Он раздраженно взъерошил серебристые локоны, блеснул голубыми глазами в обрамлении неприлично длинных для мужчины ресниц, поджал тонкие капризные губы. У него был идеальной формы нос, тонкий, будто высеченный в мраморе, с почти незаметной горбинкой, будто дрогнула рука божественного резчика; и ноздри этого носа едва заметно раздувались, втягивая повисший в комнате запах сургуча.
— И все равно я благодарна за подарок. — сухо ответила Има, не став напоминать ту пропасть, которая лежит меж ними по рождению.
— Ты сначала открой, потом благодари, — отмахнулся Янг, — может, еще и не понравится. Есть новые приглашения? Я Буниэлю отдам.
Има передала Янгу два приглашения, и он машинально их просмотрел. Вскинул белесые брови.
— А Гимасий?
— Гимасию я сама. Надо помириться сначала.
— Надо ли? — вкрадчиво спросил Янг.
— Мое дело. — буркнула Има.
— Но он же занудный, как камень! — запротестовал Янг, — Он и сам не пойдет никуда, ему на вечеринках то шумно, то душно, то «что ты так много пьешь, юный Янг!», — Янг поморщился, — Сам-то очень старый, ага, поучают меня такие… можно же и завтра помириться?
— Нельзя. — коротко обронила Има.
С годами она научилась противостоять уговорам Янга. Как бы он сладко ни пел, она понимала: так неправильно. И вот сейчас он опять пытался подбить ее на что-то неправильное, а ей отчаянно хотелось согласиться.
И что такого, если она помирится с Гимасием завтра?
А вот так. Это будет нехорошо. Неправильно. Отвратительное начало супружеской жизни — отвлекаться от примирения на всякие там… приключения.
— Ладно, — неожиданно легко согласился Янг, — платье-то хоть посмотришь? Мне тоже интересно, что там матушка придумала.
Има кивнула, встала, подошла к коробке. Янг развалился на ее кровати боком, уперевшись локтем в подушку и откинув голову на бледную ладонь. Под его заинтересованным взглядом Има наклонилась, чтобы развязать ленточки.
Стального цвета платье переливалось в солнечном свете, и у Имы перехватило дух, когда она подумала, как оно мягко замерцает в свете свечей. Руки сами потянулись прикинуть к груди, примерить. Янг понятливо усмехнулся.
— Я выйду, позови, как сядет, — сказал он, исчезая за дверью.
Село как родное, мягко обняло грудь и бедра, идеально сошлось на талии. Има завертелась перед зеркалом, пытаясь застегнуть многочисленные пуговки сзади. Несколько получилось, с остальной мелочью потом подруги помогут, у которых пальцы половче, потоньше…
Или Янг.
Има не просила, он просто даже не спросил. Зашел, когда услышал Имин восхищенный вздох у зеркала, подошел и быстро, не спрашивая, ловко застегнул пуговицу за пуговицей, пройдясь тонкими пальцами по позвонкам.
— Ага, — довольно сказал он, — село.
— А откуда у твоей матушки мои мерки? — подозрительно спросила Има, — Я похудела с тех пор, как гостила у твоей семьи зимой.
— Дуду мог подсмотреть, — отмахнулся Янг, — ты ж знаешь, он по снам как у себя дома гуляет.
— Ты тоже гуляешь.
— Э-э, — Янг отступил, поднял руки, — я в чужие сны без приглашения не лезу, между прочим. Я все-таки человек, а не фея, это просто неприлично! Я не понимаю, ты предпочла бы, чтобы оно на тебе как на вешалке болталось? Матушка замужем за волшебником, уж разобралась, что тебе послать в подарок.
Он нахмурился.
Има кивнула.
— Я просто не могу поверить, — честно призналась она, — я себя в этом как принцесса чувствую. Дорогое, наверное.
— Королева, — поправил Янг, — на твоей вечеринке ты королева бала. Я так планировал. Ты вроде не возражаешь. Не возражаешь же?
— А это… — Има обвела рукой едва прикрытое полупрозрачной газовой тканью декольте.
Янг прошелся по очерченной области очень серьезным и сосредоточенным взглядом.
— Очень модно, очень красиво, если я начну отвешивать комплименты, ты меня выгонишь, — сказал он наконец, — но очень хочется.
Има дотянулась до подушки, и Янг всем лицом изобразил раскаяние.
— Но не буду, не буду. Правильная гномка принимает комплименты только от жениха, да?
Има вздохнула, потянулась рукой за спину, начала расстегивать пуговицы.
— Хватит, пожалуйста, про жениха, — тихо сказала она.
— Я помогу, — мирно ответил Янг, — не перекручивайся ты так, не мучайся. Прости матушку, ей никогда не приходилось самой расстегивать себе нарядов.
И то верно. Когда бывшая герцогиня еще спала в своих покоях одна, ей всегда помогали горничные. Та же Има. А потом, когда она… встретила Чайду… ей тоже есть, кому помочь перед тем, как лечь в постель.
История герцогини Херк и Чайду… Однажды Има рассказала про нее Зиме, и Зима сказала, что это волшебная история, как в сказках, как в романах — волнительно, наверное, быть свидетельницей настоящей любви, как приключение…
А Има ответила, что приключения — они для герцогинь. Для горничных это скорее проблемы.
Путешествие в карете с разъяренным герцогом, опустошающий страх, когда огромная рука тянется к тонкой шее того, кого она должна защитить, и ледяное спокойствие в слишком взрослых глазах Янга, совсем еще мальчишки с бантом на шее.
Его тонкая рука, которая отодвигает ее за спину. Ее странная покорность: тогда она была сильнее его физически, она могла помешать…
Его легкая улыбка: «Я разберусь, все снова будет хорошо, все идет по моему плану, правда».
Снова прикосновение тонких пальцев к позвоночнику. Пуговица за пуговицей, сверху вниз, ближе к копчику — сколько их? Не хочется, чтоб кончались.
Ни мгновением больше он не задержится, чем необходимо. Это же Янг. Ребенок, за которым ей надлежало присматривать. Первокурсник, которого ей надлежало выручать.
Ходячее приключение.
Има старалась дышать ровно, не зная даже: чтобы не спугнуть? Чтобы самой не попасться?
— Все. — сказал Янг, — я выйду.
— Да. — сказала Има, — Я переоденусь.
«Положу это платье в коробку и никогда больше не достану, не по мою честь такая красота, пойду мириться с Гимасием, отдам ему приглашение со своей печатью, и заживу размеренной жизнью на родине младшим техномагом».
Вот, что ей стоило сказать.
Но она спросила.
— А что дальше в твоем плане, Янг?
— Что?
Судя по звуку его голоса, вопрос застал его у самой двери. Она повернулась, придерживая лиф у груди.
Лицо у него было удивленное, почти испуганное — идеальная маска. Но его глаза никогда не лгали. Не Име. И в этих глазах она читала жадность.
Снова читала жадность.
«Обрати на меня внимание», —- когда-то молча кричал он своей мачахе, и упорно звал ее матушкой. Что же, он своего добился. «Люби меня — а я разберусь», — такова всегда была сделка. Янгу всегда было мало любви, он никогда никого не отпускал, он строил коварные планы, он предавал и ублажал капризную фею-крестную за намек на шанс. Это был Янг.
А в Янга, который просто выдает ее замуж, который сам пишет приглашение ее жениху — в такого Янга Има не верила.
Не хотела верить.
— У меня нет плана, — растерянно сказал Янг, — я просто хотел тебя порадовать. Перед… расставанием.
— Мы будем писать друг другу письма, — сказала Има.
— И ездить в гости, — кивнул Янг, — я бы хотел увидеть твою счастливую гномскую семью. — он несмело тронул узел платка на шее, вжался в него пальцами, — я бы хотел увидеть тебя счастливой.
— Тебе помочь? — спросила Има.
— Что?
Она прошла, все так же придерживая лиф, протянула руку, отвела его пальцы и ухватилась за кончик платка. Узел развязался легко, шелковый платок оказался у нее в руке. Она протянула его Янгу.
— Хватит себя душить, пожалуйста, — сказала она. — для свободного студента ты слишком застегнут на все пуговицы.
— Не понравится. — хрипло прошептал Янг.
— О чем ты?
— Если я распоясаюсь, тебе не понравится.
— Откуда мне знать, если я не пробовала? — Има уперла руки в боки, позволяя платью стечь к ногам, — А без пуговиц вроде ничего. — она глубоко вздохнула и выдохнула, — легче дышится. Когда ты снял с меня мерки, Янг?
Он скользнул рукой по ее гладкой скуле.
— Я просто смотрел, долго-долго смотрел. Я думал, ты создала свою идеальную жизнь. Думал, тебя не позволено… трогать.
Его губы, тонкие, сухие, его язык — теплый и настойчивый; в этом поцелуе была надежда — Има не могла не ответить на эту надежду.
Она больше не знала, что будет завтра.
Вряд ли она поедет младшим техномагом к родителям — не поговорить ли с Вунком о месте лаборантки? Не написать ли Чайду, может, его школе нужны еще учителя? А, все равно, все равно — лишние мысли уходили прочь, лишние, лишние.
Налаженная, запланированная жизнь, с которой Има уже смирилась, рушилась под прикосновениями тонких пальцев, и Име было плевать, успел ли Янг запереть дверь.
Она ощущала щекой гладкость его кожи; промелькнула мысль — купить новые бритвы.
У Янга не было плана, но с Имой он ему и не был нужен.
Рано или поздно Има всегда сдавалась, и шла за ним в приключение.
В неизвестность, в свободу.
В сладкое мгновение счастья.
— И все равно я благодарна за подарок. — сухо ответила Има, не став напоминать ту пропасть, которая лежит меж ними по рождению.
— Ты сначала открой, потом благодари, — отмахнулся Янг, — может, еще и не понравится. Есть новые приглашения? Я Буниэлю отдам.
Има передала Янгу два приглашения, и он машинально их просмотрел. Вскинул белесые брови.
— А Гимасий?
— Гимасию я сама. Надо помириться сначала.
— Надо ли? — вкрадчиво спросил Янг.
— Мое дело. — буркнула Има.
— Но он же занудный, как камень! — запротестовал Янг, — Он и сам не пойдет никуда, ему на вечеринках то шумно, то душно, то «что ты так много пьешь, юный Янг!», — Янг поморщился, — Сам-то очень старый, ага, поучают меня такие… можно же и завтра помириться?
— Нельзя. — коротко обронила Има.
С годами она научилась противостоять уговорам Янга. Как бы он сладко ни пел, она понимала: так неправильно. И вот сейчас он опять пытался подбить ее на что-то неправильное, а ей отчаянно хотелось согласиться.
И что такого, если она помирится с Гимасием завтра?
А вот так. Это будет нехорошо. Неправильно. Отвратительное начало супружеской жизни — отвлекаться от примирения на всякие там… приключения.
— Ладно, — неожиданно легко согласился Янг, — платье-то хоть посмотришь? Мне тоже интересно, что там матушка придумала.
Има кивнула, встала, подошла к коробке. Янг развалился на ее кровати боком, уперевшись локтем в подушку и откинув голову на бледную ладонь. Под его заинтересованным взглядом Има наклонилась, чтобы развязать ленточки.
Стального цвета платье переливалось в солнечном свете, и у Имы перехватило дух, когда она подумала, как оно мягко замерцает в свете свечей. Руки сами потянулись прикинуть к груди, примерить. Янг понятливо усмехнулся.
— Я выйду, позови, как сядет, — сказал он, исчезая за дверью.
Село как родное, мягко обняло грудь и бедра, идеально сошлось на талии. Има завертелась перед зеркалом, пытаясь застегнуть многочисленные пуговки сзади. Несколько получилось, с остальной мелочью потом подруги помогут, у которых пальцы половче, потоньше…
Или Янг.
Има не просила, он просто даже не спросил. Зашел, когда услышал Имин восхищенный вздох у зеркала, подошел и быстро, не спрашивая, ловко застегнул пуговицу за пуговицей, пройдясь тонкими пальцами по позвонкам.
— Ага, — довольно сказал он, — село.
— А откуда у твоей матушки мои мерки? — подозрительно спросила Има, — Я похудела с тех пор, как гостила у твоей семьи зимой.
— Дуду мог подсмотреть, — отмахнулся Янг, — ты ж знаешь, он по снам как у себя дома гуляет.
— Ты тоже гуляешь.
— Э-э, — Янг отступил, поднял руки, — я в чужие сны без приглашения не лезу, между прочим. Я все-таки человек, а не фея, это просто неприлично! Я не понимаю, ты предпочла бы, чтобы оно на тебе как на вешалке болталось? Матушка замужем за волшебником, уж разобралась, что тебе послать в подарок.
Он нахмурился.
Има кивнула.
— Я просто не могу поверить, — честно призналась она, — я себя в этом как принцесса чувствую. Дорогое, наверное.
— Королева, — поправил Янг, — на твоей вечеринке ты королева бала. Я так планировал. Ты вроде не возражаешь. Не возражаешь же?
— А это… — Има обвела рукой едва прикрытое полупрозрачной газовой тканью декольте.
Янг прошелся по очерченной области очень серьезным и сосредоточенным взглядом.
— Очень модно, очень красиво, если я начну отвешивать комплименты, ты меня выгонишь, — сказал он наконец, — но очень хочется.
Има дотянулась до подушки, и Янг всем лицом изобразил раскаяние.
— Но не буду, не буду. Правильная гномка принимает комплименты только от жениха, да?
Има вздохнула, потянулась рукой за спину, начала расстегивать пуговицы.
— Хватит, пожалуйста, про жениха, — тихо сказала она.
— Я помогу, — мирно ответил Янг, — не перекручивайся ты так, не мучайся. Прости матушку, ей никогда не приходилось самой расстегивать себе нарядов.
И то верно. Когда бывшая герцогиня еще спала в своих покоях одна, ей всегда помогали горничные. Та же Има. А потом, когда она… встретила Чайду… ей тоже есть, кому помочь перед тем, как лечь в постель.
История герцогини Херк и Чайду… Однажды Има рассказала про нее Зиме, и Зима сказала, что это волшебная история, как в сказках, как в романах — волнительно, наверное, быть свидетельницей настоящей любви, как приключение…
А Има ответила, что приключения — они для герцогинь. Для горничных это скорее проблемы.
Путешествие в карете с разъяренным герцогом, опустошающий страх, когда огромная рука тянется к тонкой шее того, кого она должна защитить, и ледяное спокойствие в слишком взрослых глазах Янга, совсем еще мальчишки с бантом на шее.
Его тонкая рука, которая отодвигает ее за спину. Ее странная покорность: тогда она была сильнее его физически, она могла помешать…
Его легкая улыбка: «Я разберусь, все снова будет хорошо, все идет по моему плану, правда».
Снова прикосновение тонких пальцев к позвоночнику. Пуговица за пуговицей, сверху вниз, ближе к копчику — сколько их? Не хочется, чтоб кончались.
Ни мгновением больше он не задержится, чем необходимо. Это же Янг. Ребенок, за которым ей надлежало присматривать. Первокурсник, которого ей надлежало выручать.
Ходячее приключение.
Има старалась дышать ровно, не зная даже: чтобы не спугнуть? Чтобы самой не попасться?
— Все. — сказал Янг, — я выйду.
— Да. — сказала Има, — Я переоденусь.
«Положу это платье в коробку и никогда больше не достану, не по мою честь такая красота, пойду мириться с Гимасием, отдам ему приглашение со своей печатью, и заживу размеренной жизнью на родине младшим техномагом».
Вот, что ей стоило сказать.
Но она спросила.
— А что дальше в твоем плане, Янг?
— Что?
Судя по звуку его голоса, вопрос застал его у самой двери. Она повернулась, придерживая лиф у груди.
Лицо у него было удивленное, почти испуганное — идеальная маска. Но его глаза никогда не лгали. Не Име. И в этих глазах она читала жадность.
Снова читала жадность.
«Обрати на меня внимание», —- когда-то молча кричал он своей мачахе, и упорно звал ее матушкой. Что же, он своего добился. «Люби меня — а я разберусь», — такова всегда была сделка. Янгу всегда было мало любви, он никогда никого не отпускал, он строил коварные планы, он предавал и ублажал капризную фею-крестную за намек на шанс. Это был Янг.
А в Янга, который просто выдает ее замуж, который сам пишет приглашение ее жениху — в такого Янга Има не верила.
Не хотела верить.
— У меня нет плана, — растерянно сказал Янг, — я просто хотел тебя порадовать. Перед… расставанием.
— Мы будем писать друг другу письма, — сказала Има.
— И ездить в гости, — кивнул Янг, — я бы хотел увидеть твою счастливую гномскую семью. — он несмело тронул узел платка на шее, вжался в него пальцами, — я бы хотел увидеть тебя счастливой.
— Тебе помочь? — спросила Има.
— Что?
Она прошла, все так же придерживая лиф, протянула руку, отвела его пальцы и ухватилась за кончик платка. Узел развязался легко, шелковый платок оказался у нее в руке. Она протянула его Янгу.
— Хватит себя душить, пожалуйста, — сказала она. — для свободного студента ты слишком застегнут на все пуговицы.
— Не понравится. — хрипло прошептал Янг.
— О чем ты?
— Если я распоясаюсь, тебе не понравится.
— Откуда мне знать, если я не пробовала? — Има уперла руки в боки, позволяя платью стечь к ногам, — А без пуговиц вроде ничего. — она глубоко вздохнула и выдохнула, — легче дышится. Когда ты снял с меня мерки, Янг?
Он скользнул рукой по ее гладкой скуле.
— Я просто смотрел, долго-долго смотрел. Я думал, ты создала свою идеальную жизнь. Думал, тебя не позволено… трогать.
Его губы, тонкие, сухие, его язык — теплый и настойчивый; в этом поцелуе была надежда — Има не могла не ответить на эту надежду.
Она больше не знала, что будет завтра.
Вряд ли она поедет младшим техномагом к родителям — не поговорить ли с Вунком о месте лаборантки? Не написать ли Чайду, может, его школе нужны еще учителя? А, все равно, все равно — лишние мысли уходили прочь, лишние, лишние.
Налаженная, запланированная жизнь, с которой Има уже смирилась, рушилась под прикосновениями тонких пальцев, и Име было плевать, успел ли Янг запереть дверь.
Она ощущала щекой гладкость его кожи; промелькнула мысль — купить новые бритвы.
У Янга не было плана, но с Имой он ему и не был нужен.
Рано или поздно Има всегда сдавалась, и шла за ним в приключение.
В неизвестность, в свободу.
В сладкое мгновение счастья.
