Сегодня, я хочу рассказать вам одну историю, которая случилась со мной совсем недавно. На дворе стоял 1955 год, и лето в этом году было на редкость жарким, особенно если не выезжать из центра Парижа. Все началось с того, что я решил принять приглашение своего друга погостить загородом, в доме его семьи.
Дом семьи Реверди располагался недалеко от Парижа. В этом доме, жил мой друг, который и пригласил меня провести эти выходные у него. Совсем неплохо, учитывая, то что, я не выбирался из столицы долгое время. Свежий воздух, бокал чудного домашнего вина на террасе, и дружеская атмосфера были необходимы мне, что бы ненадолго забыть о своей работе.
Подъехав на своем Reno к дверям старинного особняка, хозяевами которого всегда была семья Реверди, я заглушил мотор и вышел из автомобиля. Присвистнув от великолепия, которое открывалось моим глазам, я посмотрел по сторонам, и с удовлетворением отметил, что мне здесь чертовски нравится. Правая сторона дома была покрыта плющом, плавно переходящим на балкон второго этажа. Окна в доме, в основном были вертикально длинные, с прозрачными стеклами и занавешенными изнутри портьерами.
– Месье Нуарэ, я полагаю. Я Леонард, дворецкий, прошу следовать за мной.
Войдя в дом семьи Реверди, и пройдя фойе, с потолка которого свисали внушительные люстры, я очутился в большой зале, где располагалась буфетная и гостиная для приема гостей. Наверх вели две парадные лестницы на второй этаж, где находились комнаты обитателей этого особняка.
– Филипп, мой друг! Ты, наконец, почтил нас своим присутствием. Я безумно рад тебя видеть!
– Эдгард, спасибо тебе за приглашение, для меня честь посетить родовое поместье твоей семьи и я буду рад задержаться здесь на пару дней.
– Мама, папа, это мой давнишний друг и сослуживец, Филипп Нуаре. Прошу любить и жаловать.
Я вежливо всем поклонился, и улыбнулся.
– Очень приятно, я хозяин этого дома и отец большого семейства, Клод Реверди.
– У вас прекрасная семья, буду счастлив с ней познакомиться.
– Моя дорогая супруга и мать моих детей, Виржени Реверди. Мои дети, Эдгард, Кристоф и младшенькая Элоиза. А также, жена моего старшего сына – Изабель.
– Месье Нуарэ, не будете ли вы любезны, оказать нам небольшую услугу?
– С удовольствием, мадам Реверди!
– Мой пасынок Кристоф, замечательно фотографирует, но, к сожалению, никто из нашей семьи больше не умеет этого делать. А у нас нет ни одной общей семейной фотографии. Поэтому, я вас прошу, помочь нам!
– Я буду только рад! Но сразу предупреждаю, я не очень хорошо фотографирую.
Ко мне уже направлялся долговязый парень, лет девятнадцати, с фотоаппаратом в руках.
– Только осторожно, не разбейте его, он очень дорогой, вашего жалованья точно не хватит, что бы купить такой же.
– Я понял, понял. Скажи мне только куда нажать?
Парень посмотрел на меня, как на идиота.
– Вот сюда, на кнопку.
Забрав дорогую вещь, я осторожно держал ее в руках, боясь пошевелиться. Когда вся семья расселась как нужно, я приготовился фотографировать. Я нажимал на кнопку, но ничего не выходило, фотоаппарат, словно умер. Я начал крутить его, нажимать на все кнопки и крутить объектив.
– Не надо так делать! – Всполошился парень, и направился ко мне, размахивая руками.
В этот момент фотоаппарат проснулся, будто почувствовав приближение хозяина, и произошел щелчок камеры.
– У меня получилось. Он заработал! Все хорошо, давайте еще раз попробуем.
– Никуда не нажимай, прошу тебя! – предупредил меня парень.
– Хорошо, хорошо.
Несколько щелчков, и фотографии семьи были сделаны. Я отдал фотоаппарат Кристофу и пошел в свою комнату распаковать вещи.
Вечером, вся семья Реверди, собралась на летней веранде за теплым вином и бесконечными разговорами. За этот вечер, я довольно много узнал о семье Реверди. Разошлись все уже поздней ночью. А уснул я уже под утро, потому что всю ночь, над моей головой кто-то ходил и разговаривал.
На следующее утро, поднявшись около десяти утра, я направился в столовую, где уже собралась вся семья за завтраком. Поздоровавшись со всеми, я сел за стол и только сейчас обнаружил, что кого-то не хватает.
– А где месье Клод?
– Он еще спит, ночь была тяжелая, он плохо спал. Я слышала из соседней комнаты, что он то и дело вставал и снова ложился. – Вздохнув, произнесла мадам Виржени.
Я обвел взглядом, присутствующим за столом и заподозрил что-то не ладное. Профессиональная жилка меня никогда не подводила, вот и сейчас мне показалось, что кто-то из членов семьи что-то не договаривает.
После завтрака, я все-таки решил подняться в спальню хозяина дома и узнать, в чем же все-таки дело. Постучав в дверь, и не услышав шагов, я сделал это снова и, затем открыл дверь.
Клод Реверди лежал на своей постели, глаза его были закрыты, казалось, будто он спит. Подойдя поближе, я наклонился. Глаза все также закрыты, прислонив руку к шее, я замер. Пульса не было. Осторожно отодвинув легкую простынку, я увидел нож, который торчал из сердца. Я закрыл простыню и отошел в сторону, затем оглядел комнату и медленно вышел в коридор.
Я понял, что это было хладнокровное убийство, и оно произошло в стенах этого дома, пока я был здесь. Вот и закончился мой отпуск, не успев начаться.
Спустившись вниз, я сообщил всем присутствующим новость, и попросил дворецкого вызвать жандармов. А Кристофа попросил все сфотографировать в комнате отца, что он и сделал при моем присутствии.
Новость поразила всех жителей этого дома по-разному. Я лишь наблюдал за реакцией каждого, запоминая. Сейчас, в этом доме находился убийца, и мне необходимо было найти его до приезда полиции. На это у меня была пара часов, и действовать нужно было немедленно. У каждого члена семьи был мотив, оставалось найти его. Попросив никого не расходиться, я поднялся в комнату хозяина, и решил осмотреть ее досконально. Мне нужны были улики, и в скором времени я их нашел.
Окровавленный нож, я положил в пакет. Удивительно, что простыня была белой и совсем чистой. В сжатой руке Клода Реверди, я заметил зеленые лепестки, с трудом раскрыв пальцы, я заметил бутон красной розы. Откуда он может быть здесь? Его я тоже положил в пакет. Около двери, я нашел пуговицу от женского пеньюара, сколько она здесь пролежала, несколько часов или дней? Подойдя к окну, я увидел, землю на подоконнике и горшок с цветком, лежащий на полу. Кто-то опрокинул его и даже не заметил этого или это было сделано нарочно. Присев, чтобы осмотреть поближе, я заметил, что это тот самый цветок, который был в руке у Клода Реверди. Часть срезанной розы.
Я спустился вниз, теперь мне нужно было допросить каждого члена семьи и тогда картина убийства станет ясна. Отпуск закончился, теперь началась моя основная работа, работа детектива. Жаль только одно, что это произошло в доме моего друга. Кто-то явно не рассчитывал на то, что я буду здесь, и не мог предположить, что я детектив. Кроме Эдгарда. В любом случае мне нужно поговорить со всеми.
Помните, я обещал вам рассказать, что узнал вчера вечером? Когда все ушли спать, я пошел на кухню и столкнулся с дворецким, он мне и поведал тайны этого старинного особняка. О том, что Кристоф это сын служанки, которая когда-то работала в этом доме. О том, что мадам Виржени Реверди, до сих пор не простила мужу, той измены, в результате которой появился этот мальчик. А также то, что муж решил оставить его и воспитывать вместе со всеми своими детьми. Также мне удалось узнать, что Изабель, жена Эдгарда, испытывает невероятное удовольствие в занятии цветоводством. А Кристоф, не мыслит своей жизни без фотокамеры. Элоиза, милая девушка, любимица отца, боготворила его и очень часто сидела с отцом в библиотеке, читая ему свои стихи. Эдгарда, я знал много лет, и ничего нового дворецкий мне про него не поведал.
Я попросил каждого пойти в свою комнату, чтобы допросить их отдельно. И вот, что я узнал от каждого из жителей этого дома.
Виржени Реверди, спит в соседней комнате, рядом со своим мужем. Ночью слышала шаги, думала, что у мужа, как обычно бессонница, поэтому даже не стала вставать, чтобы проверить так это или нет.
Эдгард вместе с Изабель, живут в комнате, которая находиться в другом крыле и не слышали ничего подозрительного. Они подтвердили алиби друг друга, что всю ночь были вместе.
Комната Кристофа, представляла собой маленькую фотостудия. В ней было темно, и только красный свет, помогал ориентироваться. Комната вся была заставлена проявителями, бочками, валиками, кюветами и другой техникой. Тут и там лежали стопками готовые фотографии, веревки были увешаны негативами. В углу валялись, какие-то тряпки, банки. Похоже, Кристоф действительно профессионально этим занимался. Пообщавшись с молодым мужчиной, я выяснил, что он всю ночь был здесь, в комнате, проявлял пленку, и печатал фотографии. Ничего не слышал. Подтвердить это некому. Также, он вручил мне стопку фотографий, на которых была запечатлена комната хозяина дома, после его смерти.
Пообщавшись с Элоизой, я понял, что это очень хорошая девочка, она очень любила отца. Но вот пуговица, которую я нашел на полу, в комнате отца, не давала мне покоя. Спросив девушку, где она была в ночь убийства, она сказала, что у себя в комнате, писала стихи. Но подтвердить это никто не может. Пуговицу не теряла, по крайней мере, этого не помнит.
Еще был дворецкий Леонард, у него был тоже мотив для убийства – ненависть к хозяину дома. Оказывается, Клод Реверди, последнее время злился на дворецкого и выказывал недовольство его работой, и поэтому не платит последнему жалованье. В чем была причина этой перемены настроения, мадам Реверди сказать не смогла. Направившись к дворецкому и допросив его, я узнал, что ночью Леонард был в своей комнате и крепко спал. Ничего подозрительного не слышал. Спросив его, о злости хозяина и придиркам к его работе, Леонард подтвердил, что настроение у хозяина часто портилось, и он и раньше задерживал жалованье, но убивать старого хозяина из-за такого не стал бы.
Отправившись к себе в комнату, я начал обдумывать, все, что мне рассказали члены семьи. Разложив перед собой фотографии, я начал внимательно рассматривать их. Вот первая фотография, которую я сделал, когда Кристоф шел ко мне. Она не получилась, но все же, интересная. Я отложил ее, и начал рассматривать другие. Словно громом пораженный, я увидел то, что мне было нужно. Убийцу! Оставалось проверить один факт, для этого я решил собрать всех членов семьи в библиотеке и высказать им свои версии.
– Никто не хочет ничего мне сказать? Нет? Ну, тогда говорить буду я. Вы знаете, такую старинную фразу «Если хочешь спрятать что-то, положи это на видное место»? Слышали? Убийца старался запутать меня, своими никчемными уликами и уловками, такими, как пуговица от пеньюара, в комнате Клода. Полагая, что убийцей можно посчитать одну из женщин. Или опрокинутый горшок с цветами, и срезанный бутон розы, который я нашел в сжатой руке Клода Реверди, как будто, это могло навести меня на Изабель. Хотя я подозревал Изабель, но никак не мог найти мотив убийства. У Эдгарда и Изабель есть алиби, они были той ночью вместе и могут подтвердить это.
– Кристоф, ты хочешь что-нибудь сказать?
– Что сказать? Что Эдгард и Изабель, подтвердили алиби друг друга. Ну, они вроде как муж с женой, было бы странно, если бы это было не так.
– Не переводи разговор! Я говорю о тебе. Сейчас, минуту.
Я вышел из библиотеки и тут же вернулся со свертком. Все члены семьи смотрели на меня, не отрываясь. Изабель плакала. Развернув сверток, я показал всем порванную простынь, всю в крови убитого Клода.
– Знаете откуда это у меня? Это из комнаты Кристофа, она лежала на самом видном месте, и он даже не удосужился спрятать эту улику. Когда я был у него в первый раз, в комнате было темно, только красные лампы горели, поэтому я ее не заметил. Она эффектно слилась с обстановкой.
– Что ты несешь? Это не моя простынь, и где ты ее достал, я не знаю? Не вешай на меня своих тараканов.
– Отпечатки пальцев все нам расскажут рано или поздно. Но у меня есть еще одна улика, на этот раз неопровержимая. Помнишь, те фотографии, которые ты мне дал сегодня утром?
– Да, и что?
– Там была одна фотография, лишняя. Я думаю, ты сделал ее сразу, как только убил отца. На этой фотографии отец с ножом в груди, лежит еще с открытыми глазами. А утром, когда я обнаружил труп, глаза у него были закрыты. Ты сам закрыл их, чтобы всем казалось, будто он спит. Кристоф, твоё хобби переросло в манию. Ты прокололся, малыш! А мотив? Может ты сам, нам его расскажешь?
– Да пошел ты!
– Хорошо, пусть будет, по-твоему! Ты убил его, потому что ненавидел всю свою жизнь, за то, что он сделал когда-то с твоей матерью. Кажется, это было изнасилование, потом она умерла, но время лечит любые раны. И эта бы зажила, но ты узнал, что отец не вписал тебя в завещание. Это и стало последней каплей.
– Я любил его! Любил… до тех пор, пока не узнал правду. А потом, он мне рассказал, что я – ублюдок и никогда не стану, таким, как его родные дети. Он смеялся надо мной, над наивностью и моими чувствами, а потом вдруг заявил, чтобы я забыл о его деньгах, потому что он никогда не впишет меня в завещание. За что он так со мной? За что?
Двери открылись и в библиотеку вошли жандармы, они увели Кристофа, у которого в глазах стояли слезы. Бедный мальчик!
Я решил больше не оставаться, поэтому со всеми попрощавшись, я вышел следом за жандармами.
Сев в машину, я осмотрелся и начал искать ключи, чтобы завести ее. Ударив себя по лбу ладонью, я полез в карман, и обнаружил их там. Вместе с ключами я достал фотографию, ту самую, которую мне отдал Кристоф. Вглядевшись в нее, я только сейчас обнаружил то, что было на поверхности с самого начала. У профессиональных фотографов, это называется эффект Боке. Размытый фон всей фотографии, на которой была изображена вся семья Реверди, открывал самое главное. Это был Кристоф, который шел ко мне с поднятой рукой. Словно говоря, вот он я – убийца.
Дом семьи Реверди располагался недалеко от Парижа. В этом доме, жил мой друг, который и пригласил меня провести эти выходные у него. Совсем неплохо, учитывая, то что, я не выбирался из столицы долгое время. Свежий воздух, бокал чудного домашнего вина на террасе, и дружеская атмосфера были необходимы мне, что бы ненадолго забыть о своей работе.
Подъехав на своем Reno к дверям старинного особняка, хозяевами которого всегда была семья Реверди, я заглушил мотор и вышел из автомобиля. Присвистнув от великолепия, которое открывалось моим глазам, я посмотрел по сторонам, и с удовлетворением отметил, что мне здесь чертовски нравится. Правая сторона дома была покрыта плющом, плавно переходящим на балкон второго этажа. Окна в доме, в основном были вертикально длинные, с прозрачными стеклами и занавешенными изнутри портьерами.
– Месье Нуарэ, я полагаю. Я Леонард, дворецкий, прошу следовать за мной.
Войдя в дом семьи Реверди, и пройдя фойе, с потолка которого свисали внушительные люстры, я очутился в большой зале, где располагалась буфетная и гостиная для приема гостей. Наверх вели две парадные лестницы на второй этаж, где находились комнаты обитателей этого особняка.
– Филипп, мой друг! Ты, наконец, почтил нас своим присутствием. Я безумно рад тебя видеть!
– Эдгард, спасибо тебе за приглашение, для меня честь посетить родовое поместье твоей семьи и я буду рад задержаться здесь на пару дней.
– Мама, папа, это мой давнишний друг и сослуживец, Филипп Нуаре. Прошу любить и жаловать.
Я вежливо всем поклонился, и улыбнулся.
– Очень приятно, я хозяин этого дома и отец большого семейства, Клод Реверди.
– У вас прекрасная семья, буду счастлив с ней познакомиться.
– Моя дорогая супруга и мать моих детей, Виржени Реверди. Мои дети, Эдгард, Кристоф и младшенькая Элоиза. А также, жена моего старшего сына – Изабель.
– Месье Нуарэ, не будете ли вы любезны, оказать нам небольшую услугу?
– С удовольствием, мадам Реверди!
– Мой пасынок Кристоф, замечательно фотографирует, но, к сожалению, никто из нашей семьи больше не умеет этого делать. А у нас нет ни одной общей семейной фотографии. Поэтому, я вас прошу, помочь нам!
– Я буду только рад! Но сразу предупреждаю, я не очень хорошо фотографирую.
Ко мне уже направлялся долговязый парень, лет девятнадцати, с фотоаппаратом в руках.
– Только осторожно, не разбейте его, он очень дорогой, вашего жалованья точно не хватит, что бы купить такой же.
– Я понял, понял. Скажи мне только куда нажать?
Парень посмотрел на меня, как на идиота.
– Вот сюда, на кнопку.
Забрав дорогую вещь, я осторожно держал ее в руках, боясь пошевелиться. Когда вся семья расселась как нужно, я приготовился фотографировать. Я нажимал на кнопку, но ничего не выходило, фотоаппарат, словно умер. Я начал крутить его, нажимать на все кнопки и крутить объектив.
– Не надо так делать! – Всполошился парень, и направился ко мне, размахивая руками.
В этот момент фотоаппарат проснулся, будто почувствовав приближение хозяина, и произошел щелчок камеры.
– У меня получилось. Он заработал! Все хорошо, давайте еще раз попробуем.
– Никуда не нажимай, прошу тебя! – предупредил меня парень.
– Хорошо, хорошо.
Несколько щелчков, и фотографии семьи были сделаны. Я отдал фотоаппарат Кристофу и пошел в свою комнату распаковать вещи.
Вечером, вся семья Реверди, собралась на летней веранде за теплым вином и бесконечными разговорами. За этот вечер, я довольно много узнал о семье Реверди. Разошлись все уже поздней ночью. А уснул я уже под утро, потому что всю ночь, над моей головой кто-то ходил и разговаривал.
На следующее утро, поднявшись около десяти утра, я направился в столовую, где уже собралась вся семья за завтраком. Поздоровавшись со всеми, я сел за стол и только сейчас обнаружил, что кого-то не хватает.
– А где месье Клод?
– Он еще спит, ночь была тяжелая, он плохо спал. Я слышала из соседней комнаты, что он то и дело вставал и снова ложился. – Вздохнув, произнесла мадам Виржени.
Я обвел взглядом, присутствующим за столом и заподозрил что-то не ладное. Профессиональная жилка меня никогда не подводила, вот и сейчас мне показалось, что кто-то из членов семьи что-то не договаривает.
После завтрака, я все-таки решил подняться в спальню хозяина дома и узнать, в чем же все-таки дело. Постучав в дверь, и не услышав шагов, я сделал это снова и, затем открыл дверь.
Клод Реверди лежал на своей постели, глаза его были закрыты, казалось, будто он спит. Подойдя поближе, я наклонился. Глаза все также закрыты, прислонив руку к шее, я замер. Пульса не было. Осторожно отодвинув легкую простынку, я увидел нож, который торчал из сердца. Я закрыл простыню и отошел в сторону, затем оглядел комнату и медленно вышел в коридор.
Я понял, что это было хладнокровное убийство, и оно произошло в стенах этого дома, пока я был здесь. Вот и закончился мой отпуск, не успев начаться.
Спустившись вниз, я сообщил всем присутствующим новость, и попросил дворецкого вызвать жандармов. А Кристофа попросил все сфотографировать в комнате отца, что он и сделал при моем присутствии.
Новость поразила всех жителей этого дома по-разному. Я лишь наблюдал за реакцией каждого, запоминая. Сейчас, в этом доме находился убийца, и мне необходимо было найти его до приезда полиции. На это у меня была пара часов, и действовать нужно было немедленно. У каждого члена семьи был мотив, оставалось найти его. Попросив никого не расходиться, я поднялся в комнату хозяина, и решил осмотреть ее досконально. Мне нужны были улики, и в скором времени я их нашел.
Окровавленный нож, я положил в пакет. Удивительно, что простыня была белой и совсем чистой. В сжатой руке Клода Реверди, я заметил зеленые лепестки, с трудом раскрыв пальцы, я заметил бутон красной розы. Откуда он может быть здесь? Его я тоже положил в пакет. Около двери, я нашел пуговицу от женского пеньюара, сколько она здесь пролежала, несколько часов или дней? Подойдя к окну, я увидел, землю на подоконнике и горшок с цветком, лежащий на полу. Кто-то опрокинул его и даже не заметил этого или это было сделано нарочно. Присев, чтобы осмотреть поближе, я заметил, что это тот самый цветок, который был в руке у Клода Реверди. Часть срезанной розы.
Я спустился вниз, теперь мне нужно было допросить каждого члена семьи и тогда картина убийства станет ясна. Отпуск закончился, теперь началась моя основная работа, работа детектива. Жаль только одно, что это произошло в доме моего друга. Кто-то явно не рассчитывал на то, что я буду здесь, и не мог предположить, что я детектив. Кроме Эдгарда. В любом случае мне нужно поговорить со всеми.
Помните, я обещал вам рассказать, что узнал вчера вечером? Когда все ушли спать, я пошел на кухню и столкнулся с дворецким, он мне и поведал тайны этого старинного особняка. О том, что Кристоф это сын служанки, которая когда-то работала в этом доме. О том, что мадам Виржени Реверди, до сих пор не простила мужу, той измены, в результате которой появился этот мальчик. А также то, что муж решил оставить его и воспитывать вместе со всеми своими детьми. Также мне удалось узнать, что Изабель, жена Эдгарда, испытывает невероятное удовольствие в занятии цветоводством. А Кристоф, не мыслит своей жизни без фотокамеры. Элоиза, милая девушка, любимица отца, боготворила его и очень часто сидела с отцом в библиотеке, читая ему свои стихи. Эдгарда, я знал много лет, и ничего нового дворецкий мне про него не поведал.
Я попросил каждого пойти в свою комнату, чтобы допросить их отдельно. И вот, что я узнал от каждого из жителей этого дома.
Виржени Реверди, спит в соседней комнате, рядом со своим мужем. Ночью слышала шаги, думала, что у мужа, как обычно бессонница, поэтому даже не стала вставать, чтобы проверить так это или нет.
Эдгард вместе с Изабель, живут в комнате, которая находиться в другом крыле и не слышали ничего подозрительного. Они подтвердили алиби друг друга, что всю ночь были вместе.
Комната Кристофа, представляла собой маленькую фотостудия. В ней было темно, и только красный свет, помогал ориентироваться. Комната вся была заставлена проявителями, бочками, валиками, кюветами и другой техникой. Тут и там лежали стопками готовые фотографии, веревки были увешаны негативами. В углу валялись, какие-то тряпки, банки. Похоже, Кристоф действительно профессионально этим занимался. Пообщавшись с молодым мужчиной, я выяснил, что он всю ночь был здесь, в комнате, проявлял пленку, и печатал фотографии. Ничего не слышал. Подтвердить это некому. Также, он вручил мне стопку фотографий, на которых была запечатлена комната хозяина дома, после его смерти.
Пообщавшись с Элоизой, я понял, что это очень хорошая девочка, она очень любила отца. Но вот пуговица, которую я нашел на полу, в комнате отца, не давала мне покоя. Спросив девушку, где она была в ночь убийства, она сказала, что у себя в комнате, писала стихи. Но подтвердить это никто не может. Пуговицу не теряла, по крайней мере, этого не помнит.
Еще был дворецкий Леонард, у него был тоже мотив для убийства – ненависть к хозяину дома. Оказывается, Клод Реверди, последнее время злился на дворецкого и выказывал недовольство его работой, и поэтому не платит последнему жалованье. В чем была причина этой перемены настроения, мадам Реверди сказать не смогла. Направившись к дворецкому и допросив его, я узнал, что ночью Леонард был в своей комнате и крепко спал. Ничего подозрительного не слышал. Спросив его, о злости хозяина и придиркам к его работе, Леонард подтвердил, что настроение у хозяина часто портилось, и он и раньше задерживал жалованье, но убивать старого хозяина из-за такого не стал бы.
Отправившись к себе в комнату, я начал обдумывать, все, что мне рассказали члены семьи. Разложив перед собой фотографии, я начал внимательно рассматривать их. Вот первая фотография, которую я сделал, когда Кристоф шел ко мне. Она не получилась, но все же, интересная. Я отложил ее, и начал рассматривать другие. Словно громом пораженный, я увидел то, что мне было нужно. Убийцу! Оставалось проверить один факт, для этого я решил собрать всех членов семьи в библиотеке и высказать им свои версии.
– Никто не хочет ничего мне сказать? Нет? Ну, тогда говорить буду я. Вы знаете, такую старинную фразу «Если хочешь спрятать что-то, положи это на видное место»? Слышали? Убийца старался запутать меня, своими никчемными уликами и уловками, такими, как пуговица от пеньюара, в комнате Клода. Полагая, что убийцей можно посчитать одну из женщин. Или опрокинутый горшок с цветами, и срезанный бутон розы, который я нашел в сжатой руке Клода Реверди, как будто, это могло навести меня на Изабель. Хотя я подозревал Изабель, но никак не мог найти мотив убийства. У Эдгарда и Изабель есть алиби, они были той ночью вместе и могут подтвердить это.
– Кристоф, ты хочешь что-нибудь сказать?
– Что сказать? Что Эдгард и Изабель, подтвердили алиби друг друга. Ну, они вроде как муж с женой, было бы странно, если бы это было не так.
– Не переводи разговор! Я говорю о тебе. Сейчас, минуту.
Я вышел из библиотеки и тут же вернулся со свертком. Все члены семьи смотрели на меня, не отрываясь. Изабель плакала. Развернув сверток, я показал всем порванную простынь, всю в крови убитого Клода.
– Знаете откуда это у меня? Это из комнаты Кристофа, она лежала на самом видном месте, и он даже не удосужился спрятать эту улику. Когда я был у него в первый раз, в комнате было темно, только красные лампы горели, поэтому я ее не заметил. Она эффектно слилась с обстановкой.
– Что ты несешь? Это не моя простынь, и где ты ее достал, я не знаю? Не вешай на меня своих тараканов.
– Отпечатки пальцев все нам расскажут рано или поздно. Но у меня есть еще одна улика, на этот раз неопровержимая. Помнишь, те фотографии, которые ты мне дал сегодня утром?
– Да, и что?
– Там была одна фотография, лишняя. Я думаю, ты сделал ее сразу, как только убил отца. На этой фотографии отец с ножом в груди, лежит еще с открытыми глазами. А утром, когда я обнаружил труп, глаза у него были закрыты. Ты сам закрыл их, чтобы всем казалось, будто он спит. Кристоф, твоё хобби переросло в манию. Ты прокололся, малыш! А мотив? Может ты сам, нам его расскажешь?
– Да пошел ты!
– Хорошо, пусть будет, по-твоему! Ты убил его, потому что ненавидел всю свою жизнь, за то, что он сделал когда-то с твоей матерью. Кажется, это было изнасилование, потом она умерла, но время лечит любые раны. И эта бы зажила, но ты узнал, что отец не вписал тебя в завещание. Это и стало последней каплей.
– Я любил его! Любил… до тех пор, пока не узнал правду. А потом, он мне рассказал, что я – ублюдок и никогда не стану, таким, как его родные дети. Он смеялся надо мной, над наивностью и моими чувствами, а потом вдруг заявил, чтобы я забыл о его деньгах, потому что он никогда не впишет меня в завещание. За что он так со мной? За что?
Двери открылись и в библиотеку вошли жандармы, они увели Кристофа, у которого в глазах стояли слезы. Бедный мальчик!
Я решил больше не оставаться, поэтому со всеми попрощавшись, я вышел следом за жандармами.
Сев в машину, я осмотрелся и начал искать ключи, чтобы завести ее. Ударив себя по лбу ладонью, я полез в карман, и обнаружил их там. Вместе с ключами я достал фотографию, ту самую, которую мне отдал Кристоф. Вглядевшись в нее, я только сейчас обнаружил то, что было на поверхности с самого начала. У профессиональных фотографов, это называется эффект Боке. Размытый фон всей фотографии, на которой была изображена вся семья Реверди, открывал самое главное. Это был Кристоф, который шел ко мне с поднятой рукой. Словно говоря, вот он я – убийца.
