Отец Эстеллы был наместником в Галлии, что граничила с бескрайними лесами, населенными дикими варварами. Он пропал без вести во время одного из походов на территорию племени готов, обитавших слишком близко к границе империи и нуждавшихся в постоянном устрашении. И девушка осталась одна. Вернее не одна, почти сразу же в её доме объявился двоюродный брат отца, выпросивший у императора право стать её опекуном! Но, честное слово! Лучше бы он никогда не появлялся. Потому что сейчас вместо богатой наследницы и завидной невесты Стелла стала товаром, который продадут тому, кто больше заплатит...
Внимание! Это не основной проект. Проды будут время от времени. ))
Эстелла. Загородная вилла наместника Нарбонской Галлии патриция Гая Лукиана Сервилия, окрестности города Нарбо-Марциус (южная Франция).
Эстелла стояла у окна и наблюдала за тем, как её дорогой дядюшка, чтобы встретится ему поскорее с Великим Дитом (бог подземного царства), руководил выгрузкой прибывших даров. Вернее сказать, были это конечно взятки, но называть их дарами было благозвучнее и величественнее. Стелла скривилась. Как будто внешнее благозвучие способно скрыть крысиную сущность дорого родственника, почуявшего возможность обогащения. Не зря, ох незря её отец всегда держал его на расстоянии и не позволял даже приближаться к их дому! Ох не зря!
Девушка тяжело вздохнула и сжала пальцы в кулак, чтобы не заплакать.
"Ну как же так! Как получилось, что ты не вернулся из этого проклятого похода? Почему ты, такой предусмотрительный, не нашел кого-то из своих сподвижников или друзей, которые могли бы присмотреть за мной до совершеннолетия? Как ты позволил этому наглому омерзительному человеку завладеть всем твоим имущество, получить твоё положение и... меня!"
Плечи девушки само собой передернуло от отвращения. Прошло уже три месяца с того момента, как пропал в одной из стычек с варварами её отец. И первое время она еще ждала и надеялась, что он вот-вот появится! Но проходили часы, дни, недели, а на горизонте было по прежнему безлюдно. Их поместье было построено в трех-четырех часах езды от столицы этой провинции и дорога здесь было одна: только к ним. И когда вдалеке появилось небольшое облачко девушка, сидевшая у окна за вышиванием, вскочила и помчалась вниз, встречать папу. А приехал дядя. С сыном. И не просто приехал, у него на руках был императорский указ о назначении временно исполняющим должность наместника и моем опекунстве.
– Не печалься дорогая племянница, – ухмыльнулся этот еще не очень старый, но уже обрюзгший мужчина, похлопав меня по щеке, – с нами ты не пропадешь! Да и мужа я тебе подберу самого лучшего!
И он при этом так выразительно посмотрел на своего сына, что у Стеллы не осталось никаких сомнений: если отец не вернется, её выдадут замуж за Александра. Она слишком жирный кусок, чтобы выпускать её из рук. А что такое честь, данные господа понятия не имеют. К счастью, император отдельно упомянул, что в течение полугода после пропажи отца выдавать её замуж не разрешает, так что у Эстеллы было еще три месяца. На то, чтобы что-то придумать. Потому что выходить замуж за четвероюродного брата было нельзя. Ни в коем случае! Если она, конечно, хотела жить.
А жить девушка хотела! Очень!
Надо сказать, что крики рабынь, которых привозили в поместье почти каждую неделю, доносились даже до ее покоев. Хотя Александр занимал противоположное крыло их не маленькой виллы. Крики, стоны, мольбы.... Мужчина был невероятно жесток со своими постельными игрушками. А дядюшка, которому Эстелла по глупости попыталась намекнуть, что нехорошо так обращаться со служанками и рабынями, лишь рассмеялся ей в лицо и сказал:
– Пусть мальчик развлекается, глядишь, жену больше беречь будет. А девки что, их дело ноги пошире раздвигать и стонать погромче, чтобы достовернее получалось.
И он захохотал, вызывая в девушке какое-то суеверный ужас. А потом она случайно узнала, что крики доносятся и из дядюшкиной спальни тоже. Больше Стелла этой темы не касалась. Лишь однажды прокралась рано утром к заднему ходу, через который слуги выводили, а то и выносили несчастных девушек и поняла, что нужно бежать. Потому что такого она точно не выдержит!
Внизу между тем закончили разгружать телеги и очередь перешла к живым подаркам: рабам. Да, местные нувориши быстро смекнули, как добиться того, чтобы высокородный Сервий Оталл Ганорий подписал любую нужную им бумагу. Нужно всего лишь прислать ему подарок посолиднее. И корявая подпись будет стоять где нужно уже завтра. Вне зависимости от того, насколько это решение наместника ущемляет интересы империи!
Среди рабов было несколько молодых крепких мужчин, которых дядя велел немедленно отправить в наше дельнее поместье, три совсем юных хорошеньких девушек, которых определили на кухню. Но, судя по тому, как нагло, никого не стесняясь, новый хозяин облапал у одной из них грудь, порвав и так не слишком целое платье почти до талии, уже сегодня вечером она окажется в его постели. Эстелла собиралась уже отойти от окна, пока её не заметили, как один из дарителей объявил, что у него для господина наместника совершенно особый подарок. И несколько слуг вынесли вперед что-то массивное, накрытое тканью. Когда ткань упала на мостовую, девушка увидела, что это большая клетка, в которой, согнувшись в три погибели, сидел человек. Мужчина.
– Настоящий галл из еще не покоренного племени бурых медведей! ¬ с гордостью произнес даритель, – еще никогда не удавалось взять их в плен живыми, так как мужчины предпочитают убить себя ядом, который носят с собой, но не сдаться! А этот был ранен, потерял сознание и был найден на поле боя. Надеюсь, ты оценишь мой дар, господин!
Дядя недовольно поморщился, но всё-же велел слугам забрать варвара, отвести в загон для рабов и вытащить из клетки. И Стелла его чувства прекрасно понимала: бесполезный подарок! Воина не заставишь работать на полях или в шахтах, он предпочтет просто убить себя. Гладиаторской арены у нас в городе не было, а если отправить парня туда, где есть, на дорогу уйдет больше, чем дядюшка заработает на продаже бойца. Никакой выгоды!
Стелла горько улыбнулась, снова погружаясь в нерадостные мысли, отметив мельком, что этому дарителю для исполнения своей просьбы, похоже, придется раскошелится на что-то посущественее!
ВНИМАНИЕ! Текст пишется с телефона! Возможны ошибки!
Эстелла. Загородная вилла наместника Нарбонской Галлии патриция Гая Лукиана Сервилия, окрестности города Нарбо-Марциус (южная Франция).
Встала я рано. Слишком рано для приличной молодой девушки, принадлежащей к роду патрициев. Но последние недели именно так я и поднималась. Потому что только утром можно было без помех походить по саду или выехать на конную прогулку без того, чтобы за мной не связался настойчивый братец. Так что быстро приведя себя в порядок, даже не вызывая служанку, я накинула лёгкое платье и вышла во двор. И сразу же наткнулась взглядом на брата, который стоял напротив надёжно прикованного к столбам для наказаний нового раба. Лишь увидев Александра, я быстро юркнула за стену дома и затаилась, сквозь изумрудную зелень кустов наблюдая за происходящим.
- Ты встанешь на колени передо мной! - вопил родственник, буквально брызгая во все стороны слюной и сжимая кулаки, слышишь, ничтожество? На колени!
- Нет, - спокойно и даже как то лениво ответил пленник и чуть повел плечами, словно проверяя надёжность пут.
- Встанешь! - злобно прошипел братец, а то запорю!
Раб усмехнулся разбитыми губами и отвернулся, не желая продолжать бессмысленный разговор.
- Встанешь! - взревел выведенный из себя Александр и повернулся к молча стоящим за его спиной надсмотрщика.
- Десять ударов плетью ему! - в бешенстве прошипел мужчина, - а потом привязать покрепче и изнасиловать! Поняли меня? Мне не важно, чем именно вы это сделаете, хоть дубинку используйте, но когда я в следующий раз подойду к этому мерзавцу, он должен бояться повторения! Понятно?
- Да, господин, - кивнул чернокожий надсмотрщик Ари, приехавший в поместье вместе с его новыми хозяевами и прекрасно знавший их садистские наклонности. Знавший и разделявший!
Пьетро, раньше служивший моему отцу и сейчас оставшийся на своей должности в роли помощника, лишь едва заметно поморщился, но тоже кивнул. Он, к сожалению, спорить с братом не имел никакой возможности.
- Приступайте! - приказал Александр и, резко развернувшись, пошел прочь, даже не взглянув больше на галла, который, при словах о насилии, страшно побледнел и закусил губу так, что по подбородку потекла струйка крови.
- Начнёшь сам, - сообщил Ари, тоже поворачиваясь и отходя прочь, я пока приготовлю все необходимое. И он, насвистывая, направился в сторону длинного приземистого здания, где и жили местные рабы и где находилась также "рабочая" комната надсмотрщиков. А Пьетро раскатал плеть и, покачав головой, сочувственно произнес:
- Что же ты так, парень! Неужели не понимаешь, что тебя все равно сломают. Не так так эдак. Если уж молодой господин за тебя взялся, так точно не отступит! Эх, и здалась она тебе та гордость...
И он чуть отступил назад и, развернувшись, уверенной рукой нанес первый удар.
Надо вздрогнул, когда плеть опустилась на обнаженную спину, сдирая кожу и оставляя после себя глубокие кровавые полосы. Да, и плети дядюшка себе завел новые. Такие, что колесили человека уже через несколько ударов, причиняя почти невыносимую боль! Ненавижу!
Когда надо все же не выдержал и застонал, я решительно выпрямилась и пошла прямиком к нему. Не позволю! Происходи это не на моих глазах, я бы может и смогла остаться в стороне, но сейчас, когда прямо передо мной уничтожали человека только за то, что он пожелал остаться человеком... Не могу! Просто не могу!
- Стойте! - громко крикнула я, когда Пьетро занёс руку для очередного, пятого кажется удара, - стойте!
Плеть замерла, надсмотрщик обернулся и с удивлением посмотрел на меня, а галл, сжав зубы, чтобы не застонать, поднял голову и уставился на меня посветлевшими от боли голубыми глазами.
И я замерла, наткнувшись на этот взгляд как на бетонную стену. Столько в нем было всего. Столько, что невозможно описать словами! А потом словно во сне прошла ещё несколько шагов, протянула руку и стёрла капельку крови с покрытой жёсткой щетиной щеки. Растеряла ее пальцами, чувствуя острый железистый запах крови и только после этого снова решилась взглянуть в глаза варвара.
Решение пришло само. Ещё до того, как я осознала это. Он чужак, да! Но разве сейчас у меня остался здесь кто-то из своих? Так какая разница? Тем более, что отец утверждал, что галлы, какими бы дикарями они не были, всегда держат свое слово, в отличие от цивилизованных римлян, которые продадут и передадут любого, вопрос лишь в цене!
- Отойди! - приказала я Пьетро, который так и стоял за спиной раба, ожидая разрешения продолжить, а когда мужчина, неуверенно взглянув в сторону рабской пристройки, все же отошёл на приличное расстояние, обратилась к галлу:
- Я хочу заключить с тобой договор, - тихо проговорила я, так, что услышать меня мог только надо, - я освобожу тебя от наказания и сделаю своим телохранителем, а ты поможешь мне сбежать отсюда и добраться до корабля, отправляющегося в Рим! И будешь свободен. Я отпущу тебя. Официально. Напишу бумагу. И ты сможешь вернуться к своим.
- Меня не примут, - хрипло, на плохом латинском проговорил мужчина, тяжело сглотнув, - я опозорил свое имя, попав в плен!
- Мне всё равно, - пожала я плечами, - сможешь остаться в империи или податься куда-то дальше! Меня это не интересует. Но ты станешь свободным. Вольноотпущенником. И поможешь мне. Согласен?
Раб думал долго, слишком долго для человека, находящегося в его положении, и я уже начала было подозревать, что он всё таки откажется, когда дверь барака распахнулась и оттуда появился Ари с "инструментом". И, увидев меня рядом с варваром, удивлённо приподнял брови.
- Согласен, - наконец тяжело произнес галл, - я буду твоим телохранителем, помогу уйти отсюда и провожу на корабль, а ты отпустишь меня и отменишь наказание.
- Договорились, - кивнула я, мучительно соображая, что же делать? Как уговорить дядюшку передать мне раба. Официально. Только тогда я могла распоряжаться его судьбой. Не освободить. Это мог сделать лишь глава рода. Но варвару вовсе не обязательно знать, что я ему соврала. И я действительно напишу ему бумагу. Только вот боюсь, она будет не значимее, чем обычная записка. Но какое это имеет значение, если он поможет мне добраться до императора? Вот и именно, что ни какого!
К отцовскому кабинету, который сейчас занимал дядюшка, я подходила с отчаянно бьющимся о ребра сердцем. От того, как пройдет этот разговор, зависело слишком многое! Слишком! Когда высокие дубовые двери оказались прямо передо мной, я на миг остановилась, тяжело выдыхая и напрасно пытаясь успокоиться и осторожно постучала. Дядюшка отставил в сторону чашку чая, которую смаковал, с удовольствием разглядывая стоявшую перед ним обнаженную юную девушку, которая стыдливо пыталась прикрыться руками и с явно видимым неудовольствием взглянул на меня. Пришлось натянуто улыбнуться и опустить глаза. Мне был нужен этот раб, а значит ссориться с теперешним главой рода было ну никак нельзя!
- Благоденствия, - произнесла я принятое в нашей семье торжественное приветствие и сделала ещё один шаг вперёд, - доминус Поркиус, вы уделите мне толику вашего внимания?
Дядюшка, увидев, что я не намерена отступать, снова недовольно поморщился и кивнул стоящему за плечом рабу, который понятливо шагнул вперёд и, грубо схватив нагую девушку за руку, потащил ее прочь из комнаты так безцеремонно, что та едва не упала. Хотя лично мне показалось, что если бы он просто показал куда идти, бедняжка побежала бы отсюда сама, не чуя под собой ног. Я с невольным сожалением проводила рабов, оставляющих меня наедине с дядюшкой, глазами и скромно замерла под недовольным взглядом поросясчьих глазок. Порой мне казалось просто невозможным, что этот человек был родственником, пусть и не самым близким, моего папы. И ещё противные было осознавать, что сейчас я оказалась почти в полной его власти. И выпускать меня из рук ни он, ни его мерзкий и жестокий сынок не собираются!
Внимание! Это не основной проект. Проды будут время от времени. ))
Глава 1.
Эстелла. Загородная вилла наместника Нарбонской Галлии патриция Гая Лукиана Сервилия, окрестности города Нарбо-Марциус (южная Франция).
Эстелла стояла у окна и наблюдала за тем, как её дорогой дядюшка, чтобы встретится ему поскорее с Великим Дитом (бог подземного царства), руководил выгрузкой прибывших даров. Вернее сказать, были это конечно взятки, но называть их дарами было благозвучнее и величественнее. Стелла скривилась. Как будто внешнее благозвучие способно скрыть крысиную сущность дорого родственника, почуявшего возможность обогащения. Не зря, ох незря её отец всегда держал его на расстоянии и не позволял даже приближаться к их дому! Ох не зря!
Девушка тяжело вздохнула и сжала пальцы в кулак, чтобы не заплакать.
"Ну как же так! Как получилось, что ты не вернулся из этого проклятого похода? Почему ты, такой предусмотрительный, не нашел кого-то из своих сподвижников или друзей, которые могли бы присмотреть за мной до совершеннолетия? Как ты позволил этому наглому омерзительному человеку завладеть всем твоим имущество, получить твоё положение и... меня!"
Плечи девушки само собой передернуло от отвращения. Прошло уже три месяца с того момента, как пропал в одной из стычек с варварами её отец. И первое время она еще ждала и надеялась, что он вот-вот появится! Но проходили часы, дни, недели, а на горизонте было по прежнему безлюдно. Их поместье было построено в трех-четырех часах езды от столицы этой провинции и дорога здесь было одна: только к ним. И когда вдалеке появилось небольшое облачко девушка, сидевшая у окна за вышиванием, вскочила и помчалась вниз, встречать папу. А приехал дядя. С сыном. И не просто приехал, у него на руках был императорский указ о назначении временно исполняющим должность наместника и моем опекунстве.
– Не печалься дорогая племянница, – ухмыльнулся этот еще не очень старый, но уже обрюзгший мужчина, похлопав меня по щеке, – с нами ты не пропадешь! Да и мужа я тебе подберу самого лучшего!
И он при этом так выразительно посмотрел на своего сына, что у Стеллы не осталось никаких сомнений: если отец не вернется, её выдадут замуж за Александра. Она слишком жирный кусок, чтобы выпускать её из рук. А что такое честь, данные господа понятия не имеют. К счастью, император отдельно упомянул, что в течение полугода после пропажи отца выдавать её замуж не разрешает, так что у Эстеллы было еще три месяца. На то, чтобы что-то придумать. Потому что выходить замуж за четвероюродного брата было нельзя. Ни в коем случае! Если она, конечно, хотела жить.
А жить девушка хотела! Очень!
Надо сказать, что крики рабынь, которых привозили в поместье почти каждую неделю, доносились даже до ее покоев. Хотя Александр занимал противоположное крыло их не маленькой виллы. Крики, стоны, мольбы.... Мужчина был невероятно жесток со своими постельными игрушками. А дядюшка, которому Эстелла по глупости попыталась намекнуть, что нехорошо так обращаться со служанками и рабынями, лишь рассмеялся ей в лицо и сказал:
– Пусть мальчик развлекается, глядишь, жену больше беречь будет. А девки что, их дело ноги пошире раздвигать и стонать погромче, чтобы достовернее получалось.
И он захохотал, вызывая в девушке какое-то суеверный ужас. А потом она случайно узнала, что крики доносятся и из дядюшкиной спальни тоже. Больше Стелла этой темы не касалась. Лишь однажды прокралась рано утром к заднему ходу, через который слуги выводили, а то и выносили несчастных девушек и поняла, что нужно бежать. Потому что такого она точно не выдержит!
Внизу между тем закончили разгружать телеги и очередь перешла к живым подаркам: рабам. Да, местные нувориши быстро смекнули, как добиться того, чтобы высокородный Сервий Оталл Ганорий подписал любую нужную им бумагу. Нужно всего лишь прислать ему подарок посолиднее. И корявая подпись будет стоять где нужно уже завтра. Вне зависимости от того, насколько это решение наместника ущемляет интересы империи!
Среди рабов было несколько молодых крепких мужчин, которых дядя велел немедленно отправить в наше дельнее поместье, три совсем юных хорошеньких девушек, которых определили на кухню. Но, судя по тому, как нагло, никого не стесняясь, новый хозяин облапал у одной из них грудь, порвав и так не слишком целое платье почти до талии, уже сегодня вечером она окажется в его постели. Эстелла собиралась уже отойти от окна, пока её не заметили, как один из дарителей объявил, что у него для господина наместника совершенно особый подарок. И несколько слуг вынесли вперед что-то массивное, накрытое тканью. Когда ткань упала на мостовую, девушка увидела, что это большая клетка, в которой, согнувшись в три погибели, сидел человек. Мужчина.
– Настоящий галл из еще не покоренного племени бурых медведей! ¬ с гордостью произнес даритель, – еще никогда не удавалось взять их в плен живыми, так как мужчины предпочитают убить себя ядом, который носят с собой, но не сдаться! А этот был ранен, потерял сознание и был найден на поле боя. Надеюсь, ты оценишь мой дар, господин!
Дядя недовольно поморщился, но всё-же велел слугам забрать варвара, отвести в загон для рабов и вытащить из клетки. И Стелла его чувства прекрасно понимала: бесполезный подарок! Воина не заставишь работать на полях или в шахтах, он предпочтет просто убить себя. Гладиаторской арены у нас в городе не было, а если отправить парня туда, где есть, на дорогу уйдет больше, чем дядюшка заработает на продаже бойца. Никакой выгоды!
Стелла горько улыбнулась, снова погружаясь в нерадостные мысли, отметив мельком, что этому дарителю для исполнения своей просьбы, похоже, придется раскошелится на что-то посущественее!
Глава 2.
ВНИМАНИЕ! Текст пишется с телефона! Возможны ошибки!
Эстелла. Загородная вилла наместника Нарбонской Галлии патриция Гая Лукиана Сервилия, окрестности города Нарбо-Марциус (южная Франция).
Встала я рано. Слишком рано для приличной молодой девушки, принадлежащей к роду патрициев. Но последние недели именно так я и поднималась. Потому что только утром можно было без помех походить по саду или выехать на конную прогулку без того, чтобы за мной не связался настойчивый братец. Так что быстро приведя себя в порядок, даже не вызывая служанку, я накинула лёгкое платье и вышла во двор. И сразу же наткнулась взглядом на брата, который стоял напротив надёжно прикованного к столбам для наказаний нового раба. Лишь увидев Александра, я быстро юркнула за стену дома и затаилась, сквозь изумрудную зелень кустов наблюдая за происходящим.
- Ты встанешь на колени передо мной! - вопил родственник, буквально брызгая во все стороны слюной и сжимая кулаки, слышишь, ничтожество? На колени!
- Нет, - спокойно и даже как то лениво ответил пленник и чуть повел плечами, словно проверяя надёжность пут.
- Встанешь! - злобно прошипел братец, а то запорю!
Раб усмехнулся разбитыми губами и отвернулся, не желая продолжать бессмысленный разговор.
- Встанешь! - взревел выведенный из себя Александр и повернулся к молча стоящим за его спиной надсмотрщика.
- Десять ударов плетью ему! - в бешенстве прошипел мужчина, - а потом привязать покрепче и изнасиловать! Поняли меня? Мне не важно, чем именно вы это сделаете, хоть дубинку используйте, но когда я в следующий раз подойду к этому мерзавцу, он должен бояться повторения! Понятно?
- Да, господин, - кивнул чернокожий надсмотрщик Ари, приехавший в поместье вместе с его новыми хозяевами и прекрасно знавший их садистские наклонности. Знавший и разделявший!
Пьетро, раньше служивший моему отцу и сейчас оставшийся на своей должности в роли помощника, лишь едва заметно поморщился, но тоже кивнул. Он, к сожалению, спорить с братом не имел никакой возможности.
- Приступайте! - приказал Александр и, резко развернувшись, пошел прочь, даже не взглянув больше на галла, который, при словах о насилии, страшно побледнел и закусил губу так, что по подбородку потекла струйка крови.
- Начнёшь сам, - сообщил Ари, тоже поворачиваясь и отходя прочь, я пока приготовлю все необходимое. И он, насвистывая, направился в сторону длинного приземистого здания, где и жили местные рабы и где находилась также "рабочая" комната надсмотрщиков. А Пьетро раскатал плеть и, покачав головой, сочувственно произнес:
- Что же ты так, парень! Неужели не понимаешь, что тебя все равно сломают. Не так так эдак. Если уж молодой господин за тебя взялся, так точно не отступит! Эх, и здалась она тебе та гордость...
И он чуть отступил назад и, развернувшись, уверенной рукой нанес первый удар.
Надо вздрогнул, когда плеть опустилась на обнаженную спину, сдирая кожу и оставляя после себя глубокие кровавые полосы. Да, и плети дядюшка себе завел новые. Такие, что колесили человека уже через несколько ударов, причиняя почти невыносимую боль! Ненавижу!
Когда надо все же не выдержал и застонал, я решительно выпрямилась и пошла прямиком к нему. Не позволю! Происходи это не на моих глазах, я бы может и смогла остаться в стороне, но сейчас, когда прямо передо мной уничтожали человека только за то, что он пожелал остаться человеком... Не могу! Просто не могу!
- Стойте! - громко крикнула я, когда Пьетро занёс руку для очередного, пятого кажется удара, - стойте!
Плеть замерла, надсмотрщик обернулся и с удивлением посмотрел на меня, а галл, сжав зубы, чтобы не застонать, поднял голову и уставился на меня посветлевшими от боли голубыми глазами.
И я замерла, наткнувшись на этот взгляд как на бетонную стену. Столько в нем было всего. Столько, что невозможно описать словами! А потом словно во сне прошла ещё несколько шагов, протянула руку и стёрла капельку крови с покрытой жёсткой щетиной щеки. Растеряла ее пальцами, чувствуя острый железистый запах крови и только после этого снова решилась взглянуть в глаза варвара.
Решение пришло само. Ещё до того, как я осознала это. Он чужак, да! Но разве сейчас у меня остался здесь кто-то из своих? Так какая разница? Тем более, что отец утверждал, что галлы, какими бы дикарями они не были, всегда держат свое слово, в отличие от цивилизованных римлян, которые продадут и передадут любого, вопрос лишь в цене!
- Отойди! - приказала я Пьетро, который так и стоял за спиной раба, ожидая разрешения продолжить, а когда мужчина, неуверенно взглянув в сторону рабской пристройки, все же отошёл на приличное расстояние, обратилась к галлу:
- Я хочу заключить с тобой договор, - тихо проговорила я, так, что услышать меня мог только надо, - я освобожу тебя от наказания и сделаю своим телохранителем, а ты поможешь мне сбежать отсюда и добраться до корабля, отправляющегося в Рим! И будешь свободен. Я отпущу тебя. Официально. Напишу бумагу. И ты сможешь вернуться к своим.
- Меня не примут, - хрипло, на плохом латинском проговорил мужчина, тяжело сглотнув, - я опозорил свое имя, попав в плен!
- Мне всё равно, - пожала я плечами, - сможешь остаться в империи или податься куда-то дальше! Меня это не интересует. Но ты станешь свободным. Вольноотпущенником. И поможешь мне. Согласен?
Раб думал долго, слишком долго для человека, находящегося в его положении, и я уже начала было подозревать, что он всё таки откажется, когда дверь барака распахнулась и оттуда появился Ари с "инструментом". И, увидев меня рядом с варваром, удивлённо приподнял брови.
- Согласен, - наконец тяжело произнес галл, - я буду твоим телохранителем, помогу уйти отсюда и провожу на корабль, а ты отпустишь меня и отменишь наказание.
- Договорились, - кивнула я, мучительно соображая, что же делать? Как уговорить дядюшку передать мне раба. Официально. Только тогда я могла распоряжаться его судьбой. Не освободить. Это мог сделать лишь глава рода. Но варвару вовсе не обязательно знать, что я ему соврала. И я действительно напишу ему бумагу. Только вот боюсь, она будет не значимее, чем обычная записка. Но какое это имеет значение, если он поможет мне добраться до императора? Вот и именно, что ни какого!
Прода
К отцовскому кабинету, который сейчас занимал дядюшка, я подходила с отчаянно бьющимся о ребра сердцем. От того, как пройдет этот разговор, зависело слишком многое! Слишком! Когда высокие дубовые двери оказались прямо передо мной, я на миг остановилась, тяжело выдыхая и напрасно пытаясь успокоиться и осторожно постучала. Дядюшка отставил в сторону чашку чая, которую смаковал, с удовольствием разглядывая стоявшую перед ним обнаженную юную девушку, которая стыдливо пыталась прикрыться руками и с явно видимым неудовольствием взглянул на меня. Пришлось натянуто улыбнуться и опустить глаза. Мне был нужен этот раб, а значит ссориться с теперешним главой рода было ну никак нельзя!
- Благоденствия, - произнесла я принятое в нашей семье торжественное приветствие и сделала ещё один шаг вперёд, - доминус Поркиус, вы уделите мне толику вашего внимания?
Дядюшка, увидев, что я не намерена отступать, снова недовольно поморщился и кивнул стоящему за плечом рабу, который понятливо шагнул вперёд и, грубо схватив нагую девушку за руку, потащил ее прочь из комнаты так безцеремонно, что та едва не упала. Хотя лично мне показалось, что если бы он просто показал куда идти, бедняжка побежала бы отсюда сама, не чуя под собой ног. Я с невольным сожалением проводила рабов, оставляющих меня наедине с дядюшкой, глазами и скромно замерла под недовольным взглядом поросясчьих глазок. Порой мне казалось просто невозможным, что этот человек был родственником, пусть и не самым близким, моего папы. И ещё противные было осознавать, что сейчас я оказалась почти в полной его власти. И выпускать меня из рук ни он, ни его мерзкий и жестокий сынок не собираются!
