Надеюсь, не к Жану отправишься?”
Также молча я соврала в ответ: “Нет, конечно.”
В допросной.
Допросная под номером шесть была неожиданно большой и светлой. Под огромным окном на всю стену уютно расположились диванчик цвета слоновой кости и голубой бойлер с водой. В центре комнаты друг напротив друга стояли два стула. Их разделял стол, намекая на то, что это всё же допросная, а не отель. В левой части помещения была дверь в туалет.
Я подошла к окну и начала любоваться видом на огромный парк, который прилегал к зданию ОПМ. Мой взгляд привлекли мужчины на тренировочной площадке. Мокрая от пота одежда, зазывающе очерчивала их тела. Пуская слюнки, я прижималась к стеклу, стараясь не терять прекрасных мгновений.
Ох, как же я люблю подглядывать за потными, пахучими, мускулистыми спортсменами. Да и какая девушка не любит? Надеюсь, у Алёны допросная тоже с окнами в эту сторону.
Спустя полчаса удивительных подглядываний дверь в комнату открылась. Кто-то вошёл в допросную.
Я повернулась в сторону звука и так и не задала заранее заготовленный вопрос о консервах. Передо мной стоял самый настоящий охотник. Словно вышел из сказок. Вот значит, как они выглядят. Он не мог оказаться тут случайно. Охотников назначают исключительно на самые зверские дела.
Значит, так глубоко я ещё ни разу не влипала. Круто повезёт, если я хоть раз ещё увижу свою яхточку.
Мужчина выглядел устрашающе, от него веяло уверенностью и силой. Его поджарое тело намекало на скорость, ловкость и опасность.
Охотник закатал рукава своей бежевой рубашки, открыв вид на голубую татуировку. Рисунок шёл от запястья по предплечью, а дальше нырял под рубашку и выныривал уже у самой шеи, продолжая свой бег по правой части лица аж до самых волос. Я бы многое отдала за возможность провести рукой по этой красоте. Но не уверена, что это сейчас уместно.
