Честно говоря, когда он сказал про коллоид, я галочку в уме поставила. Но молча.
— А во-вторых, тебе пора задуматься о том, что с тобой будет без меня. Задуматься — и пересмотреть свое поведение.
Тут я не выдержала.
— Так ты меня запугивал? Опять? Низко, Скев.
— Зато действенно, — пробормотал он. — Легче один раз запугать, чем постоянно гадать, что ты натворишь. Когда «Быстрая» входит в прыжковый каскад, мне нельзя отвлекаться, иначе мы можем из него не выйти. Запомни это на будущее, Наташа. Кстати, тошноты не чувствуешь? Мы недавно прошли через сложный каскад, а некоторые переносят их тяжело. Но приходится спешить. На Архелау нас уже ждут, я получил сообщение…
Скевос стиснул мое запястье и заставил вскинуть руку. Затем поцеловал мне ладонь — и забросил её на свое плечо. Произнес приглушенно:
— Сейчас у «Быстрой» диагностика систем. Но через двенадцать часов мы снова войдем в долгий прыжковый каскад. И прибудем на Архелау дней через пять, опередив расчетное время на сутки. Гру Шиассен нервничает, а я не хочу упустить первого покупателя на свои челноки.
— Ты тоже нервничаешь?
Сама не знаю, зачем я это спросила. Ну психует и психует, его проблемы. Рабовладелец хренов!
Угол рта у Скевоса дрогнул. Скорей насмешливо, чем растроганно.
— Нет. Но спасибо, что спросила.
Дальше повисла пауза. Он молчал, глядя на меня, я молчала, глядя на него.
— Так что насчет прощения? — напомнил наконец Скевос.
Я сдвинула брови.
— А вот его, капит Скевос, ещё надо заслужить.
— Переходишь понемногу на галакт? Это хорошо. И что я должен сделать для прощения? Многого не обещаю, но кое-что…
Я вдруг ощутила, насколько устала. Длинный день, наполненный зубрежкой, ссора, мысли эти неприятные — о том, что могло быть со мной, если бы не Скевос…
И сам он, пытающийся играть принца, но остающийся при этом торговцем рабами. Который вовсю торгует рабскими вирусами.
Может, и каскад этот прыжковый, о котором Скевос говорил, на мне сказывался?
— Все забыто, — выдохнула я.
А следом ткнулась ему в плечо лбом. Молча пожелала — да делай же то, за чем пришел. Покончим со всем, и будь что будет. А завтра наступит новый день…
Его руки сошлись у меня на спине. Скевос склонил голову, прошептал мне на ухо — то самое, за которое так переживал:
— Буду должен. Капитаны Альянса всегда платят свои долги.
Длинные пальцы скользнули по моей груди, открывая комбинезон. Скевос мягко потянул ткань вниз, прихватив её на моих плечах. Предложил:
— Хочешь, куплю тебе на Архелау женскую одежду? И прочее, чем пользуются женщины?
— Подкупаешь?
— Изо всех сил. Больше очаровывать тебя мне нечем.
Он со смешком наклонился, и я ощутила тепло его рта на своих губах. Руки на оголившейся спине…
— Сегодня днем прозвучало интересное предложение, — пробормотал Скевос, покончив с поцелуем. — Насчет лизанья.
— Скев…
Он молча рванул мой комбинезон вниз, оголяя меня до бедер. Потом толкнул, и я осела на краю постели.
— Хватит, — глуховато приказал Скевос, стаскивая комбинезон уже с моих ног. — Сегодня днем мы наговорили на месяц вперед. Просто откинься на спину. Если смущаешься, закрой глаза.
— Не буду, — упрямо сказала я.
И покорно откинулась назад. Оперлась локтями о постель, глядя на Скевоса снизу вверх. Пол под голыми ступнями был шероховатым и чуть теплым.
Скевос, торопливо занявшись своей одеждой, неровно бросил:
— Знаешь, а я сегодня впервые принимаю госпожу Калирис в своей каюте. Имею в виду, на этой кровати…
— Но ты ведь был женат? — заметила я тихо.
Прямо капитан Калирис об этом не говорил — однако я помнила его слова. О том, что он женится не каждое десятилетие.
Скевос, успевший обнажиться, на мгновенье застыл.
— Да, был. Однако сейчас не время для воспоминаний.
А потом он шагнул, ногой раздвигая мне бедра. Сказал, уже опускаясь на колени:
— Кстати, восхищен тем, как ты учишь галакт. Я бы сказал, отчаянно учишь. Если завтра проснусь на час раньше, могу помочь.
— Сядешь зубрить вместе со мной?
Скевос наклонился, придавил обеими ладонями мои груди снизу. Поцеловал каждую — почтительно поцеловал, чуть ли не приложился с благоговением…
Что на него было совсем не похоже.
— Нет. Отведу тебя в медблок, уложу в медробот и прикажу ввести вирус Гренги. Он на несколько часов подстегнет нейроны. Настолько, что запоминание пойдет в ускоренном режиме. И ты запомнишь все, что тебе покажут или скажут. Затем полежишь в медроботе, послушаешь слова и посмотришь картинки. На первый раз будет достаточно основной словарной базы галакта.
Я вскинулась, но Скевос толкнул меня вниз, придавливая всем телом. Запечатал губами рот, уже открывшийся для сердитого возгласа. Снова поцеловал, долго, неторопливо…
И высказаться я смогла лишь через несколько минут.
— Скев… Скев, ты, ты… — У меня чуть не вырвалось «урод». Замолчала я в самую последнюю секунду.
— Тихо, — уронил сверху Скевос. — Ты присматриваешься ко мне, я присматриваюсь к тебе. Но мне нравится твое упорство. Оно должно быть вознаграждено. Именно упорство, Наташа. А не твои желания, которые слишком разнообразны. Теперь попробуй расслабиться. Побудь немного послушной женой, хорошо? Если хочешь, чтобы я завтра проснулся пораньше.
Он сдвинулся ниже. Пробормотал, уткнувшись в ложбинку меж моих грудей:
— Кстати, забыл спросить, какие мужчины окружали тебя в твоем мире. Так какие?
Потом Скевос впечатал зыбкий, тягучий поцелуй в верхнюю часть живота — мне под ребра. Пощекотал кожу кончиком языка.
— Зачем тебе это? — выдохнула я.
Скевос поцеловал ещё ниже. Сказал, не поднимая головы — кожа, влажная после поцелуя, ощутила движение его губ и холодок после каждого выдоха:
— Должен же я поинтересоваться прошлым своей жены? Хотя бы на брачном ложе.
Он снова поцеловал, на этот раз прихватив зубами кожу над пупком. Было влажно, жарко. Немного стыдно…
— Хорошие, — прошептала я, чувствуя, как учащается дыхание и воздуха начинает не хватать. — Меня окружали хорошие мужчины. Приличные. Добрые. Они бы никогда…
Тут воздух в легких у меня кончился, как и слова. Я судорожно вздохнула.
— Добрые, — пробормотал Скевос. — Хорошие. На этом нам лучше остановиться. Иначе я расплачусь от умиления.
Я ощутила его губы в самом низу живота. Вцепилась в простыню.
В уме метались мысли — он двинется и ниже? Но ведь он меня едва знает…
Впрочем, как и я его.
Скевос двинулся.
Первую ласку его языка, скользнувшую у меня между ног горячим касанием, я ощутила остро. Дрожь, пробежавшая по телу, была непонятной — так передергивает от отвращения. Но на самом деле отвращения не было.
Только смущение. И тепло его рта между ног. И мягкое, развращающее удовольствие…
— Тело предает, да? — негромко сказал Скевос, вскидывая голову. — Плоть сильнее, Наташа. И тебя, и меня.
Он давяще пригладил мне бедра, заставив ещё шире раздвинуть колени. Снова склонился.
Рот Скевоса на этот раз показался мне обжигающе-горячим. Жалящим. Нежным. Я задохнулась, а ласка все длилась…
И когда Скевос вскинулся вверх, я его обняла. Сама. И вздрагивала, лежа перед ним, и прогибалась, и коленями стискивала Скевосу бока, ощущая его закаменевшую плоть внутри. Ходящую рывками, безумно скользящую…
И стыдно мне стало только после медовой судороги между ног, утопившей сознание в омуте наслаждения — и хриплого стона Скевоса.
Мое тело и впрямь предавало. С каждым разом все сильней, вот что обидно.
Скевос тут же завалился на постель. Растянулся в стороне, ближе к изножью кровати — но затем протянул руку. Подтащил меня к себе, не открывая глаз, и замер.
А минут через двадцать, когда я уже засыпала, Скевос внезапно пробормотал:
— Вернемся к вопросу о мужчинах твоего мира. Хороших и добрых.
Он плюхнул расслабленную ладонь мне на живот, тяжело прижал.
— Вспомни любого из них, Наташа. Представь его там, на Алидануме. Кто из них пригласил бы к своему столу замерзшую бродяжку, заскочившую с улицы? В непонятной одежде, не знающую языка, ведущую себя странно?
— Я не…
— О нет. В своем мире — нет, ты не бродяжка. А на Алидануме?
— К чему все это, Скев?
Он вздохнул, не открывая глаз.
— Потому что плоть предает, Наташа. И не только тебя. Я не верю в прощение. Я верю в вознаграждение. Желательно — заранее оговоренное, по контракту.
Мы помолчали ещё немного. А затем его рука, придавившая мне живот, ожила. Скользнула выше.
— Будет непростительным позором, — пробормотал Скевос, уже наваливаясь сверху и опираясь лбом о мой лоб. — Если моя первая брачная ночь закончится на этом…
— Готова? — спросил Скевос.
Я кивнула.
Вокруг поднимались стенки серой капсулы. Дно внутренней полости медробота, глубоко промявшись, теперь повторяло все изгибы моего тела.
И это порождало чувство невесомости. Я точно парила внутри серой капсулы.
— Через несколько часов вирус Гренги в твоей крови погибнет, — предупредил Скевос, склоняясь над медроботом. — После сеанса ускоренного запоминания тебя будет тошнить. И начнет кружиться голова. Когда закончится зрительно-звуковой ряд, просто лежи. Не двигайся, не нервничай, жди. Через минуту ты уснешь — об этом позаботится медробот. Как только мозг отдохнет, ты проснешься. Потом мы поговорим.
Но поговорим уже на галакте, почему-то тревожно подумала я.
Миг, и прозрачная крышка медробота потекла снизу вверх, закрывая капсулу. Лицо Скевоса за ней затуманилось.
Мои ладони тут же притиснуло к серому покрытию, по запястьям прошлись покалывания, похожие на комариные укусы. Тело обдало жаром.
Ещё пара минут ожидания, и на прозрачной крышке загорелась развертка. Первая картинка — темное небо с одинокой звездой.
— Естра, — объявил мягкий голос. — Звезда.
Звезда рывком приблизилась, вокруг неё закружились планеты. Одна из них выросла, заслонив все остальные.
— Еов. Планета.
Скорость показа картинок нарастала. Я вдруг поняла, что ничего другого в мире нет. Есть только образы, возникающие на развертке — и голос, роняющий слова, которые мне безумно, до зубовного скрежета, нужны…
— Наташа, — позвал кто-то.
Следом прозвучала мешанина звуков, из которой мое сознание выловило пару слов.
Фразу медленно повторили. Теперь до меня дошел её смысл.
Говорили на галакте. И я его понимала — не совсем уверенно, но понимала!
— Проснись. Медробот утверждает, что ты восстановилась.
Я открыла глаза. Голова побаливала, тело казалось ватным, слабым, как после болезни.
А над капсулой опять склонялся Скевос. Разглядывал меня пристально, с едва заметным прищуром.
— Сколько… — начала я на русском.
Но внезапно вспомнила, что теперь знаю галакт. И спросила уже на нем, неуверенно подбирая слова:
— Сколько я здесь пролежала?
— Весь день. «Быстрая» вышла из каскада, я зашел за тобой. После обучения с Гренги надо поесть.
А ещё нужно одеться, подумала я. В капсулу медробота пришлось лечь голой, укрывшись одной простынкой — на случай осложнений, как пояснил Скевос.
Я уцепилась за стенки капсулы, собираясь сесть. Скевос, возвышавшийся над медроботом, тут же схватил меня за плечи. Дернул, приподнимая — и я прижала к груди край простыни, скользнувший по коже.
В сидячем положении голова кружилась. И медотсек плавно плыл перед глазами.
— Понести? — всерьез предложил Скевос.
— Я сама.
Он с насмешливой улыбкой отступил в сторону. Одна из стенок капсулы — та, что в изножье — бесшумно опустилась. Я кое-как сползла к краю, одной рукой придерживая простынку. Свесила ноги. Потом встала, покачнувшись. Завернулась в простыню, как в тогу, на римский манер…
— И все-таки понести, — сказал Скевос, на этот раз не спрашивая, а утверждая.
Нести ему пришлось долго — вниз по лестнице на два витка, затем по коридору. Когда Скевос уложил меня на кровать, причем не в моей, а в своей каюте, дыхание у него уже сбилось.
— Надо упражняться, — пробурчал Скевос. — Но все некогда. Ешь. Я сам поужинал, это для тебя. После Гренги надо много есть.
Говорил он короткими рублеными фразами, подбирая самые простые слова — и я была ему за это благодарна. Скосила глаза, подыскивая слова для ответа…
На другом краю кровати, справа от меня, стоял поднос с едой. Посреди коробочек и упаковок, по небольшому лотку были торжественно разложены три ломтика — печеный хлеб из Содружества Даль.
— Спасибо, — уронила я, не сводя глаз с хлеба. — Но сначала душ.
Губы двигались тяжело, произношение царапало ухо мне самой. Я помнила слова, но произносить их правильно ещё не научилась.
Скевос пожал плечами и за ручку завел меня в душевую. Предупредил:
— Режим обсушки выключен.
Я молча порадовалась, вспомнив тяжесть, давившую на плечи после каждого мытья.
— Позови, когда закончишь, — велел Скевос. — Помогу выйти.
— А комбинезон? — пробормотала я.
— Все, что тебе сейчас нужно, это еда и сон, — отрезал Скевос. Следом напомнил: — Не забудь позвать!
Я кивнула. Однако обещанья не выполнила — помылась, завернулась в простынку и враскачку вышла из душевой, чуть не запнувшись о низкий порожек.
Скевос, сидевший на кровати, заявил:
— Ну, раз тебе не нужна моя помощь…
Он не сдвинулся с места, пока я ковыляла к кровати. Потом молча смотрел, как я ем. Но стоило мне отодвинуть поднос, как Скевос резко повел головой.
Поднос мгновенно взмыл с кровати, спланировал к открывшейся двери и нырнул в коридор.
— Как ты это делаешь? — обессилено спросила я.
— Этот диск снабжен модулятором гравитационного поля, — размеренно проговорил Скевос. — Когда я подаю команду на продолжение обслуживания, модулятор включается. Ложись и спи, Наташа. Сегодня — только сон.
— Спасибо, — выдохнула я.
И поползла по широченной кровати к изголовью.
Теплое сияние светильника тут же потускнело, став едва различимым. Я ощутила, как Скевос сдирает с меня полувлажную простынку, и укрывает сухой.
Его рука под конец воровато погладила мое бедро. Но дальше он не зашел, а я провалилась в сон.
Через пять дней Скевос ворвался в мою каюту. С порога объявил:
— Мы прибыли!
И я рывком обернулась к нему, забыв про экран, висевший рядом.
— Гру Шиассен ждет нас на границе системы, — сообщил Скевос, подходя к кровати. — На своей яхте. А я собираюсь устроить для него представление. Полетишь со мной? На бой в вакууме, который я обещал?
Я кивнула и вскочила. Скевос быстро взглянул на развертку, светившуюся в воздухе.
— Данные по Архелау? Однако… ты начинаешь меня пугать, Наташа. Зачем они тебе?
— На всякий случай, — осторожно ответила я.
А затем улыбнулась, распахнув глаза пошире. Скевос вскинул одну бровь.
— Опасаешься, что я высажу тебя на Архелау?
— Просто разглядывала картинки, — поспешно заявила я. — Такая интересная планета!
Планета и в самом деле была интересная.
— А во-вторых, тебе пора задуматься о том, что с тобой будет без меня. Задуматься — и пересмотреть свое поведение.
Тут я не выдержала.
— Так ты меня запугивал? Опять? Низко, Скев.
— Зато действенно, — пробормотал он. — Легче один раз запугать, чем постоянно гадать, что ты натворишь. Когда «Быстрая» входит в прыжковый каскад, мне нельзя отвлекаться, иначе мы можем из него не выйти. Запомни это на будущее, Наташа. Кстати, тошноты не чувствуешь? Мы недавно прошли через сложный каскад, а некоторые переносят их тяжело. Но приходится спешить. На Архелау нас уже ждут, я получил сообщение…
Скевос стиснул мое запястье и заставил вскинуть руку. Затем поцеловал мне ладонь — и забросил её на свое плечо. Произнес приглушенно:
— Сейчас у «Быстрой» диагностика систем. Но через двенадцать часов мы снова войдем в долгий прыжковый каскад. И прибудем на Архелау дней через пять, опередив расчетное время на сутки. Гру Шиассен нервничает, а я не хочу упустить первого покупателя на свои челноки.
— Ты тоже нервничаешь?
Сама не знаю, зачем я это спросила. Ну психует и психует, его проблемы. Рабовладелец хренов!
Угол рта у Скевоса дрогнул. Скорей насмешливо, чем растроганно.
— Нет. Но спасибо, что спросила.
Дальше повисла пауза. Он молчал, глядя на меня, я молчала, глядя на него.
— Так что насчет прощения? — напомнил наконец Скевос.
Я сдвинула брови.
— А вот его, капит Скевос, ещё надо заслужить.
— Переходишь понемногу на галакт? Это хорошо. И что я должен сделать для прощения? Многого не обещаю, но кое-что…
Я вдруг ощутила, насколько устала. Длинный день, наполненный зубрежкой, ссора, мысли эти неприятные — о том, что могло быть со мной, если бы не Скевос…
И сам он, пытающийся играть принца, но остающийся при этом торговцем рабами. Который вовсю торгует рабскими вирусами.
Может, и каскад этот прыжковый, о котором Скевос говорил, на мне сказывался?
— Все забыто, — выдохнула я.
А следом ткнулась ему в плечо лбом. Молча пожелала — да делай же то, за чем пришел. Покончим со всем, и будь что будет. А завтра наступит новый день…
Его руки сошлись у меня на спине. Скевос склонил голову, прошептал мне на ухо — то самое, за которое так переживал:
— Буду должен. Капитаны Альянса всегда платят свои долги.
Длинные пальцы скользнули по моей груди, открывая комбинезон. Скевос мягко потянул ткань вниз, прихватив её на моих плечах. Предложил:
— Хочешь, куплю тебе на Архелау женскую одежду? И прочее, чем пользуются женщины?
— Подкупаешь?
— Изо всех сил. Больше очаровывать тебя мне нечем.
Он со смешком наклонился, и я ощутила тепло его рта на своих губах. Руки на оголившейся спине…
— Сегодня днем прозвучало интересное предложение, — пробормотал Скевос, покончив с поцелуем. — Насчет лизанья.
— Скев…
Он молча рванул мой комбинезон вниз, оголяя меня до бедер. Потом толкнул, и я осела на краю постели.
— Хватит, — глуховато приказал Скевос, стаскивая комбинезон уже с моих ног. — Сегодня днем мы наговорили на месяц вперед. Просто откинься на спину. Если смущаешься, закрой глаза.
— Не буду, — упрямо сказала я.
И покорно откинулась назад. Оперлась локтями о постель, глядя на Скевоса снизу вверх. Пол под голыми ступнями был шероховатым и чуть теплым.
Скевос, торопливо занявшись своей одеждой, неровно бросил:
— Знаешь, а я сегодня впервые принимаю госпожу Калирис в своей каюте. Имею в виду, на этой кровати…
— Но ты ведь был женат? — заметила я тихо.
Прямо капитан Калирис об этом не говорил — однако я помнила его слова. О том, что он женится не каждое десятилетие.
Скевос, успевший обнажиться, на мгновенье застыл.
— Да, был. Однако сейчас не время для воспоминаний.
А потом он шагнул, ногой раздвигая мне бедра. Сказал, уже опускаясь на колени:
— Кстати, восхищен тем, как ты учишь галакт. Я бы сказал, отчаянно учишь. Если завтра проснусь на час раньше, могу помочь.
— Сядешь зубрить вместе со мной?
Скевос наклонился, придавил обеими ладонями мои груди снизу. Поцеловал каждую — почтительно поцеловал, чуть ли не приложился с благоговением…
Что на него было совсем не похоже.
— Нет. Отведу тебя в медблок, уложу в медробот и прикажу ввести вирус Гренги. Он на несколько часов подстегнет нейроны. Настолько, что запоминание пойдет в ускоренном режиме. И ты запомнишь все, что тебе покажут или скажут. Затем полежишь в медроботе, послушаешь слова и посмотришь картинки. На первый раз будет достаточно основной словарной базы галакта.
Я вскинулась, но Скевос толкнул меня вниз, придавливая всем телом. Запечатал губами рот, уже открывшийся для сердитого возгласа. Снова поцеловал, долго, неторопливо…
И высказаться я смогла лишь через несколько минут.
— Скев… Скев, ты, ты… — У меня чуть не вырвалось «урод». Замолчала я в самую последнюю секунду.
— Тихо, — уронил сверху Скевос. — Ты присматриваешься ко мне, я присматриваюсь к тебе. Но мне нравится твое упорство. Оно должно быть вознаграждено. Именно упорство, Наташа. А не твои желания, которые слишком разнообразны. Теперь попробуй расслабиться. Побудь немного послушной женой, хорошо? Если хочешь, чтобы я завтра проснулся пораньше.
Он сдвинулся ниже. Пробормотал, уткнувшись в ложбинку меж моих грудей:
— Кстати, забыл спросить, какие мужчины окружали тебя в твоем мире. Так какие?
Потом Скевос впечатал зыбкий, тягучий поцелуй в верхнюю часть живота — мне под ребра. Пощекотал кожу кончиком языка.
— Зачем тебе это? — выдохнула я.
Скевос поцеловал ещё ниже. Сказал, не поднимая головы — кожа, влажная после поцелуя, ощутила движение его губ и холодок после каждого выдоха:
— Должен же я поинтересоваться прошлым своей жены? Хотя бы на брачном ложе.
Он снова поцеловал, на этот раз прихватив зубами кожу над пупком. Было влажно, жарко. Немного стыдно…
— Хорошие, — прошептала я, чувствуя, как учащается дыхание и воздуха начинает не хватать. — Меня окружали хорошие мужчины. Приличные. Добрые. Они бы никогда…
Тут воздух в легких у меня кончился, как и слова. Я судорожно вздохнула.
— Добрые, — пробормотал Скевос. — Хорошие. На этом нам лучше остановиться. Иначе я расплачусь от умиления.
Я ощутила его губы в самом низу живота. Вцепилась в простыню.
В уме метались мысли — он двинется и ниже? Но ведь он меня едва знает…
Впрочем, как и я его.
Скевос двинулся.
Первую ласку его языка, скользнувшую у меня между ног горячим касанием, я ощутила остро. Дрожь, пробежавшая по телу, была непонятной — так передергивает от отвращения. Но на самом деле отвращения не было.
Только смущение. И тепло его рта между ног. И мягкое, развращающее удовольствие…
— Тело предает, да? — негромко сказал Скевос, вскидывая голову. — Плоть сильнее, Наташа. И тебя, и меня.
Он давяще пригладил мне бедра, заставив ещё шире раздвинуть колени. Снова склонился.
Рот Скевоса на этот раз показался мне обжигающе-горячим. Жалящим. Нежным. Я задохнулась, а ласка все длилась…
И когда Скевос вскинулся вверх, я его обняла. Сама. И вздрагивала, лежа перед ним, и прогибалась, и коленями стискивала Скевосу бока, ощущая его закаменевшую плоть внутри. Ходящую рывками, безумно скользящую…
И стыдно мне стало только после медовой судороги между ног, утопившей сознание в омуте наслаждения — и хриплого стона Скевоса.
Мое тело и впрямь предавало. С каждым разом все сильней, вот что обидно.
Скевос тут же завалился на постель. Растянулся в стороне, ближе к изножью кровати — но затем протянул руку. Подтащил меня к себе, не открывая глаз, и замер.
А минут через двадцать, когда я уже засыпала, Скевос внезапно пробормотал:
— Вернемся к вопросу о мужчинах твоего мира. Хороших и добрых.
Он плюхнул расслабленную ладонь мне на живот, тяжело прижал.
— Вспомни любого из них, Наташа. Представь его там, на Алидануме. Кто из них пригласил бы к своему столу замерзшую бродяжку, заскочившую с улицы? В непонятной одежде, не знающую языка, ведущую себя странно?
— Я не…
— О нет. В своем мире — нет, ты не бродяжка. А на Алидануме?
— К чему все это, Скев?
Он вздохнул, не открывая глаз.
— Потому что плоть предает, Наташа. И не только тебя. Я не верю в прощение. Я верю в вознаграждение. Желательно — заранее оговоренное, по контракту.
Мы помолчали ещё немного. А затем его рука, придавившая мне живот, ожила. Скользнула выше.
— Будет непростительным позором, — пробормотал Скевос, уже наваливаясь сверху и опираясь лбом о мой лоб. — Если моя первая брачная ночь закончится на этом…
***
— Готова? — спросил Скевос.
Я кивнула.
Вокруг поднимались стенки серой капсулы. Дно внутренней полости медробота, глубоко промявшись, теперь повторяло все изгибы моего тела.
И это порождало чувство невесомости. Я точно парила внутри серой капсулы.
— Через несколько часов вирус Гренги в твоей крови погибнет, — предупредил Скевос, склоняясь над медроботом. — После сеанса ускоренного запоминания тебя будет тошнить. И начнет кружиться голова. Когда закончится зрительно-звуковой ряд, просто лежи. Не двигайся, не нервничай, жди. Через минуту ты уснешь — об этом позаботится медробот. Как только мозг отдохнет, ты проснешься. Потом мы поговорим.
Но поговорим уже на галакте, почему-то тревожно подумала я.
Миг, и прозрачная крышка медробота потекла снизу вверх, закрывая капсулу. Лицо Скевоса за ней затуманилось.
Мои ладони тут же притиснуло к серому покрытию, по запястьям прошлись покалывания, похожие на комариные укусы. Тело обдало жаром.
Ещё пара минут ожидания, и на прозрачной крышке загорелась развертка. Первая картинка — темное небо с одинокой звездой.
— Естра, — объявил мягкий голос. — Звезда.
Звезда рывком приблизилась, вокруг неё закружились планеты. Одна из них выросла, заслонив все остальные.
— Еов. Планета.
Скорость показа картинок нарастала. Я вдруг поняла, что ничего другого в мире нет. Есть только образы, возникающие на развертке — и голос, роняющий слова, которые мне безумно, до зубовного скрежета, нужны…
***
— Наташа, — позвал кто-то.
Следом прозвучала мешанина звуков, из которой мое сознание выловило пару слов.
Фразу медленно повторили. Теперь до меня дошел её смысл.
Говорили на галакте. И я его понимала — не совсем уверенно, но понимала!
— Проснись. Медробот утверждает, что ты восстановилась.
Я открыла глаза. Голова побаливала, тело казалось ватным, слабым, как после болезни.
А над капсулой опять склонялся Скевос. Разглядывал меня пристально, с едва заметным прищуром.
— Сколько… — начала я на русском.
Но внезапно вспомнила, что теперь знаю галакт. И спросила уже на нем, неуверенно подбирая слова:
— Сколько я здесь пролежала?
— Весь день. «Быстрая» вышла из каскада, я зашел за тобой. После обучения с Гренги надо поесть.
А ещё нужно одеться, подумала я. В капсулу медробота пришлось лечь голой, укрывшись одной простынкой — на случай осложнений, как пояснил Скевос.
Я уцепилась за стенки капсулы, собираясь сесть. Скевос, возвышавшийся над медроботом, тут же схватил меня за плечи. Дернул, приподнимая — и я прижала к груди край простыни, скользнувший по коже.
В сидячем положении голова кружилась. И медотсек плавно плыл перед глазами.
— Понести? — всерьез предложил Скевос.
— Я сама.
Он с насмешливой улыбкой отступил в сторону. Одна из стенок капсулы — та, что в изножье — бесшумно опустилась. Я кое-как сползла к краю, одной рукой придерживая простынку. Свесила ноги. Потом встала, покачнувшись. Завернулась в простыню, как в тогу, на римский манер…
— И все-таки понести, — сказал Скевос, на этот раз не спрашивая, а утверждая.
Нести ему пришлось долго — вниз по лестнице на два витка, затем по коридору. Когда Скевос уложил меня на кровать, причем не в моей, а в своей каюте, дыхание у него уже сбилось.
— Надо упражняться, — пробурчал Скевос. — Но все некогда. Ешь. Я сам поужинал, это для тебя. После Гренги надо много есть.
Говорил он короткими рублеными фразами, подбирая самые простые слова — и я была ему за это благодарна. Скосила глаза, подыскивая слова для ответа…
На другом краю кровати, справа от меня, стоял поднос с едой. Посреди коробочек и упаковок, по небольшому лотку были торжественно разложены три ломтика — печеный хлеб из Содружества Даль.
— Спасибо, — уронила я, не сводя глаз с хлеба. — Но сначала душ.
Губы двигались тяжело, произношение царапало ухо мне самой. Я помнила слова, но произносить их правильно ещё не научилась.
Скевос пожал плечами и за ручку завел меня в душевую. Предупредил:
— Режим обсушки выключен.
Я молча порадовалась, вспомнив тяжесть, давившую на плечи после каждого мытья.
— Позови, когда закончишь, — велел Скевос. — Помогу выйти.
— А комбинезон? — пробормотала я.
— Все, что тебе сейчас нужно, это еда и сон, — отрезал Скевос. Следом напомнил: — Не забудь позвать!
Я кивнула. Однако обещанья не выполнила — помылась, завернулась в простынку и враскачку вышла из душевой, чуть не запнувшись о низкий порожек.
Скевос, сидевший на кровати, заявил:
— Ну, раз тебе не нужна моя помощь…
Он не сдвинулся с места, пока я ковыляла к кровати. Потом молча смотрел, как я ем. Но стоило мне отодвинуть поднос, как Скевос резко повел головой.
Поднос мгновенно взмыл с кровати, спланировал к открывшейся двери и нырнул в коридор.
— Как ты это делаешь? — обессилено спросила я.
— Этот диск снабжен модулятором гравитационного поля, — размеренно проговорил Скевос. — Когда я подаю команду на продолжение обслуживания, модулятор включается. Ложись и спи, Наташа. Сегодня — только сон.
— Спасибо, — выдохнула я.
И поползла по широченной кровати к изголовью.
Теплое сияние светильника тут же потускнело, став едва различимым. Я ощутила, как Скевос сдирает с меня полувлажную простынку, и укрывает сухой.
Его рука под конец воровато погладила мое бедро. Но дальше он не зашел, а я провалилась в сон.
ГЛАВА 2. Окончание пути
Через пять дней Скевос ворвался в мою каюту. С порога объявил:
— Мы прибыли!
И я рывком обернулась к нему, забыв про экран, висевший рядом.
— Гру Шиассен ждет нас на границе системы, — сообщил Скевос, подходя к кровати. — На своей яхте. А я собираюсь устроить для него представление. Полетишь со мной? На бой в вакууме, который я обещал?
Я кивнула и вскочила. Скевос быстро взглянул на развертку, светившуюся в воздухе.
— Данные по Архелау? Однако… ты начинаешь меня пугать, Наташа. Зачем они тебе?
— На всякий случай, — осторожно ответила я.
А затем улыбнулась, распахнув глаза пошире. Скевос вскинул одну бровь.
— Опасаешься, что я высажу тебя на Архелау?
— Просто разглядывала картинки, — поспешно заявила я. — Такая интересная планета!
Планета и в самом деле была интересная.
