— А мать?
Я безрадостно усмехнулась:
— Не знаю, скорее всего, погибла. Последний раз, когда мы виделись, она продавала меня Скверне.
Еда была съедена, я всё ждала пока Чейз поднимется на ноги, но он продолжал греть мне спину. «Или греть себе спину», — чуть не рассмеялась от этой мысли.
— Ну, так и в чём твоя поломка? — вдруг спросил он, и это впервые не прозвучало, как оскорбление.
— О чём ты?
— О том, почему ты до сих пор не пытаешься меня съесть.
Негромко откашлялась, размышляя, как бы это правильнее сформулировать ответ. Но какая тут может быть правильная формулировка?
— Наверное, потому, что моя поломка в какой-то степени сделала меня тварью… — Тишина. — Ну, или ты просто неаппетитно выглядишь!
Чейза ответ не повеселил.
— Это из-за зелёного дыма? — серьёзно спросил он.
— Думаю, да. Наверное, в тот день в моей крови и произошла поломка. Другого объяснения я не нашла. Я пыталась изучать это, но книги это не анализ крови и не исследование ДНК. Возможно дело в моей иммунной системе, лейкоциты просто дают отпор вирусу и выгоняют из организма, или просто уничтожают. Возможно зелёный дым заставил клетки мутировать. Не знаю. Думаю, что по плану я тоже должна была стать тварью, но что-то произошло, чего-то не хватило, или чего-то оказалось слишком много и получилась я… вот такая. Тоже своего рода тварь. Может быть у Киры получится раскрыть эту тайну, можешь потом у неё поинтересоваться. Она взяла у меня кровь для подробного анализа.
Снег усиливался. Как бы не было бури.
— А твои родители? — спросила я. — Где они? Как Ронни вообще попал в Крест?
В спину подул холодный ветер.
— Надо ехать, — Чейз стол на ногах и надевал на голову шлем.
Да вот же он, тот самый Чейз! Кем был тот парень минуту назад?
Забросила на плечи рюкзак, засунула в карман куртки пистолет и уселась на своё место, приказывая пальцам не замерзать так быстро.
Мотор заревел под нашими телами.
— Держись! — скомандовал Чейз.
Уставилась на свои руки впивающиеся в сидение, и снова на спину Чейза:
— Да я как бы уже!
В следующую секунду Чейз схватил меня за руки и обвил их вокруг своей талии.
Засунул мои ладони себе под крутку и приказал сцепить их в замок. И только спустя несколько десятилетий я ожила и послушно, как маленькая девочка, крепко обняла его, прижавшись щекой к широкой спине.
Кожа на руках плавилась от прикосновений к твёрдым кубикам пресса, она горела пламенем, впитывая через тонкую ткань футболки жар его тела. Чувствовала, как Чейз дышит — я дышала вместе с ним. Его сердце стучало рядом с моим сердцем, громко, быстро… очень быстро. И он пах так же, как всегда… он пах дождём.
«Это простое физическое влечение, Джей, ты же знаешь. Ну и что, что он дьявольски сексуален, это всего лишь обложка. Через каких-то несколько часов вы разойдётесь разными дорогами, и ты мигом забудешь, как сильно тебе хотелось сорвать с него эту проклятую майку и коснуться обнажённого тела.»
«О, Чейз. Ты превращаешь меня в тряпку… Хочется рассыпаться на тысячи мелких осколков, для того чтобы ты собрал меня, прикасаясь к каждому кусочку.»
«Как же я ненавижу себя за это. Как же я ненавижу тебя за это!»
Дорога до съезда на 90-ю автомагистраль по ощущениям заняла трое суток, а судя по карте чуть более двух часов, так как мы ехали без остановок. И можно было долго не думать, почему эта дорога была помечена на карте, как не очень хорошая. Асфальт напоминал большие вздувшиеся мозоли, кое-где резко обрывался, проваливаясь под землю. И, кажется, вся лесополоса была выдрана с корнями и собрана на этом шоссе, как тяжело проходимая полоса препятствий.
Из-за сильного снегопада видимость была нулевая. Мотоцикл часто заносило. А от вечного подпрыгивания на кочках заднее место превратилось в один большой и очень болючий синяк.
У съезда на 52-ю магистраль, Чейз остановил мотоцикл и поднял забрало шлема; из него тут же вылетело большое облако пара.
— Уверена, что тут есть дорога? — спросил он.
— Я — нет. Карта — да.
— Надеюсь, ты не сама рисовала эти полосочки.
— Конечно сама. Забыла только сердечко снизу дорисовать и расписаться.
Чейз опустил забрало и нажал на газ, так что я едва успела сцепить руки в замок.
— Они здесь! — выкрикнул он. — Если остановимся на этой дороге ещё хоть раз, про Ангел можешь забыть!
— Почему не напали?
— Потому что мы должны были поехать дальше!
— Это ловушка?
— Держись крепче!
И твари были здесь. Я видела, как среди покрытых снегом деревьев скользят их тени. Быстро, проворно. Ветки хрустели и ломались. Треск был слышен отовсюду. Мы стали добычей: двумя зайцами, на которых только что спустили охотничьих собак.
Крепко вцепилась левой рукой в куртку Чейза, а правой обхватила пистолет.
Этот участок дороги до Миннесоты был последним, раньше по времени он должен был занимать около часа, но из-за того, что теперь это шоссе вообще сложно назвать асфальтированной дорогой, нам повезет, если справимся до заката. Нам повезёт, если мы вообще доберёмся до Миннесоты целыми и невредимыми!
— Крепче держись! — орал Чейз, подпрыгивая на кочках, резко объезжая выбоины и поваленные деревья. И вот опять я жалею, что не обрезала волосы и даже в узел не потрудилась их связать. Сейчас они постоянно лезли в лицо, закрывая обзор, и скользили по земле на крутых поворотах, поднимая с неё вихри снега.
Тварь. Выскочила прямо на дорогу. Выстрел. Птицы взмыли в небо с деревьев, а одним трупом на дороге стало больше.
И главный вопрос состоял даже не в том, как нам побыстрее миновать этот участок дороги, а в том, отстанут ли от нас твари вообще, или будут преследовать до самого Миннеаполиса, потому что там уже ехать будет некуда. Потому что Миннеаполис — это наш конечный пункт.
Ещё несколько тварей осмелились показаться из леса. Я никогда не видела, чтобы эти существа бегали так быстро. Это что, новая ступень в их развитии? Откуда такая нечеловечная скорость? Видимо окончательно превратились в хищников. Но вот остановится ли их эволюция на этом?..
Одной — выстрел в голову, второй твари — в грудь. Одна — труп. Вторая ещё помучается, я не хотела этого, просто не попала куда надо.
Дорога становилась ровнее, и Чейз смог разогнать мотоцикл до приемлемой скорости. Теней в лесу становилось меньше — они не успевали за нами.
Рука, которой держалась за Чейза, превратилась в кусок льда, а рука с пистолетом кажется, стала с металлом одним целым, потому что я её вообще не чувствую.
На горизонте показались очертания полуразрушенных зданий города-призрака, и Чейз заставил мотоцикл ехать ещё быстрее. То, что этот город не провалился под землю, было конечно хорошим знаком, но это не говорило о том, что в нём безопасно. Сейчас нигде не безопасно. Так что радоваться нечему.
Я почувствовала запах гнили, крови и разложений ещё до того, как мы выехали на кольцевую дорогу. Желудок тут же болезненно скрутило.
В самом же Миннеаполисе воняло ещё хуже, я бы сказала — просто невыносимо, и это учитывая отсутствие солнечного тепла. Страшно представить, что творилось здесь летом. Одно было хорошо — к этому запаху привыкаешь и пока мы катались по разрушенным улицам, высматривая указатели направляющие к больнице, здешний запах стал самым обычным, просто малоприятным.
Из-за снега, налипшего на указатели, было невозможно разобрать в какой части города мы вообще находимся, и уж тем более — в какой стороне больница. Мы были слепыми котятами в поисках молока.
— Скоро начнёт темнеть, — произнесла я, грея под курткой Чейза то одну руку, то другую; свободная была занята пистолетом. Кстати, он ни разу не возразил, просто каждый раз, когда я меняла руку, вздрагивал: то ли от холода, то ли от прикосновения.
— Вон машина скорой помощи, — Чейз кивнул вперёд.
— Сомневаюсь, что в ней окажется то, что нам надо.
— Я не об этом. Посмотри возле какого здания она стоит.
Ну вот и приехали.
Большое здание больницы высотой в этажей двадцать выглядело почти не тронутым стихийными бедствиями. Видимо это здание было совсем новым и крепким, раз на нём почти ни царапины.
Мотоцикл остался возле входа. Чейз расставался с ним с болью в глазах, ведь именно он должен будет отвести спасительное лекарство его брату.
— Думаю, твари не станут его угонять, — сказала, как можно мягче. Я ещё не поняла на какой новый уровень вышли наши отношения, так что лучше не рвать тонкую нить взаимопонимания. — Он будет тут, когда мы вернёмся. Пошли.
Медикаменты, плесень, гниль — мои любимые запахи. Не хватает только запаха испражнений и прощай завтрак.
Чейз остановился у большого табло с названиями отделений.
— Это ведь многопрофильная больница? — поинтересовалась я, обследуя глазами территорию и держа пистолет наготове обеими руками.
— Пятый этаж. Терапевтические отделение, — произнёс Чейз, скользнул взглядом по указателям и зашагал в сторону лестницы.
— Может лучше найти склад?
Чейз не ответил, просто шагал вверх по ступеням. Даже оружие в руках не держал, наверное, потому что бессмертный.
Коридор пятого этажа напомнил наземный тоннель в Кресте — такой же холодный и мрачный. Эхо от наших шагов летело впереди нас, позади нас… летело отовсюду! Мы слишком шумели. Это плохо. И ещё эта вонь…
Остановилась, глядя на табличку прибитую к стене:
— Стой. Нам сюда.
Это был процедурный кабинет. Всё вверх дном. Уверена, мы не первые похитители лекарств. Шкафы и полки пусты. Всё, что нашла, это две упаковки пластыря, резиновые перчатки и воду для инъекций. Ну не пропадать же добру — запихнула всё к себе в рюкзак. Как предусмотрительно Кира выложила из него «Эгоистичный ген». Хотя, я бы всё равно её выкинула, раз такое дело.
На лице Чейза появилась злая гримаса. Упёр руки в бока и убивал глазами потрескавшуюся плитку на полу.
— Я говорила, надо идти на склад. — Подошла к нему ближе. — И надо найти сумку для лекарств.
Долго склад искать не пришлось. Он оказался за большой металлической дверью с кодовым замком. Электричества не было, дверь не заперта, хотя и здесь уже кто-то побывал. Кто-то очень воспитанный, раз уходя, даже закрыл за собой дверь.
Темно. Ничего не видно. Вообще ничего.
Со слов Киры:
«Фонарик, в переднем кармане рюкзака. Сейчас темнеет рано, так что может понадобиться. За него мне влетит, даже больше, чем за этого беднягу на полу, так что пользуйся с умом».
И в сотый раз: спасибо, Кира!
— На-ка, посвети, — всунула фонарик в руку Чейзу.
Видимо у того, кто обшаривал склад до нас, фонарика не было, потому что медикаментов тут было навалом. Вот только есть ли то, что нужно Ронни?..
Обшаривая полку за полкой, коробку за коробкой, вчитывалась в названия препаратов, что-то откладывала рядом с собой, что-то убирала в сторону, а что-то, что точно Ронни не понадобится, складывала в свой рюкзак.
— Держи, сойдёт за сумку, — Чейз протянул мне большой, плотный целлофановый пакет чёрного цвета.
— Хорошо, — сложила в него то, что нашла. — Посвети сюда. Флутиказон, это для ингаляций. Ещё для ингаляций нужен специальный прибор, можно поискать его в процедурной, думаю, его бы никто не стал брать. Дексаметазон. Преднизолон. Это даже лучше. Это системные глюкокортикостероиды. То, что надо. Берём побольше.
— Берём всё.
— Открой пакет. — Я взяла следующую коробку. — Здесь таблетки.
— Бери всё что надо.
— Я как бы этим и занимаюсь, парень. — Бросила в пакет кипу упаковок с таблетками. — Есть и ингаляторы. Кира сказала, что толку от них мало. Но мало — уже что-то.
Взяла следующую упаковку:
— Антогонисты. А знаешь, это видимо крутая больница. Это лекарство было очень дорогим. Удачно мы попали. Читала, что это было новым словом в лечении астмы. Скажешь Кире, что его надо применять в комплексе с инъекциями. Если она, конечно, этого не знает.
В полумраке едва разглядела лицо Чейза. Вроде бы немного успокоился благодаря тому, что мы нашли лекарства. Глаза при жёлтом свете фонарика отливали золотом и блестели, как отполированные алмазы.
— Ну и? — вдруг спросил, присев рядом со мной на корточки.
Опять он так близко, что хочется схватить его за воротник куртки и притянуть к себе. И я буду полной идиоткой, если это сделаю.
— Что и? — поспешила уткнуться взглядом в одну из коробок с лекарствами.
— Изучение астмы было твоим хобби? — Чейз невесело усмехнулся. — Или ты про любую болезнь осведомлена настолько, что шаришь в лекарствах, как заведующий отделением с тридцатилетним стажем? Или может Скверна тебя так натаскала: решила сделать «меченым» доктором? А может всё проще, и ты была ребёнком вундеркиндом?
Стиснула челюсти и, отложив коробку с таблетками в сторону, жёстко взглянула Чейзу в лицо. Его глаза улыбались, с издёвкой, или нет, понять не могла.
Неужели я и это ему расскажу?..
Слова сами начали выпрыгивать изо рта:
— Я была ребёнком, у которого в три года случился первый приступ астмы. В четыре она прогрессировала до уровня средней тяжести. К пяти стало ещё хуже. Я постоянно лежала в больницах, особенно в осенний и зимний периоды. Меня залечили лекарствами до такой степени, что на их фоне появились другие проблемы, связанные с функционированием внутренних органов, так что представь себе, да — я помню каждое название препарата, которым меня пичкали на протяжении стольких лет!
Громко и резко выдохнула:
— К шести годам болезнь немного отступила, тогда я и смогла насладиться детством. Следующие два года, пожалуй, были лучшими в моей жизни. А за год до Конца света астма вернулась к тяжёлой форме. Что?
Чейз смотрел на меня не моргая.
— Тебе интересно, почему я сейчас не пользуюсь ингалятором? — всплеснула руками. — Хотела бы и я знать! Это всё он — дым! Но что конкретно он сделал с моим организмом больного ребёнка я, наверное, никогда не узнаю! В тот день больная астмой девочка получила не только иммунитет к заразе тварей, но и полное выздоровление!
Я придвинулась к Чейзу ещё ближе:
— Хочешь, расскажу ещё один секрет?
Чейз молчал, но не отстранялся.
— После того дня, когда я выбросила ингалятор, поняв, что в нём больше нет необходимости, я больше ни разу не болела. Ни разу и ни чем!
Горько усмехнулась и отвернулась от Чейза.
— Это что касается вирусных заболеваний. А что касается укусов, ножевых ранений, переломов, ударов плетью и так далее… с этим мне, почему-то не везёт.
Схватила несколько коробок с таблетками и с большим усилием, чем того требовалось, запихнула в пакет.
Мне не нравилось вспоминать об этой болезни, потому что это была болезнь Сэйен. А Сэйен умерла, как и вся её прошлая жизнь, она превратилась в ничто, даже не в вспоминания, потому что из той жизни больной девочки мне ничего не хотелось запоминать. Теперь меня зовут по-другому. Теперь я другая.
Я не смотрела на Чейза, и больше мне не хотелось с ним разговаривать. Хотелось поскорее собрать лекарства и убраться из этой больницы. Из этого мёртвого города.
Чейз зашевелился, и в следующую секунду на моём левом запястье оказалась его тёплая рука. Он заставил меня выронить сжатую пальцами коробку и притянул к себе. Наши тела оказались в пяти сантиметрах друг от друга. Я задержала дыхание, лихорадочно соображая, что он собирается делать. Он не выглядел злым, не выглядел даже угрюмым.
Я безрадостно усмехнулась:
— Не знаю, скорее всего, погибла. Последний раз, когда мы виделись, она продавала меня Скверне.
Еда была съедена, я всё ждала пока Чейз поднимется на ноги, но он продолжал греть мне спину. «Или греть себе спину», — чуть не рассмеялась от этой мысли.
— Ну, так и в чём твоя поломка? — вдруг спросил он, и это впервые не прозвучало, как оскорбление.
— О чём ты?
— О том, почему ты до сих пор не пытаешься меня съесть.
Негромко откашлялась, размышляя, как бы это правильнее сформулировать ответ. Но какая тут может быть правильная формулировка?
— Наверное, потому, что моя поломка в какой-то степени сделала меня тварью… — Тишина. — Ну, или ты просто неаппетитно выглядишь!
Чейза ответ не повеселил.
— Это из-за зелёного дыма? — серьёзно спросил он.
— Думаю, да. Наверное, в тот день в моей крови и произошла поломка. Другого объяснения я не нашла. Я пыталась изучать это, но книги это не анализ крови и не исследование ДНК. Возможно дело в моей иммунной системе, лейкоциты просто дают отпор вирусу и выгоняют из организма, или просто уничтожают. Возможно зелёный дым заставил клетки мутировать. Не знаю. Думаю, что по плану я тоже должна была стать тварью, но что-то произошло, чего-то не хватило, или чего-то оказалось слишком много и получилась я… вот такая. Тоже своего рода тварь. Может быть у Киры получится раскрыть эту тайну, можешь потом у неё поинтересоваться. Она взяла у меня кровь для подробного анализа.
Снег усиливался. Как бы не было бури.
— А твои родители? — спросила я. — Где они? Как Ронни вообще попал в Крест?
В спину подул холодный ветер.
— Надо ехать, — Чейз стол на ногах и надевал на голову шлем.
Да вот же он, тот самый Чейз! Кем был тот парень минуту назад?
Забросила на плечи рюкзак, засунула в карман куртки пистолет и уселась на своё место, приказывая пальцам не замерзать так быстро.
Мотор заревел под нашими телами.
— Держись! — скомандовал Чейз.
Уставилась на свои руки впивающиеся в сидение, и снова на спину Чейза:
— Да я как бы уже!
В следующую секунду Чейз схватил меня за руки и обвил их вокруг своей талии.
Засунул мои ладони себе под крутку и приказал сцепить их в замок. И только спустя несколько десятилетий я ожила и послушно, как маленькая девочка, крепко обняла его, прижавшись щекой к широкой спине.
Кожа на руках плавилась от прикосновений к твёрдым кубикам пресса, она горела пламенем, впитывая через тонкую ткань футболки жар его тела. Чувствовала, как Чейз дышит — я дышала вместе с ним. Его сердце стучало рядом с моим сердцем, громко, быстро… очень быстро. И он пах так же, как всегда… он пах дождём.
«Это простое физическое влечение, Джей, ты же знаешь. Ну и что, что он дьявольски сексуален, это всего лишь обложка. Через каких-то несколько часов вы разойдётесь разными дорогами, и ты мигом забудешь, как сильно тебе хотелось сорвать с него эту проклятую майку и коснуться обнажённого тела.»
«О, Чейз. Ты превращаешь меня в тряпку… Хочется рассыпаться на тысячи мелких осколков, для того чтобы ты собрал меня, прикасаясь к каждому кусочку.»
«Как же я ненавижу себя за это. Как же я ненавижу тебя за это!»
Дорога до съезда на 90-ю автомагистраль по ощущениям заняла трое суток, а судя по карте чуть более двух часов, так как мы ехали без остановок. И можно было долго не думать, почему эта дорога была помечена на карте, как не очень хорошая. Асфальт напоминал большие вздувшиеся мозоли, кое-где резко обрывался, проваливаясь под землю. И, кажется, вся лесополоса была выдрана с корнями и собрана на этом шоссе, как тяжело проходимая полоса препятствий.
Из-за сильного снегопада видимость была нулевая. Мотоцикл часто заносило. А от вечного подпрыгивания на кочках заднее место превратилось в один большой и очень болючий синяк.
У съезда на 52-ю магистраль, Чейз остановил мотоцикл и поднял забрало шлема; из него тут же вылетело большое облако пара.
— Уверена, что тут есть дорога? — спросил он.
— Я — нет. Карта — да.
— Надеюсь, ты не сама рисовала эти полосочки.
— Конечно сама. Забыла только сердечко снизу дорисовать и расписаться.
Чейз опустил забрало и нажал на газ, так что я едва успела сцепить руки в замок.
— Они здесь! — выкрикнул он. — Если остановимся на этой дороге ещё хоть раз, про Ангел можешь забыть!
— Почему не напали?
— Потому что мы должны были поехать дальше!
— Это ловушка?
— Держись крепче!
И твари были здесь. Я видела, как среди покрытых снегом деревьев скользят их тени. Быстро, проворно. Ветки хрустели и ломались. Треск был слышен отовсюду. Мы стали добычей: двумя зайцами, на которых только что спустили охотничьих собак.
Крепко вцепилась левой рукой в куртку Чейза, а правой обхватила пистолет.
Этот участок дороги до Миннесоты был последним, раньше по времени он должен был занимать около часа, но из-за того, что теперь это шоссе вообще сложно назвать асфальтированной дорогой, нам повезет, если справимся до заката. Нам повезёт, если мы вообще доберёмся до Миннесоты целыми и невредимыми!
— Крепче держись! — орал Чейз, подпрыгивая на кочках, резко объезжая выбоины и поваленные деревья. И вот опять я жалею, что не обрезала волосы и даже в узел не потрудилась их связать. Сейчас они постоянно лезли в лицо, закрывая обзор, и скользили по земле на крутых поворотах, поднимая с неё вихри снега.
Тварь. Выскочила прямо на дорогу. Выстрел. Птицы взмыли в небо с деревьев, а одним трупом на дороге стало больше.
И главный вопрос состоял даже не в том, как нам побыстрее миновать этот участок дороги, а в том, отстанут ли от нас твари вообще, или будут преследовать до самого Миннеаполиса, потому что там уже ехать будет некуда. Потому что Миннеаполис — это наш конечный пункт.
Ещё несколько тварей осмелились показаться из леса. Я никогда не видела, чтобы эти существа бегали так быстро. Это что, новая ступень в их развитии? Откуда такая нечеловечная скорость? Видимо окончательно превратились в хищников. Но вот остановится ли их эволюция на этом?..
Одной — выстрел в голову, второй твари — в грудь. Одна — труп. Вторая ещё помучается, я не хотела этого, просто не попала куда надо.
Дорога становилась ровнее, и Чейз смог разогнать мотоцикл до приемлемой скорости. Теней в лесу становилось меньше — они не успевали за нами.
Рука, которой держалась за Чейза, превратилась в кусок льда, а рука с пистолетом кажется, стала с металлом одним целым, потому что я её вообще не чувствую.
На горизонте показались очертания полуразрушенных зданий города-призрака, и Чейз заставил мотоцикл ехать ещё быстрее. То, что этот город не провалился под землю, было конечно хорошим знаком, но это не говорило о том, что в нём безопасно. Сейчас нигде не безопасно. Так что радоваться нечему.
Я почувствовала запах гнили, крови и разложений ещё до того, как мы выехали на кольцевую дорогу. Желудок тут же болезненно скрутило.
В самом же Миннеаполисе воняло ещё хуже, я бы сказала — просто невыносимо, и это учитывая отсутствие солнечного тепла. Страшно представить, что творилось здесь летом. Одно было хорошо — к этому запаху привыкаешь и пока мы катались по разрушенным улицам, высматривая указатели направляющие к больнице, здешний запах стал самым обычным, просто малоприятным.
Из-за снега, налипшего на указатели, было невозможно разобрать в какой части города мы вообще находимся, и уж тем более — в какой стороне больница. Мы были слепыми котятами в поисках молока.
— Скоро начнёт темнеть, — произнесла я, грея под курткой Чейза то одну руку, то другую; свободная была занята пистолетом. Кстати, он ни разу не возразил, просто каждый раз, когда я меняла руку, вздрагивал: то ли от холода, то ли от прикосновения.
— Вон машина скорой помощи, — Чейз кивнул вперёд.
— Сомневаюсь, что в ней окажется то, что нам надо.
— Я не об этом. Посмотри возле какого здания она стоит.
Ну вот и приехали.
Большое здание больницы высотой в этажей двадцать выглядело почти не тронутым стихийными бедствиями. Видимо это здание было совсем новым и крепким, раз на нём почти ни царапины.
Мотоцикл остался возле входа. Чейз расставался с ним с болью в глазах, ведь именно он должен будет отвести спасительное лекарство его брату.
— Думаю, твари не станут его угонять, — сказала, как можно мягче. Я ещё не поняла на какой новый уровень вышли наши отношения, так что лучше не рвать тонкую нить взаимопонимания. — Он будет тут, когда мы вернёмся. Пошли.
Медикаменты, плесень, гниль — мои любимые запахи. Не хватает только запаха испражнений и прощай завтрак.
Чейз остановился у большого табло с названиями отделений.
— Это ведь многопрофильная больница? — поинтересовалась я, обследуя глазами территорию и держа пистолет наготове обеими руками.
— Пятый этаж. Терапевтические отделение, — произнёс Чейз, скользнул взглядом по указателям и зашагал в сторону лестницы.
— Может лучше найти склад?
Чейз не ответил, просто шагал вверх по ступеням. Даже оружие в руках не держал, наверное, потому что бессмертный.
Коридор пятого этажа напомнил наземный тоннель в Кресте — такой же холодный и мрачный. Эхо от наших шагов летело впереди нас, позади нас… летело отовсюду! Мы слишком шумели. Это плохо. И ещё эта вонь…
Остановилась, глядя на табличку прибитую к стене:
— Стой. Нам сюда.
Это был процедурный кабинет. Всё вверх дном. Уверена, мы не первые похитители лекарств. Шкафы и полки пусты. Всё, что нашла, это две упаковки пластыря, резиновые перчатки и воду для инъекций. Ну не пропадать же добру — запихнула всё к себе в рюкзак. Как предусмотрительно Кира выложила из него «Эгоистичный ген». Хотя, я бы всё равно её выкинула, раз такое дело.
На лице Чейза появилась злая гримаса. Упёр руки в бока и убивал глазами потрескавшуюся плитку на полу.
— Я говорила, надо идти на склад. — Подошла к нему ближе. — И надо найти сумку для лекарств.
Долго склад искать не пришлось. Он оказался за большой металлической дверью с кодовым замком. Электричества не было, дверь не заперта, хотя и здесь уже кто-то побывал. Кто-то очень воспитанный, раз уходя, даже закрыл за собой дверь.
Темно. Ничего не видно. Вообще ничего.
Со слов Киры:
«Фонарик, в переднем кармане рюкзака. Сейчас темнеет рано, так что может понадобиться. За него мне влетит, даже больше, чем за этого беднягу на полу, так что пользуйся с умом».
И в сотый раз: спасибо, Кира!
— На-ка, посвети, — всунула фонарик в руку Чейзу.
Видимо у того, кто обшаривал склад до нас, фонарика не было, потому что медикаментов тут было навалом. Вот только есть ли то, что нужно Ронни?..
Обшаривая полку за полкой, коробку за коробкой, вчитывалась в названия препаратов, что-то откладывала рядом с собой, что-то убирала в сторону, а что-то, что точно Ронни не понадобится, складывала в свой рюкзак.
— Держи, сойдёт за сумку, — Чейз протянул мне большой, плотный целлофановый пакет чёрного цвета.
— Хорошо, — сложила в него то, что нашла. — Посвети сюда. Флутиказон, это для ингаляций. Ещё для ингаляций нужен специальный прибор, можно поискать его в процедурной, думаю, его бы никто не стал брать. Дексаметазон. Преднизолон. Это даже лучше. Это системные глюкокортикостероиды. То, что надо. Берём побольше.
— Берём всё.
— Открой пакет. — Я взяла следующую коробку. — Здесь таблетки.
— Бери всё что надо.
— Я как бы этим и занимаюсь, парень. — Бросила в пакет кипу упаковок с таблетками. — Есть и ингаляторы. Кира сказала, что толку от них мало. Но мало — уже что-то.
Взяла следующую упаковку:
— Антогонисты. А знаешь, это видимо крутая больница. Это лекарство было очень дорогим. Удачно мы попали. Читала, что это было новым словом в лечении астмы. Скажешь Кире, что его надо применять в комплексе с инъекциями. Если она, конечно, этого не знает.
В полумраке едва разглядела лицо Чейза. Вроде бы немного успокоился благодаря тому, что мы нашли лекарства. Глаза при жёлтом свете фонарика отливали золотом и блестели, как отполированные алмазы.
— Ну и? — вдруг спросил, присев рядом со мной на корточки.
Опять он так близко, что хочется схватить его за воротник куртки и притянуть к себе. И я буду полной идиоткой, если это сделаю.
— Что и? — поспешила уткнуться взглядом в одну из коробок с лекарствами.
— Изучение астмы было твоим хобби? — Чейз невесело усмехнулся. — Или ты про любую болезнь осведомлена настолько, что шаришь в лекарствах, как заведующий отделением с тридцатилетним стажем? Или может Скверна тебя так натаскала: решила сделать «меченым» доктором? А может всё проще, и ты была ребёнком вундеркиндом?
Стиснула челюсти и, отложив коробку с таблетками в сторону, жёстко взглянула Чейзу в лицо. Его глаза улыбались, с издёвкой, или нет, понять не могла.
Неужели я и это ему расскажу?..
Слова сами начали выпрыгивать изо рта:
— Я была ребёнком, у которого в три года случился первый приступ астмы. В четыре она прогрессировала до уровня средней тяжести. К пяти стало ещё хуже. Я постоянно лежала в больницах, особенно в осенний и зимний периоды. Меня залечили лекарствами до такой степени, что на их фоне появились другие проблемы, связанные с функционированием внутренних органов, так что представь себе, да — я помню каждое название препарата, которым меня пичкали на протяжении стольких лет!
Громко и резко выдохнула:
— К шести годам болезнь немного отступила, тогда я и смогла насладиться детством. Следующие два года, пожалуй, были лучшими в моей жизни. А за год до Конца света астма вернулась к тяжёлой форме. Что?
Чейз смотрел на меня не моргая.
— Тебе интересно, почему я сейчас не пользуюсь ингалятором? — всплеснула руками. — Хотела бы и я знать! Это всё он — дым! Но что конкретно он сделал с моим организмом больного ребёнка я, наверное, никогда не узнаю! В тот день больная астмой девочка получила не только иммунитет к заразе тварей, но и полное выздоровление!
Я придвинулась к Чейзу ещё ближе:
— Хочешь, расскажу ещё один секрет?
Чейз молчал, но не отстранялся.
— После того дня, когда я выбросила ингалятор, поняв, что в нём больше нет необходимости, я больше ни разу не болела. Ни разу и ни чем!
Горько усмехнулась и отвернулась от Чейза.
— Это что касается вирусных заболеваний. А что касается укусов, ножевых ранений, переломов, ударов плетью и так далее… с этим мне, почему-то не везёт.
Схватила несколько коробок с таблетками и с большим усилием, чем того требовалось, запихнула в пакет.
Мне не нравилось вспоминать об этой болезни, потому что это была болезнь Сэйен. А Сэйен умерла, как и вся её прошлая жизнь, она превратилась в ничто, даже не в вспоминания, потому что из той жизни больной девочки мне ничего не хотелось запоминать. Теперь меня зовут по-другому. Теперь я другая.
Я не смотрела на Чейза, и больше мне не хотелось с ним разговаривать. Хотелось поскорее собрать лекарства и убраться из этой больницы. Из этого мёртвого города.
Чейз зашевелился, и в следующую секунду на моём левом запястье оказалась его тёплая рука. Он заставил меня выронить сжатую пальцами коробку и притянул к себе. Наши тела оказались в пяти сантиметрах друг от друга. Я задержала дыхание, лихорадочно соображая, что он собирается делать. Он не выглядел злым, не выглядел даже угрюмым.
