И долго потом стоял на коленях у алтаря.
Господи! Дай силы пройти до конца, не испугаться, не свернуть. Дай силы, Господи!
А уже собираясь уходить, вдруг заметил, как из полутьмы бокового нефа сверкают глаза. Подошел… и едва ли не вскрикнул от ужаса. Откуда здесь… Нет. Всего лишь статуя. Сделанная так искусно, что казалось, чудище вот-вот пошевелиться, вздрогнет, шагнет из мрака в лучи янтарного света. Нет, не шагнет.
Перед Хайме стоял каменный виверн. Чуть припав на левую лапу, вытянув длинную шею и как-то неуклюже сложив одно крыло за спиной, второе готово вот-вот раскрыться… Хайме присмотрелся – крыло было сломано, это скульптор сделал его таким, даже видно торчащую кость. На левом бедре глубокая рана, каменное копье у зверя под ногой – наверное, вырвал и в ярости растоптал! Только в оскаленной пасти ярости нет, лишь до боли стиснутые зубы. А в каменных глазах застыла тоска. Взгляд устремленный в небо.
Раненый виверн не шагнет в лучи света - в тени ему безопасней. И сломанное крыло не даст взлететь. Пожалуй, зверь навсегда обречен прятаться здесь, старательно избегая взглядов святых с цветных витражей – они не одобрят.
* * *
- Зимородок, постой!
Венатор заметил еще издалека, плюнул на все, заорал, сил догонять уже не было. И так весь город обегал, выйдя из ратуши, охотник как сквозь землю провалился. И вот, наконец, увидел на углу, у площади. Сейчас свернет, и потом ищи его в толпе.
Зимородок остановился, ожидая, пока взмокший и запыхавшийся венатор поравняется с ним.
- Надо поговорить, Уль, - в полголоса сказал тот. – Я же просил подождать, куда ты пропал?
- Да парнишка тот… - Зимородок махнул рукой, - хотел кое-что посмотреть.
Венатор кивнул, вытер пот со лба.
- Ладно. В Хромого Циклопа пойдем? Тут недалеко.
В харчевне было светло и просторно, это только к вечеру наберется посетителей. Впрочем, широкой популярностью харчевня не пользовалась, здесь собирались в основном те, кто ценил тишину, сытный ужин без изысков и приятное общество. А то ведь подешевле всегда можно перекусить в Пьяном Драконе по соседству, а подороже (то есть по-благородному) – так это за углом, в Трех Грешниках.
Здесь чистенькие окошки, которые каждое утро заботливо протирает розовощекая толстушка Матильда, скобленые до блеска столы и жареная картошка со шкварками. Еще темное, чуть горьковатое пиво особого сорта, где хозяин такое берет – только черт, пожалуй, и знает.
Сам он (в смысле, хозяин, а не черт) в белоснежном переднике выбежал на встречу, радушно улыбаясь.
- Мессир венатор! Прошу вас! Давно у нас не были!
- Давно, - степенно согласился Иеф. - Нам как обычно, только карасиков, пожалуй, не надо.
Хозяин с готовностью кивнул, проводил их к уютному столику в глубине зала, и уже через минуту, словно сама собой, на столе возникла запотевшая бутылочка терпкого каталонского вина, а вслед за ней блюдо с сыром и крошечными тминными булочками.
- Сейчас рябчиков подадут, - заверил хозяин.
Венатор довольно крякнул, вытянув уставшие от беготни ноги, сам разлил вино по бокалам, попробовал и одобрил. Потом, прищурившись, глянул на Зимородка.
- И как тебя угораздило, Уль, - полюбопытствовал он.
Тот фыркнул, пожал плечами.
- Седина в бороду, знаешь ли…
Венатор страдальчески сморщился.
- Да, знаю… однако ж здоров был тот бес, который в ребро! Напал на епископа, на глазах едва ли не всего Дзюдзелле! – он хмуро пожевал губу, разглядывая старого друга. – Думаешь, тебе это сойдет с рук, а? Да если б не та папская грамотка, тебе бы давно уже греть пятки в пекле.
Зимородок взял тминную булочку, разломил, вдыхая аромат свежего хлеба, чуть помедлил и отправил половинку в рот.
- Его преосвященство отделался парой синяков и легким испугом, - сказал с ухмылкой.
- Уль!
- Да знаю я, - он отмахнулся, вздохнул. – Но ты хочешь сказать, я должен был отдать им Якоба?
Прищурился, глядя венатору в глаза.
Иеф шумно засопел, покачал головой. Якоба отдавать не хотелось, разве можно таких на костер? Ведь на вес золото! Да и человек хороший, хотя, конечно, Иеф не слишком близко его знал. Но тогда он не смог ничего придумать, отошел в сторону. А сейчас… не нравилось ему это дело, ох как не нравилось. Зимородку так просто не выкрутиться.
- С отпущением грехов тут не выйдет, Уль, ты перешел черту. Святые отцы давно уже на тебя зуб точат, а тут такой повод! Отпущение тебе даруют посмертно, радостно и от чистого сердца.
- Я знаю, - спокойно согласился Зимородок, принялся хрустеть второй половинкой булочки, взял кусочек сыра.
Венатор сердито сдвинул брови, выругался про себя (ругаться вслух Иеф давно уже себе не позволял, да, давно… пожалуй, с тех пор, как вернулся из Святой земли и повесил меч на стену).
- Я думал, ты уедешь, заляжешь на дно. Думал, в ближайшие лет так десять тебя больше не увидеть. Что ты делаешь здесь?
Зимородок поднял бокал.
- Жениться хочу.
Венатор тоже было взялся за вино, но едва не подавился, закашлял. На широком лице застыло нехорошее выражение.
- Ты в своем уме, Зимородок?
Тот не спеша отпил, покрутил бокал в руке.
- Знаешь, Иеф, - сказал задумчиво, - мне надоело бегать от них. То одно, то другое… Я ведь собирался купить землю, построить дом, уже место подобрал, у реки. Если б не Якоб…
- Рябчики, господа!
Хозяин появился из-за спины, торжественно поставил на стол новое блюдо. Рябчики были отменные, золотистые, сочные, с хрустящей корочкой. Иеф потянул носом и немного пришел в себя, потянулся, добыл себе хороший кусочек… но подумал, и есть пока не стал, только налил еще вина, выпил залпом, почти не чувствуя вкуса, покосился на Зимородка.
- Так что ты собираешься делать? Уехал бы, взял бы Марту с собой.
- Не могу. Меня будут искать, ты же знаешь, что это за жизнь. А у Марты двое детей. Какие тут бега? Слишком глупо.
Зимородок тоже взял себе рябчика, спокойно, со вкусом принялся за еду, обстоятельно обгладывая косточки. Венатор хмуро наблюдал за ним, молчал, что-то и кусок не лез в горло. Нервы? Старость?
- Знаешь, Иеф, - сказал Зимородок наконец, - кто-то из нас с ней двоих должен сделать глупость. Иначе не выйдет. И конечно, по традиции, глупости буду делать я. Марта пока не знает.
- Что ты задумал?
- Если церковь официально признает мою смерть – искать не будут.
Венатор едва сдержался, чтобы не плюнуть разочаровано.
- Они никогда не поверят, пока не увидят твое бездыханное тело собственными глазами, пока собственными пальцами не потыкают!
- Угу, - серьезно согласился Зимородок, хрустя косточками. В глазах сверкнули азартные огоньки. – Я убью дракона и вернусь.
Венатор вытаращился оторопело, нехорошее предчувствие шевельнулось в животе.
- Тебя зажарят на костре!
- Нет. За нападение меня должны бы колесовать. Я уже договорился с Якобом… ну, ты понимаешь?
Зимородок облизал жирные пальцы, улыбнулся широко, во весь рот, как ни в чем не бывало.
От этой улыбки венатора прошиб холодный пот.
- Ты…? – едва слышно выдавил он.
- Именно.
- Да ты совсем сдурел?!
- Ага. Ты ж меня знаешь.
- Я не стану в этом участвовать!
- Это ничего не изменит. Хотя без тебя придется туго.
Тяжело дыша, венатор вытер лоб, лицо разом посерело, осунулось. Он с трудом подавил в себе желание вскочить на ноги и начать ходить туда-сюда, размышляя… - давняя дурная привычка. И очень долго молчал.
- Может, просто уедешь? – спросил тихо. Спорить тут бесполезно.
Зимородок шумно выдохнул, уставился в стол. Огоньки в глазах вдруг погасли, возраст как-то особенно отчетливо проступил на лице.
- Не могу, - и в голосе впервые скользнула горечь. - Знаешь, Иеф… она молодая красивая женщина, вполне состоятельная, вдова… Боюсь, если я вернусь через пару лет, она уже найдет другого…
Снова заглянул в глаза венатору.
- А мне надоело искать красоток по кабакам. У Бергеса, вон, внуки уже. Я тоже хочу.
Глотнул еще вина и вдруг усмехнулся, беззаботно махнул рукой.
- Да ладно, Иеф, в самом деле! Все выйдет как надо.
Иеф все-таки плюнул, витиевато выругался вопреки всем собственным правилам. Но спорить больше не стал.
Еще долго сидели тогда, обсуждая детали.
Снег недавно стаял и дороги основательно размыло. Грязь уныло хлюпала под ногами вязкой жижей, дождь с самого утра то переставал, то снова принимался моросить, развозя еще больше. До Ветряных Холмов – высоких и неприступных, что обступают Гельт с севера полукольцом, было три дня пути. Хайме устало брел вперед, не глядя по сторонам, взгромоздив на плече рогатину.
Сзади раздался чавкающий перестук копыт.
- Эй, охотник!
Он не стал оборачиваться, прекрасно узнав голос, эти трое цеплялись к нему еще в городе.
- Эй, не слышишь что ли?
Всадники догнали и остановились, преградив дорогу. Им было весело.
- Вот этой штукой ты собираешься в дракона тыкать? Или в твоей деревне крупнее козы зверя не водится? Да он твою палку одним пальцем перешибет! – гоготали они.
- Что вам надо? – огрызнулся Хайме.
- И откуда такие тупые недоноски берутся? – пегий остроносый всадник радостно заржал.
Хайме стоял, стиснув зубы, давно привыкнув к подобному обращению, и ввязываться в драку не собирался. Все равно бессмысленно - один против троих конных и хорошо вооруженных.
- А может, он оборотень? – хитро предположил другой, в шляпе с пером. – Может, он сейчас перекинется какой бесовской тварью, сожрет дракона, да и нас заодно? Вон, как зыркает!
Снова начали ржать.
- Чего молчишь-то? – поинтересовался остроносый. - Онемел? Слышь, как там тебя?
- Кречет, - подсказал другой.
- Кречет! Во-во! Кочет он облезлый, а не Кречет. Вон, ты смотри как нахохлился! Сейчас налетит, загорланит, заклюет еще!
Они еще долго забавлялись, Хайме угрюмо молчал, скрипя зубами. Потом им надоело, и обдав на прощание грязью из-под копыт, поехали дальше, к Холмам. А ведь будут на месте куда раньше, так еще и дракона убить успеют, пока он дойдет.
Хайме вздохнул. В брюхе уныло урчало с голоду, но кроме последней сухой лепешки в ближайшее время ничего не предвиделось.
Поплелся следом.
* * *
Лепешку он таки съел, устраиваясь на ночлег. Хотел оставить часть на завтра – не вышло. Живот сводило, а вокруг только голые безлюдные поля. Да и были бы не безлюдные, все равно ни монетки в кармане.
Вечером увидел огонек вдалеке, подошел, постоял в стороне, потоптался. От костра пахло теплом и еще, просто умопомрачительно пахло вкусной сытной едой. Человек у костра сидел один, спиной к Хайме, сосредоточенно чистил какую-то железку – что именно, видно не было.
Приблизиться Хайме так и не решился, прошел мимо.
Недалеко ушел.
- Эй, ты! А ну, стой! – велел хриплый, сорванный голос.
Хайме остановился.
- Карманы выворачивай.
- У меня ничего нет.
- Давай-давай!
Перед ним возникло пять заросших грязных громил. Вожак криво ухмылялся, поигрывая тяжелым топориком, белесый шрам дохлым червем пролег по его щеке.
- У меня ничего нет, - серьезно повторил Хайме.
Отступать было некуда. Он понадежнее перехватил обеими руками рогатину, целя острием вожаку в грудь.
- Не подходи, - грозно прошипел сквозь зубы.
Вожак засмеялся, щеря редкие зубы, белесый червь задергался, извернулся – смотреть было неприятно, до мурашек.
- Да у мальчика-то зубки! – легко, без замаха, рубанул по рогатине, ломая пополам. Хайме даже не успел опомниться. Охнул, отступая назад.
- У меня ничего нет.
Сжался, вцепившись в обломок древка, честно собираясь драться до последнего, хоть голыми руками, и прекрасно понимая, что ничего ему не светит. Все. Это конец. Глупо как – пойти на дракона и помереть по дороге от рук разбойников. Хайме готов был расплакаться с досады, но вместо этого лишь неожиданно зарычал. Вышло так впечатляюще, что вожак замер. На секунду… Хайме попятился.
И тут же звонкий свист у самого уха. Вожак грузно, без единого звука, осел в грязь. Между глаз бесстыдно торчала короткая арбалетная стрела.
Остальные зашевелились, попятились.
- Следующий! – раздалось из-за спины, и Хайме узнал голос Зимородка. Вслед за голосом заскрежетала взводимая тетива.
Желающих больше не нашлось - с парня многого не возьмешь, а связываться с вооруженным опытным человеком им не очень-то хотелось, слишком уж красноречивым оказалось приветствие. Разбойники тихо скрылись в темноте.
Хайме, наконец, выдохнул. Обломок рогатины нервно задергался и едва не выпал из вспотевших от напряжения ладоней. Хайме подумал и бросил – толку-то теперь.
- Спасибо, - он повернулся к спасителю, облизывая губы.
- Шел бы ты домой, - усмехнулся Зимородок, и ни слова больше не говоря, направился к костру.
Нерешительно потоптавшись на месте, Хайме побежал следом.
- Подожди.
Зимородок разрядил арбалет, завернул аккуратно в промасленную тряпицу, уложил на место.
- Есть хочешь? – предложил через плечо.
- Хочу, – Хайме ответил раньше, чем успел все осознать.
Он ел долго и жадно, основательно выскребая кусочком хлеба остатки похлебки из миски, до последней капли. Зимородок сидел напротив, чуть склонив голову на бок и с интересом наблюдал. Хайме старался не встречаться с ним взглядом, было как-то неловко.
- Утром пойдешь домой, - сказал Зимородок, когда парень наелся.
- Не пойду.
Тот удивленно поднял бровь.
- А что будешь делать?
Хайме набрал воздуха в грудь, сжал челюсти, все так же смотря в землю.
- На дракона пойду, - хмуро сказал он.
Зимородок хотел было рассмеяться, но отчего-то передумал.
- У тебя нет оружия и ты совсем не умеешь драться.
Хайме засопел, насупился, объяснять не хотелось.
- Я все равно пойду, - буркнул упрямо.
- Ни зубами, ни когтями драконью шкуру не разорвать, - серьезно сказал Зимородок.
- Какими когтями?
- Своими, - фыркнул тот.
Хайме удивился очень честно, и честно ничего не понял. Какое-то время сидел, переводя взгляд то на Зимородка, то на свои руки. Когти? Да, ногти, конечно, здоровые, не стриженные, с черной грязью во всех местах и заусенцами, но…
- Точно когтей нет? – ехидно поинтересовался Зимородок.
- Точно, - совсем тихо подтвердил Хайме, стало как-то не по себе.
- А хвоста?
Хайме тяжело засопел, не зная – смеяться ли ему или плакать, подтрунивали-то над ним часто, но сейчас выходило иначе, не так… С тоской глянул на Зимородка, отчаянно замотал головой. Тот весело хмыкнул, но к счастью решил оставить когти в покое, только вздохнул серьезно.
- Эх, парень… это верная смерть, - сказал он. - Иди лучше домой.
- За мою смерть дадут десять флоринов, - сглотнув вставший в горле ком, Хайме так и не смог решиться поднять глаза. – Больше я ни на что не годен.
Голос жалобно дрогнул, едва ли не до всхлипа. Столько всего скопилось… Он не видел другого выхода, все испробовал. Не выходит! Если б можно было…
Что-то в лице Зимородка дернулось, напряглось. Он долго хмурился, вглядывался, словно стараясь что-то понять. Что-то свое.
- Рассказывай, - велел наконец.
Хайме поджал губы. Рассказывать не стал.
- Дурак, - отчетливо сказал Зимородок, без усмешки, - сдохнуть ты всегда успеешь, причем только один раз. А потом? Ты подумал?
Хайме отвернулся, покрываясь красными пятнами, стало ужасно стыдно.
- Спи, - устало велел Зимородок, и сам вытянулся рядом, подсунув шапку под голову.
* * *
Хайме спал крепко и спокойно, на сытый желудок спалось удивительно хорошо. Когда утром открыл глаза, Зимородок, уже полностью готовый двинуться в путь, сидел рядом.
Господи! Дай силы пройти до конца, не испугаться, не свернуть. Дай силы, Господи!
А уже собираясь уходить, вдруг заметил, как из полутьмы бокового нефа сверкают глаза. Подошел… и едва ли не вскрикнул от ужаса. Откуда здесь… Нет. Всего лишь статуя. Сделанная так искусно, что казалось, чудище вот-вот пошевелиться, вздрогнет, шагнет из мрака в лучи янтарного света. Нет, не шагнет.
Перед Хайме стоял каменный виверн. Чуть припав на левую лапу, вытянув длинную шею и как-то неуклюже сложив одно крыло за спиной, второе готово вот-вот раскрыться… Хайме присмотрелся – крыло было сломано, это скульптор сделал его таким, даже видно торчащую кость. На левом бедре глубокая рана, каменное копье у зверя под ногой – наверное, вырвал и в ярости растоптал! Только в оскаленной пасти ярости нет, лишь до боли стиснутые зубы. А в каменных глазах застыла тоска. Взгляд устремленный в небо.
Раненый виверн не шагнет в лучи света - в тени ему безопасней. И сломанное крыло не даст взлететь. Пожалуй, зверь навсегда обречен прятаться здесь, старательно избегая взглядов святых с цветных витражей – они не одобрят.
* * *
- Зимородок, постой!
Венатор заметил еще издалека, плюнул на все, заорал, сил догонять уже не было. И так весь город обегал, выйдя из ратуши, охотник как сквозь землю провалился. И вот, наконец, увидел на углу, у площади. Сейчас свернет, и потом ищи его в толпе.
Зимородок остановился, ожидая, пока взмокший и запыхавшийся венатор поравняется с ним.
- Надо поговорить, Уль, - в полголоса сказал тот. – Я же просил подождать, куда ты пропал?
- Да парнишка тот… - Зимородок махнул рукой, - хотел кое-что посмотреть.
Венатор кивнул, вытер пот со лба.
- Ладно. В Хромого Циклопа пойдем? Тут недалеко.
В харчевне было светло и просторно, это только к вечеру наберется посетителей. Впрочем, широкой популярностью харчевня не пользовалась, здесь собирались в основном те, кто ценил тишину, сытный ужин без изысков и приятное общество. А то ведь подешевле всегда можно перекусить в Пьяном Драконе по соседству, а подороже (то есть по-благородному) – так это за углом, в Трех Грешниках.
Здесь чистенькие окошки, которые каждое утро заботливо протирает розовощекая толстушка Матильда, скобленые до блеска столы и жареная картошка со шкварками. Еще темное, чуть горьковатое пиво особого сорта, где хозяин такое берет – только черт, пожалуй, и знает.
Сам он (в смысле, хозяин, а не черт) в белоснежном переднике выбежал на встречу, радушно улыбаясь.
- Мессир венатор! Прошу вас! Давно у нас не были!
- Давно, - степенно согласился Иеф. - Нам как обычно, только карасиков, пожалуй, не надо.
Хозяин с готовностью кивнул, проводил их к уютному столику в глубине зала, и уже через минуту, словно сама собой, на столе возникла запотевшая бутылочка терпкого каталонского вина, а вслед за ней блюдо с сыром и крошечными тминными булочками.
- Сейчас рябчиков подадут, - заверил хозяин.
Венатор довольно крякнул, вытянув уставшие от беготни ноги, сам разлил вино по бокалам, попробовал и одобрил. Потом, прищурившись, глянул на Зимородка.
- И как тебя угораздило, Уль, - полюбопытствовал он.
Тот фыркнул, пожал плечами.
- Седина в бороду, знаешь ли…
Венатор страдальчески сморщился.
- Да, знаю… однако ж здоров был тот бес, который в ребро! Напал на епископа, на глазах едва ли не всего Дзюдзелле! – он хмуро пожевал губу, разглядывая старого друга. – Думаешь, тебе это сойдет с рук, а? Да если б не та папская грамотка, тебе бы давно уже греть пятки в пекле.
Зимородок взял тминную булочку, разломил, вдыхая аромат свежего хлеба, чуть помедлил и отправил половинку в рот.
- Его преосвященство отделался парой синяков и легким испугом, - сказал с ухмылкой.
- Уль!
- Да знаю я, - он отмахнулся, вздохнул. – Но ты хочешь сказать, я должен был отдать им Якоба?
Прищурился, глядя венатору в глаза.
Иеф шумно засопел, покачал головой. Якоба отдавать не хотелось, разве можно таких на костер? Ведь на вес золото! Да и человек хороший, хотя, конечно, Иеф не слишком близко его знал. Но тогда он не смог ничего придумать, отошел в сторону. А сейчас… не нравилось ему это дело, ох как не нравилось. Зимородку так просто не выкрутиться.
- С отпущением грехов тут не выйдет, Уль, ты перешел черту. Святые отцы давно уже на тебя зуб точат, а тут такой повод! Отпущение тебе даруют посмертно, радостно и от чистого сердца.
- Я знаю, - спокойно согласился Зимородок, принялся хрустеть второй половинкой булочки, взял кусочек сыра.
Венатор сердито сдвинул брови, выругался про себя (ругаться вслух Иеф давно уже себе не позволял, да, давно… пожалуй, с тех пор, как вернулся из Святой земли и повесил меч на стену).
- Я думал, ты уедешь, заляжешь на дно. Думал, в ближайшие лет так десять тебя больше не увидеть. Что ты делаешь здесь?
Зимородок поднял бокал.
- Жениться хочу.
Венатор тоже было взялся за вино, но едва не подавился, закашлял. На широком лице застыло нехорошее выражение.
- Ты в своем уме, Зимородок?
Тот не спеша отпил, покрутил бокал в руке.
- Знаешь, Иеф, - сказал задумчиво, - мне надоело бегать от них. То одно, то другое… Я ведь собирался купить землю, построить дом, уже место подобрал, у реки. Если б не Якоб…
- Рябчики, господа!
Хозяин появился из-за спины, торжественно поставил на стол новое блюдо. Рябчики были отменные, золотистые, сочные, с хрустящей корочкой. Иеф потянул носом и немного пришел в себя, потянулся, добыл себе хороший кусочек… но подумал, и есть пока не стал, только налил еще вина, выпил залпом, почти не чувствуя вкуса, покосился на Зимородка.
- Так что ты собираешься делать? Уехал бы, взял бы Марту с собой.
- Не могу. Меня будут искать, ты же знаешь, что это за жизнь. А у Марты двое детей. Какие тут бега? Слишком глупо.
Зимородок тоже взял себе рябчика, спокойно, со вкусом принялся за еду, обстоятельно обгладывая косточки. Венатор хмуро наблюдал за ним, молчал, что-то и кусок не лез в горло. Нервы? Старость?
- Знаешь, Иеф, - сказал Зимородок наконец, - кто-то из нас с ней двоих должен сделать глупость. Иначе не выйдет. И конечно, по традиции, глупости буду делать я. Марта пока не знает.
- Что ты задумал?
- Если церковь официально признает мою смерть – искать не будут.
Венатор едва сдержался, чтобы не плюнуть разочаровано.
- Они никогда не поверят, пока не увидят твое бездыханное тело собственными глазами, пока собственными пальцами не потыкают!
- Угу, - серьезно согласился Зимородок, хрустя косточками. В глазах сверкнули азартные огоньки. – Я убью дракона и вернусь.
Венатор вытаращился оторопело, нехорошее предчувствие шевельнулось в животе.
- Тебя зажарят на костре!
- Нет. За нападение меня должны бы колесовать. Я уже договорился с Якобом… ну, ты понимаешь?
Зимородок облизал жирные пальцы, улыбнулся широко, во весь рот, как ни в чем не бывало.
От этой улыбки венатора прошиб холодный пот.
- Ты…? – едва слышно выдавил он.
- Именно.
- Да ты совсем сдурел?!
- Ага. Ты ж меня знаешь.
- Я не стану в этом участвовать!
- Это ничего не изменит. Хотя без тебя придется туго.
Тяжело дыша, венатор вытер лоб, лицо разом посерело, осунулось. Он с трудом подавил в себе желание вскочить на ноги и начать ходить туда-сюда, размышляя… - давняя дурная привычка. И очень долго молчал.
- Может, просто уедешь? – спросил тихо. Спорить тут бесполезно.
Зимородок шумно выдохнул, уставился в стол. Огоньки в глазах вдруг погасли, возраст как-то особенно отчетливо проступил на лице.
- Не могу, - и в голосе впервые скользнула горечь. - Знаешь, Иеф… она молодая красивая женщина, вполне состоятельная, вдова… Боюсь, если я вернусь через пару лет, она уже найдет другого…
Снова заглянул в глаза венатору.
- А мне надоело искать красоток по кабакам. У Бергеса, вон, внуки уже. Я тоже хочу.
Глотнул еще вина и вдруг усмехнулся, беззаботно махнул рукой.
- Да ладно, Иеф, в самом деле! Все выйдет как надо.
Иеф все-таки плюнул, витиевато выругался вопреки всем собственным правилам. Но спорить больше не стал.
Еще долго сидели тогда, обсуждая детали.
Глава 2
Снег недавно стаял и дороги основательно размыло. Грязь уныло хлюпала под ногами вязкой жижей, дождь с самого утра то переставал, то снова принимался моросить, развозя еще больше. До Ветряных Холмов – высоких и неприступных, что обступают Гельт с севера полукольцом, было три дня пути. Хайме устало брел вперед, не глядя по сторонам, взгромоздив на плече рогатину.
Сзади раздался чавкающий перестук копыт.
- Эй, охотник!
Он не стал оборачиваться, прекрасно узнав голос, эти трое цеплялись к нему еще в городе.
- Эй, не слышишь что ли?
Всадники догнали и остановились, преградив дорогу. Им было весело.
- Вот этой штукой ты собираешься в дракона тыкать? Или в твоей деревне крупнее козы зверя не водится? Да он твою палку одним пальцем перешибет! – гоготали они.
- Что вам надо? – огрызнулся Хайме.
- И откуда такие тупые недоноски берутся? – пегий остроносый всадник радостно заржал.
Хайме стоял, стиснув зубы, давно привыкнув к подобному обращению, и ввязываться в драку не собирался. Все равно бессмысленно - один против троих конных и хорошо вооруженных.
- А может, он оборотень? – хитро предположил другой, в шляпе с пером. – Может, он сейчас перекинется какой бесовской тварью, сожрет дракона, да и нас заодно? Вон, как зыркает!
Снова начали ржать.
- Чего молчишь-то? – поинтересовался остроносый. - Онемел? Слышь, как там тебя?
- Кречет, - подсказал другой.
- Кречет! Во-во! Кочет он облезлый, а не Кречет. Вон, ты смотри как нахохлился! Сейчас налетит, загорланит, заклюет еще!
Они еще долго забавлялись, Хайме угрюмо молчал, скрипя зубами. Потом им надоело, и обдав на прощание грязью из-под копыт, поехали дальше, к Холмам. А ведь будут на месте куда раньше, так еще и дракона убить успеют, пока он дойдет.
Хайме вздохнул. В брюхе уныло урчало с голоду, но кроме последней сухой лепешки в ближайшее время ничего не предвиделось.
Поплелся следом.
* * *
Лепешку он таки съел, устраиваясь на ночлег. Хотел оставить часть на завтра – не вышло. Живот сводило, а вокруг только голые безлюдные поля. Да и были бы не безлюдные, все равно ни монетки в кармане.
Вечером увидел огонек вдалеке, подошел, постоял в стороне, потоптался. От костра пахло теплом и еще, просто умопомрачительно пахло вкусной сытной едой. Человек у костра сидел один, спиной к Хайме, сосредоточенно чистил какую-то железку – что именно, видно не было.
Приблизиться Хайме так и не решился, прошел мимо.
Недалеко ушел.
- Эй, ты! А ну, стой! – велел хриплый, сорванный голос.
Хайме остановился.
- Карманы выворачивай.
- У меня ничего нет.
- Давай-давай!
Перед ним возникло пять заросших грязных громил. Вожак криво ухмылялся, поигрывая тяжелым топориком, белесый шрам дохлым червем пролег по его щеке.
- У меня ничего нет, - серьезно повторил Хайме.
Отступать было некуда. Он понадежнее перехватил обеими руками рогатину, целя острием вожаку в грудь.
- Не подходи, - грозно прошипел сквозь зубы.
Вожак засмеялся, щеря редкие зубы, белесый червь задергался, извернулся – смотреть было неприятно, до мурашек.
- Да у мальчика-то зубки! – легко, без замаха, рубанул по рогатине, ломая пополам. Хайме даже не успел опомниться. Охнул, отступая назад.
- У меня ничего нет.
Сжался, вцепившись в обломок древка, честно собираясь драться до последнего, хоть голыми руками, и прекрасно понимая, что ничего ему не светит. Все. Это конец. Глупо как – пойти на дракона и помереть по дороге от рук разбойников. Хайме готов был расплакаться с досады, но вместо этого лишь неожиданно зарычал. Вышло так впечатляюще, что вожак замер. На секунду… Хайме попятился.
И тут же звонкий свист у самого уха. Вожак грузно, без единого звука, осел в грязь. Между глаз бесстыдно торчала короткая арбалетная стрела.
Остальные зашевелились, попятились.
- Следующий! – раздалось из-за спины, и Хайме узнал голос Зимородка. Вслед за голосом заскрежетала взводимая тетива.
Желающих больше не нашлось - с парня многого не возьмешь, а связываться с вооруженным опытным человеком им не очень-то хотелось, слишком уж красноречивым оказалось приветствие. Разбойники тихо скрылись в темноте.
Хайме, наконец, выдохнул. Обломок рогатины нервно задергался и едва не выпал из вспотевших от напряжения ладоней. Хайме подумал и бросил – толку-то теперь.
- Спасибо, - он повернулся к спасителю, облизывая губы.
- Шел бы ты домой, - усмехнулся Зимородок, и ни слова больше не говоря, направился к костру.
Нерешительно потоптавшись на месте, Хайме побежал следом.
- Подожди.
Зимородок разрядил арбалет, завернул аккуратно в промасленную тряпицу, уложил на место.
- Есть хочешь? – предложил через плечо.
- Хочу, – Хайме ответил раньше, чем успел все осознать.
Он ел долго и жадно, основательно выскребая кусочком хлеба остатки похлебки из миски, до последней капли. Зимородок сидел напротив, чуть склонив голову на бок и с интересом наблюдал. Хайме старался не встречаться с ним взглядом, было как-то неловко.
- Утром пойдешь домой, - сказал Зимородок, когда парень наелся.
- Не пойду.
Тот удивленно поднял бровь.
- А что будешь делать?
Хайме набрал воздуха в грудь, сжал челюсти, все так же смотря в землю.
- На дракона пойду, - хмуро сказал он.
Зимородок хотел было рассмеяться, но отчего-то передумал.
- У тебя нет оружия и ты совсем не умеешь драться.
Хайме засопел, насупился, объяснять не хотелось.
- Я все равно пойду, - буркнул упрямо.
- Ни зубами, ни когтями драконью шкуру не разорвать, - серьезно сказал Зимородок.
- Какими когтями?
- Своими, - фыркнул тот.
Хайме удивился очень честно, и честно ничего не понял. Какое-то время сидел, переводя взгляд то на Зимородка, то на свои руки. Когти? Да, ногти, конечно, здоровые, не стриженные, с черной грязью во всех местах и заусенцами, но…
- Точно когтей нет? – ехидно поинтересовался Зимородок.
- Точно, - совсем тихо подтвердил Хайме, стало как-то не по себе.
- А хвоста?
Хайме тяжело засопел, не зная – смеяться ли ему или плакать, подтрунивали-то над ним часто, но сейчас выходило иначе, не так… С тоской глянул на Зимородка, отчаянно замотал головой. Тот весело хмыкнул, но к счастью решил оставить когти в покое, только вздохнул серьезно.
- Эх, парень… это верная смерть, - сказал он. - Иди лучше домой.
- За мою смерть дадут десять флоринов, - сглотнув вставший в горле ком, Хайме так и не смог решиться поднять глаза. – Больше я ни на что не годен.
Голос жалобно дрогнул, едва ли не до всхлипа. Столько всего скопилось… Он не видел другого выхода, все испробовал. Не выходит! Если б можно было…
Что-то в лице Зимородка дернулось, напряглось. Он долго хмурился, вглядывался, словно стараясь что-то понять. Что-то свое.
- Рассказывай, - велел наконец.
Хайме поджал губы. Рассказывать не стал.
- Дурак, - отчетливо сказал Зимородок, без усмешки, - сдохнуть ты всегда успеешь, причем только один раз. А потом? Ты подумал?
Хайме отвернулся, покрываясь красными пятнами, стало ужасно стыдно.
- Спи, - устало велел Зимородок, и сам вытянулся рядом, подсунув шапку под голову.
* * *
Хайме спал крепко и спокойно, на сытый желудок спалось удивительно хорошо. Когда утром открыл глаза, Зимородок, уже полностью готовый двинуться в путь, сидел рядом.
