Наследие Моцарта
Клаус стремился в городок Гозау, что стоял когда-то на земле удивительной и прекрасной Австрии. Стране, которая подарила миру таких прославленных композиторов как Братья Штраус, Шуберт, Моцарт и других. После объединения Европы, теперь все это принадлежит одному государству, которое теперь называется Европейское объединенное королевство.
Город Гозау, сам того не ведая, стал небольшим приютом творческих людей, после того, как искусство в настоящем мире почти совсем исчезло. Музыка ушла в небытие и больше не создавалась. Картины больше не писали, театры, филармонии по всему миру закрывали, не допуская живых постановок. Все перешло в электронный формат и теперь на просторах интернета создавалось так называемое «ModernArt».
Клаус родился в Зальцбурге, там же где и талантливый композитор-виртуоз Моцарт, написавший столько потрясающих симфоний. Клаус боготворил музыку, созданную в прошлых веках, наслаждался ее звучанием, хоть и не слышал ее полностью. Он был глухим с рождения, ничего не слышал, а музыка у него отдавалась небольшой вибрацией на коже. Самая лучшая вибрация от которой он парил над потолком была от Симфонии №40. Самая лирическая из всех. Она была неотразима и сразу западала в душу своим тревожным пульсом. Тогда Клаус понял, что значит по-настоящему полюбить.
Но Клаусу повезло, и современная королевская медицина помогла основному кандидату, попавшему в программу вживления слухового аппарата в мозг человека. Благодаря ему, Клаус начал слышать достаточно не плохо. И еще он стал мнемоником. Вся информация, которую он получал из внешнего мира давалась ему очень легко. Она словно записывалась на жесткий диск и хранилась там очень долго. Книги, которые он читал в свободном доступе в интернете, откладывались у него в мозгу и он легко мог вытащить оттуда цитату, а иногда и целую главу. Но был здесь и минус и очень жирный. После операции, у него начались сильные головные боли, от которых он медленно умирал. Врачи дали ему несколько месяцев и выписали обезболивающие. Он стал подопытным кроликом и, к сожалению не единственным. Лекарства не спасали, лишь иногда боль отпускала и уходила. Тогда Клаус мог жить и слушать любимую музыку. Спустя некоторое время, музыку запретили, а все что можно было найти в интернете, не представляло для Клауса ценности. Классическая музыка была под запретом, но найти инструменты и главное ноты тех лет не представлялось возможным.
Прочитав одну древнюю статью, которую он нашел в старых архивах закрытой библиотеки, он узнал, что Моцарт бывал на озерах Гозау и у него там был небольшой домик. Весной, когда цветы на деревьях только распускались, создавая оглушающие эфирные ароматы, Вольфганг бросал все дела в городе Зальцбург и приезжал сюда. Здесь он гулял по берегам чистейшего озера, бродил по густому лесу, наслаждаясь воздухом, пропитавшем все вокруг. Он продолжал писать музыку в своем небольшом домике… и сейчас к этому домику и стремился Клаус, надеясь найти в нем драгоценные ноты. Оживить классическую музыку было для него сейчас самым главным делом в его жизни. Уходящей, упорхающей, последней.
Клаус решил ненадолго остановиться и отдохнуть. Голова немного болела, но не так сильно. Словно жизнь давала ему небольшой шанс на выполнение миссии по спасению классической музыки. Впереди виднелась небольшая идиллическая альпийская деревушка. С сочными лугами, аккуратными белыми домиками, разукрашенными крапинками цветочных кашпо, ровными, как по линеечке, заборчиками и веселыми пятнистыми коровками. Из этих лугов вырастали изумрудные горы, а прямо перед глазами виднелась самая большая - Дахштайн.
Перекусив и выпив немного воды, Клаус продолжил свой путь к городку Госау. Ему нужно было обойти деревеньку, что он и сделал. Дорога в эту обитель творчества была старенькой, неотделанной, словно никто не хотел нарушить покой этого городка и привнести сюда быт и жизнь современного мегаполиса. Людей здесь почти не было, все уехали отсюда в город, осталось лишь несколько семей, проживающих здесь с начала прошлого века. Пройдя несколько небольших улочек, Клаус увидел под тенью заросших кустов и деревьев домик. Он напряг память и вспомнил ту небольшую статью, где говорилось о доме Моцарта в Гозау. По фотографиям из газеты, дом очень напоминал летний домик Вольфганга.
Пробравшись через заросли кустов, многовековых деревьев и травы, которую здесь не косили со смерти великого композитора, Клаус, наконец, добрался до порога. С трудом открыв, покосившуюся и съехавшую с петель дверь, он попытался ее открыть. Навалившись на нее плечом, он несколько раз пытался ее вышибить и сорвать. Она стояла, как мертвая, защищая свои чертоги и не давая пройти в творческую обитель Моцарта. Отчаявшись, он присел на порог и отдышался. Голова начинала болеть, он чувствовал, что у него сводит мышцы от нарастающей мигрени. Найдя в рюкзаке таблетки, он запил их водой и решил посидеть в тени деревьев и отдохнуть. Необходимо было подумать, что делать дальше: может быть попробовать залезть через окно или найти какую-нибудь железную палку, чтобы подпереть дверь.
И вдруг он услышал музыку, совершенную, невероятную, многогранную. Классическая симфония №40, его любимая. В центре внимания – человек, его переживания, мысли и стремления. Он ищет гармонии и ясности, размышляет о жизненных конфликтах и несовершенстве мира.
Каждый раз, слушая эту мелодию, Клаус погружался в тот волшебный мир, который создал великий композитор. Пронзительный, взволнованный, интригующе сочетающийся с певучестью и задумчивостью. Он обожал эту симфонию и знал ее до последней ноты. Но откуда звучит эта мелодия? Привстав с порога, он решил обойти дом, и тут увидел открытое окно, откуда и неслась чарующая мелодия. Заглянув в пустой дом, Клаус услышал музыку еще явственнее и реальнее. Она кружила, звала, притягивала к себе. Забравшись через окно внутрь, он увидел, что на полу лежали нотные листы, исчерканные композитором. Рядом стояло старое фортепиано, покрытое пылью и покрывалом, через которое в комнату возносилась мелодия.
Клаус подошел поближе и сдернул ветхую тряпку с инструмента. Клавиши продолжали участвовать в этой игре, она продавливались под каким-то неведомым весом, и благодаря этому комната наполнялась магией. Клаус присел на табурет и попробовал остановить движение клавиш, но у него ничего не вышло, фортепиано не слушало его и продолжало свою игру. Он никогда не слышал такой чистой живой игры, потому что родился не в то время. На пюпитре стояли старые нотные листы с симфонией №40, они были такие древние, что одно прикосновение пальцев к ним моментально разрушило их, превратив в прах. Время остановилось, Клаус сидел и внимательно читал эти ноты, проигрывая мелодию у себя в голове. И сейчас его мозг поглощал эту мелодию, ноту за нотой сохраняя ее в голове этого глухого мужчины. Дочитав до конца всю симфонию, он попробовал ее воспроизвести на фортепиано. Необходимо было снова наполнить этот дом музыкой, которая так резко прервалась, стоило ему только подумать об этом.
Положив пальцы на клавиши, он попробовал воспроизвести мелодию по памяти, которая никогда его не подводила, с момента проведения операции. Но ничего не выходило, он не знал с чего начать, все ноты, словно перемешались в голове и никак не хотел выстраиваться нотный ряд. Он попробовал сыграть по нотам на пюпитре и тогда все вышло. Мелодия ожила и полилась по комнате, кружа Клауса и фортепиано в невообразимом танце нот.
Когда музыка закончилась, Клаус поднялся и взял в руки нотные листы. Время не пощадило их и они превратились в прах, просочившийся через пальцы и приземлившись на дощатый пол. Упав на пол, мужчина заплакал, поняв, что уничтожил последний шедевр великого композитора. Но снова услышал мелодию, которая уже играла у него в голове, она прерывалась, начиналась не с начала и заканчивалась не тем. Что-то было не так, но что? Мысли бегали, смешивались с музыкой, образовывая непонятную какофонию. Голова раскалывалась, готовая взорваться от напряжения и переполненного жесткого диска.
Вдруг он увидел перед собой символическое изображение скрипки, на такой играл Моцарт, когда ему было шесть лет. Сам научился ни у кого не спрашивая, а затем писал симфонии для скрипки. Гений!
Символ то появлялся, то снова исчезал. Он начинался с закругленной линии, постепенно делая круг, затем шел вверх, делал петельку и опускался вниз, пересекая круг и заканчиваясь небольшим крючком. Скрипка. Или нет? Скрипичный ключ!
А это идея! Нужен скрипичный ключ, который ставится перед нотами, ведь сами по себе линейки нотного стана ничего не значат, пока мы не зададим исходную точку отсчета. Необходимо указать КЛЮЧЕВУЮ ноту, от которой будут отсчитываться все остальные. И эта нота – соль! Поймав скрипичный ключ, который крутился в воздухе, он сжал его в руках, а потом вдохнул в себя, как сигаретный дым. Закрыв глаза, он почувствовал, как в нем растворяется ключ. Бредет по венам вместе с кровью, проходит через сердце, застревает там ненадолго и движется дальше. Мозг, почти разрушенный слуховой аппарат, вросший в опухоль, которая его убивает. Рядом жесткий диск, на котором записана симфония №40. Разрозненная, непонятная, сломанная. А вот и он – скрипичный ключ, пробивается через диезы и бемоли, отталкивает надоевшие и липнувшие к нему, ноты. Занимает почетное место, встает во главе – перед всеми. Выстраивает их в нужном порядке, так как придумал сам великий композитор. Шедевр!
Через неделю Клаус скончался у себя дома от кровоизлияния в мозг. Но он успел переписать симфонию № 40 великого Вольфганга Амадея Моцарта на все возможные устройства и воспроизвести ее на фортепиано в центре города Зальцбург. Все кто были на том концерте, долго будут помнить те эмоции и слезы, которые не испытывали ни они, ни их родители многие лета. Классическая музыка вновь возродилась в этом европейском городе, и будем надеяться, что они ее сохранят в своих сердцах и передадут прелесть чарующей мелодии своим детям. Нам остается только верить…
