Добро пожаловать!)
И, да, автор, муз и Маруська будут рады вашим комментариям))
Глава 1, ознакомительная
- Твоя дочь дефективная, и ни о каком поступлении в Академию не может идти речи! – вынесла вердикт громогласная госпожа Корнелия. Женщина, чье негласное одобрение пытались заслужить все семьи, в которых рождались девочки с магией. По сравнению с городскими оценщиками, она брала за «честную» оценку совсем немного – у кого порося, у кого несколько золотых, а у кого услугу, но какова цена той услуги будет – ясно дело, никто не знал.
Я стояла, шаркая лаптем и сминая руками подол платья, что едва прикрывал коленки – срам не иначе, но носить-то нечего. Вот и носила сестринскую одежду, Изольда ведь замуж собралась, а платья ей должны вот-вот сменить. Правда, если меня не удастся сдать за сходную цену, то не видать сеструхе новой одежки. Не видать.
Почесав переносицу, подняла взгляд на женщину, в который раз восторгаясь ее объемами – большая, в обхвате, пожалуй, не меньше трех меня! Сразу видно, в еде она себе не отказывает, да и посты вряд ли блюдет. А одежда ее была из тканей, что доставлялись из городов с обозами – блестящая, манящая погладить. И каждый раз, протянув руки к ней, я получала розгами – негоже парчу марать.
Вот и сейчас, спрятав ладошки, от греха так сказать, наблюдала, как солнечные лучи играли на платье.
- Ну чего смотришь так, дефективная? – усмехнулась она. – Нравлюсь? – дождавшись моего кивка, она продолжила: - Вот и мне нравится!
Она повернулась к зеркалу, взбила парик рыжего конского волоса и вновь повернулась к тяте, вопросительно приподнимая бровь. Тоже рыжую.
- Ну как … что же делать мне, госпожа? – тятя прокашлялся и подал голос.
- Ох и не знаю, много за нее не дадут, - пройдя вокруг меня, задумчиво она произнесла. – Но немного магии есть…
Тятя засиял, но сразу же был остановлен:
- Либо в посудомойки пойдет, либо постельной грелкой. Сколько годков?
- Так молодка она еще для грелки то, - поканючил в ответ. То-то и понятно, за постельные грелки много не дают. Как и за посудомойки, впрочем.
- Ох, Степаныч, я ж уж в долг с тобой работаю!
- Матушка Корнелия, смилуйся, младшенькую замуж выдаю, приданое собрать надо…
- А старшую, значит, в откуп, - понятливо кивнула тетка. – Не жалко?
Тятя брезгливо сморщился и ответил, словно сплюнул:
- Не пропадет! Хоть пользу принесет.
- Всё злость носишь под сердцем…
Тятя стоял угрюмо, не смея перечить, иначе ведь ничего не получит.
- Оставляй девчонку здесь, ее завтра заберут, - и, не давая себя перебить, Корнелия сразу же ответила: - Деньги завтра и получишь. Я вперед не плачу!
- А как же я…?
- Много не жди, даст Единый, пристрою в обслугу при Академии.
Тятя выходил, спиной пятясь, и согнувшись в поклоне.
Вновь почесав переносицу, перевела взгляд на госпожу Корнелию, и едва хлопнула дверь, спросила:
- А меня, правда, того… в Академию?
- Тебя?! – воскликнула и расхохоталась женина. – Ой, уморила, деточка! Тебя и в Академию… Даст Единый, тарелки там мыть будешь! Но смотри, не посрами меня завтра! А сейчас ступай в сарай, там лохань, искупаешься и там же, на тюках, спать ложись. Я по зорьке подниму.
Склонившись в легком поклоне, выскочила в коридор, а затем по памяти прошмыгнула в сени, и, не обращая внимания на слуг и обстановку, оказалась позади дома, возле сарая. Тихонько толкнув калитку, зашла в полумрак – в нос ударил запах скошенного сена, собак и лошадей. У самой стенки стояла большая лохань, накрытая холщовой тканью, и чуть дальше колодец. Вот уж, что считалось настоящим богатством – собственная вода! В нашем селении двадцать дворов, и всего четыре колодца! А тут свой собственный…
Не много удовольствия купаться в ледяной колодезной воде, когда каждую косточку сводит и скручивает, словно зерно на мукомольне, но чистоту я ценила всегда и потому, каждый день до петухов, бегала к дальней речке. Натерев кожу до скрежета и покраснения, постирала нехитрое платье сестры и развесила тут же. Укутавшись в стянутую с лохани ткань, соорудила себе лежанку из соломы и сена, и, наконец, смогла выдохнуть.
Крыша в сарае хоть и худая, но летний зной в наших краях был даже ночью, поэтому замерзнуть или попасть под дождь мне не грозило, а вот полюбоваться звездами всегда любила. Их подрагивающее мерцание заставляло мечтать, придумывать что-то вне нашего селения. А еще вспоминать едва теплое касание, ласку и улыбку матушки – ее почти не помнила…
Изольда на два года младше меня - этой весной ей исполнилось пятнадцать годков, а мама умерла почти сразу после ее родов. Так мы остались у тяти вдвоем. Иза была вылитая наша бабка – невысокая, сбитая, русые косы до пола, и невозможно голубые глаза тяти. Наверное, поэтому более толстый кусок хлеба, новый сарафан или соломенная кукла всегда доставались ей. Я же была в материнскую родню, как говаривал тятя: худая, высокая, что промокшая цапля, с зелеными глазами и длинными иссиня-черными волосами.
И совсем неудивительно, что сваты пришли к сестре – краше девки на всю деревню не найдешь. И я, может, приглянулась бы кому-нибудь, только вот дар проснулся. А с этим у нас здесь строго: это у мальчиков дар к магии приветствуется, а у девочек…
Не любили тут женщин – магичек, ходила по их следам дурная слава, и житья им не было, если они не решались в той самой Академии печать Запрета поставить, только делалось это за большую плату. Вот тятя и решил, если меня туда отправить, можно сразу двух зайцев словить – мне печать задарма поставят, а ему еще и денег дадут за наемный труд. Тогда уж и платье, и свадьбу Изе справит…
Да только у госпожи Корнелии свой взгляд на все, а перечить ей тятенька не собирался – чего гляди, не только без золотых останешься, так еще и должен будешь. Посему никто и никогда с госпожой не спорил.
И я не собиралась.
Ведь только выберусь из нашей деревеньки, так никаких больше косых взглядов в мою сторону, никаких шепотков и тычков в спину, да под ребра. И за это я стала бы даже постельной грелкой, только Единый миловал: с моей-то цыплячьей внешностью, охотников на такую красоту не найдется.
На таких думках сон меня и сморил…
Глава 2, о желаниях и покупках
Утро пришло, как и полагается, с петухами. Умывшись и напившись колодезной воды, я сидела на соломенных тюках, в ожидании госпожи Корнелии, не смея выйти во двор. Но вот тень от дородной фигуры упала на землю, тут же хлопнула калитка и раздалось громогласное:
- Поднялась уже? Хорошо, - тут мне на колени упал сверток. – Одень, не надо раньше времени коленками светить, - и вышла во двор.
Осторожно развернув грубую мешковину, уставилась на празднично расшитый сарафан – такие у нас девки на смотрины одевали. Это что же, грелкой что ли…? Зажмурилась, сжав ткань, и выдохнула: а какая, впрочем, разница? Мне бы только за околицу выбраться…
Сарафан был в пору, голубой с золотой вышивкой, а приятная ткань так и льнула к телу – такого у меня никогда не было.
- Оделась, вот и славненько! - быстро оглядев меня, госпожа Корнелия осталась довольна. – А скажи-ка мне, Аиша, ты же девица еще?
Кровь невольно бросилась к щекам, едва поняла, о чем речь, а женщина довольно крякнув, сказала:
- Тогда и в цене вырастешь! Выходи уже, там все собрались.
И хотя в сарае было светло, яркий солнечный свет все равно резанул по глазам, едва уставилась на кучки людей. И кого здесь только не было: трое пострелят меньше меня ростом, в кепках на одно ухо, да в наспех заправленных рубашках в широкие штаны и в сбитых ботинках, явно не по размеру. Рядом с ними томилась тройка женщин разодетых… весьма, так сказать раздетых, что даже срамные места едва прикрывались тонкой блестящей тканью. А дальше мужики наши, рабочие: высокие, тяжеловесы – этих точно быстро расхватают. Я замыкала ряд.
Стояли мы так не долго, но солнце, несмотря на рань, уже начало припекать, и если еще постою так, то к вечеру пойду пятнами. От раздумий меня отвлек нараставший шум: открылись главные ворота, и во двор дружно въехало несколько богатых телег: закрытых и открытых. Госпожа Корнелия расплылась в улыбке, и поплыла навстречу прибывшим. Изящная походка, легкое покачивание пятой точки – кажется, я стояла, открыв рот. Одумалась лишь тогда, когда получила подзатыльник и услышала шипение «голову опусти, оборванка!».
Как оказалось, едва повозки въехали во двор, весь люд дружно сделал шаг назад, кроме меня. И потому, сейчас я, одинешенька, стояла впереди всех, с любопытством взирая на госпожу Корнелию и ее гостей.
- И что же ты нам приготовила, голубушка? – из первой закрытой телеги вышел седовласый мужчина, опиравшийся на палку. Пальцы его были унизаны разноцветными перстнями. Несомненно, богатей, вон как оглядывает нас, да пальцами по деревяшке перебирает. И хотя увидеть не могла, готова была поклясться, что госпожа, наверняка, расплылась в еще большей улыбке, после чего низко склонилась:
- Я весьма рада видеть вас, господин Шарэз! Надеюсь, товар вам по душе придется, - она еще раз склонилась и, извиняясь, отправилась встречать других, и это помешало ей увидеть, как при последних словах мужское лицо скривилось в недовольной гримасе.
Вслед за мужчиной показалась пожилая женщина. Она была слегка полноватой, в простом, но добротном сером платье, без каких-либо украшений, но с такой же гримасой, что и у господина, а оглядев нас - взгляд наполнился еще и брезгливостью. Вздернув голову, она странно посмотрела на мужчину. Жена?
Между тем госпожа Корнелия раскланивалась и что-то говорила молодому мужчине, статной наружности и девушке, что цеплялась за его локоть. Но у этой изысканной молодки на лице застыл такой безмерный ужас, словно она увидела перед собой мышей и слизней, нежели людей. Что-то с ней было явно не так…
Наконец, из третьей кареты вышла она. Красивая, в багряном платье, по-настоящему яркая женщина. Даже не понимая, что мной движет, подалась вперед, жадно всматриваясь в нее: тонкая талия, высокая прическа, белое-белое лицо и губы алые, словно кровь. Кажись, я даже забыла, как дышать. К ней бы я пошла в услужение!
И пока все это крутилось в моей голове, госпожа Корнелия подплыла к ней.
- Корнелия, дорогуша, а почему так мало? – голос гостьи звучал мелодично, но недовольно.
- Я выбрала для тебя троих, Бланка. Больше не нашлось, - да и госпожа Корнелия довольной не выглядела. Держалась она с ней, совсем, что с моим тятей.
Госпожа Бланка оглядела разодетых девушек и брезгливо отметила:
- Этих? Да это же дешевые…
- Отмой, одень и они буду красавицами! – госпожа Корнелия принялась разглядывать свои ногти, то и дело, потирая их о блестящую ткань на бедре.
- А я нашла еще одну, - между тем госпожа Бланка, остановив взгляд на мне, обогнула мою госпожу, и направилась ко мне. – Как зовут тебя, дитя?
- Бланка, это девочка слишком мала для…, - как? Как Госпожа Корнелия так быстро оказалась рядом с нами?!
Госпожа Бланка, не обратив на ее слова и внимания, вязала меня за подбородок и потянула наверх, всматриваясь:
- Определенно, у малютки большие перспективы, - ее хватка оказалась неожиданно крепкой. – Как зовут тебя, малышка? – а у меня дыхание пропало от ужаса, страха и … надежды.
- Аиша, - робкий голос был едва слышен мне самой.
- Редкое имя, старое, - одобрительно кивнула госпожа Бланка. – Сколько ты хочешь за нее, Корнелия? – не отпуская мой подбородок, она посмотрела на женщину.
- Бланка, девочка не продается, - и госпожа Корнелия протиснулась между нами.
- А что, тогда она делает среди этого сброда? – красиво очерченная бровь женщины удивленно приподнялась.
- В ней есть магия, - нетерпеливо выдохнула моя владелица.
Госпожа Бланка прищурилась, вновь оглядывая меня с головы до ног.
- И все же я повторю свой вопрос: сколько?
Но тут вмешалась первая пара, подойдя ближе:
- Постойте – постойте, молодая, - пристальный взгляд седовласого мужчины на меня, - девушка наделена магией?
- Да, господин Шарэз, именно о ней я вам и говорила! – недовольство госпожи Корнелии сдуло ветром.
- Интересно! – мне же почудился восторг в его голосе, правда? – И печати не стоит, как я вижу! А какой уровень? Какое направление силы?
Непонятные для меня вопросы лились из него сплошным потоком, грозя потопить. Мне уже хотелось спрятаться за спину госпожи Корнелии, когда он замолчал, и в разговор вступила его спутница:
- Шарэз, девочка еще неинициированная, уровень силы минимален, - тут она обратила внимание на улыбающуюся госпожу Бланку, - и я думаю, что она вполне мне подойдет.
- Но! – одновременно раздалось три голоса.
Госпожа Бланка была возмущена и собиралась что-то сказать. Господин Шарэз, удивленно переводя взгляд то на меня, то на пожилую даму, перекатывался на пятках. Госпожа Корнелия же в уме подсчитывала прибыль. По всему выходило, что продали меня дороже, чем изначально предполагалось. А значит, свадьба Изы состоится…
Пока госпожа Вирджиния и господин Шарэз договаривались между собой, молодая пара забрала трех пострелят и, вручив несколько мешочков с деньгами, поспешила скрыться. Видимо, молодке здесь не понравилось. Скатертью дорожка…
- Аиша, девочка, подойди! – позвал меня седовласый господин.
Спотыкаясь, я подошла ближе:
- Итак, у нас дилемма, - произнес он непонятное слово. – Тебя хочет забрать вот эта дама…
- Госпожа Бланка, - даму, видимо, не смутила заминка.
- Но и многоуважаемая госпожа Вирджиния, ключница нашей Академии, также решила, что ты отлично подойдешь ей в роли помощницы…
Я во все глаза уставилась на мужчину: да вы шутите! Единый! Меня сделать помощницей ключницы Академии, помощницей! Ни в сиделки, ни в посудомойки, ни в грелки! Да я, да я… Объясните только, что это значит, и я все сделаю!
- Или девочка сможет уже сейчас наслаждаться комфортом, красивыми вещами, кавалерами, - в мои мысли вторгся чарующий голос госпожи Бланки.
- Комфортом?! – возмущению многоуважаемой ключницы не было предела. – Девочка несовершеннолетняя даже для ваших развлечений!
- На каждую у меня свой покупатель, - и так она сказала это, что на миг мне стало страшно. Я очнулась, когда поняла, что оказалась за спиной господина Шарэза.
- Ну что ж, девочка сделала свой выбор, - он повернулся к довольной госпоже Корнелии. – Пройдемте, я расплачусь.
Глава 3, о странных поворотах судьбы
Меня усадили в богатую закрытую телегу! Правда, первые два раза я порывалась пересесть в телегу к мужчинам, но рассердившийся господин Шарэз был непреклонен:
- Маленьким девочкам не место среди взрослых мужчин, если они не приходятся ей братьями или близкими родственниками!
Во завернул, так завернул! Я стояла, хлопая ресницами и не понимая: у нас дворы, что делили колодцы, мылись всегда вместе и ничего…
- Ступай в карету, к госпоже Вирджинии, у нее точно найдутся для тебя леденцы, - и я не сразу поняла, что «карета» и была той самой телегой.
Я аккуратно, боясь что-либо сломать или замарать, залезла туда, где уже сидела госпожа ключница. Села на край мягкого сидения и, сложив ладони на коленках, уставилась в пол.
- Повтори, дитя, как тебя зовут и сколько тебе лет? – ее голос был немного хрипловатым, но в нем звучала неподдельная доброта. Уж это-то в своей жизни я научилась различать…
