Но он же говорил ей, чтобы она вышла пораньше. Предупреждал, что очередь будет. Она только отмахнулась и перевернулась на другой бок.
А еще он обещал, что проведет окольными путями, если она попросит, и она попросила. Если учесть, что она вчера на него как обиделась, так и до сих пор он ее обиду по телефону чувствует, то это ей нелегко далось.
И тут Варт почувствовал нечто… не то, неправильное, то, что не мог идентифицировать, то, что сам никогда не чувствовал — Юлгино.
— Слушай, Хако, посиди тут, а?
— Что, достала тебя твоя девчонка? — Понимающе спросил Хако, дернув острым ухом.
От него пахнуло насмешкой: несомненно, он слышал весь телефонный разговор, он вообще все всегда слышал.
— Что-то навроде того. Племяшка поступает. — Неловко соврал Варт.
— Ну, раз племяшка… как я могу тебя подвести? — Улыбнулся Хако. — иди уж… Дядюшка.
Не поверил.
Ну и Окос с ним.
Так Варт оказался на площади перед институтом, когда танец был уже в самом разгаре. Отчаянно ныла переносица, еще немного, и капли крови окрасят пыль под ногами.
Слишком сильные эмоции вокруг: восхищение и радость толпы, Юлгина увлеченность и настоящий пожар энтузиазма из непонятного и незнакомого источника. Варту бы сбежать, закрыться, но слишком любопытно.
Варт с трудом пробился в первые ряды.
Девчонки танцевали самозабвенно. У Варта уже давно не было проблем с нормальным человеческим зрением, но сейчас ему приходилось порядком напрягаться, чтобы не сбиться на эмоциональные образы.
Они танцевали, как настоящий стихийный Круг... Да и сейчас и становились Кругом. Варту говорили, что нет ничего прекраснее танца инициации, и теперь он знал: не врали.
Рыжая, наверное, огневичка, похожая на уроженку Ялена, громко щелкала по земле деревянными сандалиями, отбивая такт. Земля под ее ногами дымилась, рассыпаясь искрами после каждого притопа. Звенела многочисленными браслетами водяница, плясавшая с ней в паре. Волосы синей волной расплескались за ее плечами, разлетались с каждым позвякиванием льдинки-капельки и шипели, соприкасаясь с землей. «От противного работают, по наитию, хороши!» — Сказал кто-то за Вартовым плечом.
Юлга плясала с блондинкой: они были как черное и белое, как магнитные полюса. У Юлги глаза светло-серые, волосы темно-русые, почти черные, блондинка черноглазая, как жук. Юлга замотана в тряпки с ног до головы: многочисленные юбки, многослойные широкие рукава задрались до локтей, белые ажурные перчатки — не зря Варт их сегодня вернул обратно на стол — выделяются на смуглой коже. Блондинка — в чем-то ажурном, как те перчатки, газовом, воздушном, почти незаметном, белокожая, как приведение.
Босые ноги Юлги поднимают пыль — тонкие пальцы рук блондинки разрывают воздух и ткут что-то из клочков.
Они повторяли движения друг друга, усиливая чужую магию, резонируя в собственной противоположности. Четыре девушки — как одно целое.
Где-то за спиной послышался коллективный вздох, толпа разделилась надвое: кто-то еще начал свой Круг.
Юлгин Круг был первым — но не единственным.
Этот феномен назывался «круги по жаре». Так всегда бывало: кто-то из поступающих, доведенных специально наколдованными для этих целей жарой и духотой до грани безумия, собирал свой круг и начинал плясать прохладу. Иногда такое случалось раз за неделю поступления, иногда три, но редко когда больше четырех.
После первого круга круги складывались лавинообразно. Потока стихийников всегда было два: один разбитый на группы по кругам, а другой с теми, кто еще свой круг не нашел, или был слишком силен для круга.
Правда, Варт думал, что Юлга врала про свой дар, не верил, что это и правда слабая земля. Ярт же говорил, что у нее какой-то пси-дар. Хотя… одно другому не мешает.
Варт невольно залюбовался синхронностью единого организма, этого сгустка магии, танцующего в четырех телах. Он с трудом, но все-таки смог различить на фоне эмоций толпы и чистого экстаза инициации девчонок их же медленно накапливающуюся усталость, и когда Юлга начала падать без сил, успел ее подхватить.
Все-таки обошлось без пыли и медиков.
Остальных осторожно подхватили другие, по заведенному порядку потащили в медзалу. Эти четверо точно поступили, так же, как поступили и остальные стихийники, чья пляска еще не закончилась.
Юлга моментально уснула у него на руках, даже не успев узнать его, возмутиться и попытаться отстраниться, испугаться: Варт чувствовал ее эмоциональное истощение.
Он замешкался. Задрал лицо вверх, чтобы не заляпать Юлгу кровью и удивился, когда понял, что в этом нет нужды. Странно. Когда она танцевала, через нее шел слишком большой поток эмоций, и Варту тоже изрядно досталось.
Сверху упала капля… одна, вторая.
Пошел дождь.
Итак, она проходила собеседование.
Юлга проходила собеседование в ВГТУ, за окном был такой ливень, что, казалось, это Дехх, Верховный Бог, решил повторить на бис свою выходку с потопом.
На самом деле, в этом ливне была косвенно виновата Юлга, и вбухала она в него столько сил, что руку проводящему собеседование преподавателю пожимала безо всякой опаски. Ни на какое пси-воздействие ее бы сейчас не хватило.
Она определенно слишком увлеклась и не очень понимала, почему.
От родной стихии ее тоже оторвали, комната для собеседований была на втором этаже. Нес ее сюда Варт, усаживал на стул поудобнее ее тоже Варт, и Окос ее побери, если Варт не шепнул ей на ухо, что теперь ее точно, гарантировано, примут именно сюда и никогда уже не отпустят!
Нет, обычно катание на ручках у сильных и красивых парней вовсе не вызывало у Юлги отрицательных эмоций. Несмотря на то, что Варт ее пугал, он все еще ей нравился, и дело было не в его способностях, клятва тому порукой. В общем-то, не будь она по колено в пыли, не гуди у нее ноги, будь у нее хоть капля магических сил, она бы расслабилась и получала удовольствие.
Но она была в Ведомственном институте.
Совершенно беспомощная. С Кругом разъединили, они даже не успели познакомиться, и отсутствие остальных саднило где-то на границе сознания.
Отвечала на какие-то на редкость дурацкие вопросы.
— Как вас зовут?
— Юлга Наль.
— Род?
— Наль.
— Отец?
— Не знаю.
— Мать?
— Селия «Костяная рука» Наль.
— Родовая магия?
И тут Юлга подумала — а что терять? Она и так в составе Круга, ее и так не выпустят, ей и так придется работать здесь. А вдруг ее научат с даром обращаться? Маму научили.
— Одиннадцать поколений магии Земли, женская линия, последний замер — пятый разряд с перспективой перехода на четвертый…
Ну да, не самые лучшие результаты, если разрядов всего-то пять, плюс внекатегориальный. Но для Круга самое оно, сильные стихийники от второго и выше просто не могут стать членами Круга, человеческое тело не выдерживает таких потоков чистой стихийной энергии.
Юлга замешкалась, собираясь с духом.
— Третье поколение пси-дара, женская линия…
Преподаватель подобрался, как тигр перед прыжком.
— Что за дар?
— Э-э-э… Я не знаю, в курсе ли ваше отделение, я из Хаша… — Смешалась Юлга, грубо нарушая протокол.
Единственное, что ее успокаивало — это то, что абитуриентка и не должна знать протокол.
— Говорите.
— Ну… Это… Воспоминания читаю. Сильно эмоционально окрашенные.
— Как классифицировали мать? — Спросил преподаватель немного разочарованно.
Неужели он не знает? Такое возможно? Юлга почувствовала себя чуть ли не обиженной. Как же так, она столько времени и так тщательно свой дар скрывала, а сейчас вскрылась... и никакой реакции, как будто так и надо. Зачем отправлять на беседу неосведомленного человека? Вот и на мамино прозвище не отреагировал… Ну да, это в Хаше ее все знают…
— Ну-у-у… Памятник. По аналогии с предметником. Только… — Юлга понизила тон, — Кажется, как третье поколение, я получила еще и предметно-ориентированный пси-дар…
— То есть вы предметник?
— Получается… да… Только могу работать с людьми. — Растерянно сказала Юлга.
Как предметника она себя еще не рассматривала. Такой дар был обычным, не то чтобы частым, но людей, способных читать прошлое предмета, в Ведомстве было много.
Она отвела глаза и стала рассматривать стены. Стены были грязно-зеленого цвета. А стол был дубовый, Юлга даже поковыряла его ногтем, чтобы определить. На столе были огромные кипы бумаг — анкеты поступающих, и чернильница. Огромная чернильница с зелеными чернилами. Преподаватель делал в блокноте какие-то заметки и сажал кляксы с непривычки. Боги, да него все пальцы зеленые! Новичок! Ну да, как наложить заклинания на ручки и пасту в них еще не придумали. Приходится по старинке, перьями. А писать пером надо уметь.
Стажера легко вычислить по изгвазданным рукам.
Юлга едва сдержала вздох разочарования, расслабилась: она знает больше, чем он.
Стажер откашлялся, будто почуяв, что потерял остатки авторитета.
— Ладно. Специалисты определят точнее. Возраст?
— Семнадцать. Четырнадцатое десятого.
— Какое поколение в Ведомстве?
— Третье. Хотите, за вас бумаги заполню?
Преподаватель смешно сдвинул брови.
— Не по протоколу.
Юлга пожала плечами.
— Ладно…
— Табачная, алкогольная, наркотическая зависимость?
— Нет, и не состояла. Допишите еще, что не привлекалась. Зельями не злоупотребляю, в ВГТУ поступила, потому что не поступила в ТГУ, хотя это можете не записывать, напишите про то, что я хочу продолжить семейную династию…
Юлга осеклась, обнаружив, что уже откровенно хамит.
Она слишком устала, чтобы здесь сидеть, это вообще, законно, заставлять людей отвечать на вопросы интервью сразу после круговой инициации?
— Давайте я просто заполню ту же анкету, что и люди в очереди? — Попросила она. — Я очень устала, правда. Это будет быстрее.
Преподаватель покачал головой.
— Братья, сестры?
— Нет.
— Близкие родственники?
— Тетя Ато… Простите. Сейчас, попробую вспомнить полное имя…
В голове была пустота. Вакуум. Хорошо, что ее здесь не экзаменуют… Окос, она же не помнит, как зовут тетю Ато на самом деле… Кажется, фамилия у нее Тато… Поэтому Юлга и звала ее все время Тетей Ато, ей в детстве показалось, что первая Т — это от слова Тетя. Так и повелось.
— Эм… Тато.
— Имя?
— Род.
— Скажите имя.
— Я не помню. — Юлга была готова провалиться под стол от стыда. — Хоть убейте… такая пустота в голове… Она фольклористка, я не уверена… Подождите, наверное, она мне все-таки не близкий родственник, двоюродная тетя — это же не близкий?
— Нет, можете не вспоминать. Не могли бы вы перечислить обладательниц вашего пси-дара по женской линии?
— Юлга Наль, Селия Наль, Ирна Наль. Я, мама, бабушка.
— Что, ни одного мужчины?
— У женщин нашей семьи не складывается с мужчинами.
Вот так. И пусть думает, что хочет.
— Хм, хорошо. Муж, дети?
— Нет.
— В столице впервые? Где остановились на время поступления?
— У… знакомых.
— Языки в школе изучали?..
Из кабинета Юлга вышла выжатая, как лимон. Вроде бы ничего особенного у нее не спрашивали, не выпытывали никаких тайн, задавали только формальные, стандартные вопросы. Но, тем не менее, Юлга очень-очень устала.
Поэтому то, что Варт сидел с многострадальным томиком Кзановы в руках у двери и ждал ее, не вызвало в ней какого-то внутреннего протеста, раздражения, эмоционального отклика — только облегчение, что домой одной тащиться не придется.
Она оперлась на Вартову руку — кожа к коже, радуясь, что вымотана до совершенно безобидного состояния и может хоть немного походить без перчаток. Варт просто довел ее до выхода из института. Охранник на проходной Варту совершенно неприлично подмигнул, на что тот оскалился.
Это должно было быть улыбкой, и, глядя на этот оскал, Юлга почему-то вдруг четко поняла, что Варт тоже очень устал, что он пропустил через себя целый поток абитуриентов, и каждый из этих абитуриентов что-то чувствовал и о чем-то волновался.
И что это Варт поймал ее там, сразу после танца.
Зачем эмпат вообще полез в приемку?
Он больше не казался страшным. Да, он преследовал какие-то свои цели, но, в конце концов, он же не сделал ничего плохого? Может и правда стоит ему помочь, он ведь ей помог.
Когда она просто вошла в его дом вместе с матерью, он ведь помог ей просто так, еще не успев сделать своих странных умозаключений?
Варт, как оказалось, позвонил Ярту, и тот заехал в ВГТУ по пути из своего ГММНУТа на раздолбанной машине, которую ему подарил какой-то благодарный пациент. Конечно, Ярт ворчал, но как-то мирно, без обычной своей желчной злобы. Варт усадил Юлгу на заднее сиденье, сам сел вперед, и они поехали…
Юлга уже засыпала, когда поймала себя на этой мысли, и у нее не было сил, чтобы встревожиться.
Они поехали домой.
А еще он обещал, что проведет окольными путями, если она попросит, и она попросила. Если учесть, что она вчера на него как обиделась, так и до сих пор он ее обиду по телефону чувствует, то это ей нелегко далось.
И тут Варт почувствовал нечто… не то, неправильное, то, что не мог идентифицировать, то, что сам никогда не чувствовал — Юлгино.
— Слушай, Хако, посиди тут, а?
— Что, достала тебя твоя девчонка? — Понимающе спросил Хако, дернув острым ухом.
От него пахнуло насмешкой: несомненно, он слышал весь телефонный разговор, он вообще все всегда слышал.
— Что-то навроде того. Племяшка поступает. — Неловко соврал Варт.
— Ну, раз племяшка… как я могу тебя подвести? — Улыбнулся Хако. — иди уж… Дядюшка.
Не поверил.
Ну и Окос с ним.
Так Варт оказался на площади перед институтом, когда танец был уже в самом разгаре. Отчаянно ныла переносица, еще немного, и капли крови окрасят пыль под ногами.
Слишком сильные эмоции вокруг: восхищение и радость толпы, Юлгина увлеченность и настоящий пожар энтузиазма из непонятного и незнакомого источника. Варту бы сбежать, закрыться, но слишком любопытно.
Варт с трудом пробился в первые ряды.
Девчонки танцевали самозабвенно. У Варта уже давно не было проблем с нормальным человеческим зрением, но сейчас ему приходилось порядком напрягаться, чтобы не сбиться на эмоциональные образы.
Они танцевали, как настоящий стихийный Круг... Да и сейчас и становились Кругом. Варту говорили, что нет ничего прекраснее танца инициации, и теперь он знал: не врали.
Рыжая, наверное, огневичка, похожая на уроженку Ялена, громко щелкала по земле деревянными сандалиями, отбивая такт. Земля под ее ногами дымилась, рассыпаясь искрами после каждого притопа. Звенела многочисленными браслетами водяница, плясавшая с ней в паре. Волосы синей волной расплескались за ее плечами, разлетались с каждым позвякиванием льдинки-капельки и шипели, соприкасаясь с землей. «От противного работают, по наитию, хороши!» — Сказал кто-то за Вартовым плечом.
Юлга плясала с блондинкой: они были как черное и белое, как магнитные полюса. У Юлги глаза светло-серые, волосы темно-русые, почти черные, блондинка черноглазая, как жук. Юлга замотана в тряпки с ног до головы: многочисленные юбки, многослойные широкие рукава задрались до локтей, белые ажурные перчатки — не зря Варт их сегодня вернул обратно на стол — выделяются на смуглой коже. Блондинка — в чем-то ажурном, как те перчатки, газовом, воздушном, почти незаметном, белокожая, как приведение.
Босые ноги Юлги поднимают пыль — тонкие пальцы рук блондинки разрывают воздух и ткут что-то из клочков.
Они повторяли движения друг друга, усиливая чужую магию, резонируя в собственной противоположности. Четыре девушки — как одно целое.
Где-то за спиной послышался коллективный вздох, толпа разделилась надвое: кто-то еще начал свой Круг.
Юлгин Круг был первым — но не единственным.
Этот феномен назывался «круги по жаре». Так всегда бывало: кто-то из поступающих, доведенных специально наколдованными для этих целей жарой и духотой до грани безумия, собирал свой круг и начинал плясать прохладу. Иногда такое случалось раз за неделю поступления, иногда три, но редко когда больше четырех.
После первого круга круги складывались лавинообразно. Потока стихийников всегда было два: один разбитый на группы по кругам, а другой с теми, кто еще свой круг не нашел, или был слишком силен для круга.
Правда, Варт думал, что Юлга врала про свой дар, не верил, что это и правда слабая земля. Ярт же говорил, что у нее какой-то пси-дар. Хотя… одно другому не мешает.
Варт невольно залюбовался синхронностью единого организма, этого сгустка магии, танцующего в четырех телах. Он с трудом, но все-таки смог различить на фоне эмоций толпы и чистого экстаза инициации девчонок их же медленно накапливающуюся усталость, и когда Юлга начала падать без сил, успел ее подхватить.
Все-таки обошлось без пыли и медиков.
Остальных осторожно подхватили другие, по заведенному порядку потащили в медзалу. Эти четверо точно поступили, так же, как поступили и остальные стихийники, чья пляска еще не закончилась.
Юлга моментально уснула у него на руках, даже не успев узнать его, возмутиться и попытаться отстраниться, испугаться: Варт чувствовал ее эмоциональное истощение.
Он замешкался. Задрал лицо вверх, чтобы не заляпать Юлгу кровью и удивился, когда понял, что в этом нет нужды. Странно. Когда она танцевала, через нее шел слишком большой поток эмоций, и Варту тоже изрядно досталось.
Сверху упала капля… одна, вторая.
Пошел дождь.
Итак, она проходила собеседование.
Юлга проходила собеседование в ВГТУ, за окном был такой ливень, что, казалось, это Дехх, Верховный Бог, решил повторить на бис свою выходку с потопом.
На самом деле, в этом ливне была косвенно виновата Юлга, и вбухала она в него столько сил, что руку проводящему собеседование преподавателю пожимала безо всякой опаски. Ни на какое пси-воздействие ее бы сейчас не хватило.
Она определенно слишком увлеклась и не очень понимала, почему.
От родной стихии ее тоже оторвали, комната для собеседований была на втором этаже. Нес ее сюда Варт, усаживал на стул поудобнее ее тоже Варт, и Окос ее побери, если Варт не шепнул ей на ухо, что теперь ее точно, гарантировано, примут именно сюда и никогда уже не отпустят!
Нет, обычно катание на ручках у сильных и красивых парней вовсе не вызывало у Юлги отрицательных эмоций. Несмотря на то, что Варт ее пугал, он все еще ей нравился, и дело было не в его способностях, клятва тому порукой. В общем-то, не будь она по колено в пыли, не гуди у нее ноги, будь у нее хоть капля магических сил, она бы расслабилась и получала удовольствие.
Но она была в Ведомственном институте.
Совершенно беспомощная. С Кругом разъединили, они даже не успели познакомиться, и отсутствие остальных саднило где-то на границе сознания.
Отвечала на какие-то на редкость дурацкие вопросы.
— Как вас зовут?
— Юлга Наль.
— Род?
— Наль.
— Отец?
— Не знаю.
— Мать?
— Селия «Костяная рука» Наль.
— Родовая магия?
И тут Юлга подумала — а что терять? Она и так в составе Круга, ее и так не выпустят, ей и так придется работать здесь. А вдруг ее научат с даром обращаться? Маму научили.
— Одиннадцать поколений магии Земли, женская линия, последний замер — пятый разряд с перспективой перехода на четвертый…
Ну да, не самые лучшие результаты, если разрядов всего-то пять, плюс внекатегориальный. Но для Круга самое оно, сильные стихийники от второго и выше просто не могут стать членами Круга, человеческое тело не выдерживает таких потоков чистой стихийной энергии.
Юлга замешкалась, собираясь с духом.
— Третье поколение пси-дара, женская линия…
Преподаватель подобрался, как тигр перед прыжком.
— Что за дар?
— Э-э-э… Я не знаю, в курсе ли ваше отделение, я из Хаша… — Смешалась Юлга, грубо нарушая протокол.
Единственное, что ее успокаивало — это то, что абитуриентка и не должна знать протокол.
— Говорите.
— Ну… Это… Воспоминания читаю. Сильно эмоционально окрашенные.
— Как классифицировали мать? — Спросил преподаватель немного разочарованно.
Неужели он не знает? Такое возможно? Юлга почувствовала себя чуть ли не обиженной. Как же так, она столько времени и так тщательно свой дар скрывала, а сейчас вскрылась... и никакой реакции, как будто так и надо. Зачем отправлять на беседу неосведомленного человека? Вот и на мамино прозвище не отреагировал… Ну да, это в Хаше ее все знают…
— Ну-у-у… Памятник. По аналогии с предметником. Только… — Юлга понизила тон, — Кажется, как третье поколение, я получила еще и предметно-ориентированный пси-дар…
— То есть вы предметник?
— Получается… да… Только могу работать с людьми. — Растерянно сказала Юлга.
Как предметника она себя еще не рассматривала. Такой дар был обычным, не то чтобы частым, но людей, способных читать прошлое предмета, в Ведомстве было много.
Она отвела глаза и стала рассматривать стены. Стены были грязно-зеленого цвета. А стол был дубовый, Юлга даже поковыряла его ногтем, чтобы определить. На столе были огромные кипы бумаг — анкеты поступающих, и чернильница. Огромная чернильница с зелеными чернилами. Преподаватель делал в блокноте какие-то заметки и сажал кляксы с непривычки. Боги, да него все пальцы зеленые! Новичок! Ну да, как наложить заклинания на ручки и пасту в них еще не придумали. Приходится по старинке, перьями. А писать пером надо уметь.
Стажера легко вычислить по изгвазданным рукам.
Юлга едва сдержала вздох разочарования, расслабилась: она знает больше, чем он.
Стажер откашлялся, будто почуяв, что потерял остатки авторитета.
— Ладно. Специалисты определят точнее. Возраст?
— Семнадцать. Четырнадцатое десятого.
— Какое поколение в Ведомстве?
— Третье. Хотите, за вас бумаги заполню?
Преподаватель смешно сдвинул брови.
— Не по протоколу.
Юлга пожала плечами.
— Ладно…
— Табачная, алкогольная, наркотическая зависимость?
— Нет, и не состояла. Допишите еще, что не привлекалась. Зельями не злоупотребляю, в ВГТУ поступила, потому что не поступила в ТГУ, хотя это можете не записывать, напишите про то, что я хочу продолжить семейную династию…
Юлга осеклась, обнаружив, что уже откровенно хамит.
Она слишком устала, чтобы здесь сидеть, это вообще, законно, заставлять людей отвечать на вопросы интервью сразу после круговой инициации?
— Давайте я просто заполню ту же анкету, что и люди в очереди? — Попросила она. — Я очень устала, правда. Это будет быстрее.
Преподаватель покачал головой.
— Братья, сестры?
— Нет.
— Близкие родственники?
— Тетя Ато… Простите. Сейчас, попробую вспомнить полное имя…
В голове была пустота. Вакуум. Хорошо, что ее здесь не экзаменуют… Окос, она же не помнит, как зовут тетю Ато на самом деле… Кажется, фамилия у нее Тато… Поэтому Юлга и звала ее все время Тетей Ато, ей в детстве показалось, что первая Т — это от слова Тетя. Так и повелось.
— Эм… Тато.
— Имя?
— Род.
— Скажите имя.
— Я не помню. — Юлга была готова провалиться под стол от стыда. — Хоть убейте… такая пустота в голове… Она фольклористка, я не уверена… Подождите, наверное, она мне все-таки не близкий родственник, двоюродная тетя — это же не близкий?
— Нет, можете не вспоминать. Не могли бы вы перечислить обладательниц вашего пси-дара по женской линии?
— Юлга Наль, Селия Наль, Ирна Наль. Я, мама, бабушка.
— Что, ни одного мужчины?
— У женщин нашей семьи не складывается с мужчинами.
Вот так. И пусть думает, что хочет.
— Хм, хорошо. Муж, дети?
— Нет.
— В столице впервые? Где остановились на время поступления?
— У… знакомых.
— Языки в школе изучали?..
Из кабинета Юлга вышла выжатая, как лимон. Вроде бы ничего особенного у нее не спрашивали, не выпытывали никаких тайн, задавали только формальные, стандартные вопросы. Но, тем не менее, Юлга очень-очень устала.
Поэтому то, что Варт сидел с многострадальным томиком Кзановы в руках у двери и ждал ее, не вызвало в ней какого-то внутреннего протеста, раздражения, эмоционального отклика — только облегчение, что домой одной тащиться не придется.
Она оперлась на Вартову руку — кожа к коже, радуясь, что вымотана до совершенно безобидного состояния и может хоть немного походить без перчаток. Варт просто довел ее до выхода из института. Охранник на проходной Варту совершенно неприлично подмигнул, на что тот оскалился.
Это должно было быть улыбкой, и, глядя на этот оскал, Юлга почему-то вдруг четко поняла, что Варт тоже очень устал, что он пропустил через себя целый поток абитуриентов, и каждый из этих абитуриентов что-то чувствовал и о чем-то волновался.
И что это Варт поймал ее там, сразу после танца.
Зачем эмпат вообще полез в приемку?
Он больше не казался страшным. Да, он преследовал какие-то свои цели, но, в конце концов, он же не сделал ничего плохого? Может и правда стоит ему помочь, он ведь ей помог.
Когда она просто вошла в его дом вместе с матерью, он ведь помог ей просто так, еще не успев сделать своих странных умозаключений?
Варт, как оказалось, позвонил Ярту, и тот заехал в ВГТУ по пути из своего ГММНУТа на раздолбанной машине, которую ему подарил какой-то благодарный пациент. Конечно, Ярт ворчал, но как-то мирно, без обычной своей желчной злобы. Варт усадил Юлгу на заднее сиденье, сам сел вперед, и они поехали…
Юлга уже засыпала, когда поймала себя на этой мысли, и у нее не было сил, чтобы встревожиться.
Они поехали домой.
