Пустое небо не оставляло и шанса на крепость собственного рассудка. Он помешался… Да, определенно помешался. А если молодому человеку мерещатся юные девы, это говорит о многом. Сразу вспомнилось белое, подтянутое тело последней любовницы. Как же её звали? Лейнар задумчиво нахмурил лоб.
Стоило признать, откровенным повесой его высочество не был. Но в тот вечер у Хлояра было слишком много хорошего вина, а у него самого на душе висел груз тяжких мыслей – от предстоящей поездки к ратанборцам горчило во рту и срочно требовалось эту горечь запить. Принц ненавидел поездки в кланы с детства, его тяготила обязанность поддерживать хорошие отношения с теми, кто готов убить, стоило оступиться хоть раз.
Да, во всем виноваты вино и ратанборцы, а еще хороший вкус Хлояра. На его вечерах собирались лучшие звезды, среди которых попадались как воздушные: прелестные девицы из обедневших или не слишком родовитых семей, так и тайларки, искупающие опытностью и красотой свое низкое происхождение. Поговаривали, Хлояр не брезговал и низянками, но пойман с поличным не был ни разу. Все его гостьи были безупречно воспитаны, не боялись высоты, не смотрели дикими глазами на крылья за спинами воздушных и говорили кроме всеобщего на высшем языке Верхних миров.
Женщины… Луна насмешливо подмигнула его высочеству. Он потряс головой, и насмешка превратилась в облако, краешком наплывшее на лунный диск. Облако было длинным и тощим, ну точно его последняя пассия – Анжель, с которой он расстался недели две назад. Настырная девица решила, что пары ночей и нескольких подарков будет достаточно, чтобы считать себя эллианой принца. Именно так она называла себя подругам, когда Лейнар случайно зашел в гостиную. Тогда он не сказал ни слова - сдержался, но вечером Анжель получила в подарок голубую розу – знак холода, расставания и нежелания больше видеться.
Глядя на мерцающие звезды, принц подумал, а не поторопился ли он с расставанием? Анжель, по крайней мере, была предсказуема, как погода ясного дня, и можно было не ожидать от нее подвоха, кроме откровенно глупой выходки, как тогда в гостиной. Быть может, он навестит её по приезду. Однако мысль о визите внезапно вызвала внутреннее недовольство, наполнив рот вкусом тухлых фруктов.
Лейнар с раздражением глянул на тощее облако, словно оно было во всем виновато.
Да что с ним творится на самом деле?!
- Не спится? - с заботой уточнили за спиной, и Лео встал рядом, оперся о поручень. Помолчал, о чем-то вздохнул, глядя на луну, а затем продолжил: - Как целитель я рекомендую настойку, как друг – четверть стакана баси.
Принц покосился в его сторону и промолчал. Ни то, ни другое не лечили от безумия, увы.
В лунном свете волосы Лео отливали серебром. Из-за чересчур светлых для воздушного волос ему пришлось несладко в детстве, да и в школе целителей его доставали, но насмешки лишь закалили характер молодого человека, придав ему твердость камня.
Познакомились они задолго до того момента, как Лео вошел в штат дворца.
Ночные улицы нижних ярусов столицы не были подобающим местом для прогулок юного принца, но принц лучше бы умер, чем сознался в собственном страхе. Дело чести поддерживало силу духа четырнадцатилетнего Лейнара. Он не мог вернуться домой без хвоста черной ведьмы.
Это страшное, потрепанное временем, дождями и снегом чучело обитало на углу Грозовой и Кривой улиц. Почему его прозвали ведьмой, сказать было сложно. Черные волосы космами свисали на вырезанное из дерева лицо, тело скрывал выцветший на солнце плащ, а ног не было видно под грязной тряпкой. В корявых пальцах ведьма держала букет засушенных цветов, которые, по-видимому, должны были смягчить впечатление от её криво вырезанного рта и выпуклых неживых глаз.
Ведьма являлась собственностью магазинчика пряностей, что было еще одной странностью этого создания. Уличная легенда гласила, что в темноте под подолом прячется хвост уродца и тот, кто добудет его ночью и сожжет на костре, исполнит любое свое желание.
Желаний у принца было немного, зато гордость присутствовала с избытком. Именно она не позволила ему отказаться от пари с сыном главы клана Тордеан.
Удрать из дворца – особый подвиг, и тут удачи ему улыбнулась, но от встречи с обитателями подворотен и подвалов нижней части столицы, не уберегла.
После той ночи у него навсегда остался еле заметный шрам на плече, ненависть к узким проулкам и четкое понимание, что бить надо со всей дури, а не в полсилы, как на тренировках.
И еще после той ночи у него появился друг, который не побоялся вступиться за испуганного мальчишку, а после драки, хорошенько обругав за дурость, не поленился залечить полученную им рану. На момент их встречи Лео исполнилось шестнадцать, он работал в вечернюю смену младшим помощником аптекаря и как раз возвращался с работы, когда его привлек шум драки. У него был отлично поставленный удар в челюсть, обширный набор ругательств и выдающийся талант целителя, но больше всего Лейнара покорила его манера говорить нарочито медленно, растягивая слова и держа при этом руки в карманах. В слегка прищуренных глазах читалось презрение ко всем трудностям мира, а слишком светлые для чистокровного воздушного волосы, похоже, не встречались с расческой с детства.
После драки они вместе дошли до ведьмы, лично убедились, что кругом вранье и обман – хвоста не было и в помине, вместо него под тряпкой плаща оказался деревянный чурбан. Лейнар удовольствовался букетиком сухих цветов, перевязав их куском оторванной от плаща ткани. Новый знакомый был так добр, что проводил его до подъема на верхнюю часть города и распрощался.
Во дворце, к удивлению принца, его сильно ругать не стали. Отец даже одобрительно хмыкнул при виде шрама на теле сына, но по настоянию матери наказание все же вынес. Придворный лекарь одобрил работу неизвестного коллеги, и принц впервые задумался о таланте Лео и о несправедливости этого мира: денег на обучение в высшей лекарской школе у его знакомого явно не было.
Лейнару пришлось порядком побегать, обыскивая аптеки нижнего города и пугая аптекарей своей охраной. Лео обнаружился в шестой по счету. На предложение, перебраться в место получше, да еще и получить грант на обучение, он молча кивнул, соглашаясь. И даже не дрогнул, когда охранник обратился к гостю «Ваше высочество».
- Баси, говоришь, - задумчиво вымолвил принц, разглядывая лик луны, словно там можно было найти ответ на мучивший его вопрос.
- Полстакана, не больше, - напомнил Лео, - ты же не хочешь свалиться на палубу на глазах у подданных, словно потерявший крылья?
Принц собирался возмутиться от наглого намека на тот единственный раз, когда он сильно перебрал, смело смешивая напитки разной крепости, но замер, пораженный пришедшей ему в голову идеей.
- На палубу… свалиться, - пробормотал он, окидывая жадным взглядом левый борт. Как же он раньше не догадался! Если кораблей поблизости нет, то, кроме его «Черной молнии», незнакомке деваться некуда, если, конечно, видение не было плодом его воображения.
- Ты что-то потерял? – с заботой в голосе поинтересовался через некоторое время Лео, прошедший следом за ним на корму корабля.
- Да, обронил вчера кое-что, - рассеянно ответил принц, пытающийся в это время понять, где бы он сам спрятался на чужом корабле. А что, если она – лазутчик? Светлые крылья, светлые волосы… Поговаривали, в Нижних неспокойно, да и свободные подняли головы в последнее время. А если убийца? У него внутри все похолодело. Тогда пусть лучше его видение останется фантазией, и он сейчас никого не найдет.
- Кое-что? – не отставал Лео, с интересом наблюдая за его поисками.
- Очень ценное, - попытался оправдаться принц, заглядывая под сложенные у борта ванты.
- Ну, это уже никуда не годится! – воскликнул целитель, когда он полез в шлюзовую лодку, закрепленную у правого борат, и громко крикнул: - Эй, дежурный, ночную вахту сюда. Обыскать палубу. Ищем нечто ценное, что потерял его высочество.
Матросы молча рассыпались по палубе, и тишину ночи наполнил топот босых ног, скрежет отодвигаемых предметов, скрип открываемых люков. Корабль ожил, став похож на разбуженного зверя. Огни фонарей метались среди построек, вытягивая густые тени на доски палубы. Внезапно с носа раздался возбужденный крик, и принц поспешил туда. Матрос молча ткнул рукой на орудийный комплекс, стоявший зачехленным на носу. Из-под края чехла выглядывала обнаженная женская ножка.
Полумрак каюты едва разгонял одинокий светлячок, парящий под потолком. Его свет падал в центр стола, оставляя лица сидящих за столом мужчин в тени. Тягостная тишина изредка прерывалась жалобным поскрипыванием обшивки. Корабль шел полным ходом, но это ход все равно не мог сравниться со скоростью «Черной молнии» - яхтой наследника Императорского дома.
Креостарх вдохнул, откинулся на спинку стула, устало провел рукой по волосам.
Ночь выдалась тяжелой. Да, хуже этой ночи в его жизни никогда не было. Оказаться так близко к цели и проиграть…
Видение далекой белой фигуры, скрывающейся за кормой чужого корабля, отныне станет его личным кошмаром. Если бы не герб Императора, он пошел бы туда. Впрочем, если бы не Осион, он все равно попытался бы забрать Кэсси. Лишь настойчивое благоразумие брата удержало его от безумного поступка. Пробраться на корабль наследника, скрываясь, словно вор. Да это практически измена и, вероятнее всего, смерть.
Странно, что щиты не среагировали на девушку. Видимо, были отключены. Надо было рискнуть и попытаться вытащить её с корабля, но как это сделать, если Кэсси наверняка поднимет шум? Вот же, дочка ночи!
Ах если бы он только мог предугадать выносливость этой девчонки! После обряда она должна была полностью обессилить, а не носиться по небу, как гарз в брачный период. И надо же такому случиться, что на её пути возник наследник. Вот какой бездны его занесло в эти края?! Не ближний путь до столицы. Да что там гадать! Пропали его мечты, пропали крылья…
Осион не выдержал первым. Встал из-за стола, достал из шкафа бутыль из темного стекла, щедро плеснул янтарного золота в два стакана.
- Считай это лекарством, - протянул один из них Креостарху.
Тот выпил залпом, не почувствовав ни крепости, ни вкуса напитка, и с громким стуком вернул стакан на стол. Тряхнул головой.
Что для людей ноги, то для воздушных - крылья. Без них они неполноценны и достойны жалости. Но небо не терпело слабых, и обряд Шеерданя каждый год собирал кровавую жатву среди жителей Верхних миров. Женщины, к сожалению, переносили обряд хуже мужчин, зачастую теряя способность к продолжению рода.
Так продолжалось годы, столетия, века, пока проблема вымирания не встала перед воздушными во все небо. Настолько остро, что чистокровная воздушная, обретшая крылья и способная выносить ребенка, ценилась на вес золота.
Лучших забирал себе Императорский дом, остальных разбирали по статусу влияния. Любовь давно уже не бралась в расчет. Какие чувства, когда речь идет о выживании народа. Не ровен час, и воздушный без крыльев станет обыденностью. Уже сейчас некоторые кланы дозволяли слабым детям не участвовать в ритуале.
Эта страшная участь – исчезнуть с небосвода, никогда бы не коснулась клана Селены, если бы не резвость одних и не удачливость других. Такое чувство, что наследник знал, где ему стоило очутиться.
Второй стакан Креостарх наполнил сам, осушил, как и первый, залпом.
Осион покачал головой, не одобряя действий брата. Топить беду на дне стакана – дело слабаков и неудачников.
- Долго будешь убиваться? - нарушил он молчание. Вид раздавленного неудачей брата причинял ему почти физическую боль.
Креостарх не ответил. Весь его жизненный опыт говорил, что шансов нет, но… выход должен быть. Должен. И он его найдет.
Раздавшийся внезапно треск его удивил. Он опустил глаза, рассматривая то, что мгновение назад было целым стеклом. На стол брызнули первые капли крови.
Глядя на набухающие кровью порезы, Креостарх медленно проговорил:
- Браслет не даст ему понять, кто она. Я почти уверен, принц примет её за серглу – удачный эксперимент нашего клана. Мое послание, которое он получит завтра, нет, уже сегодня утром, лишь подтвердит его догадки.
- Она может его заинтересовать, - высказал здравое предположение Осион.
- Да, - кивнул Креостарх, - скорее всего заинтересует. Но сергла может рассчитывать только на роль игрушки его высочества. Пара ночей в его постели - и она окажется ему не нужна. И тогда… - он достал платок, приложил к порезам, - обещания полной лояльности будет достаточным, чтобы принц вернул её именно нам.
Просыпаться было тяжело. Она долго ворочалась в полусне, и дремота то накатывала, то отступала, и в такие моменты туманного пробуждения к ней подкрадывалась боль. Ломило кости, выкручивало суставы, и, кажется, не было ни одной мышцы, которая бы не отзывалась ноющей болью в разбитом теле.
Вдобавок нестерпимо хотелось пить. Ксения облизала потрескавшиеся губы, чувствуя, как горло пересохло от жажды.
Сон в очередной раз отступил. Ей надо собраться с силами и открыть глаза. Было бы неплохо выяснить, куда её занесло. Если она правильно помнила - вчерашний побег закончился посадкой на чужом корабле.
Открыла глаза. Закрыла. Выругалась.
Её точно обнаружили, а чем еще можно объяснить незнакомую комнату и кровать, на которой она лежала.
Ксения, стараясь не делать резких движений, приподнялась и огляделась.
А каюта-то бедновата, н-да. Крошечное окно, в которое и голова с трудом пролезет, железная кровать, привинченная к полу, стул, опять же железный, и тканевая шторка в углу, стыдливо отгораживающая удобства.
Либо хозяева корабля не терпели роскоши, либо её поместили в одноместную камеру.
Она, кряхтя и пошатываясь, встала с кровати. Подергала ручку двери – заперто.
Все-таки камера…
Стало немного обидно. Она не вор и не убийца, чтобы сажать её под замок. Подумаешь, без спроса проникла на корабль. Велико преступление! Кусок палубы для нее пожалели, жмоты!
Хорошо, хоть рубаху выдали, длиной до колена из грубого, колющего кожу полотна.
Обуви ей не предоставили, и Ксения мрачно разглядывала свои щедро украшенные синяками ноги.
Как же хочется пить! А у Креостарха бы сейчас и напоили, и накормили…
Она забарабанила в дверь, и та, словно по мановению волшебной палочки, открылась. Хлынувший внутрь поток яркого света ослепил девушку, она заморгала, пытаясь разглядеть стоящего на пороге человека.
- Что шумишь? – недовольно поинтересовался незнакомец.
Ксения рукавом вытерла выступившие слезы, откашлялась, и, стараясь не смотреть на небо за спиной мужчины, прохрипела:
- Пить.
- Может тебе еще и поесть принести? – неприятно ухмыльнулся мужчина. Его лицо было темным от загара, череп гладко выбрит, из одежды – просторная серая рубаха и такого же цвета штаны.
Девушка, не ожидавшая таких слов, растерянно замерла.
- Отстань от нее, Шайтх, пока капитан не решил, что ты слишком свободен для чужих дел.
В поле зрения возник еще один мужчина. Длинный кожаный жилет был распахнут, открывая взору внушительный живот, обтянутый белой рубашкой.
-И лучше принеси воды и чего-нибудь с камбуза. А то загнется еще, - он с брезгливой жалостью посмотрел на Ксению.
Стоило признать, откровенным повесой его высочество не был. Но в тот вечер у Хлояра было слишком много хорошего вина, а у него самого на душе висел груз тяжких мыслей – от предстоящей поездки к ратанборцам горчило во рту и срочно требовалось эту горечь запить. Принц ненавидел поездки в кланы с детства, его тяготила обязанность поддерживать хорошие отношения с теми, кто готов убить, стоило оступиться хоть раз.
Да, во всем виноваты вино и ратанборцы, а еще хороший вкус Хлояра. На его вечерах собирались лучшие звезды, среди которых попадались как воздушные: прелестные девицы из обедневших или не слишком родовитых семей, так и тайларки, искупающие опытностью и красотой свое низкое происхождение. Поговаривали, Хлояр не брезговал и низянками, но пойман с поличным не был ни разу. Все его гостьи были безупречно воспитаны, не боялись высоты, не смотрели дикими глазами на крылья за спинами воздушных и говорили кроме всеобщего на высшем языке Верхних миров.
Женщины… Луна насмешливо подмигнула его высочеству. Он потряс головой, и насмешка превратилась в облако, краешком наплывшее на лунный диск. Облако было длинным и тощим, ну точно его последняя пассия – Анжель, с которой он расстался недели две назад. Настырная девица решила, что пары ночей и нескольких подарков будет достаточно, чтобы считать себя эллианой принца. Именно так она называла себя подругам, когда Лейнар случайно зашел в гостиную. Тогда он не сказал ни слова - сдержался, но вечером Анжель получила в подарок голубую розу – знак холода, расставания и нежелания больше видеться.
Глядя на мерцающие звезды, принц подумал, а не поторопился ли он с расставанием? Анжель, по крайней мере, была предсказуема, как погода ясного дня, и можно было не ожидать от нее подвоха, кроме откровенно глупой выходки, как тогда в гостиной. Быть может, он навестит её по приезду. Однако мысль о визите внезапно вызвала внутреннее недовольство, наполнив рот вкусом тухлых фруктов.
Лейнар с раздражением глянул на тощее облако, словно оно было во всем виновато.
Да что с ним творится на самом деле?!
- Не спится? - с заботой уточнили за спиной, и Лео встал рядом, оперся о поручень. Помолчал, о чем-то вздохнул, глядя на луну, а затем продолжил: - Как целитель я рекомендую настойку, как друг – четверть стакана баси.
Принц покосился в его сторону и промолчал. Ни то, ни другое не лечили от безумия, увы.
В лунном свете волосы Лео отливали серебром. Из-за чересчур светлых для воздушного волос ему пришлось несладко в детстве, да и в школе целителей его доставали, но насмешки лишь закалили характер молодого человека, придав ему твердость камня.
Познакомились они задолго до того момента, как Лео вошел в штат дворца.
Ночные улицы нижних ярусов столицы не были подобающим местом для прогулок юного принца, но принц лучше бы умер, чем сознался в собственном страхе. Дело чести поддерживало силу духа четырнадцатилетнего Лейнара. Он не мог вернуться домой без хвоста черной ведьмы.
Это страшное, потрепанное временем, дождями и снегом чучело обитало на углу Грозовой и Кривой улиц. Почему его прозвали ведьмой, сказать было сложно. Черные волосы космами свисали на вырезанное из дерева лицо, тело скрывал выцветший на солнце плащ, а ног не было видно под грязной тряпкой. В корявых пальцах ведьма держала букет засушенных цветов, которые, по-видимому, должны были смягчить впечатление от её криво вырезанного рта и выпуклых неживых глаз.
Ведьма являлась собственностью магазинчика пряностей, что было еще одной странностью этого создания. Уличная легенда гласила, что в темноте под подолом прячется хвост уродца и тот, кто добудет его ночью и сожжет на костре, исполнит любое свое желание.
Желаний у принца было немного, зато гордость присутствовала с избытком. Именно она не позволила ему отказаться от пари с сыном главы клана Тордеан.
Удрать из дворца – особый подвиг, и тут удачи ему улыбнулась, но от встречи с обитателями подворотен и подвалов нижней части столицы, не уберегла.
После той ночи у него навсегда остался еле заметный шрам на плече, ненависть к узким проулкам и четкое понимание, что бить надо со всей дури, а не в полсилы, как на тренировках.
И еще после той ночи у него появился друг, который не побоялся вступиться за испуганного мальчишку, а после драки, хорошенько обругав за дурость, не поленился залечить полученную им рану. На момент их встречи Лео исполнилось шестнадцать, он работал в вечернюю смену младшим помощником аптекаря и как раз возвращался с работы, когда его привлек шум драки. У него был отлично поставленный удар в челюсть, обширный набор ругательств и выдающийся талант целителя, но больше всего Лейнара покорила его манера говорить нарочито медленно, растягивая слова и держа при этом руки в карманах. В слегка прищуренных глазах читалось презрение ко всем трудностям мира, а слишком светлые для чистокровного воздушного волосы, похоже, не встречались с расческой с детства.
После драки они вместе дошли до ведьмы, лично убедились, что кругом вранье и обман – хвоста не было и в помине, вместо него под тряпкой плаща оказался деревянный чурбан. Лейнар удовольствовался букетиком сухих цветов, перевязав их куском оторванной от плаща ткани. Новый знакомый был так добр, что проводил его до подъема на верхнюю часть города и распрощался.
Во дворце, к удивлению принца, его сильно ругать не стали. Отец даже одобрительно хмыкнул при виде шрама на теле сына, но по настоянию матери наказание все же вынес. Придворный лекарь одобрил работу неизвестного коллеги, и принц впервые задумался о таланте Лео и о несправедливости этого мира: денег на обучение в высшей лекарской школе у его знакомого явно не было.
Лейнару пришлось порядком побегать, обыскивая аптеки нижнего города и пугая аптекарей своей охраной. Лео обнаружился в шестой по счету. На предложение, перебраться в место получше, да еще и получить грант на обучение, он молча кивнул, соглашаясь. И даже не дрогнул, когда охранник обратился к гостю «Ваше высочество».
- Баси, говоришь, - задумчиво вымолвил принц, разглядывая лик луны, словно там можно было найти ответ на мучивший его вопрос.
- Полстакана, не больше, - напомнил Лео, - ты же не хочешь свалиться на палубу на глазах у подданных, словно потерявший крылья?
Принц собирался возмутиться от наглого намека на тот единственный раз, когда он сильно перебрал, смело смешивая напитки разной крепости, но замер, пораженный пришедшей ему в голову идеей.
- На палубу… свалиться, - пробормотал он, окидывая жадным взглядом левый борт. Как же он раньше не догадался! Если кораблей поблизости нет, то, кроме его «Черной молнии», незнакомке деваться некуда, если, конечно, видение не было плодом его воображения.
- Ты что-то потерял? – с заботой в голосе поинтересовался через некоторое время Лео, прошедший следом за ним на корму корабля.
- Да, обронил вчера кое-что, - рассеянно ответил принц, пытающийся в это время понять, где бы он сам спрятался на чужом корабле. А что, если она – лазутчик? Светлые крылья, светлые волосы… Поговаривали, в Нижних неспокойно, да и свободные подняли головы в последнее время. А если убийца? У него внутри все похолодело. Тогда пусть лучше его видение останется фантазией, и он сейчас никого не найдет.
- Кое-что? – не отставал Лео, с интересом наблюдая за его поисками.
- Очень ценное, - попытался оправдаться принц, заглядывая под сложенные у борта ванты.
- Ну, это уже никуда не годится! – воскликнул целитель, когда он полез в шлюзовую лодку, закрепленную у правого борат, и громко крикнул: - Эй, дежурный, ночную вахту сюда. Обыскать палубу. Ищем нечто ценное, что потерял его высочество.
Матросы молча рассыпались по палубе, и тишину ночи наполнил топот босых ног, скрежет отодвигаемых предметов, скрип открываемых люков. Корабль ожил, став похож на разбуженного зверя. Огни фонарей метались среди построек, вытягивая густые тени на доски палубы. Внезапно с носа раздался возбужденный крик, и принц поспешил туда. Матрос молча ткнул рукой на орудийный комплекс, стоявший зачехленным на носу. Из-под края чехла выглядывала обнаженная женская ножка.
Полумрак каюты едва разгонял одинокий светлячок, парящий под потолком. Его свет падал в центр стола, оставляя лица сидящих за столом мужчин в тени. Тягостная тишина изредка прерывалась жалобным поскрипыванием обшивки. Корабль шел полным ходом, но это ход все равно не мог сравниться со скоростью «Черной молнии» - яхтой наследника Императорского дома.
Креостарх вдохнул, откинулся на спинку стула, устало провел рукой по волосам.
Ночь выдалась тяжелой. Да, хуже этой ночи в его жизни никогда не было. Оказаться так близко к цели и проиграть…
Видение далекой белой фигуры, скрывающейся за кормой чужого корабля, отныне станет его личным кошмаром. Если бы не герб Императора, он пошел бы туда. Впрочем, если бы не Осион, он все равно попытался бы забрать Кэсси. Лишь настойчивое благоразумие брата удержало его от безумного поступка. Пробраться на корабль наследника, скрываясь, словно вор. Да это практически измена и, вероятнее всего, смерть.
Странно, что щиты не среагировали на девушку. Видимо, были отключены. Надо было рискнуть и попытаться вытащить её с корабля, но как это сделать, если Кэсси наверняка поднимет шум? Вот же, дочка ночи!
Ах если бы он только мог предугадать выносливость этой девчонки! После обряда она должна была полностью обессилить, а не носиться по небу, как гарз в брачный период. И надо же такому случиться, что на её пути возник наследник. Вот какой бездны его занесло в эти края?! Не ближний путь до столицы. Да что там гадать! Пропали его мечты, пропали крылья…
Осион не выдержал первым. Встал из-за стола, достал из шкафа бутыль из темного стекла, щедро плеснул янтарного золота в два стакана.
- Считай это лекарством, - протянул один из них Креостарху.
Тот выпил залпом, не почувствовав ни крепости, ни вкуса напитка, и с громким стуком вернул стакан на стол. Тряхнул головой.
Что для людей ноги, то для воздушных - крылья. Без них они неполноценны и достойны жалости. Но небо не терпело слабых, и обряд Шеерданя каждый год собирал кровавую жатву среди жителей Верхних миров. Женщины, к сожалению, переносили обряд хуже мужчин, зачастую теряя способность к продолжению рода.
Так продолжалось годы, столетия, века, пока проблема вымирания не встала перед воздушными во все небо. Настолько остро, что чистокровная воздушная, обретшая крылья и способная выносить ребенка, ценилась на вес золота.
Лучших забирал себе Императорский дом, остальных разбирали по статусу влияния. Любовь давно уже не бралась в расчет. Какие чувства, когда речь идет о выживании народа. Не ровен час, и воздушный без крыльев станет обыденностью. Уже сейчас некоторые кланы дозволяли слабым детям не участвовать в ритуале.
Эта страшная участь – исчезнуть с небосвода, никогда бы не коснулась клана Селены, если бы не резвость одних и не удачливость других. Такое чувство, что наследник знал, где ему стоило очутиться.
Второй стакан Креостарх наполнил сам, осушил, как и первый, залпом.
Осион покачал головой, не одобряя действий брата. Топить беду на дне стакана – дело слабаков и неудачников.
- Долго будешь убиваться? - нарушил он молчание. Вид раздавленного неудачей брата причинял ему почти физическую боль.
Креостарх не ответил. Весь его жизненный опыт говорил, что шансов нет, но… выход должен быть. Должен. И он его найдет.
Раздавшийся внезапно треск его удивил. Он опустил глаза, рассматривая то, что мгновение назад было целым стеклом. На стол брызнули первые капли крови.
Глядя на набухающие кровью порезы, Креостарх медленно проговорил:
- Браслет не даст ему понять, кто она. Я почти уверен, принц примет её за серглу – удачный эксперимент нашего клана. Мое послание, которое он получит завтра, нет, уже сегодня утром, лишь подтвердит его догадки.
- Она может его заинтересовать, - высказал здравое предположение Осион.
- Да, - кивнул Креостарх, - скорее всего заинтересует. Но сергла может рассчитывать только на роль игрушки его высочества. Пара ночей в его постели - и она окажется ему не нужна. И тогда… - он достал платок, приложил к порезам, - обещания полной лояльности будет достаточным, чтобы принц вернул её именно нам.
Глава 6
Просыпаться было тяжело. Она долго ворочалась в полусне, и дремота то накатывала, то отступала, и в такие моменты туманного пробуждения к ней подкрадывалась боль. Ломило кости, выкручивало суставы, и, кажется, не было ни одной мышцы, которая бы не отзывалась ноющей болью в разбитом теле.
Вдобавок нестерпимо хотелось пить. Ксения облизала потрескавшиеся губы, чувствуя, как горло пересохло от жажды.
Сон в очередной раз отступил. Ей надо собраться с силами и открыть глаза. Было бы неплохо выяснить, куда её занесло. Если она правильно помнила - вчерашний побег закончился посадкой на чужом корабле.
Открыла глаза. Закрыла. Выругалась.
Её точно обнаружили, а чем еще можно объяснить незнакомую комнату и кровать, на которой она лежала.
Ксения, стараясь не делать резких движений, приподнялась и огляделась.
А каюта-то бедновата, н-да. Крошечное окно, в которое и голова с трудом пролезет, железная кровать, привинченная к полу, стул, опять же железный, и тканевая шторка в углу, стыдливо отгораживающая удобства.
Либо хозяева корабля не терпели роскоши, либо её поместили в одноместную камеру.
Она, кряхтя и пошатываясь, встала с кровати. Подергала ручку двери – заперто.
Все-таки камера…
Стало немного обидно. Она не вор и не убийца, чтобы сажать её под замок. Подумаешь, без спроса проникла на корабль. Велико преступление! Кусок палубы для нее пожалели, жмоты!
Хорошо, хоть рубаху выдали, длиной до колена из грубого, колющего кожу полотна.
Обуви ей не предоставили, и Ксения мрачно разглядывала свои щедро украшенные синяками ноги.
Как же хочется пить! А у Креостарха бы сейчас и напоили, и накормили…
Она забарабанила в дверь, и та, словно по мановению волшебной палочки, открылась. Хлынувший внутрь поток яркого света ослепил девушку, она заморгала, пытаясь разглядеть стоящего на пороге человека.
- Что шумишь? – недовольно поинтересовался незнакомец.
Ксения рукавом вытерла выступившие слезы, откашлялась, и, стараясь не смотреть на небо за спиной мужчины, прохрипела:
- Пить.
- Может тебе еще и поесть принести? – неприятно ухмыльнулся мужчина. Его лицо было темным от загара, череп гладко выбрит, из одежды – просторная серая рубаха и такого же цвета штаны.
Девушка, не ожидавшая таких слов, растерянно замерла.
- Отстань от нее, Шайтх, пока капитан не решил, что ты слишком свободен для чужих дел.
В поле зрения возник еще один мужчина. Длинный кожаный жилет был распахнут, открывая взору внушительный живот, обтянутый белой рубашкой.
-И лучше принеси воды и чего-нибудь с камбуза. А то загнется еще, - он с брезгливой жалостью посмотрел на Ксению.
