Там они проходили досмотр, получали разрешение на выгрузку, там же принимали пассажиров. Чтобы попасть на борт, надо было проникнуть за городские ворота, а вот тут возникали проблемы. Вместо отпечатков пальцев здесь использовали рисунок ауры, той ее части, что в районе сердца находится. Именно она оставалась неизменной с рождения и до самой смерти. Ее в документы и вносили вместе с изображением личности. И все это зашифровывалось в печать на документ, который гражданин обязан предъявить у городских ворот. Надо ли говорить, что качественно такое подделать почти невозможно? У каждого оттиска был свой номер, а на пропускном пункте имелся в наличии огромный кристалл, в котором содержалась база оттисков. Набираешь указанный в документе номер и сравниваешь. Все просто.
Так что платить предстояло не за подделку, а за внесение номера в базу данных синих. Теперь понятно, почему так дорого выходило.
Остальные пути из Города, кроме водного, были не слишком безопасны, а двум женщинам с детьми вообще не под силу.
Утром бабуля отправилась в Город, меня же потянуло во двор. Отложила в сторону почти законченный кошелек — тряпичную сумочку, которая пристегивалась изнутри к одежде. Полезная вещица, ведь я теперь дама состоятельная, с золотыми монетами. Но шить тупой иглой — то еще издевательство. Так что я решила сделать перерыв.
Детвора играла в прятки. На улице было тепло. По-весеннему пригревало солнце, и настроение было... Как перед боем, когда думать о всяких гадостях лень, и так мозг перегружен информацией.
Мои сопровождающие никак себя не проявляли, но я заполучила привычку перебирать обвившие запястья браслеты. Причем больше из вредности: без понятия, как веревка с плющом относились к телесному контакту, но удержаться не могла.
Кстати, Чип и Дейл оказались братом и сестрой. Бабуля вчера посмотрела на меня как на полную идиотку, когда я их братьями назвала.
— Девчонка это, — рявкнула недовольно она.
— Младшая? — уточнила я, потому как не видела между ними разницы.
— Старшая, — скрипнула зубами бабуля и вдруг задумалась. — А что? Сильно на пацана похожа?
Я закивала.
— Надо ей хоть платок купить, — вздохнула бабуля, — а то ведь правда пацана растим.
Это, я так понимаю, она о будущем думает. Ну там замуж выдать, внуков нянчить.
О будущем — это правильно. Пока монеты позволяют, можно и платок, и даже платье прикупить.
И вот сейчас эта будущая обладательница платка сидела скрючившись за бочкой. Я продолжала звать ее Чипом — девчонка не возражала. Впрочем, я вообще не слышала, чтобы они разговаривали, хотя друг друга понимали отлично.
Дейл рыскал по двору, все ближе подбираясь к бочке, но тут девчонка решила сменить дислокацию: рванула за угол, споткнулась о торчащий камень, растянулась и встала, морщась и прижимая руку к груди.
Вот же... Бросилась к ней.
— Покажи.
Мне доверчиво протянули ладонь — я содрогнулась. Из распоротой кожи торчал ржавый — твою же! — кусок металла.
Н-да, надо было и во дворе прибраться, но не дошли руки-то, а теперь? Вряд ли у местных есть прививка от столбняка, я уж молчу про антибиотики. Уровень медицины мы с бабулей вчера обсудить не успели.
Встала на колени, обхватила запястье и осторожно вытащила осколок. Рядом испуганно сопел брат, а девчонка даже не пискнула, только личико побледнело. Но в целом — кремень, а не ребенок, ни слезинки в глазах.
— Так, я сейчас попробую остановить кровь, — решила себя подбодрить, но, как назло, текло бодро. — Ты постой смирно.
Мне не так страшно будет. Я вообще не медик ни разу, хотя бабушка всю жизнь педиатром проработала, так что на слуху были диагнозы, лекарства и нерадивые мамаши. Но слышать и лечить — разные вещи.
Прикрыла глаза, сосредоточилась, вызывая тепло в руках. Сжала уже холодеющую ладошку, чувствуя, как по коже течет кровь.
Остановить, вычистить заразу, убрать грязь — мыслями тут запускаются вполне материальные действия, это я уже поняла.
Между ладоней полыхнуло так, словно я туда горящую головешку сунула. Чип вскрикнула, но руку не выдернула. Кремень.
Следом пошло тепло, и я сама разжала ладони: на коже остался свежий розовый шрам, а меня слегка шатало и знобило.
— Ты целитель! — ахнула девчонка, и я удивленно заморгала, впервые услышав ее голос.
Рядом ахнул кто-то еще, я повернула голову и натолкнулась на потрясенный взгляд нашей хозяйки.
Упс... Кажется, Штирлиц прокололся.
Бабуля вернулась быстро — мы только успели смыть следы трагедии — и принесла нерадостные новости. Везде солдат столько, что не протолкнуться. Она даже до лавки не успела добраться, не то что деньги поменять. И все судачат о рухнувшей усадьбе — мне достался подозрительный взгляд — и о том, что это знамение и хозяин скоро вернется.
Чур меня, чур. Постучала три раза по деревяшке. И вообще, он мертв. Вот пусть таким и остается.
Так что мы приняли решение сидеть тихо, а что требуется — просить купить нашу хозяйку.
— Немного, конечно, — старуха окинула огорченным взглядом скромную кучку медных монет, — но на пару недель хватит. Хозяйка просила помочь с огородом, так что овощи на обед будут.
И я ощутила от нее красноречивый посыл побыть пару недель травоядной, ибо денег на пироги и мясо нет.
Надо так надо. Лучше овощами питаться, чем тюремную баланду хлебать.
И мы занялись хозяйственными делами. Устроили тайник в комнате. Дошили кошельки. Вполне себе занятия для двух хозяек.
Где я взяла золото и серебро, бабуля не спрашивала, оно и понятно: меньше знаешь — дольше живешь. Откуда я появилась — тоже. Я же не торопилась рассказывать о прошлом. Внутри жил иррациональный страх, что откровение перечеркнет мой шанс на возвращение домой. Мол, пока никто не знает, откуда я, есть вариант вернуться. Глупо, согласна.
Последнее время я искренне переживала за целостность разума, а потому предпочитала не спорить с внутренним голосом. Хочется ему надеяться вернуться — пусть. Да и не такая уж это и безнадега. Надо лишь найти нужного бога, да провести ритуал на открытие портала. Вопрос цены. И буду ли я готова ее заплатить.
Вечером к нам постучали.
Я обмерла от страха. Испуганный взгляд метнулся к тайнику. А воображение рисовало толпу врывающихся к нам стражников — вот она, нечистая совесть ворюги. Хотя эти стучаться вряд ли станут — скорее просто вынесут дверь.
Бабуля поднялась. Степенно одернула юбку — само достоинство. Открыла дверь. Короткий разговор. Убийственный взгляд в мою сторону.
— К тебе, — неодобрительно возвестила Тыгдлар.
Я отставила кружку с широм. Вышла во двор, и на меня с надеждой уставились три пары глаз. Женщина с ребенком — девочкой лет десяти и... наша хозяйка.
Хм, Штирлиц прокололся и теперь работает на Мюллера.
— Я недоучка, — предупредила честно, — выгорела, потому и недоучилась. Дар потихоньку восстановился, но...
И я сделала горестное лицо, мол, обстоятельства не позволили продолжить грызть гранит науки.
Мне покивали. И, кажется, были готовы согласиться даже с тем, что я Баба-яга и по ночам оборачиваюсь монстром, пожираю печень гостей, лишь бы помогла.
Рана была плохой, старой и порядком загноившейся, вдобавок у девчонки температура, а значит, зараза попала в кровь.
— Почему не к целителю? — спросила я, не горя желанием брать на себя ответственность за жизнь ребенка. Неуч я. Полный.
И тут женщина бухнулась на колени, и ее обвислые щеки — как у бульдога — задрожали от волнения.
— Помоги, умоляю, муж — пропойца, сгинул. Денег нет. Только-только на еду хватает.
И у меня прям дежавю. Что-то такое я читала у классиков век про девятнадцатый... Только там у женщин щеки нормальные были, глаза без тройных век и волосы не напоминали стекловолокно... Но у меня после серой зоны уровень толерантности в разы вырос. Я даже не пялилась на непривычную внешность, хоть глаз и дергался. Подумаешь, тетя подтяжку лица вовремя не сделала. Вон у девочки щечки почти нормальные...
— Встаньте, — попросила, ощущая себя жутко неудобно. Наследие советского прошлого: «Мы не рабы, рабы не мы». На коленях лишь в храме достойно стоять, а не так унижаясь...
— Хорошо, я посмотрю, — пообещала, уже понимая, что пожалею о своем согласии. Людская молва — самый быстрый и надежный способ распространения информации. Вопрос лишь времени, когда до синих дойдет слух о незаконном целителе, промышляющем у них под носом... Одна надежда, что пациенты не станут болтать о том, что пришли ко мне, ибо их визит тоже вне закона.
— Денег не возьму, — предупредила.
Я смогу оправдаться лишь одним — неполучением прибыли. Хотя... с непонятными планами веревки и плюща я вряд ли дождусь визита синих. Не просто так мне камушки поносить дали!
Присела на скамейку, ногу девочки положила на колени.
Ну-у-с, великий и совершенно необразованный целитель, приступим?
Мне принесли горячую воду, чистых тряпок, и первым делом я обработала рану. Потом накалила на огне острый нож.
Во взгляде матери читалась масса сомнений касательно моего профессионализма. А нечего по незарегистрированным целителям шляться. Впрочем... кто я, чтобы судить? И может, там действительно все плохо: одна с ребенком против целого мира.
— Придержите ее, — попросила мать, но та лишь испуганно замотала головой.
— Я помогу. — И Тыгдлар ловко обхватила девочку руками, отворачивая ее голову в сторону.
От присутствия бабули на меня внезапно снизошло спокойствие, руки перестали дрожать, а сердце испуганно бухать в груди.
Полоснула по ране, точно всю жизнь этим занималась.
— Свет! — рявкнула на старуху-хозяйку тоном профессионального хирурга. И когда трясущийся огонек лампы задрожал над раной, принялась вычищать гной.
Адреналин наше все — руки буквально летали. А заморозка — спасение пациента. Девчонка даже не пискнула.
Подозреваю, я первая, кто сочетает подобное — магическое с хирургическим, но мне не до гордости.
Убрала гной и, когда пошла чистая кровь, наложила ладони, призывая тепло.
Мельком подумала, что закономерно: холод замораживает, тепло излечивает. И надо будет не перепутать эти два эффекта.
Холод отступал, и девчонка задышала чаще от возвращающейся боли.
Я отстранилась, осматривая рану. Что же... кожа все еще красная, но края я стянула. На всякий случай забинтуем, чтобы не разошлись.
— Повязку менять каждый день, следить за жаром, давать много пить и не позволять нагружать ногу.
Вот что-что, а давать инструкции я умела отменно, даже с кружащейся от слабости головой.
— Если поправится... — Помолчала, потом внесла исправления, а то мать стремительно бледнела. — Когда поправится, принесешь корзинку еды. Сколько сможешь. Все.
И они вдвоем растворились в темноте, а я... даже сил не нашла подняться. Меня, ворча и ругая, подхватила под мышки бабуля и, придерживая, довела до лежака.
Вслед же неслось:
— Белая целительница. Создатель, спаси и сохрани.
Последнее, что я запомнила перед тем, как вырубиться, это нудящий голос бабули:
— Никогда не слышала, чтобы кто-то выжил после выгорания, да еще и дар восстановил.
Упс... Штирлиц плохо проработал легенду.
Дворец гудел, словно в него запустили рой гигантских пчел. Вестовые носились, заставляя жаться к стенам не только слуг, но и вельмож.
Дарье удостоился особой чести — ему торопливо уступали дорогу, его благословляли, ему заискивающе улыбались, желая победы. Женщины смотрели с обожанием, мужчины с одобрением.
Как всегда, когда враг подступал к границам, все разом вспоминали о нем, но стоило миру продержаться дольше чем пару лет, как от «солдафона-князя» начинали воротить нос.
Дарье позволил ядовитым мыслям бродить в голове ровно до дверей зала совещаний, а потом отбросил их, входя внутрь.
За круглым столом сидели король с сыном, по правую руку от его величества расположился магистр Вензаль из Белого ордена, за ним сидел Альгрус Рудокоп — промышленник красных, напротив занял место Тиш Кознедой — военачальник Зеленого сектора.
Что же... все в сборе.
— Прошу меня простить, господа, срочный доклад, — извинился за опоздание Дарье.
Его величество кивнул, принимая извинение.
— Не томите, князь, — нетерпеливо протянул Тиш.
— Враг будет у ворот Города через четыре, максимум пять дней, — подтвердил опасения собравшихся Дарье, — на их стороне с десяток алохских племен, наемники Руграда. Ходят слухи о том, что к войску присоединились лучники Шахра, пираты и всякое отребье. Но меня больше беспокоят разговоры о мертвецах.
— Сказки, — презрительно бросил магистр, — мертвые не опасны, а вот алохские дикари с их зверьем могут доставить проблем.
— Я считаю, их надо встретить вот здесь. — Дарье указал на долину между холмами. — Мы подожжем лес с востока, устроим обвал на дороге с запада и заставим их выйти сюда. — Его палец коснулся точки на карте. — Тут мы их и встретим.
— Не лучше ли дождаться в Городе, под защитой стен? — опасливо спросил промышленник.
— Нет, — мотнул головой Дарье, — слишком много противоречий в докладах шпионов. К тому же они точно готовились к штурму и припасли нам сюрпризов, а вот к битве в поле они готовы меньше. Встретим их на наших условиях.
— Согласен, — кивнул магистр, — мои братья будут готовы выступить завтра.
— Хорошо, — подтвердил свое согласие его величество, — мы тоже будем готовы.
— Как всегда — за вами, — ухмыльнулся Тиш.
— От вас, господин Рудокоп, ремонтники и обоз, также нам понадобятся ваши артефакты, особенно последние разработки. Я был впечатлен их испытаниями, — обратился Дарье к красному.
— Вы можете на нас положиться, — склонил голову тот.
За следующий день я успела принять двоих — весть обо мне расползалась с пугающей быстротой, зато бабуля уже мысленно подсчитывала прибыль — ведь на еду мы тратиться не будем.
Женщина жаловалась на боли внизу живота — я попыталась снять воспаление, очаг определялся четко — от него фонило дурным, как от печки теплом. Эх, сюда бы пиявочек. Они хороши как раз при женских воспалениях. Но чего нет, того нет. Работаем руками.
Мужчина пришел с понятным и простым: стрелой в плече. Пришел под вечер, когда стемнело. И лицо прятал под капюшоном.
Я посмотрела на него как на идиота — он бы еще с копьем в спине пожаловал. Он на меня — с полным недоверием, пигалица неопытная, — но, видать, идти было не к кому. Синие не дураки, чтобы целителей из-под надзора выпускать. Во-первых, опасно кому попало без нужных знаний лечить, во-вторых... Вот как раз из-за таких со стрелой и было «во-вторых».
— Прием окончен, — буркнула я с досадой — своих проблем с законом навалом. Одни только порушенные здания на солидный срок тянут.
На меня глянули со злостью и явным желанием вытащить стрелу из плеча и воткнуть мне в глаз.
Хм, проблема. Вылечу — может прилететь ответка от синих. Не вылечу... получу проблему прямо сейчас, если «проблема» выживет, конечно. Хотя такие, как правило, выживают.
Вздохнула — мне бы третий вариант, где я начальник отдела и мужиков со стрелой в плече лишь по телевизору видела.
— И как вас угораздило? — спросила раздраженно, выкладывая чистое полотенце на стол и ставя чайник на плиту. Спросила и прикусила язык. Куда я со своим любопытством лезу? Пора бы привыкнуть, что блогеров здесь нет, а лишние знания ведут к товарищу с топором, или как они тут любопытных казнят.
Так что платить предстояло не за подделку, а за внесение номера в базу данных синих. Теперь понятно, почему так дорого выходило.
Остальные пути из Города, кроме водного, были не слишком безопасны, а двум женщинам с детьми вообще не под силу.
Утром бабуля отправилась в Город, меня же потянуло во двор. Отложила в сторону почти законченный кошелек — тряпичную сумочку, которая пристегивалась изнутри к одежде. Полезная вещица, ведь я теперь дама состоятельная, с золотыми монетами. Но шить тупой иглой — то еще издевательство. Так что я решила сделать перерыв.
Детвора играла в прятки. На улице было тепло. По-весеннему пригревало солнце, и настроение было... Как перед боем, когда думать о всяких гадостях лень, и так мозг перегружен информацией.
Мои сопровождающие никак себя не проявляли, но я заполучила привычку перебирать обвившие запястья браслеты. Причем больше из вредности: без понятия, как веревка с плющом относились к телесному контакту, но удержаться не могла.
Кстати, Чип и Дейл оказались братом и сестрой. Бабуля вчера посмотрела на меня как на полную идиотку, когда я их братьями назвала.
— Девчонка это, — рявкнула недовольно она.
— Младшая? — уточнила я, потому как не видела между ними разницы.
— Старшая, — скрипнула зубами бабуля и вдруг задумалась. — А что? Сильно на пацана похожа?
Я закивала.
— Надо ей хоть платок купить, — вздохнула бабуля, — а то ведь правда пацана растим.
Это, я так понимаю, она о будущем думает. Ну там замуж выдать, внуков нянчить.
О будущем — это правильно. Пока монеты позволяют, можно и платок, и даже платье прикупить.
И вот сейчас эта будущая обладательница платка сидела скрючившись за бочкой. Я продолжала звать ее Чипом — девчонка не возражала. Впрочем, я вообще не слышала, чтобы они разговаривали, хотя друг друга понимали отлично.
Дейл рыскал по двору, все ближе подбираясь к бочке, но тут девчонка решила сменить дислокацию: рванула за угол, споткнулась о торчащий камень, растянулась и встала, морщась и прижимая руку к груди.
Вот же... Бросилась к ней.
— Покажи.
Мне доверчиво протянули ладонь — я содрогнулась. Из распоротой кожи торчал ржавый — твою же! — кусок металла.
Н-да, надо было и во дворе прибраться, но не дошли руки-то, а теперь? Вряд ли у местных есть прививка от столбняка, я уж молчу про антибиотики. Уровень медицины мы с бабулей вчера обсудить не успели.
Встала на колени, обхватила запястье и осторожно вытащила осколок. Рядом испуганно сопел брат, а девчонка даже не пискнула, только личико побледнело. Но в целом — кремень, а не ребенок, ни слезинки в глазах.
— Так, я сейчас попробую остановить кровь, — решила себя подбодрить, но, как назло, текло бодро. — Ты постой смирно.
Мне не так страшно будет. Я вообще не медик ни разу, хотя бабушка всю жизнь педиатром проработала, так что на слуху были диагнозы, лекарства и нерадивые мамаши. Но слышать и лечить — разные вещи.
Прикрыла глаза, сосредоточилась, вызывая тепло в руках. Сжала уже холодеющую ладошку, чувствуя, как по коже течет кровь.
Остановить, вычистить заразу, убрать грязь — мыслями тут запускаются вполне материальные действия, это я уже поняла.
Между ладоней полыхнуло так, словно я туда горящую головешку сунула. Чип вскрикнула, но руку не выдернула. Кремень.
Следом пошло тепло, и я сама разжала ладони: на коже остался свежий розовый шрам, а меня слегка шатало и знобило.
— Ты целитель! — ахнула девчонка, и я удивленно заморгала, впервые услышав ее голос.
Рядом ахнул кто-то еще, я повернула голову и натолкнулась на потрясенный взгляд нашей хозяйки.
Упс... Кажется, Штирлиц прокололся.
Бабуля вернулась быстро — мы только успели смыть следы трагедии — и принесла нерадостные новости. Везде солдат столько, что не протолкнуться. Она даже до лавки не успела добраться, не то что деньги поменять. И все судачат о рухнувшей усадьбе — мне достался подозрительный взгляд — и о том, что это знамение и хозяин скоро вернется.
Чур меня, чур. Постучала три раза по деревяшке. И вообще, он мертв. Вот пусть таким и остается.
Так что мы приняли решение сидеть тихо, а что требуется — просить купить нашу хозяйку.
Прода от 16.08.2023, 22:57
Глава 6
— Немного, конечно, — старуха окинула огорченным взглядом скромную кучку медных монет, — но на пару недель хватит. Хозяйка просила помочь с огородом, так что овощи на обед будут.
И я ощутила от нее красноречивый посыл побыть пару недель травоядной, ибо денег на пироги и мясо нет.
Надо так надо. Лучше овощами питаться, чем тюремную баланду хлебать.
И мы занялись хозяйственными делами. Устроили тайник в комнате. Дошили кошельки. Вполне себе занятия для двух хозяек.
Где я взяла золото и серебро, бабуля не спрашивала, оно и понятно: меньше знаешь — дольше живешь. Откуда я появилась — тоже. Я же не торопилась рассказывать о прошлом. Внутри жил иррациональный страх, что откровение перечеркнет мой шанс на возвращение домой. Мол, пока никто не знает, откуда я, есть вариант вернуться. Глупо, согласна.
Последнее время я искренне переживала за целостность разума, а потому предпочитала не спорить с внутренним голосом. Хочется ему надеяться вернуться — пусть. Да и не такая уж это и безнадега. Надо лишь найти нужного бога, да провести ритуал на открытие портала. Вопрос цены. И буду ли я готова ее заплатить.
Вечером к нам постучали.
Я обмерла от страха. Испуганный взгляд метнулся к тайнику. А воображение рисовало толпу врывающихся к нам стражников — вот она, нечистая совесть ворюги. Хотя эти стучаться вряд ли станут — скорее просто вынесут дверь.
Бабуля поднялась. Степенно одернула юбку — само достоинство. Открыла дверь. Короткий разговор. Убийственный взгляд в мою сторону.
— К тебе, — неодобрительно возвестила Тыгдлар.
Я отставила кружку с широм. Вышла во двор, и на меня с надеждой уставились три пары глаз. Женщина с ребенком — девочкой лет десяти и... наша хозяйка.
Хм, Штирлиц прокололся и теперь работает на Мюллера.
— Я недоучка, — предупредила честно, — выгорела, потому и недоучилась. Дар потихоньку восстановился, но...
И я сделала горестное лицо, мол, обстоятельства не позволили продолжить грызть гранит науки.
Мне покивали. И, кажется, были готовы согласиться даже с тем, что я Баба-яга и по ночам оборачиваюсь монстром, пожираю печень гостей, лишь бы помогла.
Рана была плохой, старой и порядком загноившейся, вдобавок у девчонки температура, а значит, зараза попала в кровь.
— Почему не к целителю? — спросила я, не горя желанием брать на себя ответственность за жизнь ребенка. Неуч я. Полный.
И тут женщина бухнулась на колени, и ее обвислые щеки — как у бульдога — задрожали от волнения.
— Помоги, умоляю, муж — пропойца, сгинул. Денег нет. Только-только на еду хватает.
И у меня прям дежавю. Что-то такое я читала у классиков век про девятнадцатый... Только там у женщин щеки нормальные были, глаза без тройных век и волосы не напоминали стекловолокно... Но у меня после серой зоны уровень толерантности в разы вырос. Я даже не пялилась на непривычную внешность, хоть глаз и дергался. Подумаешь, тетя подтяжку лица вовремя не сделала. Вон у девочки щечки почти нормальные...
— Встаньте, — попросила, ощущая себя жутко неудобно. Наследие советского прошлого: «Мы не рабы, рабы не мы». На коленях лишь в храме достойно стоять, а не так унижаясь...
— Хорошо, я посмотрю, — пообещала, уже понимая, что пожалею о своем согласии. Людская молва — самый быстрый и надежный способ распространения информации. Вопрос лишь времени, когда до синих дойдет слух о незаконном целителе, промышляющем у них под носом... Одна надежда, что пациенты не станут болтать о том, что пришли ко мне, ибо их визит тоже вне закона.
— Денег не возьму, — предупредила.
Я смогу оправдаться лишь одним — неполучением прибыли. Хотя... с непонятными планами веревки и плюща я вряд ли дождусь визита синих. Не просто так мне камушки поносить дали!
Присела на скамейку, ногу девочки положила на колени.
Ну-у-с, великий и совершенно необразованный целитель, приступим?
Мне принесли горячую воду, чистых тряпок, и первым делом я обработала рану. Потом накалила на огне острый нож.
Во взгляде матери читалась масса сомнений касательно моего профессионализма. А нечего по незарегистрированным целителям шляться. Впрочем... кто я, чтобы судить? И может, там действительно все плохо: одна с ребенком против целого мира.
— Придержите ее, — попросила мать, но та лишь испуганно замотала головой.
— Я помогу. — И Тыгдлар ловко обхватила девочку руками, отворачивая ее голову в сторону.
От присутствия бабули на меня внезапно снизошло спокойствие, руки перестали дрожать, а сердце испуганно бухать в груди.
Полоснула по ране, точно всю жизнь этим занималась.
— Свет! — рявкнула на старуху-хозяйку тоном профессионального хирурга. И когда трясущийся огонек лампы задрожал над раной, принялась вычищать гной.
Адреналин наше все — руки буквально летали. А заморозка — спасение пациента. Девчонка даже не пискнула.
Подозреваю, я первая, кто сочетает подобное — магическое с хирургическим, но мне не до гордости.
Убрала гной и, когда пошла чистая кровь, наложила ладони, призывая тепло.
Мельком подумала, что закономерно: холод замораживает, тепло излечивает. И надо будет не перепутать эти два эффекта.
Холод отступал, и девчонка задышала чаще от возвращающейся боли.
Я отстранилась, осматривая рану. Что же... кожа все еще красная, но края я стянула. На всякий случай забинтуем, чтобы не разошлись.
— Повязку менять каждый день, следить за жаром, давать много пить и не позволять нагружать ногу.
Вот что-что, а давать инструкции я умела отменно, даже с кружащейся от слабости головой.
— Если поправится... — Помолчала, потом внесла исправления, а то мать стремительно бледнела. — Когда поправится, принесешь корзинку еды. Сколько сможешь. Все.
И они вдвоем растворились в темноте, а я... даже сил не нашла подняться. Меня, ворча и ругая, подхватила под мышки бабуля и, придерживая, довела до лежака.
Вслед же неслось:
— Белая целительница. Создатель, спаси и сохрани.
Последнее, что я запомнила перед тем, как вырубиться, это нудящий голос бабули:
— Никогда не слышала, чтобы кто-то выжил после выгорания, да еще и дар восстановил.
Упс... Штирлиц плохо проработал легенду.
Дворец гудел, словно в него запустили рой гигантских пчел. Вестовые носились, заставляя жаться к стенам не только слуг, но и вельмож.
Дарье удостоился особой чести — ему торопливо уступали дорогу, его благословляли, ему заискивающе улыбались, желая победы. Женщины смотрели с обожанием, мужчины с одобрением.
Как всегда, когда враг подступал к границам, все разом вспоминали о нем, но стоило миру продержаться дольше чем пару лет, как от «солдафона-князя» начинали воротить нос.
Дарье позволил ядовитым мыслям бродить в голове ровно до дверей зала совещаний, а потом отбросил их, входя внутрь.
За круглым столом сидели король с сыном, по правую руку от его величества расположился магистр Вензаль из Белого ордена, за ним сидел Альгрус Рудокоп — промышленник красных, напротив занял место Тиш Кознедой — военачальник Зеленого сектора.
Что же... все в сборе.
— Прошу меня простить, господа, срочный доклад, — извинился за опоздание Дарье.
Его величество кивнул, принимая извинение.
— Не томите, князь, — нетерпеливо протянул Тиш.
— Враг будет у ворот Города через четыре, максимум пять дней, — подтвердил опасения собравшихся Дарье, — на их стороне с десяток алохских племен, наемники Руграда. Ходят слухи о том, что к войску присоединились лучники Шахра, пираты и всякое отребье. Но меня больше беспокоят разговоры о мертвецах.
— Сказки, — презрительно бросил магистр, — мертвые не опасны, а вот алохские дикари с их зверьем могут доставить проблем.
— Я считаю, их надо встретить вот здесь. — Дарье указал на долину между холмами. — Мы подожжем лес с востока, устроим обвал на дороге с запада и заставим их выйти сюда. — Его палец коснулся точки на карте. — Тут мы их и встретим.
— Не лучше ли дождаться в Городе, под защитой стен? — опасливо спросил промышленник.
— Нет, — мотнул головой Дарье, — слишком много противоречий в докладах шпионов. К тому же они точно готовились к штурму и припасли нам сюрпризов, а вот к битве в поле они готовы меньше. Встретим их на наших условиях.
— Согласен, — кивнул магистр, — мои братья будут готовы выступить завтра.
— Хорошо, — подтвердил свое согласие его величество, — мы тоже будем готовы.
— Как всегда — за вами, — ухмыльнулся Тиш.
— От вас, господин Рудокоп, ремонтники и обоз, также нам понадобятся ваши артефакты, особенно последние разработки. Я был впечатлен их испытаниями, — обратился Дарье к красному.
— Вы можете на нас положиться, — склонил голову тот.
За следующий день я успела принять двоих — весть обо мне расползалась с пугающей быстротой, зато бабуля уже мысленно подсчитывала прибыль — ведь на еду мы тратиться не будем.
Женщина жаловалась на боли внизу живота — я попыталась снять воспаление, очаг определялся четко — от него фонило дурным, как от печки теплом. Эх, сюда бы пиявочек. Они хороши как раз при женских воспалениях. Но чего нет, того нет. Работаем руками.
Мужчина пришел с понятным и простым: стрелой в плече. Пришел под вечер, когда стемнело. И лицо прятал под капюшоном.
Я посмотрела на него как на идиота — он бы еще с копьем в спине пожаловал. Он на меня — с полным недоверием, пигалица неопытная, — но, видать, идти было не к кому. Синие не дураки, чтобы целителей из-под надзора выпускать. Во-первых, опасно кому попало без нужных знаний лечить, во-вторых... Вот как раз из-за таких со стрелой и было «во-вторых».
— Прием окончен, — буркнула я с досадой — своих проблем с законом навалом. Одни только порушенные здания на солидный срок тянут.
На меня глянули со злостью и явным желанием вытащить стрелу из плеча и воткнуть мне в глаз.
Хм, проблема. Вылечу — может прилететь ответка от синих. Не вылечу... получу проблему прямо сейчас, если «проблема» выживет, конечно. Хотя такие, как правило, выживают.
Вздохнула — мне бы третий вариант, где я начальник отдела и мужиков со стрелой в плече лишь по телевизору видела.
— И как вас угораздило? — спросила раздраженно, выкладывая чистое полотенце на стол и ставя чайник на плиту. Спросила и прикусила язык. Куда я со своим любопытством лезу? Пора бы привыкнуть, что блогеров здесь нет, а лишние знания ведут к товарищу с топором, или как они тут любопытных казнят.
