Харальд резко откинулся на спинку стула, обернулся к деду. Но ничего не сказал, только одарил невыразительным взглядом.
И подумал – да, это разумно. Гунир наверняка знает, что он дал свободу своей рабыне, а потом женился на ней. Гость должен видеть, как недовольны такой невесткой родичи хозяина…
– Раз эль скоро будет готов – дождемся его, – торопливо бросил Огер. – Посланец из Йорингарда рассказал нам, какие недобрые вести ты привез сюда, конунг Гунир. Харальд скоро станет и твоим родичем, а эти беды коснутся и Свальда. Так что благодарим тебя за то, что чтишь законы родства…
– И все же твоя жена, Харальд, должна была выйти к столу, – проворчал вдруг Турле – по-стариковски, брюзгливо. – Чтобы почтить даже не нас, твоих родичей – а своего мужа, который принимает гостей без неё. Словно в его доме по-прежнему нет хозяйки. А ведь должна была хоть посмотреть, все ли тут в порядке.
– Дротнинг Сванхильд в тягости, – хмуро напомнил Харальд.
– Если бы две мои жены отлеживались в те дни, когда были в тягости, я бы выгнал их и нашел других, покрепче, – заявил старик. Потом обернулся к молча сидевшей Асвейг. – А тебя уже сговорили, Гунирсдоттир?
И Харальд поймал на себе пристальный взгляд Кейлева, сидевшего за столом перед самым возвышением. Ислейв с Болли тоже глянули, но сразу же отвели глаза…
Мне нужно подыграть деду, напомнил сам себе Харальд. Тут даже говорить ничего не надо. То, что он молчит – уже знак, что между ним и Сванхильд что-то не так.
И неважно, поверят гости или нет. Все равно приманка тут такая, что они от неё не откажутся.
– Брегга старше меня, – мягко ответила Асвейг. – Отец хотел выдать замуж сначала её.
– У меня многие просили в жены мою вторую дочь, – гордо возвестил Гунир. – Но я всем отказывал.
Ярл Турле снова выложил на столешницу кулаки, глянул на соседку.
– Это потому что достойного не нашлось, так? У меня у самого было две дочери. Я знаю, что хорошо выдать девку замуж – дело нелегкое.
Он вдруг посмотрел на Харальда. И задержал на нем взгляд. Угол рта дрогнул, брови нависли над глазами, утопив их в тени.
Унна, подумал Харальд, припомнив мать. Запах трав, спокойное лицо, оставшееся в памяти слегка размытым пятном. Длинные светлые волосы, которые она подолгу расчесывала утром и вечером…
– И я, как человек, выдавший замуж одну дочь удачно, а вторую нет, мог бы дать тебе совет, Гунир. Если, конечно, ты захочешь его выслушать.
– Хочу, ярл Турле, – коротко уронил Гунир.
– Лучше всего выдавать дочь за того, у кого уже есть баба – и живет она достойно. – Дед по-прежнему не сводил взгляда с Харальда. – Мужчина, который бережет одну, будет беречь и вторую. Я в свое время отдал свою дочь Унну человеку, у которого не было ни жены, ни наложницы. Хотя ему было уже за тридцать. Но я поспешил тогда со свадьбой – а потом опоздал с сожалением. Не поступай так, как поступил когда-то я…
– У ярла Свальда до недавнего времени была наложница, – сказала вдруг Брегга.
И Харальд, отвернувшись от деда, посмотрел на невесту брата. Та, глядя в зал, сказала:
– Значит, отец нашел мне хорошего мужа. Правда, эта наложница зачем-то ушла от ярла… и рабыня, что мне прислуживает, один раз видела её за сараями с простым воином.
Дура, брезгливо подумал Харальд. Сводить свои бабьи счеты за столом, где сидят ярлы и конунги…
А Гунир ещё хвастался, что его дочь знает свое место.
Он бросил взгляд на Свальда. Хоть слова Брегги и походили на оговор, вряд ли она будет врать в открытую. И эта баба, Нида, могла случайно на кого-нибудь наткнуться. Но это ещё не значит, что она позволила задрать себе подол. Уж Свальду ли это не знать – он сам на неё когда-то так наткнулся, только ушел с разбитым носом…
На щеках у брата цвел недобрый, пятнистый румянец. Вокруг рта набухли желваки.
Нида не могла, пьянея от ненависти, подумал Свальд. Когда она в первый раз попалась ему за баней, то отбивалась слишком отчаянно. И потом не давалась ему – упиралась до последнего. Нида не стала бы с первым встречным, с каким-то воином, вот так, за сараями…
А если ей захотелось мужика, могла бы просто вернуться к нему. Или пригласила бы хоть разок зайти в свою опочивальню...
Может, её взяли силой, мелькнуло у Свальда. Но какой дурак осмелится тронуть бабу, которую взял под защиту сам конунг? Да не просто взял, а объявил об этом на пиру, при всех?
Он бросил взгляд на Гейрульфа, опять сидевшего за столом родичей Сванхильд. Решил, задыхаясь от злости – если кто и мог к девке приставать, то только он…
– Ушла, и Хель с ней, – спокойно бросил тем временем с другого конца стола ярл Огер. – Мой сын скоро женится на достойной невесте – на тебе, Брегга. К чему болтать о каких-то бабах?
Недовольства в голосе отца не было – но глядел он на Свальда пристально.
– Огер дело говорит, – проворчал дед. – Мало ли кто с кем тешился? А Свальду пора уже заводить сыновей. И делать это лучше не с наложницами! Чтобы сыновья потом не упрекали отца за то, что он нашел для них недостойную мать!
Если все подтвердится, то Гейрульфа ждет хольмганг, подумал Свальд, сцепив зубы, чтобы не уронить неуместное слово, не опозориться хотя бы на этот раз.
Но если Нида ему что-нибудь позволила, и сама…
Будет ночь, и девка снова ляжет на его ложе, молча поклялся себе Свальд. По своей воле или против неё, не важно. А с Харальдом он договорится. Брат взял Ниду под защиту не просто так – а чтобы расстроить его свадьбу с Бреггой. Чтобы заставить его метаться между наложницей и невестой…
Свальд метнул косой взгляд на Бреггу. Та с обиженным лицом смотрела мимо него, в зал.
Могла и оговорить, мелькнуло вдруг у Свальда. Из ревности.
Он выдохнул, заставил себя улыбнуться. Припомнил одно из наставлений отца – только раб мстит сразу. А трус вообще никогда.
Осталось только разобраться, кому мстить. Потому что за эти слова, прозвучавшие при всех – кто-то должен заплатить. Пусть Нида уже не его баба, так что позором это не назовешь, все равно он этого так не оставит…
И тут дед бухнул:
– Тебе, Харальд, тоже пора бы подумать, кто тебе будет рожать сыновей.
– Я об этом уже подумал, – буркнул брат.
– Ты конунг, – со значением заявил ярл Турле. – И сыновей у тебя должно быть много. Пусть хоть у кого-нибудь из них будет мать из рода конунгов. Бесстрашная, как её родичи – чтобы и сыновья не знали страха, не лили сопли там, где не следует! Самое время взять себе вторую жену. Тем более что твоя Сванхильд всегда казалась мне хилой. И ты сам сказал, что ей сегодня нездоровится!
Харальд в ответ промолчал. В другое время Свальда это удивило бы – но сейчас ему было не до этого. Он повернулся к Брегге, потянулся к её уху, прошептал:
– Твоя рабыня следила за моей бывшей бабой? Заботишься обо мне, как я погляжу?
– Она увидела эту девку случайно, – тихо ответила Брегга. – И сказала мне. Отец учил меня, что достойная жена всегда говорит мужу, что творится у него за спиной. Но если ты хочешь, чтобы в следующий раз я молчала – так и будет, ярл Свальд.
Она повернула голову, искоса посмотрела на него. Голубые глаза блеснули, словно увлажнились слезой.
Свальд растянул губы в улыбке. Пробормотал:
– Благодарю тебя за заботу, Гунирсдоттир. Ты позволишь мне поговорить с твоей рабыней?
Брегга кивнула. Сказала мягко:
– Приходи завтра в женский дом, ярл Свальд. И увидишь её.
До завтра ждать слишком долго, решил Свальд, продолжая улыбаться. Это с местью можно подождать – а вот узнавать, нужно ли мстить, и кому, следует сразу же…
– Как скажешь, Брегга, – покладисто согласился он.
И потянулся к блюду с едой.
Харальд жевал мясо, думая о том, не перегнул ли он палку, промолчав, когда дед назвал Сванхильд хилой.
Но и тянуть со всем этим делом не следовало. Ещё несколько дней – и они уплывут. Чем больше он узнает до этого, тем лучше…
– А скажи, Асвейг, нравится ли тебе мой внук Харальд? – спросил Турле.
Та вздохнула, но ничего не ответила.
Харальд скосил глаза на Гунирсдоттир, сидевшую по левую руку от него. Она тут же ответила ему пугливым взглядом, зарумянилась.
А ведь хороша, как-то лениво подумал он. Из кожи вон лезет, пытаясь ему понравиться…
– Я человек старый, – заявил дед. – И хотел бы умереть, зная, что кровь ярлов Сивербё достойно продолжиться в детях Свальда – и Харальда.
Харальд громко хмыкнул, но опять промолчал.
И вечер покатился дальше. Турле начал рассказывать о битве при Стурсфьорде, в которой он дрался на стороне конунга Хокона Одноглазого. О том, как драккар, на котором был тогда ещё молодой Турле, сцепился борт к борту с драккаром ярла Торлауга. А там оказалось в два раза больше воинов, чем у него…
Асвейг почтительно слушала. Харальд тоже заинтересовался – как он помнил, битва при Стурсфьорде считалась кровавой. Выжили после неё немногие. Из четырнадцати хирдов, пришедших в Стурсфьорд на драккарах Хокона и его союзников, уцелевших людей хватило лишь на шесть полных хирдов.
Свальд на слова деда внимания не обращал. Он такие рассказы выслушивал чуть ли не каждый день, живя в Сивербё. И сейчас перебрасывался короткими фразами с Бреггой. Хвалил её красоту, учтивость. Но рук уже не распускал, ел быстро, и движения были резкими, отрывистыми. Время от времени брат даже улыбался, хотя на щеках по-прежнему горел пятнистый злой румянец…
– А верно ли говорят, будто Льоту-берсерку в той битве отрубили руку, но он приказал перетянуть ему локоть веревкой – и продолжил сражаться? – спросила Асвейг, когда дед смолк. – И конунг Хокон принял его вызов, но выбил секиру из уцелевшей руки – а потом оставил Льоту жизнь, в награду за мужество?
Дед кивнул. Заявил растроганно:
– Это так. Смотрю, ты многое знаешь о битвах прошлого, Гунирсдоттир. Вот какая жена тебе нужна, Харальд – дочь конунга, почитающая отвагу воинов прошлого, сражавшихся так, что и поныне о них помнят. Когда меня не станет, она рассказала бы моим правнукам о битвах, в которых я дрался…
И Харальд вдруг не сдержался. Буркнул, припомнив сказку, выдуманную Свальдом:
– Зато моя жена расскажет моим сыновьям о том, что случилось на Росватене. Это когда я упал – и она меня заслонила. А ещё Сванхильд поведает им о том, как ушла в лес, чтобы найти меня, когда я был не в себе. Одна, не побоявшись драугаров…
Он ещё много чего мог бы сказать – но вдруг осознал, что портит деду всю игру. И резко смолк.
Огер вежливо улыбнулся, Турле нахмурился.
– Смелость дротнинг Кейлевсдоттир известна всем, – торопливо заявила Асвейг. – Для меня было бы честью жить рядом с такой отважной женщиной. Помогать той, кто спасла самого Ёрмунгардсона…
– И вторая жена сделала бы жизнь дротнинг легче, – оживленно сказал Гунир, до этого молчавший. – Йорингард большая крепость, здесь нужна не одна хозяйка… может, дротнинг потому и нездоровится, что она надорвалась, пытаясь поспеть везде? А ведь Кейлевсдоттир готовится родить дитя самого Ёрмунгардсона. Её надо беречь!
Кейлев, сидевший лицом к столу на возвышении, посмотрел вдруг на своего конунга остро и внимательно. Харальд, поймав его взгляд, едва заметно повел бровью, давая знать, что все в порядке.
И опять промолчал.
Зато Свальд внезапно поднялся из-за стола. Бросил:
– Сегодня не пир, так что засиживаться за столом ни к чему… конунг Гунир, я провожу Бреггу до женского дома. Хочу поговорить с моей невестой, которую не видел уже несколько дней.
Он не спрашивал – а просто сообщал. Брегга побледнела. Гунир, перехватив её взгляд, заявил:
– Это ни к чему. Брегга уйдет вместе с сестрой, как и пришла. В опочивальню их отведут мои люди. Тебе незачем утруждаться, ярл Свальд. Ты ей ещё не муж…
– Ты не хочешь, чтобы я повидался с моей невестой, конунг Гунир? – уронил Свальд, глядя на него. – Может, боишься, что я поведу себя недостойно? Так скажи об этом сейчас, и покончим с этим.
Он перевел взгляд на невесту.
– Или, может, ты меня боишься? А, Брегга? Я всегда относился к тебе с уважением. Никогда не пытался силой получить то, что некоторые берут ещё до свадьбы. Так в чем дело?
Разговоры в зале начали стремительно затихать. Все опять глазели на стол конунга.
Свальд захотел попробовать добраться до той глазастой рабыни прямо сегодня, с усмешкой подумал Харальд. И допросить её. Крепко же зацепило брата известие о том, что бывшую наложницу видели с воином. Впрочем, неудивительно, раз он собрался на ней жениться…
Огер и Турле молчали, выжидающе глядя на Бреггу и Свальда. А Харальд вдруг кое-что осознал – и нахмурился.
Сегодня на берегу брат сказал, что желает взять Ниду в жены – а вечером Брегга уже сказала при всех, что девка с кем-то встречалась за сараями. Все в один день. Словно Гунирсдоттир узнала о намерении брата…
Харальд задумался, припоминая, кто стоял рядом с ними, пока драккар Турле шел по фьорду. Были ли среди них люди Гунира?
– Я уже иду, – внезапно заявила невеста Свальда, вставая из-за стола.
Чужих поблизости не было, хмуро решил Харальд, провожая взглядом Свальда и Бреггу. Рядом стояли его хирдманы. И воины из его хирдов. Люди Гунира собрались тогда поодаль, вокруг своего конунга…
Может, рабыни дочек Гунира успели за эти дни свести знакомство с кем-то ещё из его воинов? И он опять об этом – ни слухом, ни духом?
В другое время, подумал Харальд, он бы не обратил на это внимания. Девки собрались замуж, вот и вынюхивают, что на уме у жениха и его брата, которого тоже хотят окрутить. Но нынче это подозрительно. А у жениха с его братом во врагах ходят сами боги…
– Ты вырастил хорошую дочь, конунг Гунир, – одобрительно сказал Турле. – Полагаю, Асвейг тоже будет слушаться того, кого отец выберет ей в мужья?
– Тот, кто на ней женится, не будет недоволен, ярл Турле, – отозвался Гунир.
Харальд снова промолчал. Подумал – хватит с них сегодня и его молчания.
А завтра он даст Асвейг надежду. На следующий вечер отнимет её…
И на третий день будет свадьба брата.
То ли будет, то ли нет.
Брегга, выйдя из зала для пиров, прощебетала:
– О чем ты хотел со мной поговорить, ярл Свальд?
– О том, как давно я тебя не видел. – Свальд подхватил Бреггу за локоть, потянул за собой, ускорив шаг. Подумал – если все выйдет и все подтвердится, он ещё успеет вернуться и поговорить с Гейрульфом.
А потом вслух добавил:
– И ты за эти дни стала ещё прекраснее.
Брегга хихикнула – но заявила неожиданно твердо:
– Все эти дни я была тут, ярл Свальд. Если бы захотел, мог бы меня проведать. Но не пожелал. Поэтому врать сейчас ни к чему. И тебе, ярлу, это не к лицу… ты пошел со мной только ради того, чтобы поговорить с рабыней.
Свальд немного сбавил шаг, покосился на Бреггу.
Она шла, высоко вскинув голову. Мрак закрывал ей лицо, смутные отблески факелов, долетавшие от ворот, едва заметно золотили полог волос над правым виском…
– Ты заговорила об этом за столом, где сидели мои родичи, – уронил Свальд. – При всех. Ты хотела меня задеть, Брегга. Тебе удалось. Такие слова просто так не бросают – и просто так не забывают.
Он замолчал, ожидая, что она скажет. Брегга немного сбивчиво отозвалась:
– Когда осенью ты приплыл к нам, то смотрел только на меня, ярл Свальд. Я не подурнела с той поры, не изменилась… я все та же – дочь конунга, верно ждущая своего жениха. Так почему изменился ты?
И подумал – да, это разумно. Гунир наверняка знает, что он дал свободу своей рабыне, а потом женился на ней. Гость должен видеть, как недовольны такой невесткой родичи хозяина…
– Раз эль скоро будет готов – дождемся его, – торопливо бросил Огер. – Посланец из Йорингарда рассказал нам, какие недобрые вести ты привез сюда, конунг Гунир. Харальд скоро станет и твоим родичем, а эти беды коснутся и Свальда. Так что благодарим тебя за то, что чтишь законы родства…
– И все же твоя жена, Харальд, должна была выйти к столу, – проворчал вдруг Турле – по-стариковски, брюзгливо. – Чтобы почтить даже не нас, твоих родичей – а своего мужа, который принимает гостей без неё. Словно в его доме по-прежнему нет хозяйки. А ведь должна была хоть посмотреть, все ли тут в порядке.
– Дротнинг Сванхильд в тягости, – хмуро напомнил Харальд.
– Если бы две мои жены отлеживались в те дни, когда были в тягости, я бы выгнал их и нашел других, покрепче, – заявил старик. Потом обернулся к молча сидевшей Асвейг. – А тебя уже сговорили, Гунирсдоттир?
И Харальд поймал на себе пристальный взгляд Кейлева, сидевшего за столом перед самым возвышением. Ислейв с Болли тоже глянули, но сразу же отвели глаза…
Мне нужно подыграть деду, напомнил сам себе Харальд. Тут даже говорить ничего не надо. То, что он молчит – уже знак, что между ним и Сванхильд что-то не так.
И неважно, поверят гости или нет. Все равно приманка тут такая, что они от неё не откажутся.
– Брегга старше меня, – мягко ответила Асвейг. – Отец хотел выдать замуж сначала её.
– У меня многие просили в жены мою вторую дочь, – гордо возвестил Гунир. – Но я всем отказывал.
Ярл Турле снова выложил на столешницу кулаки, глянул на соседку.
– Это потому что достойного не нашлось, так? У меня у самого было две дочери. Я знаю, что хорошо выдать девку замуж – дело нелегкое.
Он вдруг посмотрел на Харальда. И задержал на нем взгляд. Угол рта дрогнул, брови нависли над глазами, утопив их в тени.
Унна, подумал Харальд, припомнив мать. Запах трав, спокойное лицо, оставшееся в памяти слегка размытым пятном. Длинные светлые волосы, которые она подолгу расчесывала утром и вечером…
– И я, как человек, выдавший замуж одну дочь удачно, а вторую нет, мог бы дать тебе совет, Гунир. Если, конечно, ты захочешь его выслушать.
– Хочу, ярл Турле, – коротко уронил Гунир.
– Лучше всего выдавать дочь за того, у кого уже есть баба – и живет она достойно. – Дед по-прежнему не сводил взгляда с Харальда. – Мужчина, который бережет одну, будет беречь и вторую. Я в свое время отдал свою дочь Унну человеку, у которого не было ни жены, ни наложницы. Хотя ему было уже за тридцать. Но я поспешил тогда со свадьбой – а потом опоздал с сожалением. Не поступай так, как поступил когда-то я…
– У ярла Свальда до недавнего времени была наложница, – сказала вдруг Брегга.
И Харальд, отвернувшись от деда, посмотрел на невесту брата. Та, глядя в зал, сказала:
– Значит, отец нашел мне хорошего мужа. Правда, эта наложница зачем-то ушла от ярла… и рабыня, что мне прислуживает, один раз видела её за сараями с простым воином.
Дура, брезгливо подумал Харальд. Сводить свои бабьи счеты за столом, где сидят ярлы и конунги…
А Гунир ещё хвастался, что его дочь знает свое место.
Он бросил взгляд на Свальда. Хоть слова Брегги и походили на оговор, вряд ли она будет врать в открытую. И эта баба, Нида, могла случайно на кого-нибудь наткнуться. Но это ещё не значит, что она позволила задрать себе подол. Уж Свальду ли это не знать – он сам на неё когда-то так наткнулся, только ушел с разбитым носом…
На щеках у брата цвел недобрый, пятнистый румянец. Вокруг рта набухли желваки.
Нида не могла, пьянея от ненависти, подумал Свальд. Когда она в первый раз попалась ему за баней, то отбивалась слишком отчаянно. И потом не давалась ему – упиралась до последнего. Нида не стала бы с первым встречным, с каким-то воином, вот так, за сараями…
А если ей захотелось мужика, могла бы просто вернуться к нему. Или пригласила бы хоть разок зайти в свою опочивальню...
Может, её взяли силой, мелькнуло у Свальда. Но какой дурак осмелится тронуть бабу, которую взял под защиту сам конунг? Да не просто взял, а объявил об этом на пиру, при всех?
Он бросил взгляд на Гейрульфа, опять сидевшего за столом родичей Сванхильд. Решил, задыхаясь от злости – если кто и мог к девке приставать, то только он…
– Ушла, и Хель с ней, – спокойно бросил тем временем с другого конца стола ярл Огер. – Мой сын скоро женится на достойной невесте – на тебе, Брегга. К чему болтать о каких-то бабах?
Недовольства в голосе отца не было – но глядел он на Свальда пристально.
– Огер дело говорит, – проворчал дед. – Мало ли кто с кем тешился? А Свальду пора уже заводить сыновей. И делать это лучше не с наложницами! Чтобы сыновья потом не упрекали отца за то, что он нашел для них недостойную мать!
Если все подтвердится, то Гейрульфа ждет хольмганг, подумал Свальд, сцепив зубы, чтобы не уронить неуместное слово, не опозориться хотя бы на этот раз.
Но если Нида ему что-нибудь позволила, и сама…
Будет ночь, и девка снова ляжет на его ложе, молча поклялся себе Свальд. По своей воле или против неё, не важно. А с Харальдом он договорится. Брат взял Ниду под защиту не просто так – а чтобы расстроить его свадьбу с Бреггой. Чтобы заставить его метаться между наложницей и невестой…
Свальд метнул косой взгляд на Бреггу. Та с обиженным лицом смотрела мимо него, в зал.
Могла и оговорить, мелькнуло вдруг у Свальда. Из ревности.
Он выдохнул, заставил себя улыбнуться. Припомнил одно из наставлений отца – только раб мстит сразу. А трус вообще никогда.
Осталось только разобраться, кому мстить. Потому что за эти слова, прозвучавшие при всех – кто-то должен заплатить. Пусть Нида уже не его баба, так что позором это не назовешь, все равно он этого так не оставит…
И тут дед бухнул:
– Тебе, Харальд, тоже пора бы подумать, кто тебе будет рожать сыновей.
– Я об этом уже подумал, – буркнул брат.
– Ты конунг, – со значением заявил ярл Турле. – И сыновей у тебя должно быть много. Пусть хоть у кого-нибудь из них будет мать из рода конунгов. Бесстрашная, как её родичи – чтобы и сыновья не знали страха, не лили сопли там, где не следует! Самое время взять себе вторую жену. Тем более что твоя Сванхильд всегда казалась мне хилой. И ты сам сказал, что ей сегодня нездоровится!
Харальд в ответ промолчал. В другое время Свальда это удивило бы – но сейчас ему было не до этого. Он повернулся к Брегге, потянулся к её уху, прошептал:
– Твоя рабыня следила за моей бывшей бабой? Заботишься обо мне, как я погляжу?
– Она увидела эту девку случайно, – тихо ответила Брегга. – И сказала мне. Отец учил меня, что достойная жена всегда говорит мужу, что творится у него за спиной. Но если ты хочешь, чтобы в следующий раз я молчала – так и будет, ярл Свальд.
Она повернула голову, искоса посмотрела на него. Голубые глаза блеснули, словно увлажнились слезой.
Свальд растянул губы в улыбке. Пробормотал:
– Благодарю тебя за заботу, Гунирсдоттир. Ты позволишь мне поговорить с твоей рабыней?
Брегга кивнула. Сказала мягко:
– Приходи завтра в женский дом, ярл Свальд. И увидишь её.
До завтра ждать слишком долго, решил Свальд, продолжая улыбаться. Это с местью можно подождать – а вот узнавать, нужно ли мстить, и кому, следует сразу же…
– Как скажешь, Брегга, – покладисто согласился он.
И потянулся к блюду с едой.
Харальд жевал мясо, думая о том, не перегнул ли он палку, промолчав, когда дед назвал Сванхильд хилой.
Но и тянуть со всем этим делом не следовало. Ещё несколько дней – и они уплывут. Чем больше он узнает до этого, тем лучше…
– А скажи, Асвейг, нравится ли тебе мой внук Харальд? – спросил Турле.
Та вздохнула, но ничего не ответила.
Харальд скосил глаза на Гунирсдоттир, сидевшую по левую руку от него. Она тут же ответила ему пугливым взглядом, зарумянилась.
А ведь хороша, как-то лениво подумал он. Из кожи вон лезет, пытаясь ему понравиться…
– Я человек старый, – заявил дед. – И хотел бы умереть, зная, что кровь ярлов Сивербё достойно продолжиться в детях Свальда – и Харальда.
Харальд громко хмыкнул, но опять промолчал.
И вечер покатился дальше. Турле начал рассказывать о битве при Стурсфьорде, в которой он дрался на стороне конунга Хокона Одноглазого. О том, как драккар, на котором был тогда ещё молодой Турле, сцепился борт к борту с драккаром ярла Торлауга. А там оказалось в два раза больше воинов, чем у него…
Асвейг почтительно слушала. Харальд тоже заинтересовался – как он помнил, битва при Стурсфьорде считалась кровавой. Выжили после неё немногие. Из четырнадцати хирдов, пришедших в Стурсфьорд на драккарах Хокона и его союзников, уцелевших людей хватило лишь на шесть полных хирдов.
Свальд на слова деда внимания не обращал. Он такие рассказы выслушивал чуть ли не каждый день, живя в Сивербё. И сейчас перебрасывался короткими фразами с Бреггой. Хвалил её красоту, учтивость. Но рук уже не распускал, ел быстро, и движения были резкими, отрывистыми. Время от времени брат даже улыбался, хотя на щеках по-прежнему горел пятнистый злой румянец…
– А верно ли говорят, будто Льоту-берсерку в той битве отрубили руку, но он приказал перетянуть ему локоть веревкой – и продолжил сражаться? – спросила Асвейг, когда дед смолк. – И конунг Хокон принял его вызов, но выбил секиру из уцелевшей руки – а потом оставил Льоту жизнь, в награду за мужество?
Дед кивнул. Заявил растроганно:
– Это так. Смотрю, ты многое знаешь о битвах прошлого, Гунирсдоттир. Вот какая жена тебе нужна, Харальд – дочь конунга, почитающая отвагу воинов прошлого, сражавшихся так, что и поныне о них помнят. Когда меня не станет, она рассказала бы моим правнукам о битвах, в которых я дрался…
И Харальд вдруг не сдержался. Буркнул, припомнив сказку, выдуманную Свальдом:
– Зато моя жена расскажет моим сыновьям о том, что случилось на Росватене. Это когда я упал – и она меня заслонила. А ещё Сванхильд поведает им о том, как ушла в лес, чтобы найти меня, когда я был не в себе. Одна, не побоявшись драугаров…
Он ещё много чего мог бы сказать – но вдруг осознал, что портит деду всю игру. И резко смолк.
Огер вежливо улыбнулся, Турле нахмурился.
– Смелость дротнинг Кейлевсдоттир известна всем, – торопливо заявила Асвейг. – Для меня было бы честью жить рядом с такой отважной женщиной. Помогать той, кто спасла самого Ёрмунгардсона…
– И вторая жена сделала бы жизнь дротнинг легче, – оживленно сказал Гунир, до этого молчавший. – Йорингард большая крепость, здесь нужна не одна хозяйка… может, дротнинг потому и нездоровится, что она надорвалась, пытаясь поспеть везде? А ведь Кейлевсдоттир готовится родить дитя самого Ёрмунгардсона. Её надо беречь!
Кейлев, сидевший лицом к столу на возвышении, посмотрел вдруг на своего конунга остро и внимательно. Харальд, поймав его взгляд, едва заметно повел бровью, давая знать, что все в порядке.
И опять промолчал.
Зато Свальд внезапно поднялся из-за стола. Бросил:
– Сегодня не пир, так что засиживаться за столом ни к чему… конунг Гунир, я провожу Бреггу до женского дома. Хочу поговорить с моей невестой, которую не видел уже несколько дней.
Он не спрашивал – а просто сообщал. Брегга побледнела. Гунир, перехватив её взгляд, заявил:
– Это ни к чему. Брегга уйдет вместе с сестрой, как и пришла. В опочивальню их отведут мои люди. Тебе незачем утруждаться, ярл Свальд. Ты ей ещё не муж…
– Ты не хочешь, чтобы я повидался с моей невестой, конунг Гунир? – уронил Свальд, глядя на него. – Может, боишься, что я поведу себя недостойно? Так скажи об этом сейчас, и покончим с этим.
Он перевел взгляд на невесту.
– Или, может, ты меня боишься? А, Брегга? Я всегда относился к тебе с уважением. Никогда не пытался силой получить то, что некоторые берут ещё до свадьбы. Так в чем дело?
Разговоры в зале начали стремительно затихать. Все опять глазели на стол конунга.
Свальд захотел попробовать добраться до той глазастой рабыни прямо сегодня, с усмешкой подумал Харальд. И допросить её. Крепко же зацепило брата известие о том, что бывшую наложницу видели с воином. Впрочем, неудивительно, раз он собрался на ней жениться…
Огер и Турле молчали, выжидающе глядя на Бреггу и Свальда. А Харальд вдруг кое-что осознал – и нахмурился.
Сегодня на берегу брат сказал, что желает взять Ниду в жены – а вечером Брегга уже сказала при всех, что девка с кем-то встречалась за сараями. Все в один день. Словно Гунирсдоттир узнала о намерении брата…
Харальд задумался, припоминая, кто стоял рядом с ними, пока драккар Турле шел по фьорду. Были ли среди них люди Гунира?
– Я уже иду, – внезапно заявила невеста Свальда, вставая из-за стола.
Чужих поблизости не было, хмуро решил Харальд, провожая взглядом Свальда и Бреггу. Рядом стояли его хирдманы. И воины из его хирдов. Люди Гунира собрались тогда поодаль, вокруг своего конунга…
Может, рабыни дочек Гунира успели за эти дни свести знакомство с кем-то ещё из его воинов? И он опять об этом – ни слухом, ни духом?
В другое время, подумал Харальд, он бы не обратил на это внимания. Девки собрались замуж, вот и вынюхивают, что на уме у жениха и его брата, которого тоже хотят окрутить. Но нынче это подозрительно. А у жениха с его братом во врагах ходят сами боги…
– Ты вырастил хорошую дочь, конунг Гунир, – одобрительно сказал Турле. – Полагаю, Асвейг тоже будет слушаться того, кого отец выберет ей в мужья?
– Тот, кто на ней женится, не будет недоволен, ярл Турле, – отозвался Гунир.
Харальд снова промолчал. Подумал – хватит с них сегодня и его молчания.
А завтра он даст Асвейг надежду. На следующий вечер отнимет её…
И на третий день будет свадьба брата.
То ли будет, то ли нет.
Брегга, выйдя из зала для пиров, прощебетала:
– О чем ты хотел со мной поговорить, ярл Свальд?
– О том, как давно я тебя не видел. – Свальд подхватил Бреггу за локоть, потянул за собой, ускорив шаг. Подумал – если все выйдет и все подтвердится, он ещё успеет вернуться и поговорить с Гейрульфом.
А потом вслух добавил:
– И ты за эти дни стала ещё прекраснее.
Брегга хихикнула – но заявила неожиданно твердо:
– Все эти дни я была тут, ярл Свальд. Если бы захотел, мог бы меня проведать. Но не пожелал. Поэтому врать сейчас ни к чему. И тебе, ярлу, это не к лицу… ты пошел со мной только ради того, чтобы поговорить с рабыней.
Свальд немного сбавил шаг, покосился на Бреггу.
Она шла, высоко вскинув голову. Мрак закрывал ей лицо, смутные отблески факелов, долетавшие от ворот, едва заметно золотили полог волос над правым виском…
– Ты заговорила об этом за столом, где сидели мои родичи, – уронил Свальд. – При всех. Ты хотела меня задеть, Брегга. Тебе удалось. Такие слова просто так не бросают – и просто так не забывают.
Он замолчал, ожидая, что она скажет. Брегга немного сбивчиво отозвалась:
– Когда осенью ты приплыл к нам, то смотрел только на меня, ярл Свальд. Я не подурнела с той поры, не изменилась… я все та же – дочь конунга, верно ждущая своего жениха. Так почему изменился ты?
