Глава первая
В то утро над Дорниром взошла алая заря. Залила кровью дикое ущелье, озарила багряным светом бездыханные тела. Горы изломленных, изрубленных тел. Испускающих последние мучительные вздохи раненых, кружащее над ними жадное воронье.
Одинокую, сгорбленную фигуру в центре побоища. Могучего мужчину. Сильного воина.
Он устало рухнул на колени, оглушающе громко звякнув латами, в сгустившейся траурной тишине. С отчаянным криком воткнул в пропитавшуюся кровью землю свой верный в боях меч. Свесил светловолосую голову, прислушиваясь к агонии умирающих, верных солдат, что сражались за него — своего повелителя, так отчаянно и яростно, что ночь сотрясалась от ужаса, боли и гнева…
Но противник оказался хитрее. Оказался умнее и яростнее.
Впервые Райан Амадей Кровавый, вселяющий праведный ужас одним только упоминанием своего имени, потерпел поражение. Разгромное и позорное. Впервые повелитель Империи Юга испытал настолько болезненные отчаяние, опустошение и страх. Страх! Доселе неведомый могучему воину — он лютовал в широкой груди, властвовал там, как умелая хозяйка на кухонном дворе. Ассур гнал его от себя, боролся. Сражался, как дикий горный лев! Вгрызался в глотки врагов, жадно глотая их кровь и боль. Захлебываясь ими и жаром отчаянной битвы. Заведомо проигрышной и сулящей полный крах, когда-то могучей армии…
Мир, до сего дня, принадлежащий Райану всецело и безраздельно, рухнул в одночасье. Погиб вместе с его подданными, его верными и преданными до последнего вздоха воинами.
Повелителя оставили в живых, дабы он вкусил весь ужас поражения, ощутил все грани потери и отчаяния, и он это понимал.
Подняв искривленное гримасой ненависти лицо к предрассветному небу, мужчина глубоко вдохнул. Он осознавал, что в этом мире ему больше нет места. Что под гнетом позора и опустошения он более не сможет воспрянуть из пепла, возродиться, как феникс. Райан просто не чувствовал в себе сил на это. Только боль и темноту. Беспроглядную и затягивающую. Холодную, как его собственная душа…
Нервно тряхнув головой, мужчина принялся шептать небу старинное заклинание, вызывая в памяти давно забытые строки из древнего фолианта. Шептал и шептал, порой срываясь на крик и прикрыв антрацитовые сейчас глаза. Молил Творца о избавлении…
«Этот сон мучил его давно. Каждую ночь терзал измученную душу»
Почувствовав прохладный порыв ветра, что приятно остудил разгоряченное тело, Райан облегчённо выдохнул и провалился в темноту…
… И никто даже представить себе не смог бы, какое изумление и ужас испытала Сашка, вошедшая с утра в ванную, чтобы как обычно почистить зубы и умыться. Бедняга, прямо скажем, охренела, застыла в дверях и ошалевшими очами взирала на здоровенного, окровавленного мужика в своей маленькой ванне. Вышеупомянутый ванноложец вид имел весьма прозаичный и пугающий. К груди прижимал самый настоящий меч! Был в абсолютной отключке. Дышал тяжело и рвано под гнутыми, даже на вид неподъемными доспехами. Пах сыростью и кровью. Совсем не помещался и не смотрелся в акриловом новшестве современности. Голова светловолосой макушкой упиралась в одну стену, а ноги в высоких грязных сапогах были согнуты в коленях и утыкались в кафель противоположной. Оставляли на бежевых квадратиках серо-алые разводы. Лицо, прикрытое влажными волосами, видно было плохо, торчал только мощный, щетинистый подбородок с засохшими брызгами крови.
Санек, стоящая в дверном проеме, несколько раз моргнула, потерла глаза, подтянула сползающие пижамные штаны и, пискнув, выбежала в коридор. Принялась мерить шагами узкое пространство, нервно покусывая ногти и кося зеленым взглядом на ванную. Наличие колоритного незнакомца в обычно пустующем санузле выбило девчонку из равновесия. Таких метаморфоз в ее родной квартире еще не происходило. Что делать Саша не знала — настолько бедная растерялась. Бежать к соседям? Звонить в полицию и скорую? МЧС? Как вообще этот жуткий тип оказался в ее доме? Почему так странно выглядит? Почему весь в крови и при оружии? Сбежавший чокнутый актер? Фэнтезийнутый на всю голову реконструктор? Маньяк-извращенец, мнящий себя средневековым мстителем? От этой мысли Саньке поплохело, она даже к стене прислонилась, застучала ладошкой по груди, пытаясь успокоиться.
Кем бы ни был этот оккупант чужих уборных, надо же с ним что-то делать?! Еще интересно, как он попал в квартиру? Александра в отчаянном порыве даже замки проверила, несколько раз дверь подергала. Закрыто было изнутри. А влезть в окно седьмого этажа представлялось делом крайне затруднительным и практически невозможным. Не из канализации же он вылез?
Когда из ванной донеслись сдавленные стоны и охи, у бедной хозяйки квартиры волосы зашевелились во всех местах. Ладошки тут же вспотели, губешки затряслись. Девушка заметалась по квартире, схватила сначала стул, готовая защищаться до последнего вздоха. Стул оказался тяжелым, и Санька снова принялась бегать из комнаты в комнату в поисках оборонительных принадлежностей. И чем громче становились звуки из уборной, тем в большее отчаяние впадала Александра. А когда дверь ванной тихонько скрипнула, несчастная была готова позорно завизжать и унестись прочь. Но было поздно…
Склонив голову и всю свою широкоплечую огромность, чтобы не собирать лбом дверные косяки, в прямоугольнике света возвысился страшный незнакомец, опираясь на меч и часто моргая. Сашка затряслась, схватила первое попавшееся под руку, коим оказалась швабра, и выставила ее перед собой, воинственно выпятив тощую грудь.
Врагу не дамся — сама помру, решила Александра, стискивая зубы и взирая на двухметрового незваного гостя. Тот же пока ее не замечал, болезненно морщил породистое, хищное лицо, тер широкой ладонью висок.
— Т-ты к-кто?! — обозначила свое присутствие взбледнувшая хозяйка квартиры, поудобнее перехватив незамысловатое оружие.
Мужчина замер. Шумно вдохнул, повел носом в Санькину сторону, тряхнул головой, смахивая непослушные волосы. Уставился звездным небом в зелень глаз напротив. Нахмурил густые брови, удобнее перехватил меч. Девушка, напротив, нервно сглотнула, сделала шаг назад.
— Я вызвал полицию! — косясь на колюще-режущее в руках незнакомца, соврала она.
Быть убиенной в собственной квартире двухметровым косплеером из ванной не хотелось. Воистину, это утро понедельника было для Саньки суровым и беспощадным.
Мужчина вопросительно изогнул бровь, хмуро осмотрел старую швабру в тощих ручонках, дрожащего подростка в странных одеждах, больше похожего на деву из увеселительных домов. Слабо освещенный коридор со старой тумбочкой и вешалку с пестрыми куртками. Нахмурился еще сильнее. И хриплым голосом пробасил, сотрясая панельную однушку:
— Что это за место?
Санька от неожиданности и властного тона подпрыгнула, чуть не выронила из рук оборонительный хозинвентарь. Хлопая ресницами, уставилась на страшного, грязного мужчину. Он что, над ней прикалывается? Или правда чокнутый? Грешным делом, принялась озираться в поисках скрытой камеры, готовая улыбаться и передавать «приветы». Но телевизионщиков не было. А вот страх был. И он потихоньку начинал перерастать в панику, которая норовила вылиться истерикой.
— Ты кто?! — воинственно прокричала девчонка, тыча в сторону своего визави шваброй. — Что ты делаешь в моем доме?! Как сюда попал?! — для острастки даже притопнула ногой в плюшевом тапке и добавила, — я тебя не боюсь!
Воин недовольно сморщился от звуковой волны, устало потер подбородок, приткнулся плечом к дверному косяку. По всему выходило, что заклинание он все же вспомнил недостоверно, где-то допустил промах, раз его занесло в какую-то тесную лачугу со странной писклявой живностью.
Ассур тяжело вздохнул, очень хотелось лечь и наконец нормально выспаться, не думая и ничего не чувствуя. А еще бы поесть и помыться было бы весьма кстати. Заурчавший желудок согласно подтвердил потребности хозяина.
Райан медленно потянулся к шее, завозился с какими-то мотузками и ремешками. Резко дернул огромной рукой, срывая с себя толстую серебряную цепочку с мощной подвеской. Кинул ее под ноги осоловевшей Саньке и приказал:
— Подай мне оленины и холодного эля!
Девушка глупо открыла рот, глядя на гостя, как на восьмое чудо света. А тот принялся стягивать с себя доспехи, примостив тяжелый меч у стены. Видимо не чувствовал в субтильной Александре угрозы.
— Лохань с целебным отваром и койку! — продолжил незнакомец приказным тоном.
Санька офигевала. И от слов, и от видов. Каким бы душевнобольным ни был этот оккупант чужой жилплощади, но красоты и сексуальности ему было не занимать. А наглость придавала особого шарма. Несчастная с каким-то болезненным любопытством наблюдала за манипуляциями чужака по избавлению от одежды, даже рукоять швабры покрепче перехватила и нижнюю губу облизала.
Абсурд происходящего давил на нервы, не укладывался в голове.
Вот она, Саня, делает генеральную уборку, смотрит сериал и ложится спать, чтобы рано утром встать, отточенными до автоматизма действиями прошлепать на кухню, щелкнуть чайником и пойти умываться. Собираться на обычную, скучную офисную работу. И никаких рыцарей до этого в ее тихой однокомнатной жизни не наблюдалось. Брутальные самцы не валялись в девичей ванной наперевес с опасным оружием. Не требовали у бедняжки лохани эля и оленины с целебными койками. Какой-то фэнтезийный сюр, не иначе!
Санек отстранено и совершенно неуместно подумала, что, наверное, уже безнадежно опоздала на работу. Интересно, примет ли начальница объяснительную о «нападением Темного ходока на ее ипотечную крепость»?
Тяжко вздохнув, попыталась снова вступить в диалог.
— Простите. Уважаемый! Простите? — позвала девушка, привлекая к себе внимание, — я, наверное, чего-то не понимаю, но все же, кто вы?
Мужчина замер, оставил в покое завязки на серой рубахе. Смерил недовольным взглядом приставучего парня-девку и серьезным тоном произнес:
— Райан Амадей Кровавый, король Империи Юга и хозяин теплого моря.
Санька застыла на мгновение, а затем принялась энергично кивать и взглядом выискивать телефон. Со страхом и сожалением подумала, что природа бывает весьма и весьма иронична…
И только сдавленно охнула, когда в следующее мгновение кровавый король вдруг протяжно застонал, сделал пару неуверенных шагов вперед и побледнел, заваливаясь ничком на вымытую поверхность линолеума. Выбросил вперед свои огромные ручищи в поисках опоры, невольно утягивая за собой незадачливую хозяйку сего богатства. Жалобно треснула, переламываясь надвое швабра под весом ассура. Санька закричала дурниной, придавленная махиной чужого, горячего тела.
Мир взорвался яркой, ослепляющей вспышкой. В голове неприятно зашумело. Завертелся перед глазами натяжной потолок с милым, бледно-розовым цветком люстры. К горлу подступила тошнота. Девушка прикрыла глаза, до боли в сведенных судорогой пальцах, вцепившись в чужие, напряженные плечи. Чтобы открыть их уставившись в темное, низкое, затянутое свинцовыми тучами небо. Оно оглушающе громыхнуло, изливаясь холодными каплями на ее растерянное лицо и рыжий, холодный песок под спиной. Вокруг послушалась возня и топот множества ног.
- Ваше Величество! Ваше Величество! – доносился со всех сторон хор мужских, встревоженных голосов.
А девушка лежала, силясь сделать хотя бы вдох, ничего не понимая, щуря глаза под натиском проливающейся с неба воды. Величество, придавившее ее собой, судя по всему, было в отключке и признаков жизни не подавало.
Их обступили, звеня тяжелыми латами несколько дюжих воинов, поднимая своего господина с земли. Санька, почувствовав свободу, жадно хватала открытым ртом прохладный, вечерний воздух. Бешено вращала по сторонам перепуганными глазами, решительно ничего не понимая. Громко взвизгнула, когда ее с силой вздернули на ноги, плюшевый тапок свалился с ноги, а пижамная футболка задралась.
- Эй! – возмущенно воскликнула несчастная, поправляя свою одежду. – Какого хрена?!
- Отведите ее к советнику Адриену, пока Его Величество не очнулся, - скомандовал какой-то высокий и бородатый воин.
И девушку не церемонясь, почти за шкирку поволокли по широкому полю к самому настоящему белому замку. Несчастная смотрела на него во все глаза, оглушенная собственным загнанным сердцебиением. Происходящее не укладывалось в ее голове, казалось нереальным бредом, и если бы не контрастные физические ощущения, Александра бы решила, что все это ей просто снится. Вздрогнула, клацнув зубами, спотыкаясь на высоких каменных ступенях. Открыв рот, оборачивалась на пышно одетых дам и их кавалеров, что в свою очередь смотрели на королевских гвардейцев, окруживших худосочного пленника в странных одеждах.
- Умылась, так умылась! Твою мать! – прошипела сквозь зубы, болтаясь в чужих руках.
Надежда, что ей все это просто чудится, с каждым шагом рушилась о неизбежность и осязаемость происходящего. Несчастная только тяжело вздохнула, даже не подозревая, куда ее занесла причуда одного скучающего Творца.
