- Ага? - уткнула строгий взгляд в ту травница.
- Ага, - скривилась покаянно Ада. – Ты мне… поможешь?
- А чем тебе помочь то? В «манерах» я сама не смыслю. И в дамской моде не разбираюсь.
- Стэнка, мне надо обязательно ему, того, понравиться. Иначе он и разговаривать не станет.
- То есть, до «манер» дело не дойдет?
- Какие там, - хихикнула Натушка. – Мы ведь из деревни. А тут такой… жених. Он Аду еще и не видал.
- Ага, - потерла Стэнка нос. – Значит, понравиться…
- Понравиться, - с душой выдохнула Ада. – Мне надо ему обязательно понравиться. А тут такое дело… В общем, мне сегодня сон приснился.
- Да ну?
- Ну да. Я думаю, он – вещий. И там ты была. В том сне. И еще он.
- Жених?
Обе девы активно закивали.
- Жених ее там был. И ты была. Вот Ада, как проснулась, сразу решила к тебе идти. Потому как ты ей там, во сне, сказала: «Я помогу».
- А как, не уточнила?
- Не-ет, - протянули сестры.
- Ага, - поджала Стэнка губы. – Помогу, значит и всё?
- Поможешь, - выдохнула «почти невеста» и даже подалась вперед.
- Ну, я в снах не особо разбираюсь… Вещий, говоришь?
- Так с четверга ж на пятницу, - уверенно оповестила Ада.
- И надо жениху понравиться… Есть у меня один состав. Прямо с утра сходишь завтра в баньку, потом натрешься им. Будешь благоухать, как роза и кожа станет цвета приятного… Что?
- За состав благодарю, но…
Вот Стэнка теперь чистосердечно удивилась:
- Ада, а что ты хочешь то? Всего лишь один день? Каких преображений от меня ждешь?
- Я… не знаю, - потерянно потупилась она. – Мне надо ему…
- …понравиться, - выдохнула Стэнка. – Я это поняла уже… Снимай платок.
- Что?
- Платок снимай. Я волосы твои гляну… Ну… Тут днем одним не обойтись, - и, оторвав глаза от бедственной макушки, уставилась в окно. Две девы тоже замерли, казалось, не дыша. – Послушай, Ада… Есть у меня еще одна вещь. Ей расплатились… за леченье… Вещь очень дорогая, очень, но надежная. Парик, - и развернулась от окна.
- Па-рик? – удивленно переспросила Ада.
- Парик. Не святочный, а настоящий. Из настоящих человеческих волос. И цвет тебе подходит и длина. Но, я его вам покажу, если ты пообещаешь мне заняться лечением собственных волос. Я в этом смогу помочь. Чтоб на свадьбе своей была уже…
- Согласна!
- Согласна? – повторила травница.
- Стэнка, да неси уже!
- Что ж, - встала она из-за стола. – Несу, – и направилась к комоду…
По деревне Стэнка не шла. Она летела. И сама не заметила, как промахнула две улицы и переулок, оказавшись на другом конце Стожков:
- Солена!.. Солена!!!
Девушка, жуя, выскочила из сеней с испуганно раскрытыми глазами:
- Ты чего?!
- Да ничего! – подпрыгнула у крыльца Стэнка. – Дело к тебе есть, если у тебя дел завтра нет.
- Ой-й. Еще раз.
- Уф-ф. Надо в Луговины срочно ехать. Ты можешь завтра с утра у отца телегу взять и лошадь?
- Мо-гу, - протянула недоуменно подруга, сев на крыльцо. – А за…
- Колокол поедем выкупать!
- Какой?!
- Наш церковный. Я деньги нашла. Только это – тайна. Ты поняла меня?
Ну, так что? Сможешь завтра?
В голове подружки явно пошел мыслительный процесс, во время которого Стэнка замерла. Солена промычала:
- М-м-м. А мне ту тайну расскажешь?
- Ага, - кивнула Стэнка. – Только по дороге в Луговины завтра. Ну так…
- Добро. Попрошу у отца.
- Вот и распрекрасно! Тогда – до завтра, Солена!
- Стэнка! – вскинула подружка ей вслед руку. – Матушка тебя к столу звала вечерить!
- Некогда! Дел много! А завтра Стрекозу подою и к вам! – хлопнула та воротной створкой и полетела назад…
Вечером дня следующего груженая медным церковным колоколом телега катила по березняку из Луговин в Стожки. Хотя предполагалось вернуться домой раньше. Всё из-за старосты и к лучшему: Солена, наконец, прозрела и…
- Ох, все же зря я согласилась на эти новые ботинки, - вздохнула, вдруг, она.
Стэнка, сидящая рядом, ехидно хмыкнула:
- Сам виноват. Сбрехнул зачем?
- Ну, сбрехнул, да, - перехватив вожжи, потерла Солена нос.
- А раз сбрехнул… ботинки у нас с тобой теперь – на зависть всем Стожкам: с лаковыми носами, со сточенными каблуками. И в ресторации поели, как дамы.
- Ага. И колокол наш начистили, - обернулась назад Солена и расплылась в улыбке. – Краси-вый…
- А староста – тать и брехун. Ведь надо же: сказал про тыщу двести, а с нас в ломбарде взяли восемьсот. Нагрел бы земляков почти на триста леев.
- А, Бог ему судья, Стэнка, - великодушно изрекла Солена. – Зато я за тебя теперь спокойна и рада.
- Что не позарилась на его деньги за парик? – прищурилась она на девушку. – Месть дороже.
- Ой, ты вот сейчас такое… - срочно скривилась Солена. – Я рада, что теперь душе твоей, когда придет твой срок, будет добро.
- Откуда сия новость?
- А ты разве не знаешь, что колокол, купленный на деньги человека, звонит и для него? Каждый свой раз. А душе от его звона на небесах покой и благодать.
- Ну, надо же, - с улыбкой, вскинула глаза к небу Стэнка. – Красиво.
- Ага, - вздохнула Солена. – И радостно так… А ты эту песню знаешь?
- Какую?
- Про голубку и орла?
- Ага.
- Давай теперь ее?
- Давай, - и снова затянули:
- Ох, как залЮбилась голубушка с орлом!
От когтей могучих смято ей крыло!
Век теперь ей в поднебесье не летать!
Друга милого в окошечке ей ждать!..
Так и орали до самых своих Стожков…
К церковной калитке подъехали перед закатом. И по пустоте и тишине вокруг, опытная Солена вынесла вердикт:
- Служба идет.
- Где? – заозиралась с телеги Стэнка.
- Так в храме. Где ж еще? Каждый день в это время. Как раз к ней угадали.
О, «угадали», не то слово – зрителей изрядно будет. Хотя Стэнка сама толком не знала: надо ли ей это. Главное, чтоб староста узнал, что колокол и без него в Стожки вернули и догадался: за чьи леи. А что до остального… до остальных…
- И что теперь мы станем делать?
Солена, соскочив с телеги, отряхнула с юбки пыль. Потом решительно уставилась в окованные двери церкви:
- Будь здесь, колокол карауль. А я пойду вовнутрь, дождусь там окончанья Службы и отцу Зоилу скажу, что, ну… - и глянула на Стэнку. – Будь здесь.
- Ага, - вздохнула та.
Сидеть пришлось недолго. Вскоре дверные створки отворились, первыми выпустив на свет детей. Те тут же с криком бросились к калитке. Стэнка - нервно подобралась.
- А это он и есть?!
- Ого! Какой большой!
- И с буквами. А можно его потрогать?
- Гляди, на нем кресты и фигурки.
- А позвонить в него?
- Стэнка! – растолкал галденье вихрастый Ерш, средний сын вдовы Малуши. Правда, сейчас он был причесан и лыбился во весь щербатый рот. – Стэнка, здорово!
Девушка заулыбалась в ответ. Ей Ерш всегда нравился – самостоятельный и не болтун:
- Здорово.
- Ну, я теперь стану настоящим звонарем, - заявил тот, подпрыгнув на телегу.
- С чего, вдруг? – сдвинулась радушно Стэнка.
- Так полная ж «семья» у нас сейчас: «колокол-отец», Благовестник, «колокол-дитя», Зазвон, и ты вернула «колокол-мать», Подзвон.
- Ох, девонька! – обернулись оба на старческое оглашенье. – Не иначе сам Бог тебя благословил! Это надо ж, - поджав губки, закачала головой бабка Ружана. – Не иначе…
- Ну, я… - растерялась Стэнка, обводя взглядом толпу вокруг телеги.
Она теперь пополнилась и взрослыми. На миг среди других мелькнула голова Натушки. Девушки встретились глазами, Натушка прыснула, скосившись на сестру. А Стэнка, вдруг, вспомнила: сегодня же была просидьба… Судя по важному адиному лицу, прошла она успешно. Ага, а где ж их батюшка?
- Какая новость радостная, - нарисовался и он сам с торца телеги. И вперился глазами в колокол (может, не их?).
- Радостная, да, - вернулся к Стэнке голос. – И с вас, господин, забота спала челом бить по дворам. Хотя теперь ведь деньги собранные опять надо…
- Какая новость… радостная, - поднял тот глаза на девушку. – Ты – мо-лодец.
- Еще какая… «молодец», - дополнил, ухмыляющийся сбоку господин Новик.
Друг его пришлепнул ладонь к борту телеги:
- Добро… Теперь его втащить наверх бы, на колокольню, и закрепить на балке… Отец Зоил?
И Стэнка только сейчас заметила стоящего рядом с ней священника. Тот перевел внимательный взгляд с главы деревни на травницу:
- Поступок, достойный всех похвал, сестра Стэнка.
- Спасибо, - скосилась оная на хвост кобылы. Ну а куда еще коситься? Кругом глаза и уши. Уши и глаза.
Священник с расстановкой повторил:
- Поступок, достойный всех… похвал.
- Теперь Стожкам не стыдно будет за колокольный звон, - открыл рот дядька Прохор.
- А Стэнке – медаль на грудь?! – выкрикнули из толпы.
- Медали государь дает! А Стэнке надо…
- Ленточку?
- Ага, атласную в косу!
- Не, на грудь именную!
- И званье… это… «Почетный коло-коло… колоко-ло…
- Да уж молчи!
- Колоколоносец! Вот!
- Ох, я пойду, - пылая до ушей, выдохнула Стэнка, сползая вниз с телеги. – Святой отец, не отошли бы вы…
- Я знаю, как сестру Стэнку наградить! – вдруг, огласился тот.
- Чего? Да мне не надо…
- Сестра Стэнка в понедельник после утренней Службы придет на… именное послушанье!
- Ах! – хором выдохнули девы из толпы.
Стэнка уперлась взглядом в отца Зоила:
- Куда прийти?
- На «именное послушанье», - повторил тот, прищурившись. – Сестра Ружана объяснит.
- Ах, «объяснит»?
- Ой-й, она придет! Уходим, Стэнка… Ерш!
- Ага, Солена! Лошадь с телегой к дому пригоню!
- Пошли отсюда, пока всё не испортила, - схватив подругу за руку, поволокла ее Солена прочь…
Стэнка всю дорогу возмущалась:
- Нет, это надо же! На «именное послушанье»! Как будто у меня своих дел… Солена, а что это?
- Ну, - остановилась та перевести дух. – Послушанье - работа в церкви. Прибраться там, покрасить что, помыть.
- Да чтоб тебя! За что?! Вот делай добро людям!
- Это да, - скривилась ей подружка. – Ой, я о другом.
- О чем?
- Послушанье, это – заветная мечта всех наших девушек, которые, ну…
- О-о… - зажмурила глаза Стэнка. – Я… поняла…
___________________________________________
Сноски:
1 - Смотрины, сватовство и обручение за одним столом. В лучшем случае заканчивается дарением свадебного перстня женихом невесте. В худшем – просто «столом».
2 - Здесь имеется в виду воспаление яичников, последствием которого является выпадение волос, а в 60-70% случаев – бесплодие.
3 - Стандартный дом в береднянской деревне делится на три части: кухню, горницу и избу. Последняя составляет две четверти всего пространства и характеризуется тоже «стандартными» лавками под окнами вдоль стен, обеденным столом в красном углу и металлической печкой, выходящей дымоходом в большую печь на кухне. А дальше – на вкус хозяев и их кошелек.
Луна в окне висела - руку протяни и дотянешься. Луна. Повелительница жизни в этом мире. А почему? Потому что покровительствует женщинам. Вот так вот… А муж мой крепко спит. Как я его оставила, так и сопит на левом боку. Лишь обхватил вместо меня мою нагретую подушку: попробуй отбери. И как мы раньше спали друг без друга? Это какое-то таинство. Волшебство – делить всю жизнь одну постель на двоих. Как и ее саму, все проблемы, беды, радости… Спит и сопит. Такой беззащитный с этой подушкой. И, вдруг, вспомнилась совсем другая – через стену. В уже давно готовой детской комнате для сына, в «кроватке рыцаря», благоухающей отдушками и свежей пихтой. Он сам ее выбирал. Как и одеяло, простыни, ковер и игрушки. Всё сам… А где в это время была я?.. «Спала», тысь, моя майка. Медведица… А ты, любый, спи.
- О-ой.
- Агата, ты чего? – вот и выспался.
- Ничего, - приложила я руку к животу.
Ник спросонья потер глаза:
- Малыш? – тихо спросил.
Я кивнула:
- Ага.
- Опять?
- А что ты хочешь?
- Хочу, чтобы… - задумался и зевнул. – чтобы вы оба успокоились и уснули до утра. Иди ко мне.
- Ага, - и что еще в этой жизни надо?
Оказалось, что многое…
С самого утра пришлось очень много побегать. Хотя толку от этого - ничуть, потому что, когда «бегать» по комнатам и коридорам начинаю я, все остальные замирают и вписываются в стены. Отсюда результат, то есть прогресс нулевой. Зато участие мое оказалось бесценным. В смысле, «не оценили» ни Варвара ни Ник:
- Агата, уж я сама бы заплелась, а ты… что… ай, так рано, ай, встала то?
- Не дергайся под руками, дитё. Распустила я вас… Нет, некрасиво получилось. Сейчас правую косу снова расплету и…
- Агата!
- И не кричи.
- Любимая, а где мой старый свитер под панцирь?!
- Зачем тебе старый то?
- У меня учения сегодня. Зачем мне новый?
- Понятно. Он… он… сейчас в гардеробной гляну.
- Ай!
- Варенька, прости. В общем, действительно, завязывай бантик сама… Ай!
- Что, малыш опять?
- Нет. Я вспомнила, что бутерброды тебе не настрогала.
- Кому?! – в два испуганных голоса.
- Кому?.. – замерла я на миг. – Любый, и тебе тоже. Я сейчас! Я успею!
- И зачем она так рано встала то?
- Варя, давай, натягивай пальто и отходи, я прикрою, - из прихожей шепотом, но я расслышала… Неблагодарные. Распустила я их со своей «стрессовой беременностью».
- О-ой, сын мой. Ты тоже, видно, недоволен. Причем, больше всех.
А потом я побежала к нашему лекарю-зануде. Долго выслушивала его строгие нотации под кивки мамы и сопение приглашенного из Совета магов светила (точно, он задумал меня увековечить!) и с чувством осуществленного «материнского долга» понеслась дальше по магазинам. Дома прибралась и наготовила в запале целых два с половиной блюда (манник испекся, но подло просел) и, наконец, ровно в половине шестого рухнула спать…
Оказывается, у нас скрипит пол:
- Ты куда?
Муж мой замер на одном колене у моего изголовья (может, это колени его скрипят?) и улыбнулся во мраке спальни:
- Мне снова пора. Я ненадолго заскочил.
- Вот наглец, - с чувством выдала я. Потом зевнула во весь рот.
- Это почему? – Ник даже не удивился, просто, беседу поддержал.
- Я столько наготовила, а он…
- Любимая, у меня еще дела на службе. Обещаю, когда вернусь, обязательно…
- И давно ты мне изменяешь?
А вот теперь он удивился. Нет, оскорбился:
- Я-я?
- Ага. Неужели они лучше?
- Они?!
- Ну да. Оладушки Нинон. От тебя ими разит. А я столько наготовила.
- Пф-фу, - выдул Ник и осел на пол. – Ну ты даешь… Это в обед еще было. И что, даже ароматами прокуратского курятника не перебило?
- Неа. Ты на вопрос не ответил. Давно?
- Нет, - тряхнул мой муж растрепанной головой. Она у него всегда такая после шлема. – Честное слово. Просто… - и, вдруг, смолк.
Я приподнялась на локте и прищурилась:
- Повод был?
- Что? – переспросил меня Ник. – А-а… Я Варвару в Гусельницы на выходные отпустил. Они с Нинон там какую-то рассаду сеять в ящики будут, а ты спала и мы тебя будить не стали… Любимая, мне надо назад. Отчеты писать.
- Ну и иди, - вздохнула и вновь откинулась на спину.
Муж навис сверху:
- А ты спи. Уже ночь почти.
- Ага.
- Любимая?
- Что?
- Как ты себя чувствуешь?
- Как обычно, «бочкой на волнах», - провела я пальцем вдоль его носа.
- И-и…
- Ник, все нормально. Иди.
- Угу. А ты – спи, – и чмокнул меня в мой собственный. Я подставила губы, приложился и туда. – Я… пошел. Если что…
- Ага, - скривилась покаянно Ада. – Ты мне… поможешь?
- А чем тебе помочь то? В «манерах» я сама не смыслю. И в дамской моде не разбираюсь.
- Стэнка, мне надо обязательно ему, того, понравиться. Иначе он и разговаривать не станет.
- То есть, до «манер» дело не дойдет?
- Какие там, - хихикнула Натушка. – Мы ведь из деревни. А тут такой… жених. Он Аду еще и не видал.
- Ага, - потерла Стэнка нос. – Значит, понравиться…
- Понравиться, - с душой выдохнула Ада. – Мне надо ему обязательно понравиться. А тут такое дело… В общем, мне сегодня сон приснился.
- Да ну?
- Ну да. Я думаю, он – вещий. И там ты была. В том сне. И еще он.
- Жених?
Обе девы активно закивали.
- Жених ее там был. И ты была. Вот Ада, как проснулась, сразу решила к тебе идти. Потому как ты ей там, во сне, сказала: «Я помогу».
- А как, не уточнила?
- Не-ет, - протянули сестры.
- Ага, - поджала Стэнка губы. – Помогу, значит и всё?
- Поможешь, - выдохнула «почти невеста» и даже подалась вперед.
- Ну, я в снах не особо разбираюсь… Вещий, говоришь?
- Так с четверга ж на пятницу, - уверенно оповестила Ада.
- И надо жениху понравиться… Есть у меня один состав. Прямо с утра сходишь завтра в баньку, потом натрешься им. Будешь благоухать, как роза и кожа станет цвета приятного… Что?
- За состав благодарю, но…
Вот Стэнка теперь чистосердечно удивилась:
- Ада, а что ты хочешь то? Всего лишь один день? Каких преображений от меня ждешь?
- Я… не знаю, - потерянно потупилась она. – Мне надо ему…
- …понравиться, - выдохнула Стэнка. – Я это поняла уже… Снимай платок.
- Что?
- Платок снимай. Я волосы твои гляну… Ну… Тут днем одним не обойтись, - и, оторвав глаза от бедственной макушки, уставилась в окно. Две девы тоже замерли, казалось, не дыша. – Послушай, Ада… Есть у меня еще одна вещь. Ей расплатились… за леченье… Вещь очень дорогая, очень, но надежная. Парик, - и развернулась от окна.
- Па-рик? – удивленно переспросила Ада.
- Парик. Не святочный, а настоящий. Из настоящих человеческих волос. И цвет тебе подходит и длина. Но, я его вам покажу, если ты пообещаешь мне заняться лечением собственных волос. Я в этом смогу помочь. Чтоб на свадьбе своей была уже…
- Согласна!
- Согласна? – повторила травница.
- Стэнка, да неси уже!
- Что ж, - встала она из-за стола. – Несу, – и направилась к комоду…
По деревне Стэнка не шла. Она летела. И сама не заметила, как промахнула две улицы и переулок, оказавшись на другом конце Стожков:
- Солена!.. Солена!!!
Девушка, жуя, выскочила из сеней с испуганно раскрытыми глазами:
- Ты чего?!
- Да ничего! – подпрыгнула у крыльца Стэнка. – Дело к тебе есть, если у тебя дел завтра нет.
- Ой-й. Еще раз.
- Уф-ф. Надо в Луговины срочно ехать. Ты можешь завтра с утра у отца телегу взять и лошадь?
- Мо-гу, - протянула недоуменно подруга, сев на крыльцо. – А за…
- Колокол поедем выкупать!
- Какой?!
- Наш церковный. Я деньги нашла. Только это – тайна. Ты поняла меня?
Ну, так что? Сможешь завтра?
В голове подружки явно пошел мыслительный процесс, во время которого Стэнка замерла. Солена промычала:
- М-м-м. А мне ту тайну расскажешь?
- Ага, - кивнула Стэнка. – Только по дороге в Луговины завтра. Ну так…
- Добро. Попрошу у отца.
- Вот и распрекрасно! Тогда – до завтра, Солена!
- Стэнка! – вскинула подружка ей вслед руку. – Матушка тебя к столу звала вечерить!
- Некогда! Дел много! А завтра Стрекозу подою и к вам! – хлопнула та воротной створкой и полетела назад…
Вечером дня следующего груженая медным церковным колоколом телега катила по березняку из Луговин в Стожки. Хотя предполагалось вернуться домой раньше. Всё из-за старосты и к лучшему: Солена, наконец, прозрела и…
- Ох, все же зря я согласилась на эти новые ботинки, - вздохнула, вдруг, она.
Стэнка, сидящая рядом, ехидно хмыкнула:
- Сам виноват. Сбрехнул зачем?
- Ну, сбрехнул, да, - перехватив вожжи, потерла Солена нос.
- А раз сбрехнул… ботинки у нас с тобой теперь – на зависть всем Стожкам: с лаковыми носами, со сточенными каблуками. И в ресторации поели, как дамы.
- Ага. И колокол наш начистили, - обернулась назад Солена и расплылась в улыбке. – Краси-вый…
- А староста – тать и брехун. Ведь надо же: сказал про тыщу двести, а с нас в ломбарде взяли восемьсот. Нагрел бы земляков почти на триста леев.
- А, Бог ему судья, Стэнка, - великодушно изрекла Солена. – Зато я за тебя теперь спокойна и рада.
- Что не позарилась на его деньги за парик? – прищурилась она на девушку. – Месть дороже.
- Ой, ты вот сейчас такое… - срочно скривилась Солена. – Я рада, что теперь душе твоей, когда придет твой срок, будет добро.
- Откуда сия новость?
- А ты разве не знаешь, что колокол, купленный на деньги человека, звонит и для него? Каждый свой раз. А душе от его звона на небесах покой и благодать.
- Ну, надо же, - с улыбкой, вскинула глаза к небу Стэнка. – Красиво.
- Ага, - вздохнула Солена. – И радостно так… А ты эту песню знаешь?
- Какую?
- Про голубку и орла?
- Ага.
- Давай теперь ее?
- Давай, - и снова затянули:
- Ох, как залЮбилась голубушка с орлом!
От когтей могучих смято ей крыло!
Век теперь ей в поднебесье не летать!
Друга милого в окошечке ей ждать!..
Так и орали до самых своих Стожков…
К церковной калитке подъехали перед закатом. И по пустоте и тишине вокруг, опытная Солена вынесла вердикт:
- Служба идет.
- Где? – заозиралась с телеги Стэнка.
- Так в храме. Где ж еще? Каждый день в это время. Как раз к ней угадали.
О, «угадали», не то слово – зрителей изрядно будет. Хотя Стэнка сама толком не знала: надо ли ей это. Главное, чтоб староста узнал, что колокол и без него в Стожки вернули и догадался: за чьи леи. А что до остального… до остальных…
- И что теперь мы станем делать?
Солена, соскочив с телеги, отряхнула с юбки пыль. Потом решительно уставилась в окованные двери церкви:
- Будь здесь, колокол карауль. А я пойду вовнутрь, дождусь там окончанья Службы и отцу Зоилу скажу, что, ну… - и глянула на Стэнку. – Будь здесь.
- Ага, - вздохнула та.
Сидеть пришлось недолго. Вскоре дверные створки отворились, первыми выпустив на свет детей. Те тут же с криком бросились к калитке. Стэнка - нервно подобралась.
- А это он и есть?!
- Ого! Какой большой!
- И с буквами. А можно его потрогать?
- Гляди, на нем кресты и фигурки.
- А позвонить в него?
- Стэнка! – растолкал галденье вихрастый Ерш, средний сын вдовы Малуши. Правда, сейчас он был причесан и лыбился во весь щербатый рот. – Стэнка, здорово!
Девушка заулыбалась в ответ. Ей Ерш всегда нравился – самостоятельный и не болтун:
- Здорово.
- Ну, я теперь стану настоящим звонарем, - заявил тот, подпрыгнув на телегу.
- С чего, вдруг? – сдвинулась радушно Стэнка.
- Так полная ж «семья» у нас сейчас: «колокол-отец», Благовестник, «колокол-дитя», Зазвон, и ты вернула «колокол-мать», Подзвон.
- Ох, девонька! – обернулись оба на старческое оглашенье. – Не иначе сам Бог тебя благословил! Это надо ж, - поджав губки, закачала головой бабка Ружана. – Не иначе…
- Ну, я… - растерялась Стэнка, обводя взглядом толпу вокруг телеги.
Она теперь пополнилась и взрослыми. На миг среди других мелькнула голова Натушки. Девушки встретились глазами, Натушка прыснула, скосившись на сестру. А Стэнка, вдруг, вспомнила: сегодня же была просидьба… Судя по важному адиному лицу, прошла она успешно. Ага, а где ж их батюшка?
- Какая новость радостная, - нарисовался и он сам с торца телеги. И вперился глазами в колокол (может, не их?).
- Радостная, да, - вернулся к Стэнке голос. – И с вас, господин, забота спала челом бить по дворам. Хотя теперь ведь деньги собранные опять надо…
- Какая новость… радостная, - поднял тот глаза на девушку. – Ты – мо-лодец.
- Еще какая… «молодец», - дополнил, ухмыляющийся сбоку господин Новик.
Друг его пришлепнул ладонь к борту телеги:
- Добро… Теперь его втащить наверх бы, на колокольню, и закрепить на балке… Отец Зоил?
И Стэнка только сейчас заметила стоящего рядом с ней священника. Тот перевел внимательный взгляд с главы деревни на травницу:
- Поступок, достойный всех похвал, сестра Стэнка.
- Спасибо, - скосилась оная на хвост кобылы. Ну а куда еще коситься? Кругом глаза и уши. Уши и глаза.
Священник с расстановкой повторил:
- Поступок, достойный всех… похвал.
- Теперь Стожкам не стыдно будет за колокольный звон, - открыл рот дядька Прохор.
- А Стэнке – медаль на грудь?! – выкрикнули из толпы.
- Медали государь дает! А Стэнке надо…
- Ленточку?
- Ага, атласную в косу!
- Не, на грудь именную!
- И званье… это… «Почетный коло-коло… колоко-ло…
- Да уж молчи!
- Колоколоносец! Вот!
- Ох, я пойду, - пылая до ушей, выдохнула Стэнка, сползая вниз с телеги. – Святой отец, не отошли бы вы…
- Я знаю, как сестру Стэнку наградить! – вдруг, огласился тот.
- Чего? Да мне не надо…
- Сестра Стэнка в понедельник после утренней Службы придет на… именное послушанье!
- Ах! – хором выдохнули девы из толпы.
Стэнка уперлась взглядом в отца Зоила:
- Куда прийти?
- На «именное послушанье», - повторил тот, прищурившись. – Сестра Ружана объяснит.
- Ах, «объяснит»?
- Ой-й, она придет! Уходим, Стэнка… Ерш!
- Ага, Солена! Лошадь с телегой к дому пригоню!
- Пошли отсюда, пока всё не испортила, - схватив подругу за руку, поволокла ее Солена прочь…
Стэнка всю дорогу возмущалась:
- Нет, это надо же! На «именное послушанье»! Как будто у меня своих дел… Солена, а что это?
- Ну, - остановилась та перевести дух. – Послушанье - работа в церкви. Прибраться там, покрасить что, помыть.
- Да чтоб тебя! За что?! Вот делай добро людям!
- Это да, - скривилась ей подружка. – Ой, я о другом.
- О чем?
- Послушанье, это – заветная мечта всех наших девушек, которые, ну…
- О-о… - зажмурила глаза Стэнка. – Я… поняла…
___________________________________________
Сноски:
1 - Смотрины, сватовство и обручение за одним столом. В лучшем случае заканчивается дарением свадебного перстня женихом невесте. В худшем – просто «столом».
2 - Здесь имеется в виду воспаление яичников, последствием которого является выпадение волос, а в 60-70% случаев – бесплодие.
3 - Стандартный дом в береднянской деревне делится на три части: кухню, горницу и избу. Последняя составляет две четверти всего пространства и характеризуется тоже «стандартными» лавками под окнами вдоль стен, обеденным столом в красном углу и металлической печкой, выходящей дымоходом в большую печь на кухне. А дальше – на вкус хозяев и их кошелек.
ГЛАВА 4
Луна в окне висела - руку протяни и дотянешься. Луна. Повелительница жизни в этом мире. А почему? Потому что покровительствует женщинам. Вот так вот… А муж мой крепко спит. Как я его оставила, так и сопит на левом боку. Лишь обхватил вместо меня мою нагретую подушку: попробуй отбери. И как мы раньше спали друг без друга? Это какое-то таинство. Волшебство – делить всю жизнь одну постель на двоих. Как и ее саму, все проблемы, беды, радости… Спит и сопит. Такой беззащитный с этой подушкой. И, вдруг, вспомнилась совсем другая – через стену. В уже давно готовой детской комнате для сына, в «кроватке рыцаря», благоухающей отдушками и свежей пихтой. Он сам ее выбирал. Как и одеяло, простыни, ковер и игрушки. Всё сам… А где в это время была я?.. «Спала», тысь, моя майка. Медведица… А ты, любый, спи.
- О-ой.
- Агата, ты чего? – вот и выспался.
- Ничего, - приложила я руку к животу.
Ник спросонья потер глаза:
- Малыш? – тихо спросил.
Я кивнула:
- Ага.
- Опять?
- А что ты хочешь?
- Хочу, чтобы… - задумался и зевнул. – чтобы вы оба успокоились и уснули до утра. Иди ко мне.
- Ага, - и что еще в этой жизни надо?
Оказалось, что многое…
С самого утра пришлось очень много побегать. Хотя толку от этого - ничуть, потому что, когда «бегать» по комнатам и коридорам начинаю я, все остальные замирают и вписываются в стены. Отсюда результат, то есть прогресс нулевой. Зато участие мое оказалось бесценным. В смысле, «не оценили» ни Варвара ни Ник:
- Агата, уж я сама бы заплелась, а ты… что… ай, так рано, ай, встала то?
- Не дергайся под руками, дитё. Распустила я вас… Нет, некрасиво получилось. Сейчас правую косу снова расплету и…
- Агата!
- И не кричи.
- Любимая, а где мой старый свитер под панцирь?!
- Зачем тебе старый то?
- У меня учения сегодня. Зачем мне новый?
- Понятно. Он… он… сейчас в гардеробной гляну.
- Ай!
- Варенька, прости. В общем, действительно, завязывай бантик сама… Ай!
- Что, малыш опять?
- Нет. Я вспомнила, что бутерброды тебе не настрогала.
- Кому?! – в два испуганных голоса.
- Кому?.. – замерла я на миг. – Любый, и тебе тоже. Я сейчас! Я успею!
- И зачем она так рано встала то?
- Варя, давай, натягивай пальто и отходи, я прикрою, - из прихожей шепотом, но я расслышала… Неблагодарные. Распустила я их со своей «стрессовой беременностью».
- О-ой, сын мой. Ты тоже, видно, недоволен. Причем, больше всех.
А потом я побежала к нашему лекарю-зануде. Долго выслушивала его строгие нотации под кивки мамы и сопение приглашенного из Совета магов светила (точно, он задумал меня увековечить!) и с чувством осуществленного «материнского долга» понеслась дальше по магазинам. Дома прибралась и наготовила в запале целых два с половиной блюда (манник испекся, но подло просел) и, наконец, ровно в половине шестого рухнула спать…
Оказывается, у нас скрипит пол:
- Ты куда?
Муж мой замер на одном колене у моего изголовья (может, это колени его скрипят?) и улыбнулся во мраке спальни:
- Мне снова пора. Я ненадолго заскочил.
- Вот наглец, - с чувством выдала я. Потом зевнула во весь рот.
- Это почему? – Ник даже не удивился, просто, беседу поддержал.
- Я столько наготовила, а он…
- Любимая, у меня еще дела на службе. Обещаю, когда вернусь, обязательно…
- И давно ты мне изменяешь?
А вот теперь он удивился. Нет, оскорбился:
- Я-я?
- Ага. Неужели они лучше?
- Они?!
- Ну да. Оладушки Нинон. От тебя ими разит. А я столько наготовила.
- Пф-фу, - выдул Ник и осел на пол. – Ну ты даешь… Это в обед еще было. И что, даже ароматами прокуратского курятника не перебило?
- Неа. Ты на вопрос не ответил. Давно?
- Нет, - тряхнул мой муж растрепанной головой. Она у него всегда такая после шлема. – Честное слово. Просто… - и, вдруг, смолк.
Я приподнялась на локте и прищурилась:
- Повод был?
- Что? – переспросил меня Ник. – А-а… Я Варвару в Гусельницы на выходные отпустил. Они с Нинон там какую-то рассаду сеять в ящики будут, а ты спала и мы тебя будить не стали… Любимая, мне надо назад. Отчеты писать.
- Ну и иди, - вздохнула и вновь откинулась на спину.
Муж навис сверху:
- А ты спи. Уже ночь почти.
- Ага.
- Любимая?
- Что?
- Как ты себя чувствуешь?
- Как обычно, «бочкой на волнах», - провела я пальцем вдоль его носа.
- И-и…
- Ник, все нормально. Иди.
- Угу. А ты – спи, – и чмокнул меня в мой собственный. Я подставила губы, приложился и туда. – Я… пошел. Если что…
