Скорее для себя, чем для Хёнрира.
Хёнрир не отвечает.
Эрлин оборачивается к нему…
Он сидит в кресле, откинувшись на спинку, закрыв глаза… Спит? Слишком много сил пришлось отдать, и вчерашняя бессонная ночь… Он едва стоял на ногах.
- Лорд Хёнрир? – осторожно зовет она.
И что теперь делать?
Он не слышит ее.
Видно, как дышит – ровно и глубоко.
Подождать? Он проснется сейчас. Он же не может остаться тут на всю ночь?
Но пока она кормит Бьярни, наверно, не важно? Возможно, он проснется сам.
Эрлин ждет.
А потом?
Бьярни успевает наесться и тихо уснуть у нее на руках, сладко посапывая. Ей бы тоже пора раздеться и спать, но она не может… Как-то странно и даже неправильно раздеваться и спать при чужом мужчине… но и в одежде ложиться глупо.
Да и глупо, на самом деле, неудобно спать в кресле. Комната Хёнрира совсем рядом, стоит разбудить его, и пусть идет спокойно спать к себе, в кровати ему будет куда удобнее.
Эрлин осторожно подходит, касается пальцами его руки.
- Лорд Хёнрир…
Он хмурится во сне.
- Лорд Хёнрир, - она легко трясет его за плечо.
Но даже не успевает понять, каким образом вдруг все меняется.
Что-то в его лице… вздрагивают ноздри, он словно принюхивается. И открывает глаза. Почти черные – огромные расширенные зрачки, такой мрак… и тихий хриплый рык сквозь оскаленные зубы.
Эрлин пятится. Это так страшно, что хочется заорать. Она видела это не раз – такой взгляд, такое лицо. Не Хёнрира, конечно, своего мужа. Когда тварь берет верх.
Пятится. Все сжимается внутри. И крик встает поперек горла, она слишком хорошо помнит: «Заорешь – убью! Только посмей кого-то позвать!» Но нужно защищаться, Эрлин пытается выставить щит, приготовиться. Она всегда знала, чего ожидать от мужа, но не понимает, чего ожидать сейчас. Аред насиловал ее, но что если Хёнрир сразу убьет.
Хёнрир медленно встает и идет на нее, шаг за шагом… у него дико, по-звериному, вытягивается лицо. Резкие нечеловеческие движения, словно у куклы… Жажда крови.
Сейчас бросится.
Нет…
Эрлин судорожно прижимает к себе ребенка… хоть его защитить! Паника накатывает.
Не понимает, что ей делать сейчас.
И, видимо, как-то сильно сжимает руки, Бьярни просыпается и громко, обижено кричит. Ему страшно тоже, страх Эрлин передается.
И словно звенит натянутая струна. Что-то рвется.
Хёнрир дергается, разом зажмурившись и развернувшись на месте, в сторону. Трясет головой. Потом трет глаза.
Он очнулся?
Что теперь…
Эрлин смотрит на него и боится поверить.
И только когда он снова поворачивается к ней, она видит его глаза… совсем нормальные, человеческие глаза, а не глаза зверя, - она всхлипывает.
- Эрлин? – тихо, чуть хрипло говорит он. – Как ты?
- Все хорошо, - так же шепотом говорит она.
Ноги подгибаются.
Все хорошо.
Сигнальная нить. Бьярни еще связан с Хёнриром, и его боль, его плач – смогли дернуть и разбудить.
- Испугалась? – спрашивает Хёнрир. Ее ужас и ее паника отражается в его глазах.
- Да, - говорит Эрлин.
Губы дрожат. Глаза начинает щипать от слез, еще немного и она разрыдается, не сможет справиться со слезами.
Хёнрир чуть подается вперед, к ней, но замирает.
- Я не успел вовремя проснуться, - говорит он, словно оправдываясь, не понимая, что делать теперь. – Устал, вырубился… и сознание не успело проснуться раньше зверя.
Едва-едва слышно, глядя ей в глаза.
- Да, - говорит Эрлин, слезы текут по щекам.
Глубокий вдох, и он берет себя в руки, стиснув зубы…
- Эрлин, - говорит уже почти спокойно и твердо, - я очень надеюсь, такое больше не повторится никогда, но если вдруг – кричи громче. Ты не справишься со мной одна, не успеешь. Там за дверью – слуги, они хорошо знают, что делать. Кричи, шуми, как только можешь, хватай все, что попадется под руку, кидай в меня, хоть стулья, все, что в силах поднять. Щиты ставить бесполезно, но если врезать стулом по голове – я могу успеть очнуться. И беги.
«Заорешь – убью!» «Никто не должен знать». Эрлин почти год жила с этим.
Сейчас все не так. Он хочет, чтобы она звала на помощь. Чтобы все увидели. Его убьют за такое… его уже чуть не казнили за такое однажды…
Нет, когда тварь берет верх - не редкость среди лордов Леса, но никто не выставляет напоказ. Пока все происходит за закрытыми дверями, на это могут закрыть глаза. Внутренние дела дома.
Аред не позволял.
Аред никогда не мог очнуться, что бы Эрлин не делала, как только не пыталась защитить себя. Она ведь тоже пыталась драться... вначале пыталась, но становилось только хуже, это окончательно выводило Ареда из себя. Не помогало. Но даже если хватка Леса ослабевала – это ничего не меняло, он все так же бил ее. Ее муж сам был тварью. Зов Леса лишь придавал сил, окончательно затмевая разум, но даже без этого…
- Прости… - шепотом говорит она.
- Что? Простить? – Хёнрир даже не понимает, смотрит на нее. – Я чуть не убил тебя, Эрлин, а ты говоришь простить?
- Прости, - всхлипывает она. – Не стоило будить, не стоило… Я… не знаю…
Все так смешалось. Ей столько раз говорили, что она все делает не так. Ее муж, ее мать, ее отец. У нее не достаточно сил, не достаточно ума, она…
Осторожно прижимает Бьярни к себе - он успокоился и только причмокивает. Все хорошо.
Губы дрожат, подбородок… ничего не выходит с этим сделать.
А у нее почти подгибаются ноги, еще немного… Эрлин всхлипывает, так громко и отчаянно. Кое-как пытается утереть слезы.
Не плакать, нужно быть сильной.
Что ей делать теперь?
Но слезы льются все равно. И чем больше она пытается справиться с собой – тем сильнее.
Она отступает, садится на кровать. Одной рукой держит сына, второй – пытается судорожно зажать рот, чтобы не рыдать слишком громко. Ее трясет.
- Эрлин… - Хёнрир подходит, садится на корточки напротив нее, пытаясь заглянуть в лицо. – Я так сильно напугал тебя…
Он все понимает, но и сам не знает, что сказать ей. Надо же что-то сказать? Оправдываться нет смысла, просить прощения – тоже. Злость скользит где-то между слов, но злость – на себя. Только на себя Хёнрир злится за это.
Он оглядывается на дверь, словно собираясь уйти, но не уходит.
Эрлин судорожно всхлипывает, и снова... Внезапно понимает, что не хочет, чтобы он уходил. Боится остаться одна. Боится пустоты… А Хёнрира, вдруг, совсем не боится, какая бы тварь не жила в нем. Он сам – не тварь.
- Не уходи, - едва слышно говорит она, и краснеет от этих слов.
Что-то меняется в его глазах. Он поднимается, но садится рядом, и Эрлин, зажмурившись, утыкается носом ему в плечо. Всхлипывает.
- Прости… - все также, глупо, повторяет она, - я сейчас…
И никак не может справиться со слезами.
- Поплачь, - говорит Хёнрир. – Иногда нужно выплакаться.
- Нет… Я должна быть сильной.
Она справится.
- Глупости, - уверенно говорит Хёнрир. – Кто тебе сказал такое? Слезы – это только слезы. Не нужно пытаться сдерживать их. Сила не в этом…
Эрлин только мотает головой, но всхлипывает снова.
Он обнимает ее за плечи.
Она прижимается и… все, уже не может ничего сделать, слезы разрывают ее. Все, что копилось. За эти дни, за последний год… все разом. Так безумно страшно. И только сейчас, наверно, приходит понимание, что все закончилось и теперь будет иначе. Ее жизнь изменилась. Ее муж мертв и больше никогда не тронет. Ее сын жив и будет жить. Все хорошо.
Хёнрир осторожно гладит ее по плечу, по волосам, молча.
Чуть звенит в ушах…
А она взахлеб рыдает у него на груди.
У него широкие плечи, крепкие руки… мягкие золотые колечки волос на груди. Да, Свельг во многом уступает брату: в силе, скорости, ярости в бою, он ниже ростом и легче, тоньше, до изящества… Но он все равно сын Леса, и намного сильнее любого из обычных людей. Он не любит битвы, но сражаться умеет отлично, от этого никуда не уйти. Только в его исполнении бой похож на танец.
Он красив. И вот так – обнаженный по пояс, с мечом в одной руке и щитом в другой, с мягкой, по-детски открытой улыбкой на губах, он просто невероятен.
И он не боится подойти к ней между поединками, зов крови не мутит его разум.
- Эрлин!
Свельг машет, увидев ее, и, легко подпрыгнув на месте, словно мальчишка, бежит к ней, перемахивая через высокое, в человеческий рост, ограждение тренировочного круга, и по ступенькам вверх. Они занимаются с Хёнриром с самого утра.
Хёнрир остается на арене, ждет.
Эрлин замечает не сразу, но это так странно… широкий ремень на Хёнрире, в две ладони, и к ремню крепится длинная цепь. Она лежит свободно на песке, и уходит в маленький люк в стене.
- Цепь? – спрашивает тихо.
Оглядывается на Хель, стоящую рядом.
- Да, - говорит Хель. – Для безопасности.
- Эрлин, - Свельг подбегает, быстро целует ее в щеку, - рад, что ты пришла! Совсем скоро я смогу сделать это, и мы будем вместе.
Честная искренняя радость… и так легко, словно у Леса вовсе нет власти над этим парнем.
- Осторожней, балбес, не испачкай ее кровью, - фыркает Хель.
Тонкие алые полосы у Свельга на груди и на руках, оставленные Хёнриром. Но это не страшно. Пусть Свельг не умеет так же быстро, как брат, залечивать раны, но эти царапины для него не опасны, день-два и даже следа не останется.
- Я с нетерпением жду этого, - говорит Эрлин.
- Я люблю тебя! – улыбается Свельг, целует ее снова. – Как там твой малыш? Бьярни, да? Хёнрир сказал, его жизни уже ничего не угрожает?
И заглядывает, с такой непосредственностью, что хочется убить. Разве это не его малыш тоже? Эрлин едва удается сдержаться, чтобы не оттолкнуть, и хочется спрятать ребенка, укрыть, прижимая к себе.
- Да, благодаря лорду Хёнриру, - говорит она. – Но правая рука еще совсем не двигается.
Свельг разглядывает его, все так же улыбаясь, и собирается что-то спросить, но вмешивается Хель.
- Как твои успехи?
- Неплохо, - говорит Свельг. – Я его уже почти достал.
- Почти, - Хель фыркает. – Когда едешь в Альвенрон?
Свельг мигом поджимает губы, почти обиженно.
- Он хочет, чтобы я ехал завтра утром. Хель, поговори с ним! Я не могу тренироваться там! С кем? Он не дает мне ни Олина, ни Нита, говорит, они нужны ему здесь. Но как я подготовлюсь, если у меня не будет хороших учителей? Не лучше ли остаться здесь?
- Ты знаешь, почему не дает. Олин будет тренировать новых бойцов для летнего похода, Нит уезжает в Фесгард. Но ты справишься и без них, я верю в тебя, - Хель, улыбаясь, треплет его по волосам. - Хёнрир найдет тебе хороших учителей. А хочешь, я могу иногда заниматься с тобой. Тебе давно пора.
- Ты поедешь со мной в Альвенрон?
- Я буду тебя навещать, - говорит Хель. - Иди, он ждет тебя.
- Мы решили попробовать без оружия. У твари ведь оружия нет.
Хель снисходительно качает головой.
Свельг забыл сказать, что оружия не будет лишь у Хёнрира. А еще Хённрира держит цепь. Впрочем, говорят, лорд Хёнрир сильнее любой твари, и если Свельг может хоть немного продержаться против него, то на арене будет шанс.
Свельг возвращается…
- Посмотрим? – говорит Хёль. – Когда Хёнрир был помоложе, мне удавалось уделать его в поединке. Сейчас уже нет.
Они стоят там, в кругу, вдвоем – Свельг, с мечом и щитом, и Хёнрир, с пустыми руками.
- Леди Хель, - осторожно говорит Эрлин, - Вы ведь прошли этот ритуал очень давно. Почему?
Хель вздыхает.
- Посмотрите на них, Эрлин. Разве это так сложно понять? Мои братья… Одного вот-вот окончательно сожрет Лес, другой… Свельг вовсе не плохой мальчик, но главой Дома ему не стать, сколько бы ритуалов он ни прошел, сколько бы тварей ни убил. Люди не пойдут за ним. А если не они, то кто тогда? У моего отца даже не было братьев. Кто? А за мной пойдут, я уже не раз доказала это.
- Власть… - тихо говорит Эрлин. Все упирается во власть, так или иначе.
Хель улыбается.
- Отдать власть, которая принадлежит тебе по праву, значит добровольно отказать от себя, лишиться голоса и возможности решать самой. Я не вижу ни одной причины делать это.
Трубит рожок на арене, объявляя начало поединка.
- Вас учили драться, Эрлин? – спрашивает Хель.
Элин вздрагивает.
Хель не говорит прямо, но это так легко понять… но так неожиданно, вместе с тем. Такое никогда не приходило в голову.
- Леди Хель… - Эрлин надо немного времени, чтобы поверить и решиться. – А вы не могли бы позаниматься со мной? Или помочь найти хороших учителей? Пока я тут, я могла бы потренироваться.
Дома ей не позволят.
Хель ухмыляется.
- Вы не боитесь тварей, леди Эрлин?
- Нет, - говорит Эрлин. – Я дочь Леса и женщина из Красного Дома. Как я могу бояться? Тварь живет и внутри меня тоже. Но я хочу уметь постоять за себя.
Хель долго смотрит на нее, разглядывая, словно прикидывая что-то в уме, потом довольно кивает.
- Я позанимаюсь с тобой.
Поединок.
Сейчас Хёнрир играет роль твари. Он чуть пригибается, принюхивается издалека, так, словно лишь зов крови и голод ведут его.
Свельг осторожен – несмотря на оружие, хотя щит он бросил, щит будет только мешать. Свельг идет, чуть по дуге, мягко ступая, стараясь не приближаться…
Между ними немногим больше десяти шагов.
Шаг, еще шаг. Сделать круг и обойти Хёнрира сзади Свельг не может, мешает цепь. Тогда он поворачивает назад, по дуге снова.
Хёнрир чуть пятится, выжидая. Тихо рычит сквозь зубы. У него выходит настолько естественно, что бросает в дрожь. Словно превращается в зверя сейчас. Он даже двигается не как человек, ощетинившись, повернувшись к Свельгу чуть боком, вытянув шею. Страшно.
И все же, глядя на него, Эрлин чувствует – сейчас это просто игра, Хёнрир отлично осознает и контролирует все. Эрлин видит нити, связывающие Хёнрира с Лесом – мощные силовые, проходящие через все его тело, и тонкие, словно паутина, ментальные. Эти ментальные нити блеклые, молчат, Хёнрир достаточно крепко придавил их.
Отсюда, издалека, находясь в безопасности, можно отлично все разглядеть. И еще Эрлин отчего-то кажется, за последние дни она стала куда ярче воспринимать магию. Возможно, рождение ребенка тому причина, или просто пережитый ужас. А, может быть, только кажется…
Сияние Свельга она видит отчетливо – ровное, мягкое. И тонкие нити Леса, клубящиеся вокруг, сгорающие в этом сиянии почти без следа. Мать Свельга – Айлин, из Белого Дома, природа ее дара немного иная, и самый сильный иммунитет к влиянию Леса. Долгое время Белый Дом даже держался отдельно, не входя в Совет. Если Синий Дом – прямые потомки Ильгара, ставшего Мертвым Лесом больше пятисот лет назад, то Белый Дом - потомки Тьют, его сестры. Конечно, за столько лет кровь перемешалась, но все же…
Игра. Только ненормальный может решиться заигрывать с такими вещами, Лес уже чувствует запах крови и запах боя.
Свельг медленно переступает с ноги на ногу, сжав меч, приготовившись.
Хёнрир делает шаг вперед, потом в сторону.
Он огромный и мощный, словно медведь, обманчиво неторопливый.
Страшный сейчас, дикий, совсем чужой…
Пригибается, чуть согнув колени, исподлобья наблюдая за Свельгом… и еще ниже, почти касаясь пальцами песка.
- Нападай! – кричит Свельг. – Давай, нападай же! Твари не жмутся трусливо к стене!
Хель усмехается рядом.
И видно, как почти беззвучно смеется Хёнрир, ему весело.
Остается на месте. Нет, он собирается ждать. Лишь пригибается к земле еще больше и грозно рычит. «Нападай сам».
Свельг мнется. Он не готов.
Хёнрир не отвечает.
Эрлин оборачивается к нему…
Он сидит в кресле, откинувшись на спинку, закрыв глаза… Спит? Слишком много сил пришлось отдать, и вчерашняя бессонная ночь… Он едва стоял на ногах.
- Лорд Хёнрир? – осторожно зовет она.
И что теперь делать?
Он не слышит ее.
Видно, как дышит – ровно и глубоко.
Подождать? Он проснется сейчас. Он же не может остаться тут на всю ночь?
Но пока она кормит Бьярни, наверно, не важно? Возможно, он проснется сам.
Эрлин ждет.
А потом?
Бьярни успевает наесться и тихо уснуть у нее на руках, сладко посапывая. Ей бы тоже пора раздеться и спать, но она не может… Как-то странно и даже неправильно раздеваться и спать при чужом мужчине… но и в одежде ложиться глупо.
Да и глупо, на самом деле, неудобно спать в кресле. Комната Хёнрира совсем рядом, стоит разбудить его, и пусть идет спокойно спать к себе, в кровати ему будет куда удобнее.
Эрлин осторожно подходит, касается пальцами его руки.
- Лорд Хёнрир…
Он хмурится во сне.
- Лорд Хёнрир, - она легко трясет его за плечо.
Но даже не успевает понять, каким образом вдруг все меняется.
Что-то в его лице… вздрагивают ноздри, он словно принюхивается. И открывает глаза. Почти черные – огромные расширенные зрачки, такой мрак… и тихий хриплый рык сквозь оскаленные зубы.
Эрлин пятится. Это так страшно, что хочется заорать. Она видела это не раз – такой взгляд, такое лицо. Не Хёнрира, конечно, своего мужа. Когда тварь берет верх.
Пятится. Все сжимается внутри. И крик встает поперек горла, она слишком хорошо помнит: «Заорешь – убью! Только посмей кого-то позвать!» Но нужно защищаться, Эрлин пытается выставить щит, приготовиться. Она всегда знала, чего ожидать от мужа, но не понимает, чего ожидать сейчас. Аред насиловал ее, но что если Хёнрир сразу убьет.
Хёнрир медленно встает и идет на нее, шаг за шагом… у него дико, по-звериному, вытягивается лицо. Резкие нечеловеческие движения, словно у куклы… Жажда крови.
Сейчас бросится.
Нет…
Эрлин судорожно прижимает к себе ребенка… хоть его защитить! Паника накатывает.
Не понимает, что ей делать сейчас.
И, видимо, как-то сильно сжимает руки, Бьярни просыпается и громко, обижено кричит. Ему страшно тоже, страх Эрлин передается.
И словно звенит натянутая струна. Что-то рвется.
Хёнрир дергается, разом зажмурившись и развернувшись на месте, в сторону. Трясет головой. Потом трет глаза.
Он очнулся?
Что теперь…
Эрлин смотрит на него и боится поверить.
И только когда он снова поворачивается к ней, она видит его глаза… совсем нормальные, человеческие глаза, а не глаза зверя, - она всхлипывает.
- Эрлин? – тихо, чуть хрипло говорит он. – Как ты?
- Все хорошо, - так же шепотом говорит она.
Ноги подгибаются.
Все хорошо.
Сигнальная нить. Бьярни еще связан с Хёнриром, и его боль, его плач – смогли дернуть и разбудить.
- Испугалась? – спрашивает Хёнрир. Ее ужас и ее паника отражается в его глазах.
- Да, - говорит Эрлин.
Губы дрожат. Глаза начинает щипать от слез, еще немного и она разрыдается, не сможет справиться со слезами.
Хёнрир чуть подается вперед, к ней, но замирает.
- Я не успел вовремя проснуться, - говорит он, словно оправдываясь, не понимая, что делать теперь. – Устал, вырубился… и сознание не успело проснуться раньше зверя.
Едва-едва слышно, глядя ей в глаза.
- Да, - говорит Эрлин, слезы текут по щекам.
Глубокий вдох, и он берет себя в руки, стиснув зубы…
- Эрлин, - говорит уже почти спокойно и твердо, - я очень надеюсь, такое больше не повторится никогда, но если вдруг – кричи громче. Ты не справишься со мной одна, не успеешь. Там за дверью – слуги, они хорошо знают, что делать. Кричи, шуми, как только можешь, хватай все, что попадется под руку, кидай в меня, хоть стулья, все, что в силах поднять. Щиты ставить бесполезно, но если врезать стулом по голове – я могу успеть очнуться. И беги.
«Заорешь – убью!» «Никто не должен знать». Эрлин почти год жила с этим.
Сейчас все не так. Он хочет, чтобы она звала на помощь. Чтобы все увидели. Его убьют за такое… его уже чуть не казнили за такое однажды…
Нет, когда тварь берет верх - не редкость среди лордов Леса, но никто не выставляет напоказ. Пока все происходит за закрытыми дверями, на это могут закрыть глаза. Внутренние дела дома.
Аред не позволял.
Аред никогда не мог очнуться, что бы Эрлин не делала, как только не пыталась защитить себя. Она ведь тоже пыталась драться... вначале пыталась, но становилось только хуже, это окончательно выводило Ареда из себя. Не помогало. Но даже если хватка Леса ослабевала – это ничего не меняло, он все так же бил ее. Ее муж сам был тварью. Зов Леса лишь придавал сил, окончательно затмевая разум, но даже без этого…
- Прости… - шепотом говорит она.
- Что? Простить? – Хёнрир даже не понимает, смотрит на нее. – Я чуть не убил тебя, Эрлин, а ты говоришь простить?
- Прости, - всхлипывает она. – Не стоило будить, не стоило… Я… не знаю…
Все так смешалось. Ей столько раз говорили, что она все делает не так. Ее муж, ее мать, ее отец. У нее не достаточно сил, не достаточно ума, она…
Осторожно прижимает Бьярни к себе - он успокоился и только причмокивает. Все хорошо.
Губы дрожат, подбородок… ничего не выходит с этим сделать.
А у нее почти подгибаются ноги, еще немного… Эрлин всхлипывает, так громко и отчаянно. Кое-как пытается утереть слезы.
Не плакать, нужно быть сильной.
Что ей делать теперь?
Но слезы льются все равно. И чем больше она пытается справиться с собой – тем сильнее.
Она отступает, садится на кровать. Одной рукой держит сына, второй – пытается судорожно зажать рот, чтобы не рыдать слишком громко. Ее трясет.
- Эрлин… - Хёнрир подходит, садится на корточки напротив нее, пытаясь заглянуть в лицо. – Я так сильно напугал тебя…
Он все понимает, но и сам не знает, что сказать ей. Надо же что-то сказать? Оправдываться нет смысла, просить прощения – тоже. Злость скользит где-то между слов, но злость – на себя. Только на себя Хёнрир злится за это.
Он оглядывается на дверь, словно собираясь уйти, но не уходит.
Эрлин судорожно всхлипывает, и снова... Внезапно понимает, что не хочет, чтобы он уходил. Боится остаться одна. Боится пустоты… А Хёнрира, вдруг, совсем не боится, какая бы тварь не жила в нем. Он сам – не тварь.
- Не уходи, - едва слышно говорит она, и краснеет от этих слов.
Что-то меняется в его глазах. Он поднимается, но садится рядом, и Эрлин, зажмурившись, утыкается носом ему в плечо. Всхлипывает.
- Прости… - все также, глупо, повторяет она, - я сейчас…
И никак не может справиться со слезами.
- Поплачь, - говорит Хёнрир. – Иногда нужно выплакаться.
- Нет… Я должна быть сильной.
Она справится.
- Глупости, - уверенно говорит Хёнрир. – Кто тебе сказал такое? Слезы – это только слезы. Не нужно пытаться сдерживать их. Сила не в этом…
Эрлин только мотает головой, но всхлипывает снова.
Он обнимает ее за плечи.
Она прижимается и… все, уже не может ничего сделать, слезы разрывают ее. Все, что копилось. За эти дни, за последний год… все разом. Так безумно страшно. И только сейчас, наверно, приходит понимание, что все закончилось и теперь будет иначе. Ее жизнь изменилась. Ее муж мертв и больше никогда не тронет. Ее сын жив и будет жить. Все хорошо.
Хёнрир осторожно гладит ее по плечу, по волосам, молча.
Чуть звенит в ушах…
А она взахлеб рыдает у него на груди.
Глава 5. Твари
У него широкие плечи, крепкие руки… мягкие золотые колечки волос на груди. Да, Свельг во многом уступает брату: в силе, скорости, ярости в бою, он ниже ростом и легче, тоньше, до изящества… Но он все равно сын Леса, и намного сильнее любого из обычных людей. Он не любит битвы, но сражаться умеет отлично, от этого никуда не уйти. Только в его исполнении бой похож на танец.
Он красив. И вот так – обнаженный по пояс, с мечом в одной руке и щитом в другой, с мягкой, по-детски открытой улыбкой на губах, он просто невероятен.
И он не боится подойти к ней между поединками, зов крови не мутит его разум.
- Эрлин!
Свельг машет, увидев ее, и, легко подпрыгнув на месте, словно мальчишка, бежит к ней, перемахивая через высокое, в человеческий рост, ограждение тренировочного круга, и по ступенькам вверх. Они занимаются с Хёнриром с самого утра.
Хёнрир остается на арене, ждет.
Эрлин замечает не сразу, но это так странно… широкий ремень на Хёнрире, в две ладони, и к ремню крепится длинная цепь. Она лежит свободно на песке, и уходит в маленький люк в стене.
- Цепь? – спрашивает тихо.
Оглядывается на Хель, стоящую рядом.
- Да, - говорит Хель. – Для безопасности.
- Эрлин, - Свельг подбегает, быстро целует ее в щеку, - рад, что ты пришла! Совсем скоро я смогу сделать это, и мы будем вместе.
Честная искренняя радость… и так легко, словно у Леса вовсе нет власти над этим парнем.
- Осторожней, балбес, не испачкай ее кровью, - фыркает Хель.
Тонкие алые полосы у Свельга на груди и на руках, оставленные Хёнриром. Но это не страшно. Пусть Свельг не умеет так же быстро, как брат, залечивать раны, но эти царапины для него не опасны, день-два и даже следа не останется.
- Я с нетерпением жду этого, - говорит Эрлин.
- Я люблю тебя! – улыбается Свельг, целует ее снова. – Как там твой малыш? Бьярни, да? Хёнрир сказал, его жизни уже ничего не угрожает?
И заглядывает, с такой непосредственностью, что хочется убить. Разве это не его малыш тоже? Эрлин едва удается сдержаться, чтобы не оттолкнуть, и хочется спрятать ребенка, укрыть, прижимая к себе.
- Да, благодаря лорду Хёнриру, - говорит она. – Но правая рука еще совсем не двигается.
Свельг разглядывает его, все так же улыбаясь, и собирается что-то спросить, но вмешивается Хель.
- Как твои успехи?
- Неплохо, - говорит Свельг. – Я его уже почти достал.
- Почти, - Хель фыркает. – Когда едешь в Альвенрон?
Свельг мигом поджимает губы, почти обиженно.
- Он хочет, чтобы я ехал завтра утром. Хель, поговори с ним! Я не могу тренироваться там! С кем? Он не дает мне ни Олина, ни Нита, говорит, они нужны ему здесь. Но как я подготовлюсь, если у меня не будет хороших учителей? Не лучше ли остаться здесь?
- Ты знаешь, почему не дает. Олин будет тренировать новых бойцов для летнего похода, Нит уезжает в Фесгард. Но ты справишься и без них, я верю в тебя, - Хель, улыбаясь, треплет его по волосам. - Хёнрир найдет тебе хороших учителей. А хочешь, я могу иногда заниматься с тобой. Тебе давно пора.
- Ты поедешь со мной в Альвенрон?
- Я буду тебя навещать, - говорит Хель. - Иди, он ждет тебя.
- Мы решили попробовать без оружия. У твари ведь оружия нет.
Хель снисходительно качает головой.
Свельг забыл сказать, что оружия не будет лишь у Хёнрира. А еще Хённрира держит цепь. Впрочем, говорят, лорд Хёнрир сильнее любой твари, и если Свельг может хоть немного продержаться против него, то на арене будет шанс.
Свельг возвращается…
- Посмотрим? – говорит Хёль. – Когда Хёнрир был помоложе, мне удавалось уделать его в поединке. Сейчас уже нет.
Они стоят там, в кругу, вдвоем – Свельг, с мечом и щитом, и Хёнрир, с пустыми руками.
- Леди Хель, - осторожно говорит Эрлин, - Вы ведь прошли этот ритуал очень давно. Почему?
Хель вздыхает.
- Посмотрите на них, Эрлин. Разве это так сложно понять? Мои братья… Одного вот-вот окончательно сожрет Лес, другой… Свельг вовсе не плохой мальчик, но главой Дома ему не стать, сколько бы ритуалов он ни прошел, сколько бы тварей ни убил. Люди не пойдут за ним. А если не они, то кто тогда? У моего отца даже не было братьев. Кто? А за мной пойдут, я уже не раз доказала это.
- Власть… - тихо говорит Эрлин. Все упирается во власть, так или иначе.
Хель улыбается.
- Отдать власть, которая принадлежит тебе по праву, значит добровольно отказать от себя, лишиться голоса и возможности решать самой. Я не вижу ни одной причины делать это.
Трубит рожок на арене, объявляя начало поединка.
- Вас учили драться, Эрлин? – спрашивает Хель.
Элин вздрагивает.
Хель не говорит прямо, но это так легко понять… но так неожиданно, вместе с тем. Такое никогда не приходило в голову.
- Леди Хель… - Эрлин надо немного времени, чтобы поверить и решиться. – А вы не могли бы позаниматься со мной? Или помочь найти хороших учителей? Пока я тут, я могла бы потренироваться.
Дома ей не позволят.
Хель ухмыляется.
- Вы не боитесь тварей, леди Эрлин?
- Нет, - говорит Эрлин. – Я дочь Леса и женщина из Красного Дома. Как я могу бояться? Тварь живет и внутри меня тоже. Но я хочу уметь постоять за себя.
Хель долго смотрит на нее, разглядывая, словно прикидывая что-то в уме, потом довольно кивает.
- Я позанимаюсь с тобой.
Поединок.
Сейчас Хёнрир играет роль твари. Он чуть пригибается, принюхивается издалека, так, словно лишь зов крови и голод ведут его.
Свельг осторожен – несмотря на оружие, хотя щит он бросил, щит будет только мешать. Свельг идет, чуть по дуге, мягко ступая, стараясь не приближаться…
Между ними немногим больше десяти шагов.
Шаг, еще шаг. Сделать круг и обойти Хёнрира сзади Свельг не может, мешает цепь. Тогда он поворачивает назад, по дуге снова.
Хёнрир чуть пятится, выжидая. Тихо рычит сквозь зубы. У него выходит настолько естественно, что бросает в дрожь. Словно превращается в зверя сейчас. Он даже двигается не как человек, ощетинившись, повернувшись к Свельгу чуть боком, вытянув шею. Страшно.
И все же, глядя на него, Эрлин чувствует – сейчас это просто игра, Хёнрир отлично осознает и контролирует все. Эрлин видит нити, связывающие Хёнрира с Лесом – мощные силовые, проходящие через все его тело, и тонкие, словно паутина, ментальные. Эти ментальные нити блеклые, молчат, Хёнрир достаточно крепко придавил их.
Отсюда, издалека, находясь в безопасности, можно отлично все разглядеть. И еще Эрлин отчего-то кажется, за последние дни она стала куда ярче воспринимать магию. Возможно, рождение ребенка тому причина, или просто пережитый ужас. А, может быть, только кажется…
Сияние Свельга она видит отчетливо – ровное, мягкое. И тонкие нити Леса, клубящиеся вокруг, сгорающие в этом сиянии почти без следа. Мать Свельга – Айлин, из Белого Дома, природа ее дара немного иная, и самый сильный иммунитет к влиянию Леса. Долгое время Белый Дом даже держался отдельно, не входя в Совет. Если Синий Дом – прямые потомки Ильгара, ставшего Мертвым Лесом больше пятисот лет назад, то Белый Дом - потомки Тьют, его сестры. Конечно, за столько лет кровь перемешалась, но все же…
Игра. Только ненормальный может решиться заигрывать с такими вещами, Лес уже чувствует запах крови и запах боя.
Свельг медленно переступает с ноги на ногу, сжав меч, приготовившись.
Хёнрир делает шаг вперед, потом в сторону.
Он огромный и мощный, словно медведь, обманчиво неторопливый.
Страшный сейчас, дикий, совсем чужой…
Пригибается, чуть согнув колени, исподлобья наблюдая за Свельгом… и еще ниже, почти касаясь пальцами песка.
- Нападай! – кричит Свельг. – Давай, нападай же! Твари не жмутся трусливо к стене!
Хель усмехается рядом.
И видно, как почти беззвучно смеется Хёнрир, ему весело.
Остается на месте. Нет, он собирается ждать. Лишь пригибается к земле еще больше и грозно рычит. «Нападай сам».
Свельг мнется. Он не готов.
