Легенда о проклятом бочонке с ромом.
...Рассказ старого пьяницы...
Слышь, приятель, ну угости кружечкой, а? Угости старого морского волка, у которого все кости пропитались солью, ей-богу. Я так хочу промочить горло, приятель, что не откажусь, даже если ты мне предложишь рому из проклятого бочонка. Что, ты никогда не слышал про бочонок, проклятый бочонок с ромом? О-о, а мне почти довелось отведать его, черт побери! Хочешь услыхать эту историю? Ну вот, угости старого моряка выпивкой, и я тебе всё расскажу, чистую правду, ей-богу, приятель.
Ээх, какой славный ром! Да… Ну, удружил, приятель, умаслил. Да, про бочонок. Это, дружище, целая история. Началось это тогда, когда я ещё в соплях путался. Откуда слышал, спрашиваешь? Верные люди сказывали, которые повидали самого морского дьявола и выпили с ним не одну пинту спиртного. Такие люди никогда не врут. Так что ни капли не совру, разрази меня гром! Так-то.
Говорят, вот откуда это повелось.
Был, говорят, один морячок, Джимми Кривой, пьяница горький, завсегдатай питейных заведений… Что говоришь? Вроде меня? Не-е, приятель, если я люблю пропустить кружечку-другую рома, то я пьяница?! Нисколечко. Лучше давай-ка ещё по одной да слушай дальше.
Превосходный ром, превосходный. В общем, сидел этот Джимми в кабачке, все деньги уже спустил, и кабатчик в долг не наливает, и как назло ни один посетитель не горит желанием его угостить. Сидел он, сидел, а выпить хочется, мОчи нет, ну и воскликнул: «Хоть бы сам черт ромом угостил, душу готов продать за бутылку рому!» Тут-то и встает из-за столика господин такой обстоятельный, одет в чёрный камзол – очень хорошего покроя, сразу видно, из настоящих джентльменов, а на голове широкополая шляпа. Даром что лица не разглядишь из-за неё, а Кривой сразу припомнил, что такого человека не встречал в этом местечке. Он хромой был; видать, ногу зашиб где-нибудь, подумал Джимми. Подходит незнакомец к столику, где сидел наш крикун, и говорит ему: «Любезный, так вы очень выпить желаете?» «Да, чёрт возьми!» — отвечает тот. «И желание ваше так сильно, — продолжает допытываться черный господин, — что вы и вправду готовы душу за бутылку рома – замечательного ямайского белого рома — душу продать?» Джимми хоть и был дурак, а почуял неладное, стал отпираться. А господин ему: да ладно, говорит, любезнейший, от своих слов отказываться, будет вам ром, да не бутылка, а целый бочонок. Сказал так, поднялся и похромал к выходу. Джимми хотел было догнать незнакомца, поспрашивать, что за дурацкие шутки он шутил, да словно ноги к полу приросли. А когда незнакомец вышел, Кривой с места сразу вскочил да вдогонку, да куда там! Странный господин как в воду канул. Ну-ка, давай ещё по кружечке… Рраз!
Ну Джимми и поплелся к себе да залег спать. Утром просыпается, глаза трёт: прямо у его койки бочонок рому! Хотел перекрестить бочонок, да веришь ли, приятель, рука словно свинцом налилась. Понял тогда болван, что бочонок ему нечистый послал в обмен на его душу. Ну, сначала запечалился, само собой, кому ж в ад охота? А после и надумал: а избавлюсь-ка, думает, от этого бочонка, глядишь, дьявол от меня и отступится. Сказано — сделано: вынес бочонок вон да оставил посередь дороги – вдруг кто возьмет. И посчастливилось же ему, дураку: шёл той улицей лавочник, увидел—стоИт бочонок ничей, да и прибрал к рукам. А ночью, якорь мне в глотку, если соврал, лавка у него загорелась, на сотни дублонов товару погибло, а вот ром уцелел. Он с горя продал всю партию рома одному купчине за бесценок. Так, знаешь, дружище, что случилось? Повстречал купчина джентльменов удачи, те его лоханку взяли на абордаж, а самого его вздёрнули на нок-рее собственного судна. Джентльмены, как водится у самозваных наследников, трюмы обшарили, ценное всё забрали и решили удачу обмыть – тем более капитан именинником был, грех не выпить. Грех не выпить и нам с тобой. Давай, что ль…
Так вот, только те решили вскрыть бочонок, как вахтенный углядел французскую эскадру, а надо сказать, капитан того корабля французов недолюбливал, и судно, с которого ром был взят, было французским. Поставили все паруса, — дай Боже удрать. Как смерклось, вроде ушли, а на рассвете глядь—вот она, эскадра, никуда не делась, всего в пяти лигах три корабля и один, вроде как флагман, уже почти на расстоянии пушечного залпа. Что и говорить, приятель, нагнали пиратскую шхуну, угостили залпом с штирборта – видать, канонир был парень не промах, не промазал, ха-ха, —одно ядро прямиком в пороховой погреб угодило, Ну, с военного корабля само собой, шлюпки спустили, подобрали уцелевших после взрыва, дабы повесить… Давай, дружок, ещё по кружке, почтим память наших собратьев по ремеслу!
М-да… По дьявольской случайности, выловили из воды, помимо прочего, этот бочонок. Капитан и распорядился угостить матросов, чтоб дисциплину укрепить. Только распорядился, как налетел такой шквал, не приведи Господь. В общем, разыгрался такой шторм, дружище, что этот корабль от своих отнесло далеко, паруса изорвало, грот-мачта треснула, стеньги поломало, и такелаж пришел в негодность, человек с полдюжины за борт смыло. Так и стояли беспомощные, ждали подмоги, ждали, все припасы прикончили, пресную воду выдули. Когда с французского брига их заметили, и часть экипажа поднялась на борт – Nom de Dieu! – полон корабль мертвецов. Ну ладно: решили, мертвых не оживишь, ну так хоть унаследовать что-нибудь ценное. На кораблях всегда найдется, что стащить. Забрали казну корабельную, груз… Что ж, на следующий день на бриге вспыхнула эпидемия, треть экипажа лишь выжила. Дотянули кой-как до Мартиники. Судно это продали другому шкиперу вместе с грузом. Тот отправился на Гваделупу, да наткнулся на рифы. А этому чертову бочонку опять хоть бы что! Прибило его к берегу, и нашел его сынок трактирщика. С того дня и стал замечать трактирщик-пройдоха: что-то неладно в доме. Сначала жена занемогла, потом сын сломал ногу. Пошел да и рассказал трактирщик священнику всё как есть. Святой отец и надоумил его избавиться от бочонка – перекреститься и с молитвою в море бросить, а после церковное покаяние и пожертвовать деньжонок на нужды церкви и дела богоугодные. Трактирщик хотел так и сделать, да другой случай подвернулся.
Слыхал про капитана Джонса, по прозвищу Красный Дьявол? Говоришь, про него все слышали? Да, ты прав, приятель, известная личность. Поистине дьявол был, а не человек! Дерзок, отчаянно храбр, и дьявольски везуч. У него и флаг был свой, отличный от других, красным полотнищем с черепом в профиль. Торговцы, завидев его корабль, удирали со всех парусов – знали, что в бою Красный Дьявол непобедим и беспощаден. Он не оставлял живых, бросал рыбам на корм, а кого не бросал, тем собственноручно резал глотки и слизывал кровь с сабли, как самое приятное лакомство. Но что за человек это был, когда напивался! Чтоб мне на морского ежа с размаху усесться, если на Тортуге забыли, как гулял Красный Дьявол. Бывало, он накачивался ромом выше ватерлинии, но не валялся к грязи, ну как многие, ну как свиньи, а был ещё более свиреп и страшен. Налей-ка ещё, приятель, а то совсем язык пересох.
Славный ром, однако, чёрт его дери! Значит, так. Любимой забавой Красного Дьявола было палить из пистолетов – в потолок, по мебели, канделябрам. Да чего там – он и по живым людям палил всё равно что по пустым бутылкам.
Так этот самый Джонс как раз гулял в трактире, что принадлежал новому владельцу бочонка. Зашёл с любовницей своей, в окружении двух помощников, потребовал выпивку. Хозяин принес ему рому, тот отхлебнул только, встал, громадный как дубовый шкаф, да как заревёт во весь голос, а голос у него был гулкий и громкий, что судовой колокол. «Эй ты, бочонок порожний, чёрт тебя возьми! Что за помои ты мне налил?» Трактирщик уж знал, что Джонс, если недоволен, пожалуй, весь трактир по брёвнышку разнесет, и поспешил уладить ситуацию.
Так, мол, и так, рассказывает, попал ко мне бочонок заветный, из которого ни одному человеку выпить не суждено. Там даже надпись соответствующая имеется. Джонс подбоченился, оглядел свою компанию, да как расхохочется: «Это крысам сухопутным вроде тебя не суждено, да всяким трусливым людишкам! А я не человек, я Дьявол! Давай сюда свой ром, я его выпью!» Ну, трактирщик и рад стараться. Побежал скорей в погреб, на бочонке углём надпись нацарапал:
«Скорее время вспять пойдёт,
Чем кто-то ром сей отхлебнёт»
Думает, вот и пусть мерзавец забирает дьявольское пойло, может, подавится, одним душегубом меньше станет. От таких одни убытки. Да, дружок, трактирщики все жмоты страшные… Давай выпьем за то, чтоб они всегда нам в долг наливали!
Хотел Джонс там и выпить проклятого рому, да баба евоная ему и говорит: зачем, мол, тут пить? Кто это увидит – одни пропойцы кругом, пьяные как свиньи. Лучше на борту выпить, чтоб вся команда видела, что за человек их капитан – и дьявольский ром ему нипочём. Ох, я всегда говорил: баба на борту – не к добру. Второй помощник стал его отговаривать, видать, он уже что-то слышал про проклятый бочонок, да разве такой человек кого-нибудь послушает! Как вздумается, так и поступает. Забрал Джонс себе бочонок, решил и впрямь лучше перед командой лишний раз покрасоваться. Боцман всех свистал наверх, собралась вся команда, до последнего юнги. Показали им бочонок, надпись, Джонс, чёрт его побери, стал похваляться, что выпьет сейчас этот ром, будь он хоть из самой преисподней. Да ещё угостит тех, кто после него отважится попробовать дьявольского угощения. Стали сбивать обруча с бочонка, как вдруг раздался выстрел. Капитан Джонс сразу повалился, как мешок упал на палубу. Первый помощник дымящийся пистолет держит. Он давно на своего капитана зло таил. Вот уж кого капитанам следует больше всего опасаться, так это своих первых помощников, попомни мои слова, приятель. Это главные бунтовщики, а я столько бунтов повидал на своем веку… Что и говорить, и самому бунтовать приходилось. Ну да речь не об этом.
Команда, конечно, оторопела, смешалась, некоторые на бунтовщика двинулись, а он саблю обнажил, в другой руке пистолет, и кричит: «Назад, собаки! Я самого дьявола застрелил, так вас вообще как собак перещёлкаю, только суньтесь! А кто за меня, того не трону». Часть команды к нему переметнулась, некоторых он видать заранее уговорил, посулил денег – ну как обычно бывает, а может, им тоже покойный капитан поперёк горла стоял. Но ребята у Красного Дьявола отчаянные были, вспыхнула резня, да в суматохе кто-то выстрелил и попал в бочку с порохом… Корабль на воздух взлетел… Я ещё, пожалуй, глотну. Ну, давай со мной.
А бочонок, говорят, уцелел. Кто его на Антигуа видел, кто на Гваделупе, а кто и здесь, на Тортуге. Ходит по свету проклятый ром, а выпить его не дано никому. Кто говорит, что пил – самый обычный хвастун. Давай-ка мы лучше дернем местного… Эй, приятель, ты что, уже всё? Отдыхать под столом? А ведь почти и не пили… Эх, ну что ты будешь делать… Эй, мил человек! Принеси-ка нам рому бутылки три, да закуски поболе, — мой приятель тебе заплатит…
Если вам понравилась эта книга, возможно, вам понравится и другая история про пиратов -
https://prodaman.ru/Elena-Karmalskaya/books/Povelitelnica-Eskuriala
...Рассказ старого пьяницы...
Слышь, приятель, ну угости кружечкой, а? Угости старого морского волка, у которого все кости пропитались солью, ей-богу. Я так хочу промочить горло, приятель, что не откажусь, даже если ты мне предложишь рому из проклятого бочонка. Что, ты никогда не слышал про бочонок, проклятый бочонок с ромом? О-о, а мне почти довелось отведать его, черт побери! Хочешь услыхать эту историю? Ну вот, угости старого моряка выпивкой, и я тебе всё расскажу, чистую правду, ей-богу, приятель.
Ээх, какой славный ром! Да… Ну, удружил, приятель, умаслил. Да, про бочонок. Это, дружище, целая история. Началось это тогда, когда я ещё в соплях путался. Откуда слышал, спрашиваешь? Верные люди сказывали, которые повидали самого морского дьявола и выпили с ним не одну пинту спиртного. Такие люди никогда не врут. Так что ни капли не совру, разрази меня гром! Так-то.
Говорят, вот откуда это повелось.
Был, говорят, один морячок, Джимми Кривой, пьяница горький, завсегдатай питейных заведений… Что говоришь? Вроде меня? Не-е, приятель, если я люблю пропустить кружечку-другую рома, то я пьяница?! Нисколечко. Лучше давай-ка ещё по одной да слушай дальше.
Превосходный ром, превосходный. В общем, сидел этот Джимми в кабачке, все деньги уже спустил, и кабатчик в долг не наливает, и как назло ни один посетитель не горит желанием его угостить. Сидел он, сидел, а выпить хочется, мОчи нет, ну и воскликнул: «Хоть бы сам черт ромом угостил, душу готов продать за бутылку рому!» Тут-то и встает из-за столика господин такой обстоятельный, одет в чёрный камзол – очень хорошего покроя, сразу видно, из настоящих джентльменов, а на голове широкополая шляпа. Даром что лица не разглядишь из-за неё, а Кривой сразу припомнил, что такого человека не встречал в этом местечке. Он хромой был; видать, ногу зашиб где-нибудь, подумал Джимми. Подходит незнакомец к столику, где сидел наш крикун, и говорит ему: «Любезный, так вы очень выпить желаете?» «Да, чёрт возьми!» — отвечает тот. «И желание ваше так сильно, — продолжает допытываться черный господин, — что вы и вправду готовы душу за бутылку рома – замечательного ямайского белого рома — душу продать?» Джимми хоть и был дурак, а почуял неладное, стал отпираться. А господин ему: да ладно, говорит, любезнейший, от своих слов отказываться, будет вам ром, да не бутылка, а целый бочонок. Сказал так, поднялся и похромал к выходу. Джимми хотел было догнать незнакомца, поспрашивать, что за дурацкие шутки он шутил, да словно ноги к полу приросли. А когда незнакомец вышел, Кривой с места сразу вскочил да вдогонку, да куда там! Странный господин как в воду канул. Ну-ка, давай ещё по кружечке… Рраз!
Ну Джимми и поплелся к себе да залег спать. Утром просыпается, глаза трёт: прямо у его койки бочонок рому! Хотел перекрестить бочонок, да веришь ли, приятель, рука словно свинцом налилась. Понял тогда болван, что бочонок ему нечистый послал в обмен на его душу. Ну, сначала запечалился, само собой, кому ж в ад охота? А после и надумал: а избавлюсь-ка, думает, от этого бочонка, глядишь, дьявол от меня и отступится. Сказано — сделано: вынес бочонок вон да оставил посередь дороги – вдруг кто возьмет. И посчастливилось же ему, дураку: шёл той улицей лавочник, увидел—стоИт бочонок ничей, да и прибрал к рукам. А ночью, якорь мне в глотку, если соврал, лавка у него загорелась, на сотни дублонов товару погибло, а вот ром уцелел. Он с горя продал всю партию рома одному купчине за бесценок. Так, знаешь, дружище, что случилось? Повстречал купчина джентльменов удачи, те его лоханку взяли на абордаж, а самого его вздёрнули на нок-рее собственного судна. Джентльмены, как водится у самозваных наследников, трюмы обшарили, ценное всё забрали и решили удачу обмыть – тем более капитан именинником был, грех не выпить. Грех не выпить и нам с тобой. Давай, что ль…
Так вот, только те решили вскрыть бочонок, как вахтенный углядел французскую эскадру, а надо сказать, капитан того корабля французов недолюбливал, и судно, с которого ром был взят, было французским. Поставили все паруса, — дай Боже удрать. Как смерклось, вроде ушли, а на рассвете глядь—вот она, эскадра, никуда не делась, всего в пяти лигах три корабля и один, вроде как флагман, уже почти на расстоянии пушечного залпа. Что и говорить, приятель, нагнали пиратскую шхуну, угостили залпом с штирборта – видать, канонир был парень не промах, не промазал, ха-ха, —одно ядро прямиком в пороховой погреб угодило, Ну, с военного корабля само собой, шлюпки спустили, подобрали уцелевших после взрыва, дабы повесить… Давай, дружок, ещё по кружке, почтим память наших собратьев по ремеслу!
М-да… По дьявольской случайности, выловили из воды, помимо прочего, этот бочонок. Капитан и распорядился угостить матросов, чтоб дисциплину укрепить. Только распорядился, как налетел такой шквал, не приведи Господь. В общем, разыгрался такой шторм, дружище, что этот корабль от своих отнесло далеко, паруса изорвало, грот-мачта треснула, стеньги поломало, и такелаж пришел в негодность, человек с полдюжины за борт смыло. Так и стояли беспомощные, ждали подмоги, ждали, все припасы прикончили, пресную воду выдули. Когда с французского брига их заметили, и часть экипажа поднялась на борт – Nom de Dieu! – полон корабль мертвецов. Ну ладно: решили, мертвых не оживишь, ну так хоть унаследовать что-нибудь ценное. На кораблях всегда найдется, что стащить. Забрали казну корабельную, груз… Что ж, на следующий день на бриге вспыхнула эпидемия, треть экипажа лишь выжила. Дотянули кой-как до Мартиники. Судно это продали другому шкиперу вместе с грузом. Тот отправился на Гваделупу, да наткнулся на рифы. А этому чертову бочонку опять хоть бы что! Прибило его к берегу, и нашел его сынок трактирщика. С того дня и стал замечать трактирщик-пройдоха: что-то неладно в доме. Сначала жена занемогла, потом сын сломал ногу. Пошел да и рассказал трактирщик священнику всё как есть. Святой отец и надоумил его избавиться от бочонка – перекреститься и с молитвою в море бросить, а после церковное покаяние и пожертвовать деньжонок на нужды церкви и дела богоугодные. Трактирщик хотел так и сделать, да другой случай подвернулся.
Слыхал про капитана Джонса, по прозвищу Красный Дьявол? Говоришь, про него все слышали? Да, ты прав, приятель, известная личность. Поистине дьявол был, а не человек! Дерзок, отчаянно храбр, и дьявольски везуч. У него и флаг был свой, отличный от других, красным полотнищем с черепом в профиль. Торговцы, завидев его корабль, удирали со всех парусов – знали, что в бою Красный Дьявол непобедим и беспощаден. Он не оставлял живых, бросал рыбам на корм, а кого не бросал, тем собственноручно резал глотки и слизывал кровь с сабли, как самое приятное лакомство. Но что за человек это был, когда напивался! Чтоб мне на морского ежа с размаху усесться, если на Тортуге забыли, как гулял Красный Дьявол. Бывало, он накачивался ромом выше ватерлинии, но не валялся к грязи, ну как многие, ну как свиньи, а был ещё более свиреп и страшен. Налей-ка ещё, приятель, а то совсем язык пересох.
Славный ром, однако, чёрт его дери! Значит, так. Любимой забавой Красного Дьявола было палить из пистолетов – в потолок, по мебели, канделябрам. Да чего там – он и по живым людям палил всё равно что по пустым бутылкам.
Так этот самый Джонс как раз гулял в трактире, что принадлежал новому владельцу бочонка. Зашёл с любовницей своей, в окружении двух помощников, потребовал выпивку. Хозяин принес ему рому, тот отхлебнул только, встал, громадный как дубовый шкаф, да как заревёт во весь голос, а голос у него был гулкий и громкий, что судовой колокол. «Эй ты, бочонок порожний, чёрт тебя возьми! Что за помои ты мне налил?» Трактирщик уж знал, что Джонс, если недоволен, пожалуй, весь трактир по брёвнышку разнесет, и поспешил уладить ситуацию.
Так, мол, и так, рассказывает, попал ко мне бочонок заветный, из которого ни одному человеку выпить не суждено. Там даже надпись соответствующая имеется. Джонс подбоченился, оглядел свою компанию, да как расхохочется: «Это крысам сухопутным вроде тебя не суждено, да всяким трусливым людишкам! А я не человек, я Дьявол! Давай сюда свой ром, я его выпью!» Ну, трактирщик и рад стараться. Побежал скорей в погреб, на бочонке углём надпись нацарапал:
«Скорее время вспять пойдёт,
Чем кто-то ром сей отхлебнёт»
Думает, вот и пусть мерзавец забирает дьявольское пойло, может, подавится, одним душегубом меньше станет. От таких одни убытки. Да, дружок, трактирщики все жмоты страшные… Давай выпьем за то, чтоб они всегда нам в долг наливали!
Хотел Джонс там и выпить проклятого рому, да баба евоная ему и говорит: зачем, мол, тут пить? Кто это увидит – одни пропойцы кругом, пьяные как свиньи. Лучше на борту выпить, чтоб вся команда видела, что за человек их капитан – и дьявольский ром ему нипочём. Ох, я всегда говорил: баба на борту – не к добру. Второй помощник стал его отговаривать, видать, он уже что-то слышал про проклятый бочонок, да разве такой человек кого-нибудь послушает! Как вздумается, так и поступает. Забрал Джонс себе бочонок, решил и впрямь лучше перед командой лишний раз покрасоваться. Боцман всех свистал наверх, собралась вся команда, до последнего юнги. Показали им бочонок, надпись, Джонс, чёрт его побери, стал похваляться, что выпьет сейчас этот ром, будь он хоть из самой преисподней. Да ещё угостит тех, кто после него отважится попробовать дьявольского угощения. Стали сбивать обруча с бочонка, как вдруг раздался выстрел. Капитан Джонс сразу повалился, как мешок упал на палубу. Первый помощник дымящийся пистолет держит. Он давно на своего капитана зло таил. Вот уж кого капитанам следует больше всего опасаться, так это своих первых помощников, попомни мои слова, приятель. Это главные бунтовщики, а я столько бунтов повидал на своем веку… Что и говорить, и самому бунтовать приходилось. Ну да речь не об этом.
Команда, конечно, оторопела, смешалась, некоторые на бунтовщика двинулись, а он саблю обнажил, в другой руке пистолет, и кричит: «Назад, собаки! Я самого дьявола застрелил, так вас вообще как собак перещёлкаю, только суньтесь! А кто за меня, того не трону». Часть команды к нему переметнулась, некоторых он видать заранее уговорил, посулил денег – ну как обычно бывает, а может, им тоже покойный капитан поперёк горла стоял. Но ребята у Красного Дьявола отчаянные были, вспыхнула резня, да в суматохе кто-то выстрелил и попал в бочку с порохом… Корабль на воздух взлетел… Я ещё, пожалуй, глотну. Ну, давай со мной.
А бочонок, говорят, уцелел. Кто его на Антигуа видел, кто на Гваделупе, а кто и здесь, на Тортуге. Ходит по свету проклятый ром, а выпить его не дано никому. Кто говорит, что пил – самый обычный хвастун. Давай-ка мы лучше дернем местного… Эй, приятель, ты что, уже всё? Отдыхать под столом? А ведь почти и не пили… Эх, ну что ты будешь делать… Эй, мил человек! Принеси-ка нам рому бутылки три, да закуски поболе, — мой приятель тебе заплатит…
Если вам понравилась эта книга, возможно, вам понравится и другая история про пиратов -
https://prodaman.ru/Elena-Karmalskaya/books/Povelitelnica-Eskuriala
