И беседовать любезно, выказывая живой интерес. Не хочешь что-то сказать, Веда? А то у меня уже уши слиплись от речей Сигвича!
Веденея торопливо схватилась за сложенную цветком салфетку. Рывком развернула, собираясь укрыть ей колени. И обронила безрадостно, заученной скороговоркой:
— О чем вы говорили перед моим приходом, господа?
— О пустяках, — ответил Сигвич. — У меня есть небольшое поместье в Поворской волости. К нему прилагается обязанность помогать тамошнему волостарю. Все согласно присяге хозяина поместья — «обязуюсь отслужить магическим искусством в случае беды, войны, непогоды и проклятий неодолимой силы». И как раз в этой волости, неподалеку от моего имения, появилась так называемая черная вода. Ни с того, ни с сего. Хотя об этом проклятье никто не слышал уже лет семьдесят. Однако это известие не должно тревожить вашу нежную душу, Веденея. Мой троюродный племянник уже выехал в Поворск, чтобы очистить там все местные источники.
Сигвич налил себе вина, на миг оторвав взгляд от Веденеи.
— Спроси сначала, знает ли она, что такое черная вода, — со смешком заметил Олонецкий.
Дверь в столовую отворилась, вошла горничная, неся поднос с закусками. Олонецкий, не смущаясь её присутствием, громко спросил:
— Твоя гувернантка рассказывала тебе об этом, Веда?
— У меня не было гувернантки, — пробормотала Веденея. — Матушка сама занималась моим образованием. К сожалению, я ничего не знаю про черную воду.
Сбоку подошла горничная Корнеевна. Поднесла к её плечу блюдо с закусками, и Веденея, не глядя, кивнула.
На тарелку перед ней опустилась тарталетка с розоватой шапочкой начинки. Затем горничная ушла оделять тарталетками господ.
— Тогда я побуду за гувернантку, — бросил Олонецкий. — Черная вода, это древнее колдовство. В реках, откуда ни возьмись, вдруг начинает плавать черноватая слизь. Сначала нитями, потом черным слоем. Если не появится водный маг, умеющий очищать воду, то слизь скоро заполнит все водоемы в округе. Пить воду с ней нельзя, человека она проедает изнутри. Как и скотину. Травы и посевы от черной воды жухнут, кусты высыхают. Выживают только деревья, корни которых тянутся далеко вниз.
— Но черная вода всегда начинается с какого-то мага, — заявил Сигвич. — Уровня среднего круга, не меньше. Значит, где-то в Поворске появился сбрендивший маг средней руки. Который озлился на кого-то и мелко мстит…
— Это может быть и не сбрендивший маг, — отважилась произнести Веденея.
А следом замерла безмолвной статуей.
Маги тоже молчали.
Корнеевна прошлась вокруг стола по второму кругу, оделяя всех шариками микс-салата. Олонецкий с ничего не выражающим лицом располовинил тарталетку на своей тарелке, Сигвич выпил вина.
Затем горничная разложила по тарелкам пирожки с раковыми шейками. Мужчинам, без единого слова с их стороны, досталось по три штуки.
Эта Корнеевна любит своего хозяина, внезапно подумала Веденея. Наверно, со слугами он добр? И не издевается над ними, не тащит в постель. Или наоборот, тащит. Но по обоюдному согласию…
Мысль была непристойной, однако Веденею она не смутила. Злость трепетала горячей дрожью в животе, придавленном корсетом — и заглушала стыд, положенный приличиями.
Горничная вышла, Олонецкий тут же сказал:
— А у нас начинается новый вечер интересных идей от липовой вдовушки. У тебя просто безудержное воображение, Веда. Поделишься с нами очередным бредом… прости, очередным плодом своей фантазии?
Веденея сглотнула — и возненавидела его ещё больше. Взялась за бокал со светлым вином, выпалила:
— Вы уже второй вечер проявляете интерес к моей фантазии, волостарь Олонецкий!
— Мне остро не хватает своей, — с иронией ответил Олонецкий. — Маги на многое смотрят сквозь призму своего дара. Но барышня, воспитанная на провинциальных сплетнях, взирает на все иначе. Взором просветленным, ищущим ростки добра на наших мажьих нивах зла. Не томи, Веда. Рассказывай!
Веденея стиснула ножку бокала, набираясь смелости. Проговорила:
— А вдруг это связано? Вот посмотрите — сейчас государь не видит Силу мага Зеленого Листа. В то же время в Поворске появляется колдовство, от которого гибнет всё зеленое…
— Ты ещё меня в этом обвини, — почти любезно сказал Олонецкий.
Она задохнулась и поспешно отпила из бокала. Подумала вдруг — нет, тебя обвинят другие! Может, это и есть месть Мары-Лады, которая знает о магии больше любого мага?
Недаром сразу после вальса с посланницей богини Олонецкий обнаружил, что государь уже не видит Силу Зеленого Листа. Может, это и есть стрела божьего отмщения? Она нацелена в волостаря, надо лишь не мешать ей…
Или надо помочь?
В следующий миг Веденея осознала, как легко, почти играючи, может погубить этих двух подлецов. Достаточно шепнуть пару фраз дамам на сегодняшней вечеринке. И слухи хлынут волной. Сплетни, истинно дамское оружие, дотянутся до любого. Только мужчины их недооценивают!
Веденея нервно вздохнула. Вспомнила все, чему её учила матушка, и пролепетала с показной беззаботностью:
— Если вам не нравятся плоды моей фантазии, волостарь Олонецкий, может, поделитесь зернами вашей мужской логики? Как вы думаете, чем обернется все случившееся для Великоречья?
— Стоит ли забивать такую прелестную головку скучными вещами? — Сигвич улыбнулся с той стороны стола.
— А я отвечу, — внезапно объявил Олонецкий. Голос его щелкнул сухим расщепом. — Чем обернется слегка окривевшее Праведное Око для всего Великоречья? Бедой, Веда. Кто-то готовит расправу с магами Листа, я в этом уверен. Что будет дальше? Возможно, смута среди магов высшего круга. Избиение мастеров Зеленого Листа пройдется по родственным связям многих. И многие зададутся вопросом — что, если завтра так расправятся со мной? Заметь, что у государя пока нет наследника…
— Ты говоришь про расправу над зелеными магами, — перебил его Сигвич. — Откуда ты это взял?
— Из письма, подписанного Дивом, — отрезал Олонецкий. — В котором нам советуют не появляться в столице. И тем самым объявляют о начале опалы. Но речь идет о магах Зеленого Листа, Игорь. О тех, кто хвастается силой своего ростка, пробивающего даже камень. Какова вероятность того, что один из этих мастеров ростка, оскорбленный опалой, все-таки заявится в Иванград?
— На одного такого я сейчас смотрю, — переливчато-мягким тоном согласился Сигвич. — И я уже предупреждал тебя, что это дело рук врага. Но ты преувеличиваешь размеры надвигающейся беды, Яр. Возможно, государь уже знает, что его Око окривело на зеленую сторону. Поэтому магов Листа и попросили не соваться в столицу. На твой приезд Див не отреагировал, поскольку уверен в твоей преданности. И как знать? Может, маги Сыскного приказа уже ищут способ вернуть утраченное?
— Сомневаюсь, — буркнул Олонецкий. — Тогда за мной следили бы в оба. А уж после выходки со второй вдовушкой кареты Сыскного приказа провожали бы меня до самого дома. Свадебным поездом в полквартала. Ты вдумайся в это, Игорь — применение зеленой магии перед государем, который эту магию уже не видит! Да после такого орлы из Сыскного должны висеть над моим домом стаей, на всех уровнях. Но этого нет. Все спокойны. Всё безмятежно.
— Этой безмятежности может найтись простое объяснение, — заметил Сигвич. — Наша прекрасная Веденея может быть агентом Сыскного приказа.
Оба мага тут же уставились на Веденею. Она истерично всхлипнула:
— Я?! Нет!
— Ну нет, — согласился с ней Олонецкий. И перевел взгляд на Сигвича. — Не путай наших девиц с очаровательными охотницами Римского континента, Игорь. Это там, особенно в Альбионской империи, дамы играют в такие игры. А наших учат вести дом, затягивать корсеты и давать приемы. Не более того.
Сигвич выразил согласие быстрой усмешкой. Бросил:
— Хорошо, допустим. Государева стража и Сыскной приказ не в курсе. Но почему ты решил, что грядет расправа именно с зелеными?
— На это намекают обстоятельства. — Олонецкий наколол на вилку кусок тарталетки с кремом из омаров, затем отправил его в рот. Пожевал, велел: — Взгляни на все беспристрастно, Игорь. Заметь, как разумно все организовано — государево Око частично слепнет, а всех зеленых унижают, запрещая им появляться в столице, на торжествах в честь государевой помолвки. Теперь не хватает лишь последнего толчка. Кто-то из зеленых должен встретиться с государем. Это может быть личная аудиенция, или случайная встреча на балу, где маг Зеленого Листа попросит Дива о беседе с глазу на глаз…
— Кое-кто уже рвался лично рассказать все Диву, — уронил Сигвич.
Олонецкий ответил кривой полуулыбкой.
— Да. И ты возражал. Но это говорит о том, что ловушка для зеленых была поставлена верно.
— Хорошо, что ты меня послушался, — произнес Сигвич.
— И я благодарен тебе за этот совет, — нетерпеливо отозвался Олонецкий. — Все-таки Текущая Вода чует придонные течения пятой точкой. Спасибо, водный. Жаль, не знаю, что случится с государем после встречи с зеленым магом. Может, Див внезапно покроется черным черепом? Или умоется черной водицей? Станет кадкой для черного древа? Но думаю, что умереть ему не позволят. А затем по всей стране начнут пропалывать клумбы с Зеленым Листом. Праведное Око нынешнего государя на зеленых уже не работает, и Сыскной приказ применит пытки. Только у магов Зеленого Листа не будет ответов на вопросы сыскных. Некоторые умрут в застенках. И так все начнется!
Олонецкий смолк и взрезал пирожок с раковыми шейками. Швырнул в рот полпирожка — а следом энергично зажевал.
Сигвич с небрежной ленью сделал то же самое. Но у него это вышло на удивление изящно. Он и рот открывал не так широко, и жевал как-то незаметно.
Как они могут есть, говоря о таком, ужаснулась Веденея. Затем пискнула:
— Но государь справедлив! Он все выяснит! Разберется! И если на магах Зеленого Листа нет вины, то…
— Патриотичный цветочек из провинции, — ворчливо перебил её Олонецкий. — Как ты думаешь, Веда… нет, слово «думаешь» тут неуместно. Как ты считаешь, почему самые сильные маги высшего круга всю свою молодость проводят на Границе? Подальше от таких, как ты?
— Потому что с той стороны Границы тоже есть высшие маги, — нетвердо пробормотала Веденея. — Они злоумышляют…
Олонецкий ухмыльнулся, и она осеклась.
— Дело в том, прелестная Веденея, — легко сказал Сигвич, — что магический дар развращает. А сильный магический дар развращает очень сильно. Ты знаешь, что остальные люди — пыль перед твоей волей. Что любого из них ты можешь сокрушить, лишь подумав об этом. И трудно, очень трудно считаться с желаниями тех, кто так ничтожен. Мы монстры, дорогая Веденея. И как всех монстров, нас стараются держать подальше от обычных подданных. Иначе государь может остаться без своего народа. Но у соседних стран та же беда. Им тоже надо выгуливать где-то своих зверей. Поэтому в молодости мы все сидим на Границе. Что с этой стороны, что с той.
Сигвич замолчал, и Олонецкий грубым тоном заявил:
— Не знаю, говорила ли тебе маменька, но когда-то Римский континент граничил с Великорецким государством по суше. Однако маги Эржецкого королевства как-то раз не сдержали своего норова. А великорецкие им ответили. После этой стычки появился длинный пролив, наполовину отделивший Великоречье от остальной части континента. Потом вузаны прислали государю Ивану Юрьевичу жену из своего императорского рода. Но её слуга попытался отравить государева сына, Ивана Юного, чтобы расчистить дорогу детям от новой жены. И снова пришлось ответить. Так не стало Вузании. А пролив между Великоречьем и Римским континентом углубился настолько, что превратился в Граничное море. Оно узковато, и пересечь его легко. Но западную Границу это море защищает надежно — самой историей своего появления.
Князь и волостарь снова занялись пирожками. Веденея, которую после услышанного вид жующих магов вгонял в дрожь, выдавила:
— Эржецкое королевство? Такое существовало?
— Так маменька все-таки не рассказывала? — оторвавшись от пирожков, ехидно спросил Олонецкий. — У меня есть книга по истории прошлого века. Там все подробно описано. Могу дать почитать.
Это будет целый скучный том, с трепетом решила Веденея. Но согласилась, не желая слушать тишину за столом:
— Да, дайте. Я буду вам благодарна. Скажите, волостарь Олонецкий…
— Ярмир! — зло отрезал вдруг волостарь. — Зови меня Ярмир. Или Яр, в память о нашем близком знакомстве. Ведь ночью мы познакомились достаточно близко? А, Веда? Даже по твоим провинциальным меркам?
Веденея ощутила, как все внутри холодеет — хотя щеки загорелись. Отозвалась подавленно, все ещё боясь тишины за столом:
— Да, Ярмир. Скажите…
Тут Веденея осеклась, заметив, как смотрит на неё Сигвич. Умудрено, ласково и с сочувствием.
Почему-то от его взгляда у Веденеи на глаза навернулись слезы.
— А вот так, — негромко сказал князь Сигвич, — работает зеленый маг. Находит корни подавленных чувств, все равно каких. Страх, стыд, злость, задушенная радость… и заставляет их пустить росток. А когда тот подрастет, маг Листа прививает на поднявшийся ствол нужный ему побег.
Затем Сигвич перевел взгляд на Олонецкого.
— Ведь главное, чтобы чувства цвели? Так, Яр? Не обращайте на него внимания, прекрасная Веденея. Не бойтесь этого солдафона. И помните, что мой особняк ничем не хуже этого. А его двери всегда открыты для вас!
Они словно отыгрывают роли, пролетело в уме у Веденеи. Плохой Олонецкий и хороший Сигвич. Может, волостарь тяготится своим обещанием не подпускать к ней князя? И пытается своей грубостью толкнуть её в объятья Сигвича?
При этом оба одинаково отвратительны, решила Веденея. Князь Сигвич вчера был так же мерзок, как Олонецкий. Вряд ли он изменился за ночь!
А следом Веденея припомнила одно из наставлений матушки. Если господа заводят беседу о неприличных вещах, благонравная особа должна тут же перевести разговор в благопристойное русло.
— И как вы собираетесь спасать Великоречье от беды, господа? — сдерживая слезы, спросила Веденея, — Вы ведь сами говорили, что за этим стоит какой-то враг. Разве не должны маги Границы с ним бороться? Что, если после бесславной гибели зеленых магов…
Её наградой за эти слова стал взгляд Олонецкого — хмурый, с зелеными прожилками, ползущими по ореховым глазам. А Веденея на миг представила, как Ярмир умирает. Как мертвеют его глаза, такие живые.
— Что, если после зеленых магов ваш неведомый враг возьмется за следующий из магических родов? — почти радостно отчеканила она. — Скажем, за магов Текущей Воды?
— Неплохой вопрос, Яр, — отозвался Сигвич. — В замысле неизвестного затейника может быть и вторая часть. Предположим, все будет так, как ты сказал. Государь разъярится и расправится с зелеными. А дальше-то что? Какова конечная цель замысла? Или нашему таинственному врагу хватит и магов Листа?
— Такое пахло бы личной местью, — проворчал Олонецкий, не сводя глаз в зеленых прожилках с Веденеи. — Нет, я тоже не верю в мстителя, грезящего исключительно гибелью зеленых. У случившегося слишком большой размах для мстителя-одиночки. Возможно, под конец Великоречье попрощается с нынешним государем.
— Думаешь, конечная цель все-таки Див? — Сигвич азартно взрезал тарталетку.
Олонецкий улыбнулся и раздавил вилкой шарик микс-салата, глядя на Веденею.
— В нашем тихом Великоречье он самая крупная рыба. Ты рада услышанному, Веда?
Веденея торопливо схватилась за сложенную цветком салфетку. Рывком развернула, собираясь укрыть ей колени. И обронила безрадостно, заученной скороговоркой:
— О чем вы говорили перед моим приходом, господа?
— О пустяках, — ответил Сигвич. — У меня есть небольшое поместье в Поворской волости. К нему прилагается обязанность помогать тамошнему волостарю. Все согласно присяге хозяина поместья — «обязуюсь отслужить магическим искусством в случае беды, войны, непогоды и проклятий неодолимой силы». И как раз в этой волости, неподалеку от моего имения, появилась так называемая черная вода. Ни с того, ни с сего. Хотя об этом проклятье никто не слышал уже лет семьдесят. Однако это известие не должно тревожить вашу нежную душу, Веденея. Мой троюродный племянник уже выехал в Поворск, чтобы очистить там все местные источники.
Сигвич налил себе вина, на миг оторвав взгляд от Веденеи.
— Спроси сначала, знает ли она, что такое черная вода, — со смешком заметил Олонецкий.
Дверь в столовую отворилась, вошла горничная, неся поднос с закусками. Олонецкий, не смущаясь её присутствием, громко спросил:
— Твоя гувернантка рассказывала тебе об этом, Веда?
— У меня не было гувернантки, — пробормотала Веденея. — Матушка сама занималась моим образованием. К сожалению, я ничего не знаю про черную воду.
Сбоку подошла горничная Корнеевна. Поднесла к её плечу блюдо с закусками, и Веденея, не глядя, кивнула.
На тарелку перед ней опустилась тарталетка с розоватой шапочкой начинки. Затем горничная ушла оделять тарталетками господ.
— Тогда я побуду за гувернантку, — бросил Олонецкий. — Черная вода, это древнее колдовство. В реках, откуда ни возьмись, вдруг начинает плавать черноватая слизь. Сначала нитями, потом черным слоем. Если не появится водный маг, умеющий очищать воду, то слизь скоро заполнит все водоемы в округе. Пить воду с ней нельзя, человека она проедает изнутри. Как и скотину. Травы и посевы от черной воды жухнут, кусты высыхают. Выживают только деревья, корни которых тянутся далеко вниз.
— Но черная вода всегда начинается с какого-то мага, — заявил Сигвич. — Уровня среднего круга, не меньше. Значит, где-то в Поворске появился сбрендивший маг средней руки. Который озлился на кого-то и мелко мстит…
— Это может быть и не сбрендивший маг, — отважилась произнести Веденея.
А следом замерла безмолвной статуей.
Маги тоже молчали.
Корнеевна прошлась вокруг стола по второму кругу, оделяя всех шариками микс-салата. Олонецкий с ничего не выражающим лицом располовинил тарталетку на своей тарелке, Сигвич выпил вина.
Затем горничная разложила по тарелкам пирожки с раковыми шейками. Мужчинам, без единого слова с их стороны, досталось по три штуки.
Эта Корнеевна любит своего хозяина, внезапно подумала Веденея. Наверно, со слугами он добр? И не издевается над ними, не тащит в постель. Или наоборот, тащит. Но по обоюдному согласию…
Мысль была непристойной, однако Веденею она не смутила. Злость трепетала горячей дрожью в животе, придавленном корсетом — и заглушала стыд, положенный приличиями.
Горничная вышла, Олонецкий тут же сказал:
— А у нас начинается новый вечер интересных идей от липовой вдовушки. У тебя просто безудержное воображение, Веда. Поделишься с нами очередным бредом… прости, очередным плодом своей фантазии?
Веденея сглотнула — и возненавидела его ещё больше. Взялась за бокал со светлым вином, выпалила:
— Вы уже второй вечер проявляете интерес к моей фантазии, волостарь Олонецкий!
— Мне остро не хватает своей, — с иронией ответил Олонецкий. — Маги на многое смотрят сквозь призму своего дара. Но барышня, воспитанная на провинциальных сплетнях, взирает на все иначе. Взором просветленным, ищущим ростки добра на наших мажьих нивах зла. Не томи, Веда. Рассказывай!
Веденея стиснула ножку бокала, набираясь смелости. Проговорила:
— А вдруг это связано? Вот посмотрите — сейчас государь не видит Силу мага Зеленого Листа. В то же время в Поворске появляется колдовство, от которого гибнет всё зеленое…
— Ты ещё меня в этом обвини, — почти любезно сказал Олонецкий.
Она задохнулась и поспешно отпила из бокала. Подумала вдруг — нет, тебя обвинят другие! Может, это и есть месть Мары-Лады, которая знает о магии больше любого мага?
Недаром сразу после вальса с посланницей богини Олонецкий обнаружил, что государь уже не видит Силу Зеленого Листа. Может, это и есть стрела божьего отмщения? Она нацелена в волостаря, надо лишь не мешать ей…
Или надо помочь?
В следующий миг Веденея осознала, как легко, почти играючи, может погубить этих двух подлецов. Достаточно шепнуть пару фраз дамам на сегодняшней вечеринке. И слухи хлынут волной. Сплетни, истинно дамское оружие, дотянутся до любого. Только мужчины их недооценивают!
Веденея нервно вздохнула. Вспомнила все, чему её учила матушка, и пролепетала с показной беззаботностью:
— Если вам не нравятся плоды моей фантазии, волостарь Олонецкий, может, поделитесь зернами вашей мужской логики? Как вы думаете, чем обернется все случившееся для Великоречья?
— Стоит ли забивать такую прелестную головку скучными вещами? — Сигвич улыбнулся с той стороны стола.
— А я отвечу, — внезапно объявил Олонецкий. Голос его щелкнул сухим расщепом. — Чем обернется слегка окривевшее Праведное Око для всего Великоречья? Бедой, Веда. Кто-то готовит расправу с магами Листа, я в этом уверен. Что будет дальше? Возможно, смута среди магов высшего круга. Избиение мастеров Зеленого Листа пройдется по родственным связям многих. И многие зададутся вопросом — что, если завтра так расправятся со мной? Заметь, что у государя пока нет наследника…
— Ты говоришь про расправу над зелеными магами, — перебил его Сигвич. — Откуда ты это взял?
— Из письма, подписанного Дивом, — отрезал Олонецкий. — В котором нам советуют не появляться в столице. И тем самым объявляют о начале опалы. Но речь идет о магах Зеленого Листа, Игорь. О тех, кто хвастается силой своего ростка, пробивающего даже камень. Какова вероятность того, что один из этих мастеров ростка, оскорбленный опалой, все-таки заявится в Иванград?
— На одного такого я сейчас смотрю, — переливчато-мягким тоном согласился Сигвич. — И я уже предупреждал тебя, что это дело рук врага. Но ты преувеличиваешь размеры надвигающейся беды, Яр. Возможно, государь уже знает, что его Око окривело на зеленую сторону. Поэтому магов Листа и попросили не соваться в столицу. На твой приезд Див не отреагировал, поскольку уверен в твоей преданности. И как знать? Может, маги Сыскного приказа уже ищут способ вернуть утраченное?
— Сомневаюсь, — буркнул Олонецкий. — Тогда за мной следили бы в оба. А уж после выходки со второй вдовушкой кареты Сыскного приказа провожали бы меня до самого дома. Свадебным поездом в полквартала. Ты вдумайся в это, Игорь — применение зеленой магии перед государем, который эту магию уже не видит! Да после такого орлы из Сыскного должны висеть над моим домом стаей, на всех уровнях. Но этого нет. Все спокойны. Всё безмятежно.
— Этой безмятежности может найтись простое объяснение, — заметил Сигвич. — Наша прекрасная Веденея может быть агентом Сыскного приказа.
Оба мага тут же уставились на Веденею. Она истерично всхлипнула:
— Я?! Нет!
— Ну нет, — согласился с ней Олонецкий. И перевел взгляд на Сигвича. — Не путай наших девиц с очаровательными охотницами Римского континента, Игорь. Это там, особенно в Альбионской империи, дамы играют в такие игры. А наших учат вести дом, затягивать корсеты и давать приемы. Не более того.
Сигвич выразил согласие быстрой усмешкой. Бросил:
— Хорошо, допустим. Государева стража и Сыскной приказ не в курсе. Но почему ты решил, что грядет расправа именно с зелеными?
— На это намекают обстоятельства. — Олонецкий наколол на вилку кусок тарталетки с кремом из омаров, затем отправил его в рот. Пожевал, велел: — Взгляни на все беспристрастно, Игорь. Заметь, как разумно все организовано — государево Око частично слепнет, а всех зеленых унижают, запрещая им появляться в столице, на торжествах в честь государевой помолвки. Теперь не хватает лишь последнего толчка. Кто-то из зеленых должен встретиться с государем. Это может быть личная аудиенция, или случайная встреча на балу, где маг Зеленого Листа попросит Дива о беседе с глазу на глаз…
— Кое-кто уже рвался лично рассказать все Диву, — уронил Сигвич.
Олонецкий ответил кривой полуулыбкой.
— Да. И ты возражал. Но это говорит о том, что ловушка для зеленых была поставлена верно.
— Хорошо, что ты меня послушался, — произнес Сигвич.
— И я благодарен тебе за этот совет, — нетерпеливо отозвался Олонецкий. — Все-таки Текущая Вода чует придонные течения пятой точкой. Спасибо, водный. Жаль, не знаю, что случится с государем после встречи с зеленым магом. Может, Див внезапно покроется черным черепом? Или умоется черной водицей? Станет кадкой для черного древа? Но думаю, что умереть ему не позволят. А затем по всей стране начнут пропалывать клумбы с Зеленым Листом. Праведное Око нынешнего государя на зеленых уже не работает, и Сыскной приказ применит пытки. Только у магов Зеленого Листа не будет ответов на вопросы сыскных. Некоторые умрут в застенках. И так все начнется!
Олонецкий смолк и взрезал пирожок с раковыми шейками. Швырнул в рот полпирожка — а следом энергично зажевал.
Сигвич с небрежной ленью сделал то же самое. Но у него это вышло на удивление изящно. Он и рот открывал не так широко, и жевал как-то незаметно.
Как они могут есть, говоря о таком, ужаснулась Веденея. Затем пискнула:
— Но государь справедлив! Он все выяснит! Разберется! И если на магах Зеленого Листа нет вины, то…
— Патриотичный цветочек из провинции, — ворчливо перебил её Олонецкий. — Как ты думаешь, Веда… нет, слово «думаешь» тут неуместно. Как ты считаешь, почему самые сильные маги высшего круга всю свою молодость проводят на Границе? Подальше от таких, как ты?
— Потому что с той стороны Границы тоже есть высшие маги, — нетвердо пробормотала Веденея. — Они злоумышляют…
Олонецкий ухмыльнулся, и она осеклась.
— Дело в том, прелестная Веденея, — легко сказал Сигвич, — что магический дар развращает. А сильный магический дар развращает очень сильно. Ты знаешь, что остальные люди — пыль перед твоей волей. Что любого из них ты можешь сокрушить, лишь подумав об этом. И трудно, очень трудно считаться с желаниями тех, кто так ничтожен. Мы монстры, дорогая Веденея. И как всех монстров, нас стараются держать подальше от обычных подданных. Иначе государь может остаться без своего народа. Но у соседних стран та же беда. Им тоже надо выгуливать где-то своих зверей. Поэтому в молодости мы все сидим на Границе. Что с этой стороны, что с той.
Сигвич замолчал, и Олонецкий грубым тоном заявил:
— Не знаю, говорила ли тебе маменька, но когда-то Римский континент граничил с Великорецким государством по суше. Однако маги Эржецкого королевства как-то раз не сдержали своего норова. А великорецкие им ответили. После этой стычки появился длинный пролив, наполовину отделивший Великоречье от остальной части континента. Потом вузаны прислали государю Ивану Юрьевичу жену из своего императорского рода. Но её слуга попытался отравить государева сына, Ивана Юного, чтобы расчистить дорогу детям от новой жены. И снова пришлось ответить. Так не стало Вузании. А пролив между Великоречьем и Римским континентом углубился настолько, что превратился в Граничное море. Оно узковато, и пересечь его легко. Но западную Границу это море защищает надежно — самой историей своего появления.
Князь и волостарь снова занялись пирожками. Веденея, которую после услышанного вид жующих магов вгонял в дрожь, выдавила:
— Эржецкое королевство? Такое существовало?
— Так маменька все-таки не рассказывала? — оторвавшись от пирожков, ехидно спросил Олонецкий. — У меня есть книга по истории прошлого века. Там все подробно описано. Могу дать почитать.
Это будет целый скучный том, с трепетом решила Веденея. Но согласилась, не желая слушать тишину за столом:
— Да, дайте. Я буду вам благодарна. Скажите, волостарь Олонецкий…
— Ярмир! — зло отрезал вдруг волостарь. — Зови меня Ярмир. Или Яр, в память о нашем близком знакомстве. Ведь ночью мы познакомились достаточно близко? А, Веда? Даже по твоим провинциальным меркам?
Веденея ощутила, как все внутри холодеет — хотя щеки загорелись. Отозвалась подавленно, все ещё боясь тишины за столом:
— Да, Ярмир. Скажите…
Тут Веденея осеклась, заметив, как смотрит на неё Сигвич. Умудрено, ласково и с сочувствием.
Почему-то от его взгляда у Веденеи на глаза навернулись слезы.
— А вот так, — негромко сказал князь Сигвич, — работает зеленый маг. Находит корни подавленных чувств, все равно каких. Страх, стыд, злость, задушенная радость… и заставляет их пустить росток. А когда тот подрастет, маг Листа прививает на поднявшийся ствол нужный ему побег.
Затем Сигвич перевел взгляд на Олонецкого.
— Ведь главное, чтобы чувства цвели? Так, Яр? Не обращайте на него внимания, прекрасная Веденея. Не бойтесь этого солдафона. И помните, что мой особняк ничем не хуже этого. А его двери всегда открыты для вас!
Они словно отыгрывают роли, пролетело в уме у Веденеи. Плохой Олонецкий и хороший Сигвич. Может, волостарь тяготится своим обещанием не подпускать к ней князя? И пытается своей грубостью толкнуть её в объятья Сигвича?
При этом оба одинаково отвратительны, решила Веденея. Князь Сигвич вчера был так же мерзок, как Олонецкий. Вряд ли он изменился за ночь!
А следом Веденея припомнила одно из наставлений матушки. Если господа заводят беседу о неприличных вещах, благонравная особа должна тут же перевести разговор в благопристойное русло.
— И как вы собираетесь спасать Великоречье от беды, господа? — сдерживая слезы, спросила Веденея, — Вы ведь сами говорили, что за этим стоит какой-то враг. Разве не должны маги Границы с ним бороться? Что, если после бесславной гибели зеленых магов…
Её наградой за эти слова стал взгляд Олонецкого — хмурый, с зелеными прожилками, ползущими по ореховым глазам. А Веденея на миг представила, как Ярмир умирает. Как мертвеют его глаза, такие живые.
— Что, если после зеленых магов ваш неведомый враг возьмется за следующий из магических родов? — почти радостно отчеканила она. — Скажем, за магов Текущей Воды?
— Неплохой вопрос, Яр, — отозвался Сигвич. — В замысле неизвестного затейника может быть и вторая часть. Предположим, все будет так, как ты сказал. Государь разъярится и расправится с зелеными. А дальше-то что? Какова конечная цель замысла? Или нашему таинственному врагу хватит и магов Листа?
— Такое пахло бы личной местью, — проворчал Олонецкий, не сводя глаз в зеленых прожилках с Веденеи. — Нет, я тоже не верю в мстителя, грезящего исключительно гибелью зеленых. У случившегося слишком большой размах для мстителя-одиночки. Возможно, под конец Великоречье попрощается с нынешним государем.
— Думаешь, конечная цель все-таки Див? — Сигвич азартно взрезал тарталетку.
Олонецкий улыбнулся и раздавил вилкой шарик микс-салата, глядя на Веденею.
— В нашем тихом Великоречье он самая крупная рыба. Ты рада услышанному, Веда?
