АННОТАЦИЯ:
Ведьмы коварны! Насылают проклятия, предсказывают будущее, пьют эликсир молодости и варят приворотное зелье из лягушачьих лапок. Скажете, предрассудки? Увы… В моей семейке практически именно так и обстоят дела.
А теперь представьте, что у потомственных черных колдуний родилась обычная светлая магичка… Очень даже милая, готовая творить добро направо и налево и не разделяющая взгляды родных. Что же ей делать? Правильно! Уехать от чернокнижниц подальше и открыть свою лавку. Правда, надо еще местных жителей убедить, что темными делами не промышляешь, а то не верят. Один магический страж повадился проверять. Но Викки Ларсон не привыкла отступать! Она всем покажет, на что способна! Главное только не влюбиться и городок случайно не разрушить…
ГЛАВА 1. Славный Холлинхол
Снег под ногами скрипел, тяжелая сумка оттягивала плечо, а магические фонари вокруг подозрительно мигали и горели очень тускло. Того и гляди, заряд закончится, и быть беде: я обязательно заплутаю, сойду с тропы и завязну в сугробе. Никто поздним вечером мне не поможет, и на следующий день жители провинциального городка под названием Холлинхол найдут ледяную статую с золотистыми кудряшками, в зеленом меховом плаще и пестрых чулках… Погибну, не сумев доказать «дорогим» родственникам, что способна прожить и без семейного дела. И так жалко себя вдруг стало, что я остановилась, шмыгнула носом и решительно произнесла:
— Так, Викки, стоп. Ну что за паника? Щелкни пальчиками и создай маленького веселого светлячка.
Молли, высунувшись из-за пазухи, недовольно пробурчала:
— У тебя слишком громко бьется сердце, нельзя что-то с этим сделать? Оно мешает спать! И прекращай уже разговаривать сама с собой, меня это пугает.
— А что мне остается, если мой фамильяр сопит себе всю дорогу? — огрызнулась я. — Нет бы хозяйку поддержать, я же нервничаю!
— Ты всегда нервничаешь, я привыкла, — фыркнула моя ехидная белка. — Просто вспомни, кем являешься, и зажги уже эти фонари. Мы будто не на улице, а в лечебнице для душевнобольных.
Молли, конечно, вредина, но она права. Со мной такое часто случалось: стоит поддаться волнению (а поддавалась я ему часто), сразу забываю, что я вообще-то недавняя выпускница магической академии, и колдовать умею. Приходится напоминать. Сняв перчатки, я щелкнула озябшими пальцами и улыбнулась появившемуся огоньку. Лети, дружочек, освещай путь. Вот! Сразу дорожка искрится, а пушистые ели, росшие ровным рядком вдоль узкой дороги, кажутся уже не такими мрачными. Даже красиво! Выше нос! Это все, наверное, напутствие «доброй» семейки сказывается. Как только я заявила о решении покинуть отчий дом и открыть собственное дело, со всех сторон посыпалось язвительное и ироничное:
— Как уезжаешь? — Мама недовольно поджала ярко-красные пухлые губы и надменно вскинула черные брови, вызвав у меня завистливый вздох. Мне свои приходится подкрашивать карандашом, чтобы не выглядеть белой молью. — Мы так не договаривались. Ты обещала, что после выпускного попробуешь открыть лавку бытового мага рядом с нами и чистить людям сковородки за деньги.
И тогда я осторожно напомнила, что выпускной уже давно прошел, а лавку свою я открыть пыталась, но слава семьи Ларсонов пошла мне не на пользу. Посетители есть, но все с неподходящими заказами: одному заговор нужен, второму — приворот… И когда я говорю, что в моих объявлениях, которые я кругом развесила, перечислены совсем другие услуги (бытовой маг, к слову, не только сковородку от копоти одним простеньким заклинанием очистить может, но и на другие полезные вещи горазд), они хмурятся и недовольно спрашивают, туда ли попали. В общем, там, где по соседству живут темные ведьмы, светлой магичке делать нечего. Мама, услышав такое заявление, окончательно обиделась и бросила в сердцах:
— Ой, ну и уезжай! Только не жалуйся, когда промотаешь все накопленные деньги и приедешь обратно!
Зато сестры обрадовались. И едва не подрались.
— Хах, Викки, давай поспорим?! Если продержишься больше месяца, то я отдам тебе свою коллекцию засушенных пауков, но если приедешь уже через неделю, то я окончательно займу твою комнату. А то мама не разрешала, ждала твоего возвращения. — Это сестренка Эллис. Она все никак не могла понять, что ее пауки никому и даром не сдались.
— Вообще-то я хотела из ее комнаты новую зельеварню сделать, — вмешалась Сабри. — Тебе-то она зачем?
Чем аргументировала сестра, я не знаю, мне было важно услышать хоть что-то ободряющее, и я с надеждой посмотрела на бабулю.
— Я уважаю тебя за самостоятельность, — чопорно кивнула старая ведьма, единственная, кто хоть иногда проявлял ко мне благосклонность. — Признаться, ждала чего-то подобного. Но… почему именно перед празднованием Дня Снежного духа? Второй год его с нами не отмечаешь.
Я замялась в поиске ответа, чтобы окончательно не обидеть родню, а Молли захихикала:
— Да скажи как есть! День Снежного духа — праздник добрый, а они у тебя только на пакости горазды.
Что верно, то верно. Это традиционный праздник, славный, светлый, люди дарят друг другу подарки, творят добро и оставляют на украшенном игрушками подоконнике блюдечко с холодным молоком для того самого Снежного духа. Поговаривали, что если к утру блюдечко опустеет, то ты вел себя хорошо, и год у тебя будет счастливый. Стоит ли говорить, что к семье ведьм, где добром считают бесплатную раздачу порч на безденежье, Снежный дух не заглядывал ни разу? И я его прекрасно понимаю! Но мои дамы почему-то упорно продолжают оставлять молоко, накрывать праздничный стол и делать вид, что у них все как у обычных людей.
— Бабушка, прости, День Снежного духа я хотела отпраздновать с подружками из академии, — созналась я. — Мы организовываем благотворительный вечер, а вы такое не одобряете.
— Совсем от семьи отвернулась, — грустно вздохнула старая ведьма. — Еще скажи, что стыдишься фамилии!
— Ну что ты! — запротестовала я, а Молли снова захихикала. — Как можно вас стыдиться! Просто… не разделяю взглядов.
— И угораздило же тебя родиться светлой, — сетовала бабуля. — С твоими-то мозгами и идеями. Эх…
Я тоже сделала вид, что мне грустно, хотя она прекрасно понимала, что на самом деле мне нравится быть простым бытовым магом.
А дело вот в чем.
Когда-то давно семья Ларсонов заключила договор с демонской силой, и с тех пор у моих предков рождались только девочки, у которых в день их совершеннолетия проявлялся темный ведьминский дар. Чаще всего это была способность к приворотам, предсказаниям, гаданиям, проклятиям, талант к варке зелий разной направленности. На мой взгляд, мало хорошего, одни пакостничества. Но в нашем мире было немного ведьм (в столице насчитывалось всего три потомственные семьи) и магов, поэтому чернокнижниц боялись, им завидовали, их уважали и… конечно же, обращались с разными просьбами. Кому-то нужно домашнего духа приструнить, кто-то соседскому саду завидует и желает, чтоб розы в нем засохли, а некоторым хочется женскую красоту и молодость продлить — везде ведьмины секреты в помощь.
Но затем у мамы родилась я, и все сразу поняли, что что-то со мной не так. Никаких черных кудрявых волос и карих глаз, как у остальных ведьмочек. Голубые глаза, золотистые кудряшки, улыбка до ушей. Милая, добрая, таскающая в дом котят и шарахающаяся от змей и летучих мышей, что водились у родни. Учителя в школе меня обожали, в то время как старших сестер лишний раз не вызывали к доске.
— Она просто похожа на своего отца, — говорила мама, пытаясь в первую очередь успокоить себя.
Да, действительно я уродилась похожей на папу. Мага-бытовика, невысокого худенького блондина, который читал лекции в столичной академии и старался с мамой и бабушкой не пересекаться. Это тоже традиция: женщины нашего рода обладают ужасным характером, и мужчины его выдержать не могут. Рано или поздно все сбегают. Папа не исключение. Хотя с дочерьми (их, на минуточку, у него целых три) связь поддерживает.
Все покивали, согласились и к внешности постепенно привыкли, хотя многие ведьмы-коллеги до сих пор считают, что семья Ларсонов меня удочерила. Но мой характер переделать пытались.
— Ты не должна быть такой услужливой, — вздыхала мама, когда я уступала единственный свободный экипаж пожилой паре. — Никто не говорит творить зло направо и налево, даже мы чтим законы и не переступаем границы, но ты Ларсон, а значит, в первую очередь должна думать о себе и сделать так, чтобы тебя боялись и уважали.
— А зачем делать так, чтобы тебя боялись? — не понимала я, и мама недовольно поджимала губы.
— Погоди, Ровена, давай подождем, когда у нее проявится дар, — первой сдалась бабушка, которая уже тогда подозревала, что я отличаюсь от Ларсонов не только цветом волос. — Сама же видишь, другая она.
Затем наступил день моего совершеннолетия. Его моя семья запомнила надолго…
Обычно мы задували свечи на пентаграмме, вызывали семейного духа-хранителя (крылатый демон с красными глазами и волосами), тот торжественно приветствовал новую ведьму, озвучивая вслух ее способности, и дарил фамильяра. Ко мне дух, конечно, тоже пришел. Недоуменно хмыкнул при виде золотистых кудряшек, прищурился… а затем удивленно воскликнул:
— А девочка-то не из нашего круга! Ровена, ты ее что, удочерила?
— Она моя дочь, — нахмурилась мама. И тогда дух-хранитель, снова прищурившись, пролетел вокруг меня несколько раз.
— Удивительное создание, — наконец, резюмировал он. — Впервые вижу, чтобы ведьминская сила была оттеснена светлым даром какого-то мага. Кровь в ней действительно ваша, но способностей практически нет.
— И что же она умеет? — поинтересовалась бабушка Агнесса, подбадривающе поглаживая меня по спине. — Мы знали, что Викки у нас странная, но не догадывались, что до такой степени.
Ее «до такой степени» прозвучало особенно обидно. Сестры, переглянувшись, захихикали, мама разочарованно вздохнула.
— Ну гадать на кофейной гуще сможет, слабую иллюзию создать, а так… Вижу магическую силу, но серебристого чистого цвета, никакой тьмы, — начал перечислять дух. — Наймите ей частного учителя, пусть хоть этот дар осваивает.
— Как же… — растерялась мама. — В семье Ларсонов и не заниматься семейным делом? Да наши девочки славились самыми сильными сглазами и приворотами! Да за нашими эликсирами молодости очереди выстраиваются, мы на них состояние сделали! А ты говоришь, гадать на кофейной гуще…
— Ничего не могу поделать, — развел руками дух-хранитель. — Такое случается, сами думайте, чем Силу прогневали и за что она над вами так пошутить решила. Кстати… — тут дух явно задумался. — Уж прости, крошка, но фамильяры полагаются только ведьмам, а ты… хм… не знаю… как тебя назвать… Ой, глаза такие голубые! Ну не оставлять же совсем без подарка. Погоди секунду.
Демон взмахнул крылом, и в воздухе материализовалась клетка с крошечным пушистым зверьком.
— Держи, малышка, с днем рождения. Расти большой, твори гадости и… ну в твоем случае… просто пытайся жить по нашим традициям. Всего хорошего, дамы!
И демон исчез, оставив меня совершенно растерянную с клеткой в руках, в которой с любопытством вертел головой глазастый пушистый зверек. Но вместе с растерянностью я также почувствовала настоящее облегчение, ибо уже давно понимала, что не хочу быть темной ведьмой. Только вот родственники… Они переглянулись, вздохнули, задумались и дружно решили.
— Ничего-ничего, Викки, не расстраивайся! Сделаем из тебя челове… то есть нормальную ведьму, — заявила мама. Кто бы сомневался. Упрямая женщина.
— Да, внучка, не беспокойся, не обязательно же всю правду о будущем говорить, можно и приврать немного, а уж этому я тебя научу, — улыбнулась бабушка. Самая мудрая и опасная ведьма в нашей семье, между прочим. Делает качественные иллюзии, создает эликсиры молодости и прекрасно раскладывает карты на будущее.
— И волосы можно перекрасить, — заявила старшая сестра Сабри, откидывая назад густые черные локоны. Талантливый зельевар.
— Ага, только хомяка своего от наших фамильяров держи подальше, — хихикнула средняя сестренка Эллис. Специалист по темным заговорам и проклятиям.
Ведьмы по-своему пытались меня успокоить и показать, что я по-прежнему Ларсон, пусть и не такая, как они. Я натянуто улыбнулась родным и обняла покрепче клетку с грызуном (только спустя пару дней выяснила, что это момонга, которая и разговаривать умеет), чувствуя, что хорошо мне теперь точно в этой семейке не будет.
Так и вышло. Первое время они старались сделать из меня достойную ведьму, и я искренне попыталась дать себе и им шанс.
Начали с внешности. Мама с Сабри надарили мне ворох черных платьев и юбок, а Эллис заявилась с черной краской для волос и торжественно пропела:
— Ну все, сестра, готовься! Будем делать из тебя красотку!
Волосы я отстояла, одежду честно примерила и даже пару раз спустилась в обновках на ужин, но в итоге все равно постепенно перешла к любимым сиреневым и розовым расцветкам.
Дальше пошли простые задания. Мама ставила передо мной горшок с фиалками, хмурила брови и строго давала инструкцию:
— Сначала мысленно представь, как они вянут. Представила? Хорошо, а теперь плюнь в землю. Да плюй! Чего ты морщишься.
Я вздыхала, но зная, что мама все равно от меня не отстанет, выполняла приказ. Фиалки начинали разрастаться прямо на глазах. Мама тяжко стонала и сетовала, но сдалась лишь после пятого раза, когда кухня начала напоминать оранжерею.
— Сестра, я получила заказ, — гордо осведомляла Эллис. — Пойдем завтра со мной в ателье, нам надо проклясть все платья, чтобы они уменьшались в размерах всякий раз, когда их кто-то примеряет. Конкуренты с другой улицы сделали очень щедрый взнос!
— Нехорошее это дело, — комментировала я, но послушно шла вместе с сестрой. Было любопытно. Как это — проклинать платья?
— Смотри внимательно, призови силу…
Я внимательно посмотрела на платья, отметила невзрачный цвет и слишком затейливый фасон, мысленно подумала, что зря конкуренты переживают, на такие вещи и без проклятия никто не взглянет, но вздохнула и послушно призвала силу.
— Ты что творишь, малахольная? — моментально отреагировала сестра.
Наряды, на которые я направила дар, начали меняться прямо на манекенах: ткань стала ярче, фасон проще, но тем интереснее. Через неделю их все раскупили, а сестре пришлось вернуть взнос.
— Ничего, внучка, значит, гадать тебя научим. Держи руку, изобрази ужас на лице… Ты почему мечтательно улыбаешься, так клиент проникнется, а нам надо, чтобы испугался проклятия, которое ты ему нагадаешь, и снова пришел к нам его снимать. Этим как раз Эллис занимается. Поняла систему?
— Поняла, — мрачно кивнула я. — Жульничеством попахивает.
— Еще не привыкла? — Бабушка удивленно вскинула брови. — Викки, девочка моя, пора уже приносить пользу своей семье. Не позорь Ларсонов. Давай, рассказывай, какой ужасный рок навис над этой девушкой! Выбор большой: венец безбрачия, безденежье, кошка черная дорогу перебежала, и поэтому ей неудача кругом сопутствует. Венец безбрачия самый дорогой, его почаще предсказывай.
Тренировались мы на Сабри, и я, схватив изящную ладонь сестры, так вдруг разозлилась, что выпалила на одном дыхании:
— Через пять лет ты влюбишься, выйдешь замуж и родишь красивого маленького мальчика. — Подумав, злорадно добавила: — Блондина!
