ГЛАВА 1
Вот он – дом моего детства. Нет, не тот, в котором я жила со своими родителями. Здесь жила моя бабушка, и большую часть моих детских лет я провела именно у неё. Это потом родители переехали в другой город, забрав меня с собой. Звали с собой и бабушку, только она наотрез отказалась продавать свой дом и ехать с нами, говоря, что он слишком много значит для неё. А для меня здесь всё было и осталось пронизанным волшебством и сказками. Бабушка умела их рассказывать так, что заслушаешься.
Теперь её больше нет. И детство закончилось, и сказок бабушкиных уже не послушаешь.
Всё случилось так внезапно, что я даже не смогла приехать и проститься с ней, проводить в последний путь. День, когда её не стало, выпал на окончание моей учёбы в университете. То были самые ответственные дни сдачи выпускных экзаменов и защиты диплома. Родители уехали без меня. А я впоследствии сильно жалела и корила себя, что не поехала вместе с ними. Но видимо, таковы они реалии жизни.
Первые дни, когда не стало такого близкого для меня человека, я сильно изводила себя, пока однажды бабушка не пришла в одно из моих сновидений. В этом сне она, улыбаясь, ласково, как в детстве, провела ладонью по моим волосам.
«Ты зря считаешь меня мёртвой. Смотри, я живее живых. И не смей меня оплакивать, а то и у меня начинают наворачиваться слёзы. Перестань грызть себя. Лучше отпусти меня, и нам с тобой сразу станет легче».
В ту ночь, внезапно проснувшись, я уже не смогла больше уснуть. Многое передумав о жизни и о судьбе, я однозначно решила двигаться вперёд и больше не «грызть» ни себя, ни свою совесть. Решила, что это хорошо, что я не увидела её мёртвой: моя любимая бабушка навсегда останется в моей памяти живой. Вот и мне надо жить и радоваться жизни.
Мне и вправду после того сна на душе стало намного легче. На тот момент я считала, что на этом всё и закончилось, и уже не будет возврата в прошлое. Но как же я ошибалась.
Прошло полгода, и мне пришлось вернуться в город моего детства, в бабушкин дом. Теперь уже мой дом. Я очень удивилась, что бабушка завещала своё имущество не своему единственному сыну – моему отцу, а мне. Ведь за последние лет восемь я ни разу так и не собралась к ней в гости. Думала, что окончу университет, и будет мне прекрасный повод, чтобы приехать. И сейчас, стоя у калитки её дома, меня снова начала мучить совесть. Ведь пока ты молод, то совсем не думаешь, что что-то может измениться. Тебе кажется, что всё будет ровно так, как и раньше. И бабушка будет жить всегда.
Провернув ключ и отперев замок, я легонько подтолкнула дверь железной калитки. Та с тихим скрипом отворилась. Какой знакомый звук. Сейчас до боли знакомый. Я вошла и остановилась. В детстве дом казался огромным. Но ведь тогда и деревья были большими. В детстве всё воспринимается по-другому.
Посмотрев на окна веранды, представилось, что вот прямо сейчас распахнуться створки, появится бабушка и, улыбаясь, позовёт меня обедать. Я поёжилась: сейчас зима и холод – не время, чтобы на веранде окна отворять, тем более обедать в неотапливаемом помещении.
Зимний холод начал незаметно прокрадываться в душу. Пришлось срочно брать себя в руки.
Пускай её душа окажется на небесах, в ином измерении или в одной из рассказанных ею же сказок. Пусть её душа живёт и перерождается. А мне нужно думать, что делать со свалившимся мне на голову накануне нового года наследством.
Документы, завещающие от бабушки владение недвижимым имуществом, уже были при мне. Остались формальности самого переоформления. Но мне сообщили, что в ближайшие пару-тройку недель переоформить на себя дом у меня не выйдет: нужные мне работники госструктуры уже в отпусках. И вот что мне делать? Покупать билет на самолёт, и возвращаться домой, а через месяц снова лететь сюда?
Я подошла к крылечку и поднялась по ступенькам. И снова провернулся ключ в замочной скважине, и легонько распахнулась дверь.
– Ну, здравствуй, милый дом.
Я не ждала, что мне кто-то ответит. Было и так ясно, что уже полгода в доме никто не живёт. Проходя дальше, я отперла ключом ещё одну дверь, ведущую внутрь дома. И уже здесь начала снимать зимнюю куртку и ботинки. Дорожную сумку отправила на стул, а пакет с продуктами, которые я купила по пути к дому, оставила на кухонном столе. И вот теперь внимательно огляделась. Как же всё знакомо: и кухонная мебель, что всё так же стоит на своих местах, и даже наклейки с бабочками и птицами сохранились, которые я с разрешения бабушки наклеила на кафель.
Из кухни я устремилась вперёд по коридору. Не хватило мне смелости заглянуть в бабушкину спальню, поэтому прошла сразу в зал, минуя две, расположенные друг напротив друга комнаты. Раньше зал мне казался огромным, теперь же – обычная комната. И да, здесь тоже всё было по-прежнему: точно в детство попала. У окна стоял овальный стол, застеленный любимой бабушкиной скатертью, с шестью стульями расположенными вокруг него. А ещё в комнате находились: сервант, трюмо, диван и два кресла. Из нового, могу отметить, только телевизор с плоским экраном, прикреплённый к стене и фотографии, которые украшали соседнюю, с любовью помещённые в деревянные рамки. На них были изображения нашей небольшой семьи. Особо крупной выделялась фотография, на которой мы с бабушкой были вдвоём. Помню, как ходили в фотосалон, мне тогда было лет шесть.
Я только сейчас начинаю понимать, как же сильно любила меня моя бабушка. Внутри снова защемило от невозможности что-то исправить.
Зашла в свою комнату: самую дальнюю в доме. Моя кровать, застеленная всё тем же знакомым покрывалом, с двумя подушками в изголовье, шифоньер и письменный стол в комплекте со стулом: ничего не изменилось. А ещё окно, я всегда любила сидеть на его подоконнике, и мой цветок, который мы с бабушкой величали декабристом. Он разросся и сейчас пышно цвёл. Какой же он красивый. Вот только эта мелочь моментально заставила меня насторожиться. Если полгода в доме никто не живёт, цветок должен был погибнуть. А ещё в комнатах было тепло. Я подошла к окну и прикоснулась к батарее, та действительно была тёплая. И это значит, что кто-то совсем недавно топил печку. А это в свою очередь означает только одно: в доме определённо кто-то живёт.
Я тут же отправилась на кухню и, открыв холодильник, замерла. Тот был пуст, и даже не включён, так как холодом от него и не веяло. Может никто и не живёт, только кто-то же отапливает дом и цветы поливает. Вот только кто?
Немного подумав, и так и не найдя ответа, оделась и решила обойти дом по участку. Отодвинув дверную щеколду, я вышла с другой стороны веранды, ведущей во внутренний дворик и небольшой сад. Слева от дома располагалась баня. От неё вела цементированная дорожка к дальней части участка, где находилась деревянная резная беседка с лавочками и столиком, в которой мы с подружками часто игрались. Надо же, она ещё сохранилась.
Я направилась к беседке. Но, так и не дойдя до неё, остановилась, смотря по сторонам. Взглянула на небо. Солнце ещё высоко, я бы сказала в зените, если сейчас было бы лето. А значит, и бояться нечего. А вот в детстве был один жуткий страх, который снился по ночам. И во сне приходил он с сумерками. Мне снился волк. Поначалу, даже несколько. В самом первом моём сне волки перелезли через ограду и устремились в мою сторону по этой самой дорожке. Их было трое, и они напомнили мне волков из мультфильмов. Почему из мультфильмов? Да потому, что передвигались на задних лапах.
В том сне я не знала, что мне делать. До дома было далеко, и я не успею добежать, а рядом никого нет, чтобы защитить и спасти от страшных волков. Тогда я опустилась вниз и притворилась спящей, в надежде, что они пробегут мимо, и меня не тронут. Но вышло всё совершенно не так. Я притворилась, а вот они не пробежали мимо, а обступили меня. Я слышала точно наяву, как они сопят своими длинными носами, принюхиваясь. И я отчётливо разобрала их гортанную речь:
«Какая маленькая девочка, и так вкусно пахнет».
«А давай съедим её?»
«Ты что, больной?! – грозно рыча, высказал первый, и тут же его голос стал очень мягким: – Не видишь, она же спит. А мы спящих не едим!»
«Тогда пусть спит себе на здоровье».
А следом я расслышала едва различимые звуки шагов переходящих на бег. И пока волки не вернулись, и совсем не стемнело, стрелой помчалась в дом. Забежав в свою комнату, я с головой залезла под одеяло, даже не расправив кровати.
А когда проснулась, то сразу вспомнила свой жуткий сон и тут же посмотрела на кровать, вдруг не приснилось? Но постель была расправлена, а значит, это был всего лишь страшный сон. На дворе ярко светило утреннее солнце, и сквозь раздвинутые шторы его лучи мягко освещали комнату.
«Приснится же такое».
И я не стала больше придавать значения этому сну: при свете-то дня. Сон и сон.
Вот только через несколько суток всё повторилось. Мне снова приснился этот же жуткий сон. И снова в нём я заигралась в беседке, говоря бабушке, зовущей меня в который раз домой, что я ещё немного поиграю. Уже заметно стемнело, когда я, наконец, направилась домой. Сзади послышались шорохи, и я обернулась. Волки! Они снова лезли через ограду. И снова я не успею добежать до дома. Пришлось притворяться: они же говорили, что спящих не едят.
Я слышала, как они оказались рядом, и шумно затрепетали их носы.
«Спит?»
«Сам не видишь, что ли? Очень крепко спит».
«Жаль. И как, пахнет так же вкусно?»
«Так же, а может и ещё вкуснее».
«Ладно, бежим, пока не разбудили».
Как только стихли шорохи, сразу помчалась в дом. Вбежав на кухню, я чуть не сшибла бабушку, но она вовремя удержала меня, а взглянув на моё лицо, сильно забеспокоилась.
«Что случилось?»
«Там волки. Они хотели меня съесть».
«Съесть?! Они обидели тебя?»
«Нет, я притворилась спящей, как в прошлый раз, и они меня не тронули».
«Значит, как в прошлый раз…»
Бабушка постаралась меня успокоить и пообещала, что волки больше никогда мне не встретятся и не напугают…
Да, те ещё детские страхи. Кого бабайками пугают, а вот я волков боялась. Я снова осмотрелась по сторонам. И деревья как деревья, а не великаны, и дорожка совсем недлинная.
Волки в таком обличие, и вправду, больше во снах мне не появлялись. Временами снился только один волк. Обычный такой серый волк, бегающий на четырёх лапах. Только и от его появлений во снах резко просыпалась от страха. Иногда успевала забежать домой и закрыть перед самым его носом дверь. А однажды мне надоело бояться волков, возможно, я просто уже переросла из детского возраста. В том сне на улице было уже темно, поблизости ни души, и точно из ниоткуда ко мне приближался волк. Этот был огромен. По привычке собиралась бежать, только внутренний голос – голос разума остановил, спрашивая: «И долго ты ещё собираешься от них бегать?»
Я обернулась, и сделала шаг зверю навстречу, тот остановился, а меня точно током пробило. Упёрлась руками в его морду и начала толкать волка назад. При этом от всей души выкрикнув: «Убирайся туда, откуда пришёл! Вали в Преисподнюю!»
Волк начал уменьшаться в размерах, силуэт его таял, и развеялся как дым.
Больше мне волки уже не снились. Только сейчас всё равно как-то не по себе. Не стоило ворошить эти воспоминания.
И я решила зациклиться на делах насущных, а точнее одной проблеме. Надо, наконец, узнать, кто хозяйничает в моём доме. Не домовой же? Гадать долго не пришлось: ответ на мой вопрос ждал меня на кухне. Как только я вошла, взгляд наткнулся на пожилую женщину. И пока я в ступоре замерла, она оказалась проворнее:
– Леночка, да ты ли это?
И вот теперь, внимательно рассмотрев женщину, моя память подкинула узнавание. Она жила в соседнем доме и была бабушкиной подругой.
– Баба Нюра? Вернее, Анна Ильинична?
– Она самая. Вот я и дождалась тебя, деточка. Я же Шурочке обещала, за домом следить, пока её внучка не приедет.
– Так это, значит, вы и цветы поливаете, и печку топите?
– Я. А ты на кого подумала?
– Да всякие мысли были, например, что домовой завёлся.
– А ты, поди, ещё в сказки веришь? – женщина, лукаво улыбаясь, ожидала моего ответа.
– Верю, не верю, только реальность от этого не изменится. Но бабушка такие сказки интересные рассказывала, что хочешь, не хочешь, а поверишь, что не выдумки всё, а реальность.
– Да, Шурочка как расскажет, как… придумает чего.
Женщина глубоко вздохнула, и на секунды воцарилось молчание. Не только для меня уход бабушки так остро воспринимается.
– Ты лучше вот что скажи, надолго ли приехала, и что собираешься делать дальше? Я про дом имею в виду.
Вот только я совершенно не была готова к такому разговору потому, как и сама пока не знала ответы на эти вопросы. И я многозначительно пожала плечами.
– А давайте-ка, Анна Ильинична, с вами чайку попьём с вафельным тортиком?
– А давай. Только с одним условием: ты, Леночка, как звала меня в детстве бабой Нюрой, так и дальше зови.
На этом и сошлись. И пока я приступила хозяйничать на кухне, ставя кипятиться чайник, доставая бабушкин чайный сервиз и накрывая на стол, Анна Ильинична меня внимательно так рассматривала.
– Какая ты большая уже выросла, я же тебя ещё совсем маленькой помню. А ты, вон, какая хозяюшка, прямо невеста. И жених, поди, уже есть?
– Да какой там жених. Нет у меня никаких женихов, баба Нюра. Я только университет закончила, и на работу устроилась. Так что на первом месте у меня учёба стояла, а не мальчики. Да ну их. Только развлечения на уме, ну, и… сами понимаете, что там у них на уме.
Женщина понимающе хмыкнула и ненадолго задумалась.
– Да, тебе хорошего молодого мужчину надо, серьёзным чтобы был, заботливым.
– Может и надо, только где его взять? Серьёзные и заботливые на дороге, знаете ли, не валяются.
– Вот это ты точно, подметила. А узнать-то хочешь, кто твоим мужем, твоим суженым будет?
– Да разве можно такое узнать?
– Можно. День сегодня особый, а вернее – ночь непростая.
– И чем же она такая особенная?
– Ещё с давних времён это повелось, когда на Русь ещё не пришло православие, а люди поклонялись языческим божествам. Так вот, у славян был особенный день двадцать пятое декабря, когда они славили Солнце. И знаешь почему?
– Что-то связанное с зимним солнцестоянием и началом прибавления времени суток?
– Верно. Ведь с двадцать второго числа Солнце замирает на трое суток, точно умирая, а вот с завтрашнего дня оно начнёт возрождаться. Прошли века, и у славян язычество крепко сплелось с православием. И ты этот праздник уже знаешь как Рождество.
– Но у нас Рождество отмечается в январе. Это у католиков празднования двадцать пятого.
– Не важно, суть от этого не меняется. Раньше и у нас оно отмечалось двадцать пятого, а затем кое-кому захотелось поменять календарь летоисчисления, вот и сдвинулось всё. Да и сейчас празднуют немного другое: связанное с христианской религией. И поклоняются вовсе не духам и языческим божествам. Только вот неспроста же до наших дней дошли народные обряды. До сих пор люди колядуют. А ты хоть знаешь, что означает Коляда? – на её вопрос, я отрицательно покачала головой. – Коляда – это божество Солнце, несущее свет и тепло. Завтра как раз день Коляды, когда Солнце, как бы возрождается, день начинает расти, прибавляться и поворачиваться к весне. И этот праздник у славян язычников являлся одним из главных. А в ночь на Коляду, на двадцать пятое число, девушки на Руси всегда гадали, и в первую очередь на любовь, на суженого.
