ВВЕДЕНИЕ. СЕМЬ ЛЕТ НАЗАД.
– Ну как , малышка, ты волнуешься? – папа как всегда подкрался незаметно и если бы не запах, окутавший меня ароматом самого родного существа на свете, я бы и не догадывалась, что он стоит за моей спиной.
– Не-а! Почему я должна волноваться? Я же хорошо знаю всё, что нужно! Ты же сам меня учил!
– Учил, малышка! – подтвердил отец, подхватывая меня на руки и подбрасывая высоко в воздух, заставляя восторженно завизжать и раскинуть руки навстречу небу. И ещё раз! И снова! Папа отправлял меня в полёт, ловил, на секунду с нежностью сжимая в объятиях и подбрасывал опять. И когда я, почти охрипшая от крика, наконец оказалась на твердой земле, то вовсе не была уверена, что мне не послышались едва слышно сказанные отцом слова: "Ты знаешь, всё что нужно, моя девочка, но, к сожалению, вряд ли этого будет достаточно!"
Первый день в новой школе был волшебным. Я с родителями стояла среди других оборотней моего возраста, впервые так близко к чужим незнакомым волкам и слушала приветственную речь взрослого, уже совсем седого учителя. Затем торжественно повторяла за ним короткую, но такую важную для меня, ученическую клятву. И ловила на себе удивленные взгляды. Да, на меня смотрели очень и очень многие из присутствующих в школе детей и взрослых. И многие из них, кажется, хотели что-то сказать своим соседям, но потом их взгляд падал на папу, крепко держащего меня за руку, и волки внезапно замолкали и отводили глаза. А потом всё стало не важно, потому что торжественная часть закончилась и нас повели знакомиться со школой, своим учебным кабинетом и одноклассниками.
Это было вчера. А уже завтра мне предстояло впервые пойти в школу самой. Уже без папы. Я настояла на этом, уверенная, что сейчас, когда я стала ученицей, а значит почти что взрослой, именно так и должно быть. И родители согласились. Согласились, несмотря на то, что от запаха маминой тревоги у меня сводило зубы и хотелось спрятаться в дальний уголок и тихонько повыть. Согласились, когда папа сказал, что я, и в правду, уже выросла и надо хотя бы попытаться. Что он имел ввиду под этим "попытаться" я так и не поняла. А ещё мне тогда сказали, что я, если захочу, могу по прежнему учиться дома и ходить в школу только на экзамены. Правда почему я могу этого захотеть, я не поняла тоже.
Я ободряюще улыбнулась маме, закинула на плечо сумку с несколькими тетрадками и решительно направилась к калитке. Сегодня был мой первый день взрослой жизни. До школы было совсем недалеко: выйти за пределы города, пересечь узенький ручеек впадающий в Барнаулку, пройти небольшой сосновый лесок, за которым, на берегу небольшого озерца и стояла Она. Моя школа. И я почти дошла до неё: впереди уже виднелись высокие кованые ворота, когда из-за поворота тропинки показалось группа старших ребят, почти мгновенно меня окруживших.
– Ты что здесь делаешь, человечка? – поинтересовался у меня черноволосый мальчишка, возвышавшийся надо мной почти на голову.
– Иду в школу,– сегодня я была настолько счастлива, что даже презрение в его голосе не смогло меня задеть.
Вот только мальчишку почему-то совсем не устроил мой спокойной ответ и он, шагнув вперёд, насмешливо протянул:
– И кто же сказал тебе, человечка, что таким как ты можно в нашу школу? Шла бы ты отсюда по-хорошему, пока мы тебя по-плохому не попросили!
И он протянул руку к висевшей на моём плече сумке. Мне это не понравилось! Совсем! И, чувствуя, что затевается что-то нехорошее, я отступила назад и сердито выдохнула:
– Я оборотень! Поэтому тоже могу учиться в этой школе!
– Чтоооо? – удивленно протянул пацан, – нет, ребята, вы слышали? Она говорит, что оборотень!
Со всех сторон послышались весёлые смешки. А парень, снова обратив внимание на меня, продолжил:
– А ну докажи! Можешь обернуться? Прямо сейчас?
– Нет, – прошептала я, отступая еще на шаг. Я уже вполне контролировала процесс оборота, но папа перед тем, как разрешить мне посещать школу, строго-настрого запретил показывать кому-либо свою вторую ипостась, без особой на то необходимости. А сейчас такой необходимости, очевидно, не было.
– Я же говорил тебе, Эд! – вступил в разговор ещё один мальчишка, стоящий прямо за черноволосым, – не оборачивается она! Это всё сказки!
– Какая же ты волчица, если не оборачиваешься, – насмешливо протянул мой собеседник, – и какая тебе может быть волчья школа? Иди отсюда, человечка, и дорогу обратно забудь!
– Человечка!
– Человечка!
– Прочь отсюда!
– Пошла вон!
Зазвучали со всех сторон злые голоса. И я не выдержала. Мне, той, что всегда только берегли и любили, было настолько непривычно оказаться среди незнакомых враждебно настроенных ребят, что я не выдержала и побежала.
Они гнали меня, как добычу, окружали, улюлюкали, кричали в спину обидные слова, называли человечкой и пустышкой и, наконец, загнали. Я оказалось в тупике между высокой оградой школы и берегом озера, плавно уходящим в воду.
– Попалась! – довольно констатировал черноволосый и вырвал у меня из рук школьную сумку. Я беспомощно посмотрела на пустые руки, на сумку, которую с таким нетерпением и радостью собирала сегодня утром, медленно тонущую на середине озера, и мир перестал существовать. А изумленные зрители смогли наблюдать почти мгновенный оборот девятилетней девочки в крупную, значительно больше своих сверстниц, волчицу. Потом, много позже, вспоминая тот момент, Эдвард думал что он, пожалуй, вполне мог бы тогда обернуться. Мог бы, но не успел, вместе с остальными ребятами с изумлением наблюдая за выбирающейся из под разорванного платья зверюгой. А потом времени не осталось, потому что хищница оскалила зубы и бросилась на него, метя в горло. И единственное, что мальчишка успел сделать, это прикрыться рукой, в которую через мгновение безжалостно впились острые клыки.
– Доброе утро, мам! – я тихонько проскользнула на кухню, легонько поцеловала маму в щеку и попыталась незаметно стянуть с большого блюда аппетитный блинчик. Безуспешно! Да, мама была всего лишь человеком, но мои попытки утянуть самый вкусный кусочек до начала завтрака успешно пресекала что называется на корню уже шестнадцать лет. Вернее, уже целых шестнадцать лет!
– Подожди минуточку, милая, – мама перевернула очередной блинчик и ласково улыбнулась притворно надувшейся мне, – я почти закончила и, раз уж ты здесь, достань пожалуйста из холодного ларя сметану и варенье какое захочешь. А потом можешь позвать братьев завтракать.
– А папа? – я выудила из ящика крынку со сметаной и начала аккуратно перекладывать ее в небольшую вазочку.
– А папа будет чуть позже, – мама загадочно улыбнулась и добавила, – он, собирается устроить тебе какой-то сюрприз, – мама кинула на меня ласковый взгляд и покачала головой, заметив мои загоревшиеся азартом глаза, – нет, милая, твой папа не хуже тебя знает, что я совсем не умею хранить от вас такие секреты, так что в этот раз я тоже не знаю, что именно он задумал. И тебе придется немного подождать.
Я лишь согласно кивнула и всё-таки стянула с блюда горячий блин, проглотила его за два укуса, почти не жуя, и в очередной раз удивилась тому, как же всё-таки вкусно мама готовит! У меня самой почему-то такие блины ни разу не получились, хотя я делала всё точно так же. Правда мальчишки уплетали их не хуже маминых и Ольв, младшенький, даже как-то по секрету сказал мне, что мой тортик был вкуснее чем у неё, но я то точно знала, что это была всего лишь неприкрытая лесть с целью добиться от меня очередной сказки на ночь или ещё чего-нибудь подобного. Всё же младшенький был самым сообразительным из всех троих моих братьев и точно знал, что если он хочет что-нибудь от меня получить, необходимо действовать осторожно и ни в коем случае не давить, потому что давления я категорически не переносила.
Завтра прошел быстро и как-то скомкано. Братья дружно поздравили меня с совершеннолетием, вручили подарки, собственноручно изготовленные в меру своих возможностей и фантазии, быстро разобрали с тарелки высокую горку блинов и, поблагодарив маму за вкусный завтрак, сбежали из кухни, снова оставив нас вдвоем.
– Ты так и не передумала, – со вздохом констатировала мама, заметив, как у меня начинают медленно подрагивать от волнения руки.
– Нет, мам! Ты же сама говорила, что я волчица! Говорила? Значит я тоже могу выбирать! Как настоящая волчица, разве нет?
– Можешь, – вздохнула мама и опустила глаза, – но ты ведь слышала, что сказал Рик, он откажет тебе, не сможет не отказать. Не сможет и не посмеет.
– Ну и пусть откажет! – я снова, так же как и вчера, так же как месяц назад, когда я впервые сказала родителям о своем решении, почувствовала едкую злость, наполняющую меня целиком и оседающую горечью на языке, – но вы не можете знать наверняка! Пусть скажет мне сам, глядя в глаза, и тогда я поверю, что я ничего для него не значу! Я всё равно сделаю это, мама! Всё равно! Я просто не могу больше ждать и быть в неведении! Я хочу спросить его и узнать, наконец, ответ! Я всё уже решила! – я уже почти кричала, вскочив со стула и начав беспорядочно метаться по комнате, – я решила! И не надо меня уговаривать!
Мама внезапно встала и, поймав меня на половине дороги, крепко обняла.
– Я знаю, дочка, знаю, как тебе сложно и мы с папой не запрещаем тебе сделать то, что ты хочешь! Просто знай, что мы любим тебя, милая, любим и всегда поддержим! И помни, что в стае множество волков и ты обязательно встретишь того, кто сможет ответить на твои чувства!
– Я уже встретила! – я вырвалась из маминых объятий и отскочила к стене, – он тоже любит меня, мама! Вот увидишь!
И я, забыв о том, что скоро должен появится папа с моим подарком, забыв вообще обо всём на свете, вылетела в коридор, лихорадочно натянула на себя легкую шубку, шапку, валенки и, пока меня не попытались остановить, выскочила во двор. Морозный воздух обжег горячие щеки и остудил мою злость, так что к дому моего любимого я подошла почти спокойной. Уверенная в своей правоте, в том, что он тоже выберет меня. Не сможет не выбрать, после того, что было между нами прошлым летом. Уверенная в том, что родители ошибаются и даже если это не так, я смогу достойно пережить его отказ. Именно с таким настроем я поднялась на высокое крыльцо богатого особняка в самом центре города и постучала в мощную дверь. И пока с той стороны к двери приближались чьи-то уверенные шаги, сжала пальцы, чтобы они не дрожали. Я на самом деле больше не могла ждать. И когда дверь распахнулась и в проеме показалась красивая взрослая волчица, я едва заметно улыбнулась и проговорила:
– Терра Лионель, будьте добры, позовите пожалуйста Эдварда!
Женщина недовольно скривилась, словно съела что-то кислое и, замерев на пороге, крикнула куда-то в глубь дома:
-Эд, подойди пожалуйста сюда, тебя зачем-то хочет видеть полукровка!
И именно тогда я впервые подумала, что, возможно, родители были правы. А я ошибалась. Но сейчас это уже не имело никакого значения, потому что по лестнице прошелестели быстрые шаги и в просторном холле появился волк, от одного быстрого взгляда на которого кровь бросилась мне в голову, а маленькое глупое сердечко на миг замерло, чтобы уже через миг забиться с удвоенной силой. Эдвард из Четвертого рода Серых волков. Мой Эд.
– Здравствуй, Елена, – кивнул мне парень, бросив выразительный взгляд на мать, который та предпочла проигнорировать, оставшись на месте, и по прежнему перекрывая мне проход в дом, – чего ты хотела?
– Я..., – я замялась, бросив растерянный взгляд на замершую на пороге женщину, – мы могли бы поговорить наедине?
– Да!
– Нет!
Два ответа слились в один и я в отчаянии поняла, что и здесь ошиблась. Нужно было, как советовала мама, заранее поговорить с Эдом, рассказать ему о своих планах, а не сваливаться неожиданно, как снег на голову. Да, волчицы в серой стае поступали именно так. Вот только я была не совсем волчицей. И если при появление любой другой девушки на пороге своего дома терра Хелена спокойно удалилась бы, позволив сыну самостоятельно решать свою судьбу, то мне она такой роскоши, как разговор наедине, позволять очевидно не собиралась.
– Мама, – Эд едва заметно поморщился, – позволь нам поговорить без свидетелей.
– Зачем? – удивилась волчица, внимательно рассматривая меня, словно я была диковинной зверушкой, – ты же не думаешь, что это что-то принципиально изменит?
И она, вдруг резко потеряв ко мне интерес, стремительно развернулась и впилась глазами в лицо молодого волка. И я решилась. Ведь и правда, какая разница скажу ли я о своем выборе лишь самому Эду или нет? О том, что я приходила к нему в день своего совершеннолетия скоро узнают. И догадаться, чего именно я хотела, не составит никакого труда. Так же, как и о том ответе, что даст мне волк, потому что после него у меня будет лишь два варианта: остаться с ним или вернуться к родителям. Я на миг задержала дыхание и когда в груди начало ломить от недостатка воздуха быстро но отчетливо проговорила, глядя в самые красивые серые, словно грозовое небо глаза:
– Эдвард из рода Серых волков, я выбираю тебя! – и замерла, ожидая его ответа.
Эдвард
Я проснулся с тягостным чувством тревоги. Сегодня был необычный день. День рождения Елены. И я готовился вручить ей свой подарок. Да, это было нелегко, но я сумел заказать для неё цепочку из белого серебра с несколькими сапфирами, очень чистыми и яркими. Они должны были восхитительно смотреться на ее нежной коже. Я потянулся к шкафу и вынул её из потайного ящичка. Тонкое плетение мягко скользнуло сквозь пальцы и я залюбовался голубыми отсветами сияющих на солнце камней. Интересно, получится ли сегодня поговорить с ней наедине? Я повернул камень, наблюдая, как по стене побежали синие тени. Надеюсь, Лене понравится! Захочет ли она примерить мой подарок? Посчитает ли его достойным того, что подарила мне сама?
Внизу кто-то настойчиво постучал в дверь и я почувствовал, как испуганно кольнуло сердце. Кто мог прийти к нам сегодня так рано? Кто вообще мог прийти к нам сегодня? В день совершеннолетия Елены. В день, когда она получила право сделать свой выбор?
Я слетел с лестницы, не чувствуя под ногами ступеней и умоляя Светлую лишь об одном: только бы это была не она! Пожалуйста! Только бы не она! Но мои молитвы не были услышаны. Я понял это, даже не достигнув подножия лестницы, потому что, стоило мне перестать задерживать дыхание, как в легкие вместе с воздухом проник и её аромат, наполняя меня чувством восхитительной нежности по отношению к этой удивительной девушке. Вот только Лена была не одна. На пороге, закрывая ей возможность сделать шаг в дом, стояла мать.
– Эдвард из рода Серых волков, я выбираю тебя!
Я замер, чувствуя, как часто, словно пойманная в силки птичка, бьется сердце стоящей напротив меня девушки. Где-то рядом резко выдохнула мать, но я уже сунул в карман руку, собираясь вручить приготовленную цепочку и тем самым подтвердить своё согласие с выбором Лены, когда сзади раздались легкие шаги, мне на плечо легла тонкая ладошка и Лора, какая-то дальняя родственница матери, которую та пригласила погостить у нас несколько дней, потерлась о меня пышной грудью и, мягко прикоснувшись губами к уху, промурлыкала:
– Ну как , малышка, ты волнуешься? – папа как всегда подкрался незаметно и если бы не запах, окутавший меня ароматом самого родного существа на свете, я бы и не догадывалась, что он стоит за моей спиной.
– Не-а! Почему я должна волноваться? Я же хорошо знаю всё, что нужно! Ты же сам меня учил!
– Учил, малышка! – подтвердил отец, подхватывая меня на руки и подбрасывая высоко в воздух, заставляя восторженно завизжать и раскинуть руки навстречу небу. И ещё раз! И снова! Папа отправлял меня в полёт, ловил, на секунду с нежностью сжимая в объятиях и подбрасывал опять. И когда я, почти охрипшая от крика, наконец оказалась на твердой земле, то вовсе не была уверена, что мне не послышались едва слышно сказанные отцом слова: "Ты знаешь, всё что нужно, моя девочка, но, к сожалению, вряд ли этого будет достаточно!"
Первый день в новой школе был волшебным. Я с родителями стояла среди других оборотней моего возраста, впервые так близко к чужим незнакомым волкам и слушала приветственную речь взрослого, уже совсем седого учителя. Затем торжественно повторяла за ним короткую, но такую важную для меня, ученическую клятву. И ловила на себе удивленные взгляды. Да, на меня смотрели очень и очень многие из присутствующих в школе детей и взрослых. И многие из них, кажется, хотели что-то сказать своим соседям, но потом их взгляд падал на папу, крепко держащего меня за руку, и волки внезапно замолкали и отводили глаза. А потом всё стало не важно, потому что торжественная часть закончилась и нас повели знакомиться со школой, своим учебным кабинетом и одноклассниками.
Это было вчера. А уже завтра мне предстояло впервые пойти в школу самой. Уже без папы. Я настояла на этом, уверенная, что сейчас, когда я стала ученицей, а значит почти что взрослой, именно так и должно быть. И родители согласились. Согласились, несмотря на то, что от запаха маминой тревоги у меня сводило зубы и хотелось спрятаться в дальний уголок и тихонько повыть. Согласились, когда папа сказал, что я, и в правду, уже выросла и надо хотя бы попытаться. Что он имел ввиду под этим "попытаться" я так и не поняла. А ещё мне тогда сказали, что я, если захочу, могу по прежнему учиться дома и ходить в школу только на экзамены. Правда почему я могу этого захотеть, я не поняла тоже.
Я ободряюще улыбнулась маме, закинула на плечо сумку с несколькими тетрадками и решительно направилась к калитке. Сегодня был мой первый день взрослой жизни. До школы было совсем недалеко: выйти за пределы города, пересечь узенький ручеек впадающий в Барнаулку, пройти небольшой сосновый лесок, за которым, на берегу небольшого озерца и стояла Она. Моя школа. И я почти дошла до неё: впереди уже виднелись высокие кованые ворота, когда из-за поворота тропинки показалось группа старших ребят, почти мгновенно меня окруживших.
– Ты что здесь делаешь, человечка? – поинтересовался у меня черноволосый мальчишка, возвышавшийся надо мной почти на голову.
– Иду в школу,– сегодня я была настолько счастлива, что даже презрение в его голосе не смогло меня задеть.
Вот только мальчишку почему-то совсем не устроил мой спокойной ответ и он, шагнув вперёд, насмешливо протянул:
– И кто же сказал тебе, человечка, что таким как ты можно в нашу школу? Шла бы ты отсюда по-хорошему, пока мы тебя по-плохому не попросили!
И он протянул руку к висевшей на моём плече сумке. Мне это не понравилось! Совсем! И, чувствуя, что затевается что-то нехорошее, я отступила назад и сердито выдохнула:
– Я оборотень! Поэтому тоже могу учиться в этой школе!
– Чтоооо? – удивленно протянул пацан, – нет, ребята, вы слышали? Она говорит, что оборотень!
Со всех сторон послышались весёлые смешки. А парень, снова обратив внимание на меня, продолжил:
– А ну докажи! Можешь обернуться? Прямо сейчас?
– Нет, – прошептала я, отступая еще на шаг. Я уже вполне контролировала процесс оборота, но папа перед тем, как разрешить мне посещать школу, строго-настрого запретил показывать кому-либо свою вторую ипостась, без особой на то необходимости. А сейчас такой необходимости, очевидно, не было.
– Я же говорил тебе, Эд! – вступил в разговор ещё один мальчишка, стоящий прямо за черноволосым, – не оборачивается она! Это всё сказки!
– Какая же ты волчица, если не оборачиваешься, – насмешливо протянул мой собеседник, – и какая тебе может быть волчья школа? Иди отсюда, человечка, и дорогу обратно забудь!
– Человечка!
– Человечка!
– Прочь отсюда!
– Пошла вон!
Зазвучали со всех сторон злые голоса. И я не выдержала. Мне, той, что всегда только берегли и любили, было настолько непривычно оказаться среди незнакомых враждебно настроенных ребят, что я не выдержала и побежала.
Они гнали меня, как добычу, окружали, улюлюкали, кричали в спину обидные слова, называли человечкой и пустышкой и, наконец, загнали. Я оказалось в тупике между высокой оградой школы и берегом озера, плавно уходящим в воду.
– Попалась! – довольно констатировал черноволосый и вырвал у меня из рук школьную сумку. Я беспомощно посмотрела на пустые руки, на сумку, которую с таким нетерпением и радостью собирала сегодня утром, медленно тонущую на середине озера, и мир перестал существовать. А изумленные зрители смогли наблюдать почти мгновенный оборот девятилетней девочки в крупную, значительно больше своих сверстниц, волчицу. Потом, много позже, вспоминая тот момент, Эдвард думал что он, пожалуй, вполне мог бы тогда обернуться. Мог бы, но не успел, вместе с остальными ребятами с изумлением наблюдая за выбирающейся из под разорванного платья зверюгой. А потом времени не осталось, потому что хищница оскалила зубы и бросилась на него, метя в горло. И единственное, что мальчишка успел сделать, это прикрыться рукой, в которую через мгновение безжалостно впились острые клыки.
ГЛАВА 1. ЕЛЕНА
– Доброе утро, мам! – я тихонько проскользнула на кухню, легонько поцеловала маму в щеку и попыталась незаметно стянуть с большого блюда аппетитный блинчик. Безуспешно! Да, мама была всего лишь человеком, но мои попытки утянуть самый вкусный кусочек до начала завтрака успешно пресекала что называется на корню уже шестнадцать лет. Вернее, уже целых шестнадцать лет!
– Подожди минуточку, милая, – мама перевернула очередной блинчик и ласково улыбнулась притворно надувшейся мне, – я почти закончила и, раз уж ты здесь, достань пожалуйста из холодного ларя сметану и варенье какое захочешь. А потом можешь позвать братьев завтракать.
– А папа? – я выудила из ящика крынку со сметаной и начала аккуратно перекладывать ее в небольшую вазочку.
– А папа будет чуть позже, – мама загадочно улыбнулась и добавила, – он, собирается устроить тебе какой-то сюрприз, – мама кинула на меня ласковый взгляд и покачала головой, заметив мои загоревшиеся азартом глаза, – нет, милая, твой папа не хуже тебя знает, что я совсем не умею хранить от вас такие секреты, так что в этот раз я тоже не знаю, что именно он задумал. И тебе придется немного подождать.
Я лишь согласно кивнула и всё-таки стянула с блюда горячий блин, проглотила его за два укуса, почти не жуя, и в очередной раз удивилась тому, как же всё-таки вкусно мама готовит! У меня самой почему-то такие блины ни разу не получились, хотя я делала всё точно так же. Правда мальчишки уплетали их не хуже маминых и Ольв, младшенький, даже как-то по секрету сказал мне, что мой тортик был вкуснее чем у неё, но я то точно знала, что это была всего лишь неприкрытая лесть с целью добиться от меня очередной сказки на ночь или ещё чего-нибудь подобного. Всё же младшенький был самым сообразительным из всех троих моих братьев и точно знал, что если он хочет что-нибудь от меня получить, необходимо действовать осторожно и ни в коем случае не давить, потому что давления я категорически не переносила.
Завтра прошел быстро и как-то скомкано. Братья дружно поздравили меня с совершеннолетием, вручили подарки, собственноручно изготовленные в меру своих возможностей и фантазии, быстро разобрали с тарелки высокую горку блинов и, поблагодарив маму за вкусный завтрак, сбежали из кухни, снова оставив нас вдвоем.
– Ты так и не передумала, – со вздохом констатировала мама, заметив, как у меня начинают медленно подрагивать от волнения руки.
– Нет, мам! Ты же сама говорила, что я волчица! Говорила? Значит я тоже могу выбирать! Как настоящая волчица, разве нет?
– Можешь, – вздохнула мама и опустила глаза, – но ты ведь слышала, что сказал Рик, он откажет тебе, не сможет не отказать. Не сможет и не посмеет.
– Ну и пусть откажет! – я снова, так же как и вчера, так же как месяц назад, когда я впервые сказала родителям о своем решении, почувствовала едкую злость, наполняющую меня целиком и оседающую горечью на языке, – но вы не можете знать наверняка! Пусть скажет мне сам, глядя в глаза, и тогда я поверю, что я ничего для него не значу! Я всё равно сделаю это, мама! Всё равно! Я просто не могу больше ждать и быть в неведении! Я хочу спросить его и узнать, наконец, ответ! Я всё уже решила! – я уже почти кричала, вскочив со стула и начав беспорядочно метаться по комнате, – я решила! И не надо меня уговаривать!
Мама внезапно встала и, поймав меня на половине дороги, крепко обняла.
– Я знаю, дочка, знаю, как тебе сложно и мы с папой не запрещаем тебе сделать то, что ты хочешь! Просто знай, что мы любим тебя, милая, любим и всегда поддержим! И помни, что в стае множество волков и ты обязательно встретишь того, кто сможет ответить на твои чувства!
– Я уже встретила! – я вырвалась из маминых объятий и отскочила к стене, – он тоже любит меня, мама! Вот увидишь!
И я, забыв о том, что скоро должен появится папа с моим подарком, забыв вообще обо всём на свете, вылетела в коридор, лихорадочно натянула на себя легкую шубку, шапку, валенки и, пока меня не попытались остановить, выскочила во двор. Морозный воздух обжег горячие щеки и остудил мою злость, так что к дому моего любимого я подошла почти спокойной. Уверенная в своей правоте, в том, что он тоже выберет меня. Не сможет не выбрать, после того, что было между нами прошлым летом. Уверенная в том, что родители ошибаются и даже если это не так, я смогу достойно пережить его отказ. Именно с таким настроем я поднялась на высокое крыльцо богатого особняка в самом центре города и постучала в мощную дверь. И пока с той стороны к двери приближались чьи-то уверенные шаги, сжала пальцы, чтобы они не дрожали. Я на самом деле больше не могла ждать. И когда дверь распахнулась и в проеме показалась красивая взрослая волчица, я едва заметно улыбнулась и проговорила:
– Терра Лионель, будьте добры, позовите пожалуйста Эдварда!
Женщина недовольно скривилась, словно съела что-то кислое и, замерев на пороге, крикнула куда-то в глубь дома:
-Эд, подойди пожалуйста сюда, тебя зачем-то хочет видеть полукровка!
И именно тогда я впервые подумала, что, возможно, родители были правы. А я ошибалась. Но сейчас это уже не имело никакого значения, потому что по лестнице прошелестели быстрые шаги и в просторном холле появился волк, от одного быстрого взгляда на которого кровь бросилась мне в голову, а маленькое глупое сердечко на миг замерло, чтобы уже через миг забиться с удвоенной силой. Эдвард из Четвертого рода Серых волков. Мой Эд.
– Здравствуй, Елена, – кивнул мне парень, бросив выразительный взгляд на мать, который та предпочла проигнорировать, оставшись на месте, и по прежнему перекрывая мне проход в дом, – чего ты хотела?
– Я..., – я замялась, бросив растерянный взгляд на замершую на пороге женщину, – мы могли бы поговорить наедине?
– Да!
– Нет!
Два ответа слились в один и я в отчаянии поняла, что и здесь ошиблась. Нужно было, как советовала мама, заранее поговорить с Эдом, рассказать ему о своих планах, а не сваливаться неожиданно, как снег на голову. Да, волчицы в серой стае поступали именно так. Вот только я была не совсем волчицей. И если при появление любой другой девушки на пороге своего дома терра Хелена спокойно удалилась бы, позволив сыну самостоятельно решать свою судьбу, то мне она такой роскоши, как разговор наедине, позволять очевидно не собиралась.
– Мама, – Эд едва заметно поморщился, – позволь нам поговорить без свидетелей.
– Зачем? – удивилась волчица, внимательно рассматривая меня, словно я была диковинной зверушкой, – ты же не думаешь, что это что-то принципиально изменит?
И она, вдруг резко потеряв ко мне интерес, стремительно развернулась и впилась глазами в лицо молодого волка. И я решилась. Ведь и правда, какая разница скажу ли я о своем выборе лишь самому Эду или нет? О том, что я приходила к нему в день своего совершеннолетия скоро узнают. И догадаться, чего именно я хотела, не составит никакого труда. Так же, как и о том ответе, что даст мне волк, потому что после него у меня будет лишь два варианта: остаться с ним или вернуться к родителям. Я на миг задержала дыхание и когда в груди начало ломить от недостатка воздуха быстро но отчетливо проговорила, глядя в самые красивые серые, словно грозовое небо глаза:
– Эдвард из рода Серых волков, я выбираю тебя! – и замерла, ожидая его ответа.
***
Эдвард
Я проснулся с тягостным чувством тревоги. Сегодня был необычный день. День рождения Елены. И я готовился вручить ей свой подарок. Да, это было нелегко, но я сумел заказать для неё цепочку из белого серебра с несколькими сапфирами, очень чистыми и яркими. Они должны были восхитительно смотреться на ее нежной коже. Я потянулся к шкафу и вынул её из потайного ящичка. Тонкое плетение мягко скользнуло сквозь пальцы и я залюбовался голубыми отсветами сияющих на солнце камней. Интересно, получится ли сегодня поговорить с ней наедине? Я повернул камень, наблюдая, как по стене побежали синие тени. Надеюсь, Лене понравится! Захочет ли она примерить мой подарок? Посчитает ли его достойным того, что подарила мне сама?
Внизу кто-то настойчиво постучал в дверь и я почувствовал, как испуганно кольнуло сердце. Кто мог прийти к нам сегодня так рано? Кто вообще мог прийти к нам сегодня? В день совершеннолетия Елены. В день, когда она получила право сделать свой выбор?
Я слетел с лестницы, не чувствуя под ногами ступеней и умоляя Светлую лишь об одном: только бы это была не она! Пожалуйста! Только бы не она! Но мои молитвы не были услышаны. Я понял это, даже не достигнув подножия лестницы, потому что, стоило мне перестать задерживать дыхание, как в легкие вместе с воздухом проник и её аромат, наполняя меня чувством восхитительной нежности по отношению к этой удивительной девушке. Вот только Лена была не одна. На пороге, закрывая ей возможность сделать шаг в дом, стояла мать.
– Эдвард из рода Серых волков, я выбираю тебя!
Я замер, чувствуя, как часто, словно пойманная в силки птичка, бьется сердце стоящей напротив меня девушки. Где-то рядом резко выдохнула мать, но я уже сунул в карман руку, собираясь вручить приготовленную цепочку и тем самым подтвердить своё согласие с выбором Лены, когда сзади раздались легкие шаги, мне на плечо легла тонкая ладошка и Лора, какая-то дальняя родственница матери, которую та пригласила погостить у нас несколько дней, потерлась о меня пышной грудью и, мягко прикоснувшись губами к уху, промурлыкала:
