– Ты уверена, что это можно употреблять в пищу? – уточнил я.
– Смотрю твой язык уже не заплетается, – отметила Тали и я с досады сморщился. – Если бы я хотела тебя отравить, – заявила она подойдя ближе и окунув палец в странную жижу, напоминающую краску, – я бы не сделала так, – Тали облизала палец, прикрыв глаза.
Мой рот открылся и я не сводил с нее глаз.
– Попробуй, – подвинула она банку, – это вкусно.
Принюхавшись я заглянул в банку и нерешительно опустил палец во что-то густое и пахнущее молоком. Рискнув и облизав палец, я ожидал чего угодно, но не сладкого молочного, насыщенного вкуса.
– Это…это вкусно, – протянул я еще раз опустив палец в банку и облизав его.
Тали вылила все содержимое в миску, куда предварительно мелко накрошила печенье и после всыпала какао.
– А дальше? – уточнил я, видя, что она вымыла руки.
– А теперь ждать, – убрав смесь в морозилку и вынув две десертные ложки из ящика сказала она.
– Это все блюдо?
– Да.
Тали села на пол, прислонившись спиной к шкафу, между нами было метра четыре и я понимал, что вернуть между нами с таким трудом добытую интимность будет слишком сложно. Хочу ли я тратить столько ресурсов на эту девушку? Или это вызов мне от вселенной?
– У тебя есть что-нибудь выпить? – тихо спросил я, наблюдая за ее взглядом, который она устремила в окно.
– Остатки рома, – пробурчала она.
– Угостишь?
Тали вздохнула и некоторое время не двигалась. О чем она думает? Что сейчас за битвы происходят в ее голове? Она думает обо мне или о …я встряхнул головой не хочу вспоминать об Изи это наше с ней время и кроме нас тут не будет никого. Тали поднялась на ноги и уйдя в другую сторону от того прохода через который мы попали сюда, вернулась спустя минуту, поставив передо мной наполовину пустую бутылку темного рома и стакан. В руках она держала портсигар и серебряную зажигалку. Открыв немного дверь, Тали щелкнула серебряной крышкой и закурила.
Пряность рома прокатилась по моему языку, которую я с удовольствием проглотил. Черный перец и корица остались на губах легкой пеленой, которую я слизал.
– Как твое самочувствие? – начал я с вроде бы невинных вопросов.
– В данные момент или ты охватываешь другой временной период? – Тали сразу приняла оборонительную позицию.
– Почему ты не позволила Мехмету сообщить мне, что болеешь?
– С какой целью? Ты бы прислал корзину с фруктами, врача или приехал сам, ухаживать за мной и слушать мой бред в котором я звала Изи?
– Я…я… – я не сразу сообразил, что ответить на ее агрессивные выпады.
– Врача мне вызвал Мехмет, фрукты я не ем, а бред, на то он и бред чтобы не воспринимать всерьез, – выдохнув дым ответила Тали.
– Почему ты обороняешься? Я же не нападаю на тебя.
– Это черта значимости наших с тобой отношений.
Отхлебнув еще рома, я ощутил легкое тревожное волнение, но выдохнув через нос, озвучил вопрос, ответы на который, как я предполагал поможет мне завладеть Тали.
– Расскажи мне о месте где ты выросла, – изменив слегка голос на манер Изи я приготовился упрашивать.
– Что взамен? – она не отступала от своих принципов и ее азарт всегда мне готов был подыграть.
– Что бы ты хотела?
– Мне не нужны твои рассказы или легенды, – резко ответила она и я испытал разочарование. – Аннуляцию контракта, – не раздумывая сделала она ход конем.
– Это невозможно, – ухмыльнулся я. – И аннуляция брака тоже.
– Ненастоящего брака, – добавила Тали.
– Через пару недель для всех вокруг ты станешь моей женой, а для меня ты ей уже стала. Что бы ты хотела? – повторил я вопрос.
– Новые пункты в брачный контракт.
– Хорошо, – я согласился не раздумывая, совершенно уверенный в том, что ничего значимого она туда включить не сможет и даже если так, то юристы смогут сделать формулировку удобную для меня.
– Что ты хочешь узнать? – Тали затянулась и конец сигареты пылал оранжевым.
– Все.
– Эта ночь слишком коротка, чтобы рассказать тебе все.
– Я имею в виду все, Тали, – уточнил я. – Где ты росла, как познакомилась с Изи, как оказалось у него, что было между вами.
– Прощупываешь почву? – поежившись спросила она.
– Возможно у меня сложилось неверное впечатление о тебе.
– О, даже так, – она пригладила волосы. – Не думаю, что тебе хочется знать все. И откуда тебе знать, правду я рассказываю или нет?
– Я взрослый человек и точно понимаю, чего я хочу. За сегодня ты мне расскажешь столько сколько сможешь, завтра приедешь в мой офис и расскажешь еще и так пока я не узнаю все.
– Зачем тебе это?
– Мне нужно знать… – зло процедил я, стукнув дном стакана по столу.
– Были ли между нами чувства? – безэмоционально уточнила она, затушив сигарету и закрыв дверь. – Ты знаешь ответ, тебе не нужна моя история. Что может рассказать тебе глупая девчонка, попавшая в ваши жернова?
– Тали, ты ведь нас записываешь? – она кивнула. – Если озвученных условий недостаточно, можем придумать что-то еще. Я соглашусь, при условии, что ты мне расскажешь правду.
– Тали, – протянула она свое имя. – Мне никогда не привыкнуть слышать это имя в свой адрес, – она подвинула стул ближе к печке и протянув руки к огню потерла ладони. Нас разделял деревянный стол и если бы я хотел, я бы перетащил ее через него, закрыл бы ей рот поцелуем и больше слова не нужны были бы. Но для самого себя, я должен понять кто она и что она скрывает.
– Это имя…
– Я знаю, было мне дано при рождении моим дедом, – перебила она меня. – Я читала об этом десятки раз и этот факт занесенный в ваши исторические документы не меняет того что меня зовут Ксю, Сеня или Колючка.
Тали отвернулась от меня, боком и смотрела в трепыхавшийся огонь в печке, а я плеснул себе ром, приготовившись слушать ее историю, которую казалось я знал, со слов очевидцев.
– Я росла на военной базе для бойцов специального назначения. Крошечное пятнышко не отмеченное ни на одной карте, где каждый друг друга знал. Кому-то может показаться, что это урбанистическое место, наполненное строгими правилами и регламентом, но там…там другой мир. Там без спроса входили в гости, двери не запирали на замок, а праздники встречали всем двором. Базу окружала непроходимая тайга и бесконечное синее море, которым я по сей день не могу надышаться. Вечерами на пляже разводили большой костер, к которому приходили отдохнуть после тяжелого дня, спеть песню под гитару или просто слушать прибой. Меня с ранних лет приучали к охоте и рыбалке, я знала каждый кустик и травинку, могла закрытыми глазами найти дорогу домой, я вязала морские узлы, собирала и разбирала оружие отца и брата. Я отвечала за их готовность к бою. Меня закаляли в горных речках, где даже жарким летом температура воды была плюс пятнадцать градусов. Воспитывал меня на пару с братом, отец. Кир старше меня на восемь лет, как две капли воды похож на отца, высокий, широкоплечий, блондин, с суровым взглядом. Дома бесцеремонный и дерзкий, в компании рубаха парень: его словесный поток не мог заткнуть никто. Папа боец… – нежно прошептала Тали сглотнув, кажется ей тяжело давались воспоминания об отце. Она забрала у меня стакан с ромом и зажмурившись, одним глотком выпила содержимое. Шумно выдохнув, она открыла глаза и посмотрела на меня потерянным, холодным взглядом.
– Он был бойцом с большой буквы, честь и достоинство для него на первом месте, и конечно безопасность его группы, – я понял в чем была заминка. Она начала говори о нем в настоящем времени. Словно он все еще жив. – Он часами наматывал круги на стадионе, делал заплывы, пропадал на стрельбище у него была одна цель, всегда в любой ситуации, готовая команда. Он следовал двум правилам по жизни и я заучила их на зубок: «Побеждает не тот кто стреляет первым-а тот кто попадает», «Уничтожить противника ремесло, а заставить застрелиться искусство». Отец был замкнутым и молчаливым, эти качества я с легкостью переняла бродя в лесах или наматывая круги на тренировочной площадке. Я не росла как принцесса, но и не могу сказать, что меня не любили. Он любил, своей странной молчаливой любовью, готовя меня к этой жизни так, как он умел. В его глазах всегда была такая тоска и печаль, непроходящая тоска, она тенью следовала за ним. И мы будто были под пологом у этой печали. Отец учил меня ничего не бояться, не сгибаться и стоять твердо на этой земле, быть честной с самой собой и не забывать о правде и чести. Но был один страх, который я не смогла преодолеть. Страх потерять отца и брата и остаться былинкой в этом огромном, пустом, жестоком, охваченном бесконечным сопротивлением мире.
Я холодела от телефонной трели разрывающий тишину нашей маленькой служебной квартиры, когда их отправляли на задание. Я боялась поднять трубку услышать там то, что их больше нет и потерять связь с этим миром. Они и были мой мир. И пытка ожиданием продолжалась, постоянно. От накатывающей паники меня спасали книги и музыка. С плеером я не расставалась практически никогда, музыка помогала мне отвлечься, сосредоточиться на тренировках, беге, спаррингах и даже медитациях. Я привыкла к тишине, к одиночеству. Я чувствовала себя комфортно, даже больше, со временем я научилась наслаждаться одиночеством, меня это нравилось. Это было мое тихое ожидание чего-то, мой тихий мир, который тревожили только телефонные звонки.
Отец был красив, о чем неоднократно сообщали сплетни базы. Одиноких женщин хватало, но его коренастого блондина со льдисто-голубыми глазами, остро очерченными скулами и ярко выраженным подбородком это часть жизни словно не интересовала. Викинг каким-то непонятным образам заблудившейся в мятежном мире смертных, не интересовался женщинами и не эксплуатировал свою привлекательность. Иногда он внушал страх. Были моменты, когда я его боялась, особенно когда у него случались приступы. Он становился резким, грубым и просто невыносим. Закрывался в своей комнате и я могла часами сидя под дверью уговаривать его поесть, а он все крушил как грозный бог. В такие моменты я уходила из дома. Прибегала к морю, пряталась в укромном месте и наблюдала за тренировками старших ребят. Домой возвращалась через несколько часов, шла каждый раз с ужасным страхом, не зная, что могу там обнаружить, иногда он напивался вдрызг.
Однажды я нашла его валяющимся в коридоре, неподвижным и не реагирующим на шум, который я издавала. Опустившись к его лицу, дрожащими руками коснулась шеи, чтобы проверить пульс. Он открыл глаза, бормоча что-то невнятное, я нагнулась ниже пытаясь разобрать слова и отец схватил меня за волосы накручивая их на кулак. В этот момент появился мой брат. Кир был невозмутим.
– Не дергайся, я сейчас тебе помогу, – он говорил успокаивающим тоном. Логически я понимала, что отец мне ничего сделать не может, но паника нарастала. – Колючка, посмотри на меня, – скомандовал Кир и я, попыталась выкрутить голову чтобы наши глаза встретились. – Дыши, просто дыши, он все равно тебя не слышит, – я закрыла глаза, сосредоточилась на вдохах и выдохах, пытаясь перестать думать о боли. Кир пыхтел за моей спиной и наконец, мои волосы ощутили свободу и голова запульсировала. Никто не знал причину этих провалов в ярость, но я предпочитала отсиживаться где-то в другом месте, когда он впадал в очередное безумство. Сейчас, я понимаю что это было ПТСР, но тогда, я проваливалась в неизвестность и страх, мне казалось что однажды он вернется и сделает с собой что-то жуткое. Мне было страшно найти его бездыханное тело. И возможно, если бы не мы с Киром, он давно вышел бы под обстрел на очередном штурме.
Я готовилась попасть в подразделение и не быть хуже отца или брата. Я была приучена к изнуряющим тренировкам, выдержке, выносливости, подавлению боли и страха. Я и хотела быть лучшей, чтобы не опозорить своего отца. Я хотела быть достойной дочерью.
И это маниакальное доказывание всем вокруг, что я достойна, было вызвано тем, что я не была похожа на отца и брата. Зеленые глаза и рыжие кудри, совсем не вязались с викингами. Как только пригревало солнышко, все мое лицо обсыпало веснушками. Я помню как спрашивала у отца, стоя в детстве перед зеркалом, на кого я похожа, но он пожимал плечами и молча уходил. У нас не было фотографий, где я была бы с мамой на руках или с женщиной, которая родила меня и Кира. Будто я появилась из ниоткуда и стала жить с этими людьми. И при всей замкнутости нашего общества, я не слышала никаких сплетен связанных с моим рождением или легенд или хоть чего-то, что объяснило бы мое появление.
На базе я была своя в доску, при мне ребята говорили на все темы, дрались и сквернословили не боясь, что могут ранить мою тонкую натуру. Я и сама была не прочь почесать кулаки об чьё-то лицо. Это была атмосфера беззаботности в такие моменты расслабляешься, тебе хорошо и ты просто течешь по течению жизни. Большую часть времени я проводила в компании Кира, так я была под присмотром. Шумная компания из молодых и заведенных парней не самое лучшее место для замкнутой девочки, но спуску я не давала никому. Рядом с ними всегда были девушки, я не помню ни одной вылазки на пляж, когда это были бы только парни. И для меня все еще загадка, как они появлялись в расположение части. Кир не позволял мне подходить близко, чтобы не разрушать своим нелепым видом их атмосферу. Я сидела чуть дальше не мешая их веселью, подолгу смотрела на волны, заходящие солнце, лежала с закрытыми глазами на остывающем песке и перебирала песчинки пальцами, просто наслаждаясь природой, звуками, голосами, шумом прибоя, он успокаивал. У него был лучший друг Макс, – в этой части истории я напрягся. Я уже пытался узнать у Тали подробности ее отношений с этим мужчиной.
– Это который Старков? – уточнил я на всякий случай, перебив ее рассказ.
– Угу, – ответила Тали, поднявшись на ноги и присев у печи. Приоткрыв дверцу печки, она забросила пару небольших поленьев и огонь облизав светлое дерево, загудел с новой силой.
– У них были интересные отношения с девушками, – начала она все еще сидя на корточках у огня. – Девушка всегда была только одна.
– Одна для двоих? – нахмурив брови уточнил я, не понимая почему она решила рассказать эту информацию. Неужели это так важно?
– Макс был мягче. Мне так казалось, когда я наблюдала за ними. В нем не было порывистости и голодного взгляда, как у Кира. Я не чувствовала от него опасность. Он всегда говорил со мной ни о чем. Как мне казалось тогда, но сейчас я понимаю, что ему хотелось понять меня, узнать мой мир. Иногда он садился со мной рядом на чуть теплый желтый песок и мы в молчании наблюдали, как заходит солнце. Когда он вот так сидел со мной рядом, я испытывала тот самый трепет о котором пишут в книгах. Мне нравилось смотреть на его спокойное лицо, закрытые глаза и подрагивающие ресницы. Как ветер ласкала его кожу и он наслаждался этим спокойствием. В этом моменте не было никого, только мы. Только я и он. И это был целый мир для меня. Его магнетизм и тайна, будто сладкий туман из чего-то недосягаемого из которого не хотелось выныривать. Рядом с ним я смущалась, чувствовала себя неловко, и редко когда могла сказать что-то к месту. Его это безумно веселило, а меня злило, злило что он меня считал глупой маленькой девочкой. Он подмигивал мне и так беззаботно говорил:
