Предсказания судьбы
Слово автора
Дорогой читатель!
Эта книжка сочинялась мной много-много лет назад, ещё в школе, под впечатлением от прочитанных приключенческих романов и, в частности, знаменитых «Трёх мушкетеров».
Мне очень хотелось изобразить такую же верную дружбу между совершенно разными молодыми людьми, и я взялась писать…
Мои персонажи сразу показали мне, какими они должны быть: это не забияки мушкетеры, прокладывающие дорогу шпагами в поисках подвесок королевы, нет.
Впрочем, я и не ставила себе целью скопировать героев Дюма. Здесь история о том, как простой рыцарь затесался в компанию молодых аристократов, золотой молодёжи столицы, и что из этого в итоге вышло. Могут ли возникнуть узы дружбы между изнеженным сыном маркиза — и гордым, но незнатным провинциалом из Соколана? Или всё-таки их пути разойдутся?.. Что окажется в результате сильнее: взаимное притяжение и симпатия между молодыми людьми или сословные предрассудки?
В те дни мне было радостно, что вот в толстой тетрадке в линейку под моей рукой оживает никем ещё не прочитанная сказка…
Тот вариант романа, наивный и, как теперь понимаю, полный ляпов, я отослала в местную детскую газету и с душевным трепетом следила за тем, как его публикуют — маленькими главами, в сокращении.
Впрочем, эйфория от публикации быстро прошла, и я начала видеть явные недостатки (увы, уже напечатанного) текста. В частности, это была плохо изученная матчасть и незрелость текста. Я усвоила урок и стала расширять придуманный мной мир. Как могла, старалась его упорядочивать и приближать к реалистичности.
Чувствуя свою незрелость как автора, я больше не пыталась браться за роман и много лет ограничивалась набросками. Даже появление интернета и связанных с ним возможностей не прибавили мне уверенности в собственных силах.
Она пришла лишь спустя время и благодаря поддержке других авторов, которые любезно указывали на мои ошибки в прозе и в стихах, объясняя, как можно их исправить.
Наконец, я поняла, что настал час написать мой роман повторно: не спеша и более зрело, опираясь на матчасть, предоставляемую интернетом и собственными наработками по моему миру.
Я начала писать снова — теперь очень издалека, с путешествия главного героя, которое в первоначальном варианте оставалось «за кадром». На это потребовалось несколько лет, так как по дороге у героя появлялись новые приключения и знакомства в дотоле неизведанных мной местах, и кроме того, и сам персонаж поменялся: как внешне, так и духовно.
Но вот после долгих приключений герой приезжает в столицу, и я опять с душевным трепетом приступаю к рассказу о дружбе четырёх совершенно разных парней, ставших мне самой незримыми дорогими друзьями на протяжении многих лет. Хотя я снова знаю далеко не всё из того, что с ними случится. Почему? Да потому что история, пока она пишется, живая и непредсказуемая как сама жизнь.
Но мне хочется верить, что на этот раз история моих героев будет дописана, и что они, возможно, полюбятся ещё кому-нибудь. А главное, их будут ждать дальнейшие приключения.
Алиенора Брамс
Молитва Небесному рыцарю
Сверкает меч в Твоей деснице,
Звезда сияет над челом,
А конь волшебный в небе мчится
И осеняет мир крылом.
О, Звездноликий и могучий,
Ты обрати на нас свой взор!
Взгляни, над Замком встали тучи,
Как демонический дозор.
Взгляни, как всё перемешалось
В кровавой пляске мятежа!
Взгляни, как мало нас осталось,
Способных меч в руке держать.
Просить подмоги слишком поздно,
А сдаться рыцарю — позор.
Так дай же силы духа, Звёздный,
И обрати на нас свой взор!
Нет, я не жалуюсь на слабость,
Лишь знаю: нам не победить.
И остаётся только малость —
Геройски головы сложить.
Так дай же твёрдости держаться,
Чтоб мы, не уронив лица,
Могли плечом к плечу сражаться
За командора до конца!
Пролог
Месяц Влюблённых,
12 день.
Потаённый сад
Тяжёлые ветви яблонь, нависавшие над тропинкой, закачались, роняя наземь холодные капли росы, и большой жёлтый лев, проходивший под ними, недовольно встряхнулся.
Утро едва начиналось, но день обещал быть погожим.
Но даже будь иначе, большой беды в непогоде Гвендор не видел. Да, его звериная суть не очень любила дождь и слякоть, но человеческая относилась ко всему неизменно спокойно и ровно. Да и как иначе, коли от тебя зависит благополучие и здоровье целого мира?
Гвендор ещё раз тряхнул роскошной гривой и блаженно потянулся, будто бы огромный кот. Хорошо-то как!
Он зажмурился и едва не замурлыкал, но тут сбоку из кустов вылетел здоровенный чёрный волкодав и молча атаковал льва, вознамерившись опрокинуть наземь.
Гвендор мягко отпрыгнул и развернулся, показывая немаленькие клыки.
Но пёс не желал останавливаться.
Оскалившись, он глухо рыкнул и бросился снова.
Однако лев не пожелал принимать удар и снова ушёл от атаки, а после стал кружить по лужайке меж розовыми кустами, словно дразня собаку.
Волкодав кидался то справа, то слева и, наконец, вынудил-таки Гвендора схватиться с ним.
Они покатились по песку и траве, приминая цветы и молодую поросль кустов.
Оба так рычали и громко пыхтели, что сторонний наблюдатель мог бы испугаться и решить, что тут и вправду происходит бой не на жизнь, а на смерть…
Наконец, клубок из двух тел распался и противники, хорошенько отряхнувшись от песка и травы, с озорством посмотрели друг на друга.
Боевой запал медленно иссякал, и бороться уже не хотелось, но каждый демонстрировал другому, что в случае чего готов продолжить.
Однако продолжения ни тому, ни другому было не нужно, и оба направились к протекавшему неподалёку ручью.
Утолив жажду, Гвендор вновь встряхнулся, принимая человеческое обличье. Рядом то же самое проделал чёрный волкодав, и в одно мгновение превратился в высокого молодого человека с красивым худощавым лицом и длинными чёрными волосами, — то есть в Кая Люциуса, родного брата Гвендора.
Усевшись рядом на берегу ручья, братья глянули друг на друга — и неожиданно расхохотались.
— Что, ловко я тебя подкараулил? — сказал Люциус, падая навзничь на траву. — Не всё же тебе первому подкрадываться!
— Ты подошёл против ветра, к тому же на меня как раз обрушилась роса с веток… — недовольно проворчал Гвендор, расправляя кружевные манжеты на рубашке. — Вот если бы не это…
— Ты просто не хочешь признать, что я быстрее тебя, — отозвался брат с почти нарочитым зевком. — И старше.
Он промолвил это с небрежной ленцой, и так сладко потянулся, что стало ясно: дразнит. Испытывает.
Но Гвендор не повёлся на провокацию и сперва промолчал, тоже ложась на траву и поудобнее устраиваясь.
— Не намного-то и старше, — наконец ответил он спокойно. — Я родился почти вслед за тобой, всего лишь на пять лет позже. Только ты в Кайеркане меня и не замечал. Да и вообще к родителям не приходил, насколько я помню…
Люциус помрачнел. Закинув руки за голову, он некоторое время смотрел на проплывающие в вышине облака.
— Я ревновал ужасно, — выдавил он в конце концов. — Когда открылось, что я не тёмный… и кто мои родные. И что ты мне брат. Вы были в плену, и я так горел вас освободить… Самому Кайеру бросил вызов. И победил, между прочим! А что получил в награду?!
Он перекатился на бок и глянул на Гвендора с болью и застарелой обидой в лице.
Такое сложно простить, — то, что ему довелось тогда пережить.
Предательство самых близких. Почти верная гибель от молнии Перитора. Осознание, что обречён на вечное одиночество…
Наверно, кто другой на месте Люциуса сломался бы. Возвратился к Кайеру, унизился быть вновь его учеником или слугой, встал бы окончательно на путь Тёмного…
Но брат слишком горд. И слишком упрям. Он нашёл в себе силы отмежеваться ото всех, стал сам по себе: гордый одиночка, жестоко страдавший, но не желавший примирения ни с матерью, ни с отцом. Ни того паче — с дедом.
Один Акерун, спасший ему жизнь, и мог как-то повлиять на гордеца…
— Один Акерун и может меня понять, - словно подслушав мысли Гвендора, заговорил вновь Люциус. — Ну, ещё мой гиппарс… но он тоже не всегда понимает. Знаешь, каково это, быть Воителем?
— А знаешь, каково быть Целителем мира? — усмехнулся в ответ Гвендор. — Мы квиты с тобой, потому что нас обоих избрала Звезда. «Нам хранить и беречь…» Помнишь?
Люциус кивнул.
Слова древней клятвы звёзднокровых оба помнили хорошо, и два голоса сплелись, произнося нараспев:
— Нам хранить и беречь, защищать и любить,
Ни о чём не жалеть, но сплеча не рубить.
Звёздной крови поток — в наших жилах навек.
Кто ты, брат, может, бог?..
Нет, как ты, — человек.
После произнесённых слов долго не хотелось нарушать тишину, поэтому разговор возобновился не сразу.
Гвендор всё думал, как бы повернуть беседу в нужное русло.
— Все могут ошибаться, брат, и тем более, — смертные, — начал он издалека.
— Это ты к чему? — не сразу понял Люциус.
Брат расслабленно жевал травинку и думал о чём-то своём и, видимо, мысли его блуждали довольно далеко.
— К тому, что тебе следует простить эн Гарвела.
Гвендор перевернулся на живот и подпёр голову руками, внимательно глядя на собеседника.
— Эн Гарвела?.. А, того мальчишку-рыцаря? — вспомнил Люциус. — Гве-ен, — простонал он тут же, — может, всё-таки взять кого посерьёзнее? Например, его старшего родича с тем же именем? Он больше подходит для подвигов, не находишь?
— А кого ты поставишь на защиту Северного замка?.. Старый командор не справляется с угрозой, а под рукой у него нет никого с такой же несгибаемой волей.
— У командора есть старший сын… Правда, его тоже слушать не станут… Перуджианн сработал хорошо, чтоб его…
— Нам вмешиваться нельзя, ты же знаешь, — поспешно перебил Гвендор.
Он не любил, когда брат ругался.
Не то чтобы бранные слова что-то значили без вложения в них силы, но… Незачем, право, зря сотрясать воздух, уподобляясь в этом смертным. В конце концов, Звезда не для того дала своим детям мудрость и силу.
Люциус в раздумье пригладил ладонями волосы.
Он явно начинал нервничать. Вот-вот вскочит и начнёт ходить взад-вперёд по лужайке.
— Ты прав, я не могу вернуть магистра с полпути, нам важно удержать Северный замок… Времени всё меньше… Может, всё-таки позвать кого-то из других Замков, а?
— Почему ты так настроен против эн Гарвела? — Гвендор подпустил в голос нотку обиды. — Только потому, что его предложил я?
— Потому что чую: нахлебаемся мы с ним! — в голосе брата всё-таки прорезалось раздражение. — Хорош посланничек, от всякой мелкой напасти уберегать надо!.. Едва до столицы доехал, а приключений нахватался… На троих хватит.
— Люк, ты сам понимаешь, ошибки бывают у всех.
— Да за такие ошибки… я бы его лично… разнёс, будь я его командор!
— Возможно, командор его ещё разнесёт… Если сам жив останется, — хмыкнул Гвендор. — Но признай: ты ведь не настолько сердишься на парня, чтобы не простить?.. Ведь вернёшь ему Зов?
— Ладно, верну… Но не сейчас, — вздохнул Люциус. — Один эн Гарвел со своей миссией не справится, это мы уже поняли. Слишком молод и неопытен… А те, кто рядом с ним сейчас, не годятся…
Он нахмурился и встал, сложив руки на груди, и некоторое время молчал, напряжённо размышляя.
Гвендор не мешал ему, только сел, задумчиво обхватив колени.
— Надо избрать ещё троих, а ещё лучше — четверых, чтобы в случае опасности они могли поддержать Гарвела, — медленно проговорил Люциус, словно сам ещё не был уверен в собственном решении. — Как считаешь, Гвен, четверо смертных против одного перуджианна — не слишком много?.. Равновесие не будет нарушено?
— Я бы сказал, даже слишком мало, — отозвался Гвендор. — Сам знаешь: перуджианны — элитные воины, к тому же владеющие магией на достаточно высоком уровне. Четверо смертных для такого — пустячная разминка.
— Так вот, чтобы эти четверо стали чем-то посерьёзнее, нам и нужно время. Каждый из них по отдельности — ничто, пыль, но если они будут действовать вместе… Возможно, что и выйдет толк. Если только они подружатся…
Месяц Влюблённых,
12 день.
Дворец короля в Орлисте
Он не помнил, как вышел из кабинета Тивера; последние слова Аэкса, казалось, все ещё звучали в ушах. И чем дальше, тем громче и безжалостнее, так, что чудилось эхо в дворцовых коридорах:
«Выполняй мой приказ... чтобы завтра ноги твоей не было в Орлисте!.. Ступай!»
Полный самого горького отчаяния, Гарвел шёл, словно во сне; слёзы застилали глаза, и он больше не замечал ни проходящих мимо нарядных кавалеров и дам, ни красоты гобеленов и картин.
Вот и широкая лестница с синим ковром, по которой так радостно поднимался недавно...
Теперь он медленно спускался по ступеням; спешить было некуда, а мрачные мысли не располагали к бодрому шагу.
Какие-то люди, наверно, придворные, то обгоняли его, то шли навстречу, иной раз толкая в плечо, но он едва обращал на это внимание. Радужные надежды померкли, уступив место унынию, и не то, чтобы жизнь кончилась, но душу рвала обида на несправедливость судьбы.
Только приехать, и не повидав столицы, сразу собираться в обратный путь!
Горько. Но и ослушаться нельзя: приказ Верховного магистра - это похуже, чем «заро» отца. Нарушишь - чего доброго, в темницу угодишь.
Из груди вырвался тяжёлый вздох.
Нет уж, придётся смириться со своей участью. Вернуться в Соколан - и смиренно нести службу в Замке...
Снизу между тем поднимались два кавалера, одетые по последней моде. Один — рослый и плечистый, в длинном плаще и лиловой студенческой мантии, в чёрной шапочке с загнутыми полями. Второй — черноволосый, маленький и худощавый, в красном камзоле с прорезями, через которые виднелась изумрудная шёлковая подкладка, и в зелёном плаще.
Гарвел почти миновал их, когда студент внезапно окликнул его.
— Во имя всех бурь! Кого я вижу!.. Ты ли это, побратим?
Гарвел вгляделся в великана — и обомлел.
— Не может быть! Раульф! Вот так встреча!
Друзья крепко обнялись.
- Я и не надеялся найти тебя в Орлисте, - задыхаясь от радости, проговорил Гарвел. - Столица велика, а мне здесь задерживаться не велят.
Раульф отстранился, приподняв брови домиком. Голубые глаза выражали недоумение.
- Кто не велит?.. Почему?
Гарвел вздохнул, предвидя, что придётся рассказывать всё по порядку. Раульф был сыном своего отца: простодушный с виду, он мог быть очень дотошным. И не успокаивался, пока не получал ответа на все вопросы.
- Как давно ты здесь? - продолжал допытываться тот. - Почему не дал о себе знать? Ты ведь знаешь адрес...или отец тебе не передал в письме?
Теперь пришлось удивляться уже Гарвелу.
- Я не получал никаких писем. И признаться, думал, что ты меня позабыл.
На круглом лице Раульфа отразилось неподдельное возмущение:
- Я - забыл тебя! Да что ты говоришь?! Вспомни-ка, мы с тобой связаны смертельной клятвой.Такое не забывают!
Слово автора
Дорогой читатель!
Эта книжка сочинялась мной много-много лет назад, ещё в школе, под впечатлением от прочитанных приключенческих романов и, в частности, знаменитых «Трёх мушкетеров».
Мне очень хотелось изобразить такую же верную дружбу между совершенно разными молодыми людьми, и я взялась писать…
Мои персонажи сразу показали мне, какими они должны быть: это не забияки мушкетеры, прокладывающие дорогу шпагами в поисках подвесок королевы, нет.
Впрочем, я и не ставила себе целью скопировать героев Дюма. Здесь история о том, как простой рыцарь затесался в компанию молодых аристократов, золотой молодёжи столицы, и что из этого в итоге вышло. Могут ли возникнуть узы дружбы между изнеженным сыном маркиза — и гордым, но незнатным провинциалом из Соколана? Или всё-таки их пути разойдутся?.. Что окажется в результате сильнее: взаимное притяжение и симпатия между молодыми людьми или сословные предрассудки?
В те дни мне было радостно, что вот в толстой тетрадке в линейку под моей рукой оживает никем ещё не прочитанная сказка…
Тот вариант романа, наивный и, как теперь понимаю, полный ляпов, я отослала в местную детскую газету и с душевным трепетом следила за тем, как его публикуют — маленькими главами, в сокращении.
Впрочем, эйфория от публикации быстро прошла, и я начала видеть явные недостатки (увы, уже напечатанного) текста. В частности, это была плохо изученная матчасть и незрелость текста. Я усвоила урок и стала расширять придуманный мной мир. Как могла, старалась его упорядочивать и приближать к реалистичности.
Чувствуя свою незрелость как автора, я больше не пыталась браться за роман и много лет ограничивалась набросками. Даже появление интернета и связанных с ним возможностей не прибавили мне уверенности в собственных силах.
Она пришла лишь спустя время и благодаря поддержке других авторов, которые любезно указывали на мои ошибки в прозе и в стихах, объясняя, как можно их исправить.
Наконец, я поняла, что настал час написать мой роман повторно: не спеша и более зрело, опираясь на матчасть, предоставляемую интернетом и собственными наработками по моему миру.
Я начала писать снова — теперь очень издалека, с путешествия главного героя, которое в первоначальном варианте оставалось «за кадром». На это потребовалось несколько лет, так как по дороге у героя появлялись новые приключения и знакомства в дотоле неизведанных мной местах, и кроме того, и сам персонаж поменялся: как внешне, так и духовно.
Но вот после долгих приключений герой приезжает в столицу, и я опять с душевным трепетом приступаю к рассказу о дружбе четырёх совершенно разных парней, ставших мне самой незримыми дорогими друзьями на протяжении многих лет. Хотя я снова знаю далеко не всё из того, что с ними случится. Почему? Да потому что история, пока она пишется, живая и непредсказуемая как сама жизнь.
Но мне хочется верить, что на этот раз история моих героев будет дописана, и что они, возможно, полюбятся ещё кому-нибудь. А главное, их будут ждать дальнейшие приключения.
Алиенора Брамс
Молитва Небесному рыцарю
Сверкает меч в Твоей деснице,
Звезда сияет над челом,
А конь волшебный в небе мчится
И осеняет мир крылом.
О, Звездноликий и могучий,
Ты обрати на нас свой взор!
Взгляни, над Замком встали тучи,
Как демонический дозор.
Взгляни, как всё перемешалось
В кровавой пляске мятежа!
Взгляни, как мало нас осталось,
Способных меч в руке держать.
Просить подмоги слишком поздно,
А сдаться рыцарю — позор.
Так дай же силы духа, Звёздный,
И обрати на нас свой взор!
Нет, я не жалуюсь на слабость,
Лишь знаю: нам не победить.
И остаётся только малость —
Геройски головы сложить.
Так дай же твёрдости держаться,
Чтоб мы, не уронив лица,
Могли плечом к плечу сражаться
За командора до конца!
Пролог
Месяц Влюблённых,
12 день.
Потаённый сад
Тяжёлые ветви яблонь, нависавшие над тропинкой, закачались, роняя наземь холодные капли росы, и большой жёлтый лев, проходивший под ними, недовольно встряхнулся.
Утро едва начиналось, но день обещал быть погожим.
Но даже будь иначе, большой беды в непогоде Гвендор не видел. Да, его звериная суть не очень любила дождь и слякоть, но человеческая относилась ко всему неизменно спокойно и ровно. Да и как иначе, коли от тебя зависит благополучие и здоровье целого мира?
Гвендор ещё раз тряхнул роскошной гривой и блаженно потянулся, будто бы огромный кот. Хорошо-то как!
Он зажмурился и едва не замурлыкал, но тут сбоку из кустов вылетел здоровенный чёрный волкодав и молча атаковал льва, вознамерившись опрокинуть наземь.
Гвендор мягко отпрыгнул и развернулся, показывая немаленькие клыки.
Но пёс не желал останавливаться.
Оскалившись, он глухо рыкнул и бросился снова.
Однако лев не пожелал принимать удар и снова ушёл от атаки, а после стал кружить по лужайке меж розовыми кустами, словно дразня собаку.
Волкодав кидался то справа, то слева и, наконец, вынудил-таки Гвендора схватиться с ним.
Они покатились по песку и траве, приминая цветы и молодую поросль кустов.
Оба так рычали и громко пыхтели, что сторонний наблюдатель мог бы испугаться и решить, что тут и вправду происходит бой не на жизнь, а на смерть…
Наконец, клубок из двух тел распался и противники, хорошенько отряхнувшись от песка и травы, с озорством посмотрели друг на друга.
Боевой запал медленно иссякал, и бороться уже не хотелось, но каждый демонстрировал другому, что в случае чего готов продолжить.
Однако продолжения ни тому, ни другому было не нужно, и оба направились к протекавшему неподалёку ручью.
Утолив жажду, Гвендор вновь встряхнулся, принимая человеческое обличье. Рядом то же самое проделал чёрный волкодав, и в одно мгновение превратился в высокого молодого человека с красивым худощавым лицом и длинными чёрными волосами, — то есть в Кая Люциуса, родного брата Гвендора.
Усевшись рядом на берегу ручья, братья глянули друг на друга — и неожиданно расхохотались.
— Что, ловко я тебя подкараулил? — сказал Люциус, падая навзничь на траву. — Не всё же тебе первому подкрадываться!
— Ты подошёл против ветра, к тому же на меня как раз обрушилась роса с веток… — недовольно проворчал Гвендор, расправляя кружевные манжеты на рубашке. — Вот если бы не это…
— Ты просто не хочешь признать, что я быстрее тебя, — отозвался брат с почти нарочитым зевком. — И старше.
Он промолвил это с небрежной ленцой, и так сладко потянулся, что стало ясно: дразнит. Испытывает.
Но Гвендор не повёлся на провокацию и сперва промолчал, тоже ложась на траву и поудобнее устраиваясь.
— Не намного-то и старше, — наконец ответил он спокойно. — Я родился почти вслед за тобой, всего лишь на пять лет позже. Только ты в Кайеркане меня и не замечал. Да и вообще к родителям не приходил, насколько я помню…
Люциус помрачнел. Закинув руки за голову, он некоторое время смотрел на проплывающие в вышине облака.
— Я ревновал ужасно, — выдавил он в конце концов. — Когда открылось, что я не тёмный… и кто мои родные. И что ты мне брат. Вы были в плену, и я так горел вас освободить… Самому Кайеру бросил вызов. И победил, между прочим! А что получил в награду?!
Он перекатился на бок и глянул на Гвендора с болью и застарелой обидой в лице.
Такое сложно простить, — то, что ему довелось тогда пережить.
Предательство самых близких. Почти верная гибель от молнии Перитора. Осознание, что обречён на вечное одиночество…
Наверно, кто другой на месте Люциуса сломался бы. Возвратился к Кайеру, унизился быть вновь его учеником или слугой, встал бы окончательно на путь Тёмного…
Но брат слишком горд. И слишком упрям. Он нашёл в себе силы отмежеваться ото всех, стал сам по себе: гордый одиночка, жестоко страдавший, но не желавший примирения ни с матерью, ни с отцом. Ни того паче — с дедом.
Один Акерун, спасший ему жизнь, и мог как-то повлиять на гордеца…
— Один Акерун и может меня понять, - словно подслушав мысли Гвендора, заговорил вновь Люциус. — Ну, ещё мой гиппарс… но он тоже не всегда понимает. Знаешь, каково это, быть Воителем?
— А знаешь, каково быть Целителем мира? — усмехнулся в ответ Гвендор. — Мы квиты с тобой, потому что нас обоих избрала Звезда. «Нам хранить и беречь…» Помнишь?
Люциус кивнул.
Слова древней клятвы звёзднокровых оба помнили хорошо, и два голоса сплелись, произнося нараспев:
— Нам хранить и беречь, защищать и любить,
Ни о чём не жалеть, но сплеча не рубить.
Звёздной крови поток — в наших жилах навек.
Кто ты, брат, может, бог?..
Нет, как ты, — человек.
После произнесённых слов долго не хотелось нарушать тишину, поэтому разговор возобновился не сразу.
Гвендор всё думал, как бы повернуть беседу в нужное русло.
— Все могут ошибаться, брат, и тем более, — смертные, — начал он издалека.
— Это ты к чему? — не сразу понял Люциус.
Брат расслабленно жевал травинку и думал о чём-то своём и, видимо, мысли его блуждали довольно далеко.
— К тому, что тебе следует простить эн Гарвела.
Гвендор перевернулся на живот и подпёр голову руками, внимательно глядя на собеседника.
— Эн Гарвела?.. А, того мальчишку-рыцаря? — вспомнил Люциус. — Гве-ен, — простонал он тут же, — может, всё-таки взять кого посерьёзнее? Например, его старшего родича с тем же именем? Он больше подходит для подвигов, не находишь?
— А кого ты поставишь на защиту Северного замка?.. Старый командор не справляется с угрозой, а под рукой у него нет никого с такой же несгибаемой волей.
— У командора есть старший сын… Правда, его тоже слушать не станут… Перуджианн сработал хорошо, чтоб его…
— Нам вмешиваться нельзя, ты же знаешь, — поспешно перебил Гвендор.
Он не любил, когда брат ругался.
Не то чтобы бранные слова что-то значили без вложения в них силы, но… Незачем, право, зря сотрясать воздух, уподобляясь в этом смертным. В конце концов, Звезда не для того дала своим детям мудрость и силу.
Люциус в раздумье пригладил ладонями волосы.
Он явно начинал нервничать. Вот-вот вскочит и начнёт ходить взад-вперёд по лужайке.
— Ты прав, я не могу вернуть магистра с полпути, нам важно удержать Северный замок… Времени всё меньше… Может, всё-таки позвать кого-то из других Замков, а?
— Почему ты так настроен против эн Гарвела? — Гвендор подпустил в голос нотку обиды. — Только потому, что его предложил я?
— Потому что чую: нахлебаемся мы с ним! — в голосе брата всё-таки прорезалось раздражение. — Хорош посланничек, от всякой мелкой напасти уберегать надо!.. Едва до столицы доехал, а приключений нахватался… На троих хватит.
— Люк, ты сам понимаешь, ошибки бывают у всех.
— Да за такие ошибки… я бы его лично… разнёс, будь я его командор!
— Возможно, командор его ещё разнесёт… Если сам жив останется, — хмыкнул Гвендор. — Но признай: ты ведь не настолько сердишься на парня, чтобы не простить?.. Ведь вернёшь ему Зов?
— Ладно, верну… Но не сейчас, — вздохнул Люциус. — Один эн Гарвел со своей миссией не справится, это мы уже поняли. Слишком молод и неопытен… А те, кто рядом с ним сейчас, не годятся…
Он нахмурился и встал, сложив руки на груди, и некоторое время молчал, напряжённо размышляя.
Гвендор не мешал ему, только сел, задумчиво обхватив колени.
— Надо избрать ещё троих, а ещё лучше — четверых, чтобы в случае опасности они могли поддержать Гарвела, — медленно проговорил Люциус, словно сам ещё не был уверен в собственном решении. — Как считаешь, Гвен, четверо смертных против одного перуджианна — не слишком много?.. Равновесие не будет нарушено?
— Я бы сказал, даже слишком мало, — отозвался Гвендор. — Сам знаешь: перуджианны — элитные воины, к тому же владеющие магией на достаточно высоком уровне. Четверо смертных для такого — пустячная разминка.
— Так вот, чтобы эти четверо стали чем-то посерьёзнее, нам и нужно время. Каждый из них по отдельности — ничто, пыль, но если они будут действовать вместе… Возможно, что и выйдет толк. Если только они подружатся…
Часть 1. Старые и новые друзья
Глава 1. Аудиенция у Его Величества
Месяц Влюблённых,
12 день.
Дворец короля в Орлисте
Он не помнил, как вышел из кабинета Тивера; последние слова Аэкса, казалось, все ещё звучали в ушах. И чем дальше, тем громче и безжалостнее, так, что чудилось эхо в дворцовых коридорах:
«Выполняй мой приказ... чтобы завтра ноги твоей не было в Орлисте!.. Ступай!»
Полный самого горького отчаяния, Гарвел шёл, словно во сне; слёзы застилали глаза, и он больше не замечал ни проходящих мимо нарядных кавалеров и дам, ни красоты гобеленов и картин.
Вот и широкая лестница с синим ковром, по которой так радостно поднимался недавно...
Теперь он медленно спускался по ступеням; спешить было некуда, а мрачные мысли не располагали к бодрому шагу.
Какие-то люди, наверно, придворные, то обгоняли его, то шли навстречу, иной раз толкая в плечо, но он едва обращал на это внимание. Радужные надежды померкли, уступив место унынию, и не то, чтобы жизнь кончилась, но душу рвала обида на несправедливость судьбы.
Только приехать, и не повидав столицы, сразу собираться в обратный путь!
Горько. Но и ослушаться нельзя: приказ Верховного магистра - это похуже, чем «заро» отца. Нарушишь - чего доброго, в темницу угодишь.
Из груди вырвался тяжёлый вздох.
Нет уж, придётся смириться со своей участью. Вернуться в Соколан - и смиренно нести службу в Замке...
Снизу между тем поднимались два кавалера, одетые по последней моде. Один — рослый и плечистый, в длинном плаще и лиловой студенческой мантии, в чёрной шапочке с загнутыми полями. Второй — черноволосый, маленький и худощавый, в красном камзоле с прорезями, через которые виднелась изумрудная шёлковая подкладка, и в зелёном плаще.
Гарвел почти миновал их, когда студент внезапно окликнул его.
— Во имя всех бурь! Кого я вижу!.. Ты ли это, побратим?
Гарвел вгляделся в великана — и обомлел.
— Не может быть! Раульф! Вот так встреча!
Друзья крепко обнялись.
- Я и не надеялся найти тебя в Орлисте, - задыхаясь от радости, проговорил Гарвел. - Столица велика, а мне здесь задерживаться не велят.
Раульф отстранился, приподняв брови домиком. Голубые глаза выражали недоумение.
- Кто не велит?.. Почему?
Гарвел вздохнул, предвидя, что придётся рассказывать всё по порядку. Раульф был сыном своего отца: простодушный с виду, он мог быть очень дотошным. И не успокаивался, пока не получал ответа на все вопросы.
- Как давно ты здесь? - продолжал допытываться тот. - Почему не дал о себе знать? Ты ведь знаешь адрес...или отец тебе не передал в письме?
Теперь пришлось удивляться уже Гарвелу.
- Я не получал никаких писем. И признаться, думал, что ты меня позабыл.
На круглом лице Раульфа отразилось неподдельное возмущение:
- Я - забыл тебя! Да что ты говоришь?! Вспомни-ка, мы с тобой связаны смертельной клятвой.Такое не забывают!
