А в последний день месяца, все, что она проходила теоретически, она узнает практически. Этакий экзамен, девушка лишается девственности, но вместо того, чтобы как-то скрепя сердце пережить эту ночь с незнакомым мужчиной, ей приходиться, корчась от боли, изображать удовольствие и всячески поощрять, и ублажать псевдомуженька в постели. Только от одной мысли об этом возникал рвотный рефлекс. Я не понимаю, как после такого женщина может ложиться в постель к мужчине без омерзения, этот закон сродни насилию. И, однако находились те, кто с ним не просто смирился, а считал вполне естественным. Но были, и не мало таких, которые пройдя этот ужас, навсегда замыкались в себе, оставаясь в постели мужа в дальнейшем холодными. Я не хотела оказаться в последствии такой же.
Но долго поработать над проектом мне не дали. Заявился Кор, как оказалось, пролетал мимо моего дома. Уж лучше пролетел дальше.
-Привет, Ивлина, - чинно поздоровался он со мной, как только я его запустила в дом. Еще один минус в пользу моего будущего мужа – он на отрез отказывается называть меня уменьшительным именем Иви, несмотря на то, что так называют меня все друзья и близкие.
-Здравствуй, Кор, - не менее черство поздоровалась я с ним.
-Решил навестить тебя, перед поездкой в Совет, - ответил мне он, проходя в комнату.
-Что ты делаешь в Совете? – мое любопытство на миг подняло голову.
Но сказать о цели визита в Совет он не успел, так как каменным изваяньем застыл перед монитором, где красовалась надпись: «Проект об отмене закона «Первой ночи». Кор побледнел, а я про себя выругалась, надо было свернуть документ. Но чего уж теперь, тем более рано или поздно Кор узнал бы.
-Его отменили? – взволнованным голосом спросил меня молодой изибнис.
-Его отменят, - утвердительно ответила я, - Я разрабатываю этот проект.
Кор поменялся в лице, в мгновенье превращаясь из учтивого в недовольного изибниса из высшей касты.
-Кто доверил тебе такие дела?- с высокомерием в голосе спросил он.
-Мой отец, - не менее надменно ответила ему на это, - Марок Слоши. Он собирается подать этот проект на рассмотрение в Совет, а также Правителю.
Я конечно покривила душой говоря про отца, но этой ложью я хотя бы немного остужу пыл Кора.
-Совет никогда не примет эту дикость.
-Дикость?!- в мгновение ока вспылила я, - Дикость –этот закон! Неужели ты хочешь, чтобы я принадлежала другому?
-Но ты не будешь принадлежать, тебя всего лишь обучат, - возразил он.
По-моему, я зря стараюсь, но все-таки продолжила и сказала ему все напрямик:
-То есть ты не против того, что меня накануне свадебного обряда, всю ночь будет иметь чужой мужчина, а потом я плавно перекочую в твою постель? Самому не омерзительно все это?
Кор побледнел еще больше, чем стал напоминать снег, что сейчас лежал на улицах Астроланикаскаса и еде сдерживаясь, произнёс:
-Твоя манера самовыражения мне омерзительна, а не эта древняя, уважаемая традиция. Я отказываюсь говорить с тобой на эту тему, пока ты не образумишься.
Тут я захохотала, зло, конечно, и уставившись ему прямо в глаза, прошипела:
-Я разумна, в отличии от таких как ты.
С минуту в доме стояла гробовая тишина, после чего Кор развернулся и пошел к выходу, уже открывая дверь, он бросил мне фразу:
-Я не допущу, чтобы этот так называемый проект попал к Правителю, использую все свои связи. Но ты сделаешь, то, что положено.
И шарахнув дверью, буквально вылетел за порог.
Демоны! Только этого мне не хватало! Но я зря накручиваю себя, Кор и Марок Слоши – это разные весовые категории в политическом мире Изибниса.
Однако ж, стоило поторопиться и завершить работу над проектом в максимально короткие сроки.
Набрала код проектора отца, он не замедлил мне ответить.
-Отец, тут прилетал Кор… - замолчала, не зная, как преподнести отцу эту новость.
-Я так понимаю, ты сказала, что ты хочешь сделать и ему не понравилось? - посмеиваясь уточнил Марок.
-Не совсем сказала, но да, ты прав, ему очень не понравилось. Он сказал, что Совет не примет этот закон.
-Это навряд ли. Но спасибо, я учту.
Всегда уважала отца за его понимание ситуации.
Снова засела за проект и очнулась уже ближе к вечеру, когда нужно было лететь к Ламиноку. Собиралась в бешеном темпе, кое-как закрутила длинные волосы, в подобие шишки, надела синий из тонкой шерсти брючный костюм. Скинув информацию на носитель, кинула его в сумку и спешно покинула дом. Тринку разогнала на запрещенную скорость. Но опаздывать я не любила.
Как всегда, семья Теронов встретила меня с теплотой, а я как всегда, с благодарностью обняла Лама и еле ощутимо Рину. Не готова я была после стольких лет холодных отношений играть в какие-то теплые чувства. Не верила ей ни секунды. Хотя с Эвой у нее были очень теплые, дружеские отношения, что я всегда списывала на то, что они одной расы. Я видела, как Рина относиться к Эве и не понимала, если она не холодная, словно рыба, почему ко мне все мое детство она не проявила ту же теплоту. В чем я была виновата, в том, что родилась не свободной? А теперь, когда я полноценный гражданин Изибниса, то меня можно любить? До этого нельзя было?
Но я не задала ей ни одного вопроса, ни разу, за эти годы. Меня все больше и больше начинает раздражать эта абсурдная ситуация, скорее всего я созрела для того, чтобы раз и навсегда прекратить этот спектакль.
-Как долетела, Иви? – вопрошала тем временем моя так называемая бабушка.
-Нормально, - пробурчала я себе под нос. И собралась пройти в комнату, где меня уже ждал Лам и мой, как ни странно, шестилетний дядя Максимилиан, сын бабушки. Детей я любила, что сына Рины, что дочь Марока. Дети не виноваты, они не должны отвечать за поступки своих родителей.
-Иви, я хотела поговорить с тобой, - внезапно остановила меня Рина, схватив за руку. Я с неприязнью посмотрела на нее, но промолчала.
-Пойдем на кухню.
Она видела мой взгляд и поняла правильно, я видела это по тому, как изменилось ее лицо, она была расстроена. Но все-таки последовала за ней на кухню, если она хочет говорить, что ж, пожалуйста, врать я не буду, на этот раз, а ее за язык никто не тянул.
-Хочешь чаю?- проявила гостеприимство моя бабушка.
-Нет, спасибо.
И настала тишина. Рина не могла никак начать разговор, а я не собиралась поддерживать ее. Но время шло, а у меня его было катастрофически мало.
-Рина, у меня очень мало времени, Марок… отец ждет моих результатов по проекту, и я прилетела, чтобы Лам помог мне.
Я либо подтолкну ее к разговору, либо пусть молчит дальше, а я пойду общаться с Ламом и Максом.
Рина тяжело вздохнула и села на стул напротив меня, собралась с силами, подняла свои синие глаза, почти такие же синие, как у многих изибнисцев, несмотря на то, что она человек, и дрожащим голосом произнесла:
-Почему ты так холодна со мной, детка?
Что-то наподобие этого вопроса я ждала. Ждала, но все равно не оказалась к нему готова. Обида, та детская обида всколыхнулась черной волной в моей душе. Я обещала самой себе, что отвечу откровенно, поэтому сказала:
-Потому что не верю в твою игру в любящую бабушку.
Рина задохнулась от моего ответа, судорожно втянув воздух, но в глазах ее я не видела отчаяния, только решимость.
-Я не играю, Иви. Я действительно тебя люблю.
Мое терпение было на пределе, и я возмутилась подобной лжи и тихо, так чтобы не услышали остальные домочадцы, но твердо произнесла:
-Это теперь так называется? Любовь? Я помню, Рина, твою любовь. Когда мне было четырнадцать, ты приказала высечь меня розгами.
Рина побледнела, чем очень стала напоминать чистокровного изибниса, но меня невозможно разжалобить. У меня нет жалости к вероломным существам, которым являлась моя бабушка.
-Я не приказывала! Я… - Рина вскочила со стула, заламывая руки и начала нервно ходить по кухне, - Я узнала это от Ивлика. Ты тогда сбежала, в очередной раз, когда тебя поймали Ивлик распорядился….
-Дед никогда бы так со мной не поступил! - закричала я, вскакивая и опрокидывая стул, - Ивлик не мог! Он любил меня, хоть как-то любил, а ты нет! Ты шарахалась от меня, как от заразной. Все мое детство!
-Что здесь происходит?
На пороге кухни стоял Ламинок, серьезный, обеспокоенный. Я не хотела, не хотела его огорчать, не хотела, чтобы он все это слышал.
Мы обе молчали, Рина была бледна, как полотно, а меня сотрясала дрожь негодования и ярости. Как она посмела спихивать свою вину на Ивлика?
-Я еще раз спрашиваю, девочки, что здесь происходит? – мрачный голос Ламинока раздался эхом по кухне и я вздрогнула, я помнила этот голос и это выражение лица. Таким Лам был все мое детство, жестким начальником охраны моего отца, не терпящим произвола среди рабов, принимающий порой жесткие решения.
-Марина! – загремел его голос, а я вздрогнула и в изумлении, в который раз, уставилась на Ламинока. Он спрашивал с Рины, не с меня, в мгновенье определив, кто зачинщик этого разговора. Но ответила все же я.
-Она обвиняет Ивлика в том, что это он приказывал пороть меня розгами, за каждый мой побег! Дед не мог!
Лам с шумом выдохнул и… с жалостью посмотрел на меня.
Нет. Этого не может быть! Но Лам не врет, он никогда мне не врал. Скажи, прошу скажи, что Ивлик не мог, не делал этого…
-Он не мог! - затараторила я, срывающимся голосом, - Он каждый раз после этого приходил ко мне и говорил, что любит меня, что мне всего лишь нужно потерпеть до того, как родиться законный наследник отца, что мне нужно перестать сбегать!
Я замолчала, холодея от догадки… В мире рабов могло быть, что угодно, даже такая больная любовь…
-Нет, Лам, скажи, что это не он…
-Мне очень жаль, Иви.
Я почувствовала, как земля уходит из-под моих ног. Мир пошатнулся и в следующую секунду меня поглотила спасительная темнота. Последнее, что я почувствовала, падая в темные объятья тишины, горький привкус разочарования.
В себя я приходила медленно. Возможно, потому что не хотела снова сталкиваться с такой жестокой реальностью. Не пора ли мне привыкнуть уже? Я не спешила открыть глаза и известить всех, что я очнулась, мне нужно было еще мгновенье, чтобы окончательно прийти в себя и вновь надеть свою маску ледяного спокойствия.
-Сын, я не хотела! Я не стремилась к такому результату! – воскликнула возле меня Рина и сдаётся мне, что не перед шестилетним Максимилианом она оправдывается. А это значит, что отец здесь. Его выдернули из Совета. Я предпочла еще немного побыть в без сознании.
-Она все знает, я полагаю? – спокойным голосом спросил мой отец.
-Она не глупая девочка, - вмешался в разговор Ламинок, - Ей даже объяснять все не пришлось, сама поняла.
На мгновенье воцарилась тишина. А потом отец попросил оставить нас одних и, судя по удаляющимся шагам, его беспрекословно послушались. Я даже дышать перестала, вслушиваясь в звуки вокруг.
-Мне очень жаль, Ивлина, что ты родилась у Рокты, а не у свободной женщины. С твоим умом и смекалкой, нужно было родиться даже не женщиной, а мужчиной.
Эти слова, скупые слова сожаления, были для меня сродни похвалы. Я так редко слышала ее от отца. И его слова всегда много значили для меня.
-Открывай глаза, Иви, я знаю, что ты уже пришла в себя, - по-доброму, со смехом в голосе произнес отец.
Я открыла сначала один глаз и только потом второй. Уж не знаю, что в этот момент видел Марок, но он засмеялся.
Я подорвалась с кушетки, на которую меня положили, как угорелая. Проект! Мне нужно его закончить вовремя!
Марок неожиданно поймал меня за руку и встревоженно глядя на меня спросил:
-Что случилось на это раз?
-У меня совсем мало времени! – затараторила я, - Я не успею подготовить проект вовремя, если не продолжу прямо сейчас!
-Иви, - будто не слыша мою тираду снова спросил отец, - Не хочешь поговорить о том, что ты узнала?
Я отрицательно замотала головой и так как Марок не отпустил мою руку, решила все-таки дополнить свой жест словами:
-Сначала дело. Это важнее для меня всех переживаний прошлого.
Я замерла, так как чуть ли не впервые увидела в глазах отца уважение к себе. Как к изибнису, как к разумному существу. За этот взгляд я так же была готова отдать многое.
Отец улыбнулся мне тепло и искренне, а потом произнес то, что я не ожидала от него услышать, то, на что и не надеялась:
-Предлагаю решить твою проблему следующим образом: мы сейчас организуем свой, домашний, небольшой Совет - ты, я, Ламинок - и подготовим твой проект в рекордно-короткие сроки. Как ты на это смотришь?
Как я на это смотрю? Да, я еле сдержала в себе детский порыв взвизгнуть и повиснуть на шее у отца! Лишь отчаянно закивала, не в силах и слова вымолвить.
Проект об отмене «Первой ночи» был готов уже когда вечер плавно сошел на нет. На небе вовсю уже светила двуликая Сигната. Я безудержно зевала, хотя и пыталась скрыть сей факт от родителя и Ламинока.
-Поздравляю, Иви, - торжественно произнес отец, - Твой первый проект закончен и готов к принятию в Совете Мудрейших.
Я засветилась от счастья, но все же возразила, из справедливости:
-Вряд ли это можно назвать полностью моим проектом, отец. Ваша помощь с Ламом была очень важна для меня.
-И все же, это твой проект. И я горжусь тобой, … дочь.
Мое сердце на миг замерло. Никогда, никогда он не называл меня так… Иви, Ивлина, девочка… но не дочь!
С бешено бьющимся сердцем, я вскочила на ноги и поспешно начала собираться, попутно оповещая всех, что мне давным-давно пора домой и… несла еще какую-то чушь, лишь бы они не увидели слез в моих глазах, лишь бы не поняли, как для меня это важно! И умом понимала, что отец, ровно, как и Лам, ждет от меня совершенно другой реакции, что и для него, возможно, сложно впервые подпустить меня так близко… Но ничего не могла с собой поделать. Мне необходимо было убежать, скрыться с глаз, чтобы наедине с собой дать волю своим чувствам. Так я делала в глубоком детстве, так же поступаю и сейчас. И хотя многое в моей жизни поменялось, и я уже не та бесправная рабыня, но некоторые привычки, приобретенные с детства, не искоренимы.
Уже на самом выходе из дома Теронов, я случайно услышала, как Лам сказал Мароку:
-Не расстраивайся, она привыкнет. Однажды, перестанет тебя бояться и откроется.
Я уже не слышала, что на это ответил мой отец. Да и нужно ли мне это? Лишь горько усмехнулась, понимая, что это «однажды» может и никогда не случиться.
И только когда вернулась домой, только когда осталась одна, чувство горечи и разочарования в Ивлике обрушилось на меня с новой силой. Я не винила его, нет, как ни странно. Я действительно была «умной девочкой», как часто называл меня Лам, и понимала, что нельзя винить изибниса за то, что он считает верным и правильным. Просто… просто надеялась, что условности это не про деда. Как же горько ошибаться. Верила ему безоговорочно, а оказалось… Оказалось, что помимо Рины вероломное существо еще и Ивлик. Причем гораздо жестокосерднее, чем она. Нет, я не воспылала горячей любовью к своей бабушке, выяснив, что это не она отдавала приказы. Это не оправдывало ее холодности ко мне в детстве, ее полного равнодушия в какие-то моменты. И разговор между нами, как я теперь понимаю, еще не закончен. Только вот хочу ли я слушать исповедь Рины? Нужно ли мне это? Зачем?
Отбросила все тяжелые мысли и, приняв душ, легла спать.
Но долго поработать над проектом мне не дали. Заявился Кор, как оказалось, пролетал мимо моего дома. Уж лучше пролетел дальше.
-Привет, Ивлина, - чинно поздоровался он со мной, как только я его запустила в дом. Еще один минус в пользу моего будущего мужа – он на отрез отказывается называть меня уменьшительным именем Иви, несмотря на то, что так называют меня все друзья и близкие.
-Здравствуй, Кор, - не менее черство поздоровалась я с ним.
-Решил навестить тебя, перед поездкой в Совет, - ответил мне он, проходя в комнату.
-Что ты делаешь в Совете? – мое любопытство на миг подняло голову.
Но сказать о цели визита в Совет он не успел, так как каменным изваяньем застыл перед монитором, где красовалась надпись: «Проект об отмене закона «Первой ночи». Кор побледнел, а я про себя выругалась, надо было свернуть документ. Но чего уж теперь, тем более рано или поздно Кор узнал бы.
-Его отменили? – взволнованным голосом спросил меня молодой изибнис.
-Его отменят, - утвердительно ответила я, - Я разрабатываю этот проект.
Кор поменялся в лице, в мгновенье превращаясь из учтивого в недовольного изибниса из высшей касты.
-Кто доверил тебе такие дела?- с высокомерием в голосе спросил он.
-Мой отец, - не менее надменно ответила ему на это, - Марок Слоши. Он собирается подать этот проект на рассмотрение в Совет, а также Правителю.
Я конечно покривила душой говоря про отца, но этой ложью я хотя бы немного остужу пыл Кора.
-Совет никогда не примет эту дикость.
-Дикость?!- в мгновение ока вспылила я, - Дикость –этот закон! Неужели ты хочешь, чтобы я принадлежала другому?
-Но ты не будешь принадлежать, тебя всего лишь обучат, - возразил он.
По-моему, я зря стараюсь, но все-таки продолжила и сказала ему все напрямик:
-То есть ты не против того, что меня накануне свадебного обряда, всю ночь будет иметь чужой мужчина, а потом я плавно перекочую в твою постель? Самому не омерзительно все это?
Кор побледнел еще больше, чем стал напоминать снег, что сейчас лежал на улицах Астроланикаскаса и еде сдерживаясь, произнёс:
-Твоя манера самовыражения мне омерзительна, а не эта древняя, уважаемая традиция. Я отказываюсь говорить с тобой на эту тему, пока ты не образумишься.
Тут я захохотала, зло, конечно, и уставившись ему прямо в глаза, прошипела:
-Я разумна, в отличии от таких как ты.
С минуту в доме стояла гробовая тишина, после чего Кор развернулся и пошел к выходу, уже открывая дверь, он бросил мне фразу:
-Я не допущу, чтобы этот так называемый проект попал к Правителю, использую все свои связи. Но ты сделаешь, то, что положено.
И шарахнув дверью, буквально вылетел за порог.
Демоны! Только этого мне не хватало! Но я зря накручиваю себя, Кор и Марок Слоши – это разные весовые категории в политическом мире Изибниса.
Однако ж, стоило поторопиться и завершить работу над проектом в максимально короткие сроки.
Набрала код проектора отца, он не замедлил мне ответить.
-Отец, тут прилетал Кор… - замолчала, не зная, как преподнести отцу эту новость.
-Я так понимаю, ты сказала, что ты хочешь сделать и ему не понравилось? - посмеиваясь уточнил Марок.
-Не совсем сказала, но да, ты прав, ему очень не понравилось. Он сказал, что Совет не примет этот закон.
-Это навряд ли. Но спасибо, я учту.
Всегда уважала отца за его понимание ситуации.
Снова засела за проект и очнулась уже ближе к вечеру, когда нужно было лететь к Ламиноку. Собиралась в бешеном темпе, кое-как закрутила длинные волосы, в подобие шишки, надела синий из тонкой шерсти брючный костюм. Скинув информацию на носитель, кинула его в сумку и спешно покинула дом. Тринку разогнала на запрещенную скорость. Но опаздывать я не любила.
Как всегда, семья Теронов встретила меня с теплотой, а я как всегда, с благодарностью обняла Лама и еле ощутимо Рину. Не готова я была после стольких лет холодных отношений играть в какие-то теплые чувства. Не верила ей ни секунды. Хотя с Эвой у нее были очень теплые, дружеские отношения, что я всегда списывала на то, что они одной расы. Я видела, как Рина относиться к Эве и не понимала, если она не холодная, словно рыба, почему ко мне все мое детство она не проявила ту же теплоту. В чем я была виновата, в том, что родилась не свободной? А теперь, когда я полноценный гражданин Изибниса, то меня можно любить? До этого нельзя было?
Но я не задала ей ни одного вопроса, ни разу, за эти годы. Меня все больше и больше начинает раздражать эта абсурдная ситуация, скорее всего я созрела для того, чтобы раз и навсегда прекратить этот спектакль.
-Как долетела, Иви? – вопрошала тем временем моя так называемая бабушка.
-Нормально, - пробурчала я себе под нос. И собралась пройти в комнату, где меня уже ждал Лам и мой, как ни странно, шестилетний дядя Максимилиан, сын бабушки. Детей я любила, что сына Рины, что дочь Марока. Дети не виноваты, они не должны отвечать за поступки своих родителей.
-Иви, я хотела поговорить с тобой, - внезапно остановила меня Рина, схватив за руку. Я с неприязнью посмотрела на нее, но промолчала.
-Пойдем на кухню.
Она видела мой взгляд и поняла правильно, я видела это по тому, как изменилось ее лицо, она была расстроена. Но все-таки последовала за ней на кухню, если она хочет говорить, что ж, пожалуйста, врать я не буду, на этот раз, а ее за язык никто не тянул.
-Хочешь чаю?- проявила гостеприимство моя бабушка.
-Нет, спасибо.
И настала тишина. Рина не могла никак начать разговор, а я не собиралась поддерживать ее. Но время шло, а у меня его было катастрофически мало.
-Рина, у меня очень мало времени, Марок… отец ждет моих результатов по проекту, и я прилетела, чтобы Лам помог мне.
Я либо подтолкну ее к разговору, либо пусть молчит дальше, а я пойду общаться с Ламом и Максом.
Рина тяжело вздохнула и села на стул напротив меня, собралась с силами, подняла свои синие глаза, почти такие же синие, как у многих изибнисцев, несмотря на то, что она человек, и дрожащим голосом произнесла:
-Почему ты так холодна со мной, детка?
Что-то наподобие этого вопроса я ждала. Ждала, но все равно не оказалась к нему готова. Обида, та детская обида всколыхнулась черной волной в моей душе. Я обещала самой себе, что отвечу откровенно, поэтому сказала:
-Потому что не верю в твою игру в любящую бабушку.
Рина задохнулась от моего ответа, судорожно втянув воздух, но в глазах ее я не видела отчаяния, только решимость.
-Я не играю, Иви. Я действительно тебя люблю.
Мое терпение было на пределе, и я возмутилась подобной лжи и тихо, так чтобы не услышали остальные домочадцы, но твердо произнесла:
-Это теперь так называется? Любовь? Я помню, Рина, твою любовь. Когда мне было четырнадцать, ты приказала высечь меня розгами.
Рина побледнела, чем очень стала напоминать чистокровного изибниса, но меня невозможно разжалобить. У меня нет жалости к вероломным существам, которым являлась моя бабушка.
-Я не приказывала! Я… - Рина вскочила со стула, заламывая руки и начала нервно ходить по кухне, - Я узнала это от Ивлика. Ты тогда сбежала, в очередной раз, когда тебя поймали Ивлик распорядился….
-Дед никогда бы так со мной не поступил! - закричала я, вскакивая и опрокидывая стул, - Ивлик не мог! Он любил меня, хоть как-то любил, а ты нет! Ты шарахалась от меня, как от заразной. Все мое детство!
-Что здесь происходит?
На пороге кухни стоял Ламинок, серьезный, обеспокоенный. Я не хотела, не хотела его огорчать, не хотела, чтобы он все это слышал.
Мы обе молчали, Рина была бледна, как полотно, а меня сотрясала дрожь негодования и ярости. Как она посмела спихивать свою вину на Ивлика?
-Я еще раз спрашиваю, девочки, что здесь происходит? – мрачный голос Ламинока раздался эхом по кухне и я вздрогнула, я помнила этот голос и это выражение лица. Таким Лам был все мое детство, жестким начальником охраны моего отца, не терпящим произвола среди рабов, принимающий порой жесткие решения.
-Марина! – загремел его голос, а я вздрогнула и в изумлении, в который раз, уставилась на Ламинока. Он спрашивал с Рины, не с меня, в мгновенье определив, кто зачинщик этого разговора. Но ответила все же я.
-Она обвиняет Ивлика в том, что это он приказывал пороть меня розгами, за каждый мой побег! Дед не мог!
Лам с шумом выдохнул и… с жалостью посмотрел на меня.
Нет. Этого не может быть! Но Лам не врет, он никогда мне не врал. Скажи, прошу скажи, что Ивлик не мог, не делал этого…
-Он не мог! - затараторила я, срывающимся голосом, - Он каждый раз после этого приходил ко мне и говорил, что любит меня, что мне всего лишь нужно потерпеть до того, как родиться законный наследник отца, что мне нужно перестать сбегать!
Я замолчала, холодея от догадки… В мире рабов могло быть, что угодно, даже такая больная любовь…
-Нет, Лам, скажи, что это не он…
-Мне очень жаль, Иви.
Я почувствовала, как земля уходит из-под моих ног. Мир пошатнулся и в следующую секунду меня поглотила спасительная темнота. Последнее, что я почувствовала, падая в темные объятья тишины, горький привкус разочарования.
В себя я приходила медленно. Возможно, потому что не хотела снова сталкиваться с такой жестокой реальностью. Не пора ли мне привыкнуть уже? Я не спешила открыть глаза и известить всех, что я очнулась, мне нужно было еще мгновенье, чтобы окончательно прийти в себя и вновь надеть свою маску ледяного спокойствия.
-Сын, я не хотела! Я не стремилась к такому результату! – воскликнула возле меня Рина и сдаётся мне, что не перед шестилетним Максимилианом она оправдывается. А это значит, что отец здесь. Его выдернули из Совета. Я предпочла еще немного побыть в без сознании.
-Она все знает, я полагаю? – спокойным голосом спросил мой отец.
-Она не глупая девочка, - вмешался в разговор Ламинок, - Ей даже объяснять все не пришлось, сама поняла.
На мгновенье воцарилась тишина. А потом отец попросил оставить нас одних и, судя по удаляющимся шагам, его беспрекословно послушались. Я даже дышать перестала, вслушиваясь в звуки вокруг.
-Мне очень жаль, Ивлина, что ты родилась у Рокты, а не у свободной женщины. С твоим умом и смекалкой, нужно было родиться даже не женщиной, а мужчиной.
Эти слова, скупые слова сожаления, были для меня сродни похвалы. Я так редко слышала ее от отца. И его слова всегда много значили для меня.
-Открывай глаза, Иви, я знаю, что ты уже пришла в себя, - по-доброму, со смехом в голосе произнес отец.
Я открыла сначала один глаз и только потом второй. Уж не знаю, что в этот момент видел Марок, но он засмеялся.
Я подорвалась с кушетки, на которую меня положили, как угорелая. Проект! Мне нужно его закончить вовремя!
Марок неожиданно поймал меня за руку и встревоженно глядя на меня спросил:
-Что случилось на это раз?
-У меня совсем мало времени! – затараторила я, - Я не успею подготовить проект вовремя, если не продолжу прямо сейчас!
-Иви, - будто не слыша мою тираду снова спросил отец, - Не хочешь поговорить о том, что ты узнала?
Я отрицательно замотала головой и так как Марок не отпустил мою руку, решила все-таки дополнить свой жест словами:
-Сначала дело. Это важнее для меня всех переживаний прошлого.
Я замерла, так как чуть ли не впервые увидела в глазах отца уважение к себе. Как к изибнису, как к разумному существу. За этот взгляд я так же была готова отдать многое.
Отец улыбнулся мне тепло и искренне, а потом произнес то, что я не ожидала от него услышать, то, на что и не надеялась:
-Предлагаю решить твою проблему следующим образом: мы сейчас организуем свой, домашний, небольшой Совет - ты, я, Ламинок - и подготовим твой проект в рекордно-короткие сроки. Как ты на это смотришь?
Как я на это смотрю? Да, я еле сдержала в себе детский порыв взвизгнуть и повиснуть на шее у отца! Лишь отчаянно закивала, не в силах и слова вымолвить.
Проект об отмене «Первой ночи» был готов уже когда вечер плавно сошел на нет. На небе вовсю уже светила двуликая Сигната. Я безудержно зевала, хотя и пыталась скрыть сей факт от родителя и Ламинока.
-Поздравляю, Иви, - торжественно произнес отец, - Твой первый проект закончен и готов к принятию в Совете Мудрейших.
Я засветилась от счастья, но все же возразила, из справедливости:
-Вряд ли это можно назвать полностью моим проектом, отец. Ваша помощь с Ламом была очень важна для меня.
-И все же, это твой проект. И я горжусь тобой, … дочь.
Мое сердце на миг замерло. Никогда, никогда он не называл меня так… Иви, Ивлина, девочка… но не дочь!
С бешено бьющимся сердцем, я вскочила на ноги и поспешно начала собираться, попутно оповещая всех, что мне давным-давно пора домой и… несла еще какую-то чушь, лишь бы они не увидели слез в моих глазах, лишь бы не поняли, как для меня это важно! И умом понимала, что отец, ровно, как и Лам, ждет от меня совершенно другой реакции, что и для него, возможно, сложно впервые подпустить меня так близко… Но ничего не могла с собой поделать. Мне необходимо было убежать, скрыться с глаз, чтобы наедине с собой дать волю своим чувствам. Так я делала в глубоком детстве, так же поступаю и сейчас. И хотя многое в моей жизни поменялось, и я уже не та бесправная рабыня, но некоторые привычки, приобретенные с детства, не искоренимы.
Уже на самом выходе из дома Теронов, я случайно услышала, как Лам сказал Мароку:
-Не расстраивайся, она привыкнет. Однажды, перестанет тебя бояться и откроется.
Я уже не слышала, что на это ответил мой отец. Да и нужно ли мне это? Лишь горько усмехнулась, понимая, что это «однажды» может и никогда не случиться.
И только когда вернулась домой, только когда осталась одна, чувство горечи и разочарования в Ивлике обрушилось на меня с новой силой. Я не винила его, нет, как ни странно. Я действительно была «умной девочкой», как часто называл меня Лам, и понимала, что нельзя винить изибниса за то, что он считает верным и правильным. Просто… просто надеялась, что условности это не про деда. Как же горько ошибаться. Верила ему безоговорочно, а оказалось… Оказалось, что помимо Рины вероломное существо еще и Ивлик. Причем гораздо жестокосерднее, чем она. Нет, я не воспылала горячей любовью к своей бабушке, выяснив, что это не она отдавала приказы. Это не оправдывало ее холодности ко мне в детстве, ее полного равнодушия в какие-то моменты. И разговор между нами, как я теперь понимаю, еще не закончен. Только вот хочу ли я слушать исповедь Рины? Нужно ли мне это? Зачем?
Отбросила все тяжелые мысли и, приняв душ, легла спать.
