Взял Данила Солнце-Щит, поклонился мудрецам и в путь-дорогу засобирался.
— И я с тобой! — засуетился старец, поднялся с трудом на ноги. — Хочу на Горафену посмотреть, Алатырь разглядеть. Говорят, Сила великая в этом камне спрятана.
Посадил Данила попутчика себе на спину и пошёл Дуб Великий трижды обходить. На третий раз вышел кузнец к липовому кусту. Видит — всё как мудрецы сказывали — вот тебе и Алатырь златой, вот и руно, как смоль чёрное, а вот и сама Горафена — огромная, как бревно лежит и на кузнеца искоса поглядывает. Жёлтое тело толстое, длинное, в восемь колец закручено и чешуёй золотой украшено. Каждая чешуйка огнём горит, да так, что глаз слепит. А на голове Горафены корона изумрудная надета, и в ней каждый камень словно живой мерцает.
Зевнула змеюка пастью широкой с зубами, как шило острыми, потянулась всем телом и спросила:
— Ну, кузнец, что молчишь? Али зазря такой путь прошёл, чтобы возле меня столбом стоять?
Встрепенулся Данила, спустил со своих плеч старца, поклонился змее до самой земли и молвил:
— Просьба у меня к тебе, хозяйка Алатыря! Помоги, не откажи! Чешуя мне твоя нужна ради дела доброго. Жена моя, Дария, на пороге царства Велеса стоит, в Навь одной ногой уже попала. Помоги, дай свою чешуйку, чтобы смог я слова заветные, на здоровье налаженные, у Карги Яги узнать.
Вздохнула Горафена горестно и молвила кузнецу:
— Рада я тебе чешую свою отдать, да только до места ты её не донесёшь. Вот смотри! — сбросила одну чешуйку, и та растаяла, словно льдинка на солнце. — Видишь, нету силы в моей шкуре. Всё Мор Великий сжирает, губит остров Буян и всех нас.
Опечалился Данила, присел устало рядом со змеёй и заплакал горестно. Не видать ему чешуи волшебной, не услышать слов заветных, не спасти свою любимую от Мора.
Тут Горафена и говорит ему:
— Не печалься, добрый молодец! Вижу, сердцем ты чист и душою храбр. Помогу я тебе Мор Великий извести. Дам совет да наставление, а ты уж дальше сам старайся.
Вскочил Данила на ноги, распрямился гордо, словно ноша непосильная с его могучих плеч упала.
— Говори, хозяйка Алатыря, всё сделаю!
— Ну слушай! В том месте, где Земля с Небом сходятся, где ни Свет, ни Тьма не вращаются, где ни Жизнь, ни Смерть не ночуют, ведут сечу жестокую меж собой два брата. Сварог — бог Неба и всего сущего и Чернобог — бог Тьмы и повелитель Смерти. Коли сможешь их упросить Мора Великого извести, коего они сами и породили, вернётся ко мне Сила, оживут мои чешуйки. Но коли не можешь с богами договориться — сам голову сложишь!
Не дрогнул кузнец перед такой задачей. Согласился не раздумывая.
— Уж лучше голову в борьбе сложить, чем любимую без боя отдать! Куда мне идти, чтобы богов отыскать?
Махнула змея кончиком хвоста, и показалась перед Данилой тарелочка серебряная с золотой каёмочкой и яблочком наливным.
— Не простое это блюдечко, — заговорила Горафена. — Заклятие на него наложено. Коли скажешь слова заветные: «катись-катись яблочко по блюдечку серебряному, покажи мне то, что душа просит», враз увидишь, что пожелаешь. Укажет блюдечко путь верный, только загадай.
Взял Данила тарелочку и сказал:
— Катись-катись яблочко по серебряному блюдечку, покажи мне то, что душа просит!
Закрутилось, завертелось яблочко, покатилось по тарелочке и показало кузнецу то, что сердце его просило: дом родной, а в доме том Дария на лавке лежит — вот-вот из её груди дух выйдет.
— Спасибо, хозяйка Алатыря! — поклонился Данила змее в самую землю. — Пора мне. Спешить нужно, времени совсем уже не осталось. А далеко ли до места, где боги сечу ведут?
— Далеко, — вздохнула Горафена. — Очень далеко!
Опечалился кузнец, а старец ему и говорит:
— А ну-ка, Данила, посади меня на плечи. Покажу тебе место одно, где можно коня быстрого сыскать. На нём до места вмиг добраться можно.
Удивился кузнец, но старца на плечи привычно подсадил.
— А ты, отец, откуда знаешь, что тут кони быстрые пасутся?
— А ты не спрашивай, — засмеялся старик хитро. — Ступай быстрее к речке Смородине.
Припустил Данила, что есть духу в сторону, куда старик показывал. Вот прибежал он вскорости к речке быстрой. А на берегу той речки кони пасутся. Ноги тонкие, длинные, шкуры блестящие, гривы до самой земли шёлком падают.
— Стадо это Святовида, — сказал старец, слезая с Данилиных плеч. — Кони это не простые, самим богом Войны и Победы заговорённые. Попросим у Святовида коня. Он с Чернобогом испокон веков вражду ведёт. Нам не откажет, для дела доброго подсобит.
Пригляделся Данила — глядь — сам Святовид среди стада своего ходит, коней по гриве шёлковой ласково гладит. Увидал он кузнеца и спрашивает:
— Гой еси, добрый молодец! Что привело тебя на остров Буян?
Поклонился Данила Святовиду до самой земли и говорит:
— Славный Святовид! Не откажи мне, человече простому, в просьбе важной. Надобно мне до Чернобога добраться, да времени на путь маловато. Не откажи, дай одного жеребца из стада твоего!
— Вона как! — усмехнулся Святовид, бороду густую почесал и говорит: — Ладно, человече! Будет тебе конь! Но сам видишь, копыта стада моего не подкованы, а портить ноги их быстрые я не позволю. Подкуёшь коня — забирай.
— Это дело не трудное, — ответил Данила. — Дай коня и кузню укажи — всё сделаю!
Засмеялся Святовид, свистнул громко, и предстал перед ним конь — маленький, паршивенький, плюгавенький. Ножки тонкие, кривые, грива куцая, шкура облезлая. А из пасти слюнявой зуб кривой торчит.
Охнул Данила, аж присел от такого подарочка. Да на таком коне не то, что до Чернобога, и шагу не проедешь!
— Бери-бери, — засуетился старец. — От божьего дара не отказываются.
— Куй коня! — засмеялся Святовид веселее прежнего, и появилась перед кузнецом кузня. — Справишься — твой конь навеки!
— Спасибо, боже всеславный! — ответил Данила с поклоном низким. — Щедр твой подарок!
Отвёл он коня в кузню, а жеребчик коваться не даётся — копытами стучит, слюну из пасти пускает.
Жалко стало Даниле коня дарёного. Нескладный, хромой и больной, наверное. Обнял он животину за шею короткую и зашептал слова ласковые, шкуру плюгавую нежно погладил. Прижалась к нему животина трепетно, голову на плечо положила и засопела тихо. Понял Данила — принял его конь.
Подковал кузнец коня, узду на шею накинул и из кузни вывел.
— Куда ж ты без седла поедешь? — спросил весело Святовид, работу кузнеца оценивая. — Хороши подковы, золотые руки у тебя, человече!
— Спасибо, боже славный, — ответил Данила. — Да только куда на такой коняке ехать? Жалко животину, переломлю я ей хребет. Пусть со мной рядом идёт, всё в пути веселее.
— Ой ли? — хитро прищурился Святовид и засмеялся снова громко, заливисто. — Да ты, человече, видать слепой?
Поглядел Данила на свой дар окаянный, а перед ним не кляча больная стоит, а конь прекрасный, масти белоснежной! Ноги сильные, круп широкий, грива, что снег, блеском отдаёт.
А Святовид смотрит на кузнеца и ещё больше смехом звонким заливается. Чудной человече, а сердце доброе. Не простого коня подарил ему Святовид, а заговорённого, Святого.
— Скачи, добрый молодец! — вскрикнул Святовид. — Дорога дальняя, а времени, сам говорил, мало!
Приладил кузнец седло на коня и вскочил ему на спину.
— Стой, Данила! — окликнул его старец. — И меня с собой возьми! Авось пригожусь тебе в пути. За конём послежу, совет толковый дам. Возьми меня с собой.
— Садись, — протянул кузнец старцу руку, посадил на коня. — Всё в дороге веселей.
Поблагодарил он Святовида и пустил коня во весь опор.
Эх, и быстр оказался Святовидов дар! За один подскок версту пробегает, и ни горы, и ни реки ему нипочём. Летит белый конь Святой и устали не знает. Только держись покрепче!
Долго ли коротко ли, а доскакали они до места заповедного, где Земля с Небом сходятся, где ни Свет, ни Тьма не вращаются, где ни Жизнь, ни Смерть не ночуют, и вмиг посреди сечи оказались. Бушуют ветра здесь могучие, идут дожди с градом калёным, трясётся земля под ногами со стонами. Страшное место сечи кровавой, гиблое.
— Не подобраться нам так за просто к богами бушующим! — закричал старец сквозь ветер. — Погибнем!
А Данила блюдечко с яблочком в руках держит и картинку пострашнее сечи видит — умирает его любимая. Совсем на борьбу со Смертью сил у неё не осталось.
— Может, к Роду пойдём? — снова закричал старец. — У Бога-Отца совета попросим? Он-то уж остановит сечу своих сыновей, у него-то сил таких хватит.
Плюнул тут Данила через левое плечо, сжал кулаки в гневе праведном. Нету у него времени за богами гоняться.
— Сам всё сделаю! — гневно закричал кузнец, дёрнул поводья и пустил скакуна в те края, где Мор Великий поселился.
Быстро добрался конь верный до места. Видит кузнец — стоит посреди поля выжженного столб чёрный, а внутри этого столба вроде люди томятся, а вроде звери чахнут. И смрад вокруг стоит невыносимый, и жаром нестерпимым столб тот пышет.
Остановил кузнец коня поодаль, помог старцу с седла сойти и говорит:
— Ну, отец, вот и пришёл нам черед расставаться. Дальше один пойду, сам видишь — смерть там верная. Коли смогу одолеть Мора Чёрного — свидимся ещё, а коли нет — не поминай лихом! И коня, ежели не вернусь, Святовиду отведи. Ну всё, прощай старче!
Сказал и пошёл к столбу чёрному. Только Меч-Кладенец да Солнце-щит в руках покрепче перехватил.
Зашевелился столб, закипела в нём чернота густая, и вылезла рожа страшная, клыкастая, языкастая. Увидала рожа кузнеца и забубнила гулко:
— Ужели витязь бесстрашный с богом на плечах ко мне пожаловал?
— Без витязей обойдёмся! — крикнул ему кузнец и услышал вдруг за своим плечом:
— Ты, Данила, не спеши откщаться. Про тебя ведь речь идёт!
— Старче! — засокрушался кузнец. — Куда тебя нелёгкая несёт? А ну, иди подальше, зашибёт ведь!
Глядь — а перед ним уж и не старец давешний стоит, а молодец могучий в латах и при оружии. Да не простой это молодец, а сам Велес рядом с кузнецом бой принять хочет.
Понял тут Данила, кого всё это время на своих плечах носил, кто ему помогал, подсказывал. Сам страж Нави на бой с Мором вышел. Видать, плохи дела не только у люда простого, но и у богов Чёрный Мор Великий силу отбирает.
Взмахнул Данила Мечом-Кладенцом, прикрылся Солнце-щитом и смело в бой ринулся. И Велес рядом с мечом наголо. Приняли они бой страшный. Чёрный Мор сильным оказался, изворотливым. Из столба щупы острые вытащил и стал обидчиков своих хлестать, жаром и смрадом обдавать. А то рожи поганые выдавливать, да ядом плеваться. И туман наводил, и жижу вокруг себя разливал, и калёные жала сеял, но супротив витязя бесстрашного и бога могучего все же не устоял. Изрубили его Данила с Велесом на мелкие кусочки и по полю выжженному разбросали. Управились с Мором сообща и сели устало на землю вымученную.
— Уж-то всё? — спросил Данила, пот со лба утирая. — Уж-то дело долгое опасное закончилось?
— Авось так и случилось, — ответил Велес устало. — Сам не верю, что Мор одолели.
— А без меня никак нельзя было? — усмехнулся Данила. — Вас, богов, на Буяне вона сколько. А выходит, меня, кузнеца простого все ждали?
— Эх, Данила, — усмехнулся горько великий Велес. — Боги верой живы. А коли нету веры в богов, нету и силы нашей. Вот ты верил?
— Верил.
— Вот мы и победили. На бога надейся, а сам не плошай. Коли веры в себя нету — ни один бог тебе не поможет.
— И то верно.
Достал кузнец блюдечко серебряное и яблочко наливное, да загадал жену свою увидеть. Глядь — а на щеках любимой слабый румянец пробивается! Обрадовался Данила, в путь обратный засобирался, да только Велес его остановил. На поле выжженное рукой указал. А там, среди жижи вонючей, снова столб чёрный собирается. Мор Великий возрождается!
Бросились Велес и Данила к Мору, снова изрубили на куски мелкие, а он с другого бока собираться начал.
— Так мы Мор не победим, — сказал Данила. — Ну всё, злой я! — Схватил жижу и сунул её в свою котомку. — Скачем к Роду. Пусть разберётся бог-Отец со своими сыновьями нерадивыми!
Сели они на коня, и понёс их скакун заговорённый к самому Роду — прародителю богов.
Быстро несётся конь ретивый, да Мор Чёрный ещё быстрее в котомке растёт. Хмурится Данила, коня подгоняет да по котомке кулаком постукивает. Нет-нет, да и замрёт битый Мор. А потом опять шевелиться начинает. Вот уж швы на котомке лопаться начали, а Рода всё не видать.
— Стой! — приказал Данила скакуну верному. — Не отыскать нам Рода таким путём
— А каким путём искать будем? — спросил его Велес. — Я сам не знаю, куда отец наш подевался. И ежели он не захочет — никогда мы его не найдём.
— К сечи скачем, — ответил на это Данила. — Есть у меня задумка одна.
И понёс их конь ретивый к сечи неистовой.
Ещё страшнее место заповедное стало, да не испугался Данила грома и молнии. В самую гущу коня направил. Увидел богов грозных, развязал котомку с Мором и под ноги Сварогу и Чернобогу бросил.
Разошёлся Мор, вырвался от пут ненавистных, заорал, завизжал и принялся меж богов расти и силы их высасывать. Застонали боги, силушку теряя, битву прекратили, возле Мора на колени упали. Застонал и Велес могучий, пошатнулся, да Данила подхватил, на землю посадил.
— Хватит уже! — крикнул он богам нерадивым. — Хватит вражды чёрной! Гляньте, какой Мор ваша злоба породила, сколько горя ваша сеча нам, людям простым принесла. Коли отец ваш, Род, с вами не справится, так я сам вас примирю. Ибо не бог человека ведёт, а человек бога в себе несёт! Станете мириться — помогу вам Мора сокрушить. А не станете — сожрёт вас Мор. А после вас и на людей простых кинется. Горе вы нашей земле принесли, много бед на нас наслали!
Сидят Сварог и Чернобог возле Мора, силушку теряют, а мириться никак не хотят. Где это видано, чтобы Свет и Тьма друг с другом в одной паре были?
Вздохнул Данила горестно и молвил:
— Значит все тут головы и сложим!
— Ладно! — заговорил Сварог, хмуря густые брови. — Видать придётся нам, Чернобог, силы свои воедино сложить.
— Видать придётся, — заворчал Чернобог. — Но потом, братец, разойдёмся мы в разные стороны. И не попадись мне на пути!
— А ты на мой путь ногой ступать не смей!
На том и порешили.
Встали Велес и Данила рядом со Сварогом и Чернобогом, и вместе принялись Мора Чёрного Великого рубить и истреблять. Долго длилась та битва великая, много силушки было потрачено, много ран получено, но извели-таки воины могучие Мора Чёрного. Совсем извели, даже клочка какого захудалого не осталось.
— Эка невидаль, — засмеялся Сварог, устало пот со лба утирая, — чтобы человек богов мирил!
— Куда ж вы без нас? — ответил Данила.
— И то верно.
— Ну, пора мне и честь знать. Пора в путь-дорогу собираться. Загостился я тут у вас, а меня дома заждались.
Откланялся кузнец богам, вскочил на коня и отправился в путь.
В начале к инарокой змее Горафене заскочил, о здравии справился, чешую заветную взял. А потом в тёмный лес, к Яге поспешил.
Долго ли коротко, но добрался-таки кузнец до избушки Бабы Яги. А Карга его уже на крылечке поджидает. В сарафан цветастый и платочек белый наряженная.
Соскочил Данила с коня верного, подошёл к Бабе Яге, поклонился до самой земли и чешуйку заветную протянул.
— Спасибо тебе, Карга Яга! — сказал. — Помогла мне твоя котомка заговорённая в деле нелёгком. Извели мы Мор Чёрный Великий, отвели беду от земли Русской. Скажи мне теперь, матушка, слово заветное, что жену мою любимую от хвори спасёт.
— И я с тобой! — засуетился старец, поднялся с трудом на ноги. — Хочу на Горафену посмотреть, Алатырь разглядеть. Говорят, Сила великая в этом камне спрятана.
Посадил Данила попутчика себе на спину и пошёл Дуб Великий трижды обходить. На третий раз вышел кузнец к липовому кусту. Видит — всё как мудрецы сказывали — вот тебе и Алатырь златой, вот и руно, как смоль чёрное, а вот и сама Горафена — огромная, как бревно лежит и на кузнеца искоса поглядывает. Жёлтое тело толстое, длинное, в восемь колец закручено и чешуёй золотой украшено. Каждая чешуйка огнём горит, да так, что глаз слепит. А на голове Горафены корона изумрудная надета, и в ней каждый камень словно живой мерцает.
Зевнула змеюка пастью широкой с зубами, как шило острыми, потянулась всем телом и спросила:
— Ну, кузнец, что молчишь? Али зазря такой путь прошёл, чтобы возле меня столбом стоять?
Встрепенулся Данила, спустил со своих плеч старца, поклонился змее до самой земли и молвил:
— Просьба у меня к тебе, хозяйка Алатыря! Помоги, не откажи! Чешуя мне твоя нужна ради дела доброго. Жена моя, Дария, на пороге царства Велеса стоит, в Навь одной ногой уже попала. Помоги, дай свою чешуйку, чтобы смог я слова заветные, на здоровье налаженные, у Карги Яги узнать.
Вздохнула Горафена горестно и молвила кузнецу:
— Рада я тебе чешую свою отдать, да только до места ты её не донесёшь. Вот смотри! — сбросила одну чешуйку, и та растаяла, словно льдинка на солнце. — Видишь, нету силы в моей шкуре. Всё Мор Великий сжирает, губит остров Буян и всех нас.
Опечалился Данила, присел устало рядом со змеёй и заплакал горестно. Не видать ему чешуи волшебной, не услышать слов заветных, не спасти свою любимую от Мора.
Тут Горафена и говорит ему:
— Не печалься, добрый молодец! Вижу, сердцем ты чист и душою храбр. Помогу я тебе Мор Великий извести. Дам совет да наставление, а ты уж дальше сам старайся.
Вскочил Данила на ноги, распрямился гордо, словно ноша непосильная с его могучих плеч упала.
— Говори, хозяйка Алатыря, всё сделаю!
— Ну слушай! В том месте, где Земля с Небом сходятся, где ни Свет, ни Тьма не вращаются, где ни Жизнь, ни Смерть не ночуют, ведут сечу жестокую меж собой два брата. Сварог — бог Неба и всего сущего и Чернобог — бог Тьмы и повелитель Смерти. Коли сможешь их упросить Мора Великого извести, коего они сами и породили, вернётся ко мне Сила, оживут мои чешуйки. Но коли не можешь с богами договориться — сам голову сложишь!
Не дрогнул кузнец перед такой задачей. Согласился не раздумывая.
— Уж лучше голову в борьбе сложить, чем любимую без боя отдать! Куда мне идти, чтобы богов отыскать?
Махнула змея кончиком хвоста, и показалась перед Данилой тарелочка серебряная с золотой каёмочкой и яблочком наливным.
— Не простое это блюдечко, — заговорила Горафена. — Заклятие на него наложено. Коли скажешь слова заветные: «катись-катись яблочко по блюдечку серебряному, покажи мне то, что душа просит», враз увидишь, что пожелаешь. Укажет блюдечко путь верный, только загадай.
Взял Данила тарелочку и сказал:
— Катись-катись яблочко по серебряному блюдечку, покажи мне то, что душа просит!
Закрутилось, завертелось яблочко, покатилось по тарелочке и показало кузнецу то, что сердце его просило: дом родной, а в доме том Дария на лавке лежит — вот-вот из её груди дух выйдет.
— Спасибо, хозяйка Алатыря! — поклонился Данила змее в самую землю. — Пора мне. Спешить нужно, времени совсем уже не осталось. А далеко ли до места, где боги сечу ведут?
— Далеко, — вздохнула Горафена. — Очень далеко!
Опечалился кузнец, а старец ему и говорит:
— А ну-ка, Данила, посади меня на плечи. Покажу тебе место одно, где можно коня быстрого сыскать. На нём до места вмиг добраться можно.
Удивился кузнец, но старца на плечи привычно подсадил.
— А ты, отец, откуда знаешь, что тут кони быстрые пасутся?
— А ты не спрашивай, — засмеялся старик хитро. — Ступай быстрее к речке Смородине.
Припустил Данила, что есть духу в сторону, куда старик показывал. Вот прибежал он вскорости к речке быстрой. А на берегу той речки кони пасутся. Ноги тонкие, длинные, шкуры блестящие, гривы до самой земли шёлком падают.
— Стадо это Святовида, — сказал старец, слезая с Данилиных плеч. — Кони это не простые, самим богом Войны и Победы заговорённые. Попросим у Святовида коня. Он с Чернобогом испокон веков вражду ведёт. Нам не откажет, для дела доброго подсобит.
Пригляделся Данила — глядь — сам Святовид среди стада своего ходит, коней по гриве шёлковой ласково гладит. Увидал он кузнеца и спрашивает:
— Гой еси, добрый молодец! Что привело тебя на остров Буян?
Поклонился Данила Святовиду до самой земли и говорит:
— Славный Святовид! Не откажи мне, человече простому, в просьбе важной. Надобно мне до Чернобога добраться, да времени на путь маловато. Не откажи, дай одного жеребца из стада твоего!
— Вона как! — усмехнулся Святовид, бороду густую почесал и говорит: — Ладно, человече! Будет тебе конь! Но сам видишь, копыта стада моего не подкованы, а портить ноги их быстрые я не позволю. Подкуёшь коня — забирай.
— Это дело не трудное, — ответил Данила. — Дай коня и кузню укажи — всё сделаю!
Засмеялся Святовид, свистнул громко, и предстал перед ним конь — маленький, паршивенький, плюгавенький. Ножки тонкие, кривые, грива куцая, шкура облезлая. А из пасти слюнявой зуб кривой торчит.
Охнул Данила, аж присел от такого подарочка. Да на таком коне не то, что до Чернобога, и шагу не проедешь!
— Бери-бери, — засуетился старец. — От божьего дара не отказываются.
— Куй коня! — засмеялся Святовид веселее прежнего, и появилась перед кузнецом кузня. — Справишься — твой конь навеки!
— Спасибо, боже всеславный! — ответил Данила с поклоном низким. — Щедр твой подарок!
Отвёл он коня в кузню, а жеребчик коваться не даётся — копытами стучит, слюну из пасти пускает.
Жалко стало Даниле коня дарёного. Нескладный, хромой и больной, наверное. Обнял он животину за шею короткую и зашептал слова ласковые, шкуру плюгавую нежно погладил. Прижалась к нему животина трепетно, голову на плечо положила и засопела тихо. Понял Данила — принял его конь.
Подковал кузнец коня, узду на шею накинул и из кузни вывел.
— Куда ж ты без седла поедешь? — спросил весело Святовид, работу кузнеца оценивая. — Хороши подковы, золотые руки у тебя, человече!
— Спасибо, боже славный, — ответил Данила. — Да только куда на такой коняке ехать? Жалко животину, переломлю я ей хребет. Пусть со мной рядом идёт, всё в пути веселее.
— Ой ли? — хитро прищурился Святовид и засмеялся снова громко, заливисто. — Да ты, человече, видать слепой?
Поглядел Данила на свой дар окаянный, а перед ним не кляча больная стоит, а конь прекрасный, масти белоснежной! Ноги сильные, круп широкий, грива, что снег, блеском отдаёт.
А Святовид смотрит на кузнеца и ещё больше смехом звонким заливается. Чудной человече, а сердце доброе. Не простого коня подарил ему Святовид, а заговорённого, Святого.
— Скачи, добрый молодец! — вскрикнул Святовид. — Дорога дальняя, а времени, сам говорил, мало!
Приладил кузнец седло на коня и вскочил ему на спину.
— Стой, Данила! — окликнул его старец. — И меня с собой возьми! Авось пригожусь тебе в пути. За конём послежу, совет толковый дам. Возьми меня с собой.
— Садись, — протянул кузнец старцу руку, посадил на коня. — Всё в дороге веселей.
Поблагодарил он Святовида и пустил коня во весь опор.
Эх, и быстр оказался Святовидов дар! За один подскок версту пробегает, и ни горы, и ни реки ему нипочём. Летит белый конь Святой и устали не знает. Только держись покрепче!
Долго ли коротко ли, а доскакали они до места заповедного, где Земля с Небом сходятся, где ни Свет, ни Тьма не вращаются, где ни Жизнь, ни Смерть не ночуют, и вмиг посреди сечи оказались. Бушуют ветра здесь могучие, идут дожди с градом калёным, трясётся земля под ногами со стонами. Страшное место сечи кровавой, гиблое.
— Не подобраться нам так за просто к богами бушующим! — закричал старец сквозь ветер. — Погибнем!
А Данила блюдечко с яблочком в руках держит и картинку пострашнее сечи видит — умирает его любимая. Совсем на борьбу со Смертью сил у неё не осталось.
— Может, к Роду пойдём? — снова закричал старец. — У Бога-Отца совета попросим? Он-то уж остановит сечу своих сыновей, у него-то сил таких хватит.
Плюнул тут Данила через левое плечо, сжал кулаки в гневе праведном. Нету у него времени за богами гоняться.
— Сам всё сделаю! — гневно закричал кузнец, дёрнул поводья и пустил скакуна в те края, где Мор Великий поселился.
Быстро добрался конь верный до места. Видит кузнец — стоит посреди поля выжженного столб чёрный, а внутри этого столба вроде люди томятся, а вроде звери чахнут. И смрад вокруг стоит невыносимый, и жаром нестерпимым столб тот пышет.
Остановил кузнец коня поодаль, помог старцу с седла сойти и говорит:
— Ну, отец, вот и пришёл нам черед расставаться. Дальше один пойду, сам видишь — смерть там верная. Коли смогу одолеть Мора Чёрного — свидимся ещё, а коли нет — не поминай лихом! И коня, ежели не вернусь, Святовиду отведи. Ну всё, прощай старче!
Сказал и пошёл к столбу чёрному. Только Меч-Кладенец да Солнце-щит в руках покрепче перехватил.
Зашевелился столб, закипела в нём чернота густая, и вылезла рожа страшная, клыкастая, языкастая. Увидала рожа кузнеца и забубнила гулко:
— Ужели витязь бесстрашный с богом на плечах ко мне пожаловал?
— Без витязей обойдёмся! — крикнул ему кузнец и услышал вдруг за своим плечом:
— Ты, Данила, не спеши откщаться. Про тебя ведь речь идёт!
— Старче! — засокрушался кузнец. — Куда тебя нелёгкая несёт? А ну, иди подальше, зашибёт ведь!
Глядь — а перед ним уж и не старец давешний стоит, а молодец могучий в латах и при оружии. Да не простой это молодец, а сам Велес рядом с кузнецом бой принять хочет.
Понял тут Данила, кого всё это время на своих плечах носил, кто ему помогал, подсказывал. Сам страж Нави на бой с Мором вышел. Видать, плохи дела не только у люда простого, но и у богов Чёрный Мор Великий силу отбирает.
Взмахнул Данила Мечом-Кладенцом, прикрылся Солнце-щитом и смело в бой ринулся. И Велес рядом с мечом наголо. Приняли они бой страшный. Чёрный Мор сильным оказался, изворотливым. Из столба щупы острые вытащил и стал обидчиков своих хлестать, жаром и смрадом обдавать. А то рожи поганые выдавливать, да ядом плеваться. И туман наводил, и жижу вокруг себя разливал, и калёные жала сеял, но супротив витязя бесстрашного и бога могучего все же не устоял. Изрубили его Данила с Велесом на мелкие кусочки и по полю выжженному разбросали. Управились с Мором сообща и сели устало на землю вымученную.
— Уж-то всё? — спросил Данила, пот со лба утирая. — Уж-то дело долгое опасное закончилось?
— Авось так и случилось, — ответил Велес устало. — Сам не верю, что Мор одолели.
— А без меня никак нельзя было? — усмехнулся Данила. — Вас, богов, на Буяне вона сколько. А выходит, меня, кузнеца простого все ждали?
— Эх, Данила, — усмехнулся горько великий Велес. — Боги верой живы. А коли нету веры в богов, нету и силы нашей. Вот ты верил?
— Верил.
— Вот мы и победили. На бога надейся, а сам не плошай. Коли веры в себя нету — ни один бог тебе не поможет.
— И то верно.
Достал кузнец блюдечко серебряное и яблочко наливное, да загадал жену свою увидеть. Глядь — а на щеках любимой слабый румянец пробивается! Обрадовался Данила, в путь обратный засобирался, да только Велес его остановил. На поле выжженное рукой указал. А там, среди жижи вонючей, снова столб чёрный собирается. Мор Великий возрождается!
Бросились Велес и Данила к Мору, снова изрубили на куски мелкие, а он с другого бока собираться начал.
— Так мы Мор не победим, — сказал Данила. — Ну всё, злой я! — Схватил жижу и сунул её в свою котомку. — Скачем к Роду. Пусть разберётся бог-Отец со своими сыновьями нерадивыми!
Сели они на коня, и понёс их скакун заговорённый к самому Роду — прародителю богов.
Быстро несётся конь ретивый, да Мор Чёрный ещё быстрее в котомке растёт. Хмурится Данила, коня подгоняет да по котомке кулаком постукивает. Нет-нет, да и замрёт битый Мор. А потом опять шевелиться начинает. Вот уж швы на котомке лопаться начали, а Рода всё не видать.
— Стой! — приказал Данила скакуну верному. — Не отыскать нам Рода таким путём
— А каким путём искать будем? — спросил его Велес. — Я сам не знаю, куда отец наш подевался. И ежели он не захочет — никогда мы его не найдём.
— К сечи скачем, — ответил на это Данила. — Есть у меня задумка одна.
И понёс их конь ретивый к сечи неистовой.
Ещё страшнее место заповедное стало, да не испугался Данила грома и молнии. В самую гущу коня направил. Увидел богов грозных, развязал котомку с Мором и под ноги Сварогу и Чернобогу бросил.
Разошёлся Мор, вырвался от пут ненавистных, заорал, завизжал и принялся меж богов расти и силы их высасывать. Застонали боги, силушку теряя, битву прекратили, возле Мора на колени упали. Застонал и Велес могучий, пошатнулся, да Данила подхватил, на землю посадил.
— Хватит уже! — крикнул он богам нерадивым. — Хватит вражды чёрной! Гляньте, какой Мор ваша злоба породила, сколько горя ваша сеча нам, людям простым принесла. Коли отец ваш, Род, с вами не справится, так я сам вас примирю. Ибо не бог человека ведёт, а человек бога в себе несёт! Станете мириться — помогу вам Мора сокрушить. А не станете — сожрёт вас Мор. А после вас и на людей простых кинется. Горе вы нашей земле принесли, много бед на нас наслали!
Сидят Сварог и Чернобог возле Мора, силушку теряют, а мириться никак не хотят. Где это видано, чтобы Свет и Тьма друг с другом в одной паре были?
Вздохнул Данила горестно и молвил:
— Значит все тут головы и сложим!
— Ладно! — заговорил Сварог, хмуря густые брови. — Видать придётся нам, Чернобог, силы свои воедино сложить.
— Видать придётся, — заворчал Чернобог. — Но потом, братец, разойдёмся мы в разные стороны. И не попадись мне на пути!
— А ты на мой путь ногой ступать не смей!
На том и порешили.
Встали Велес и Данила рядом со Сварогом и Чернобогом, и вместе принялись Мора Чёрного Великого рубить и истреблять. Долго длилась та битва великая, много силушки было потрачено, много ран получено, но извели-таки воины могучие Мора Чёрного. Совсем извели, даже клочка какого захудалого не осталось.
— Эка невидаль, — засмеялся Сварог, устало пот со лба утирая, — чтобы человек богов мирил!
— Куда ж вы без нас? — ответил Данила.
— И то верно.
— Ну, пора мне и честь знать. Пора в путь-дорогу собираться. Загостился я тут у вас, а меня дома заждались.
Откланялся кузнец богам, вскочил на коня и отправился в путь.
В начале к инарокой змее Горафене заскочил, о здравии справился, чешую заветную взял. А потом в тёмный лес, к Яге поспешил.
Долго ли коротко, но добрался-таки кузнец до избушки Бабы Яги. А Карга его уже на крылечке поджидает. В сарафан цветастый и платочек белый наряженная.
Соскочил Данила с коня верного, подошёл к Бабе Яге, поклонился до самой земли и чешуйку заветную протянул.
— Спасибо тебе, Карга Яга! — сказал. — Помогла мне твоя котомка заговорённая в деле нелёгком. Извели мы Мор Чёрный Великий, отвели беду от земли Русской. Скажи мне теперь, матушка, слово заветное, что жену мою любимую от хвори спасёт.
