- За подарок к нашей с Ником свадьбе. Шкатулку с зеркальным дном и одиноким лебедем.
- А-а. Не стоит. Это ведь – подарок. И, знаешь, что?
- Что?
- Я вам счастья желаю.
- Мы это уже поняли. А я тебе желаю резко поумнеть. Иначе не видать тебе своего собственного счастья.
- Это – угроза? - прищурилась Ксю.
- Нет. В отличие от тебя, пожелание искреннее, потому что «угроза» моя до сих пор в силе. Я о ней не забыла. Да и ты не забывай. А теперь, надеюсь, прощай, - и, обогнув замершую Ксю, двинула дальше по коридору. Потом, все ж, тормознула, сунув руку в кармашек пальто. – Чуть не забыла! Лови! - Ксения машинально вскинула руку. И через секунду разжала стиснутые пальцы. – Надеюсь, за твою шкатулку меденя хватит. Теперь вот точно, прощай!..
Ник, ну где же ты ходишь?! Звучно вдохнула носом и упала обратно на подушки. Потом повернулась на бок, вернувшись пульсирующими мыслями в реальность. И они потекли неизбежно плавно. Как волны на Шалбе. Обволакивая собой… «Агата, я лечу!»… «Я рыцарем стану. Как дядя Николас»… «Ты пахнешь как-то… странно». «Луной, наверное»… И уже на грани яви и сна:
- Агата, ты… спишь?.. Любимая?
- У-у.
- А я… задержался. Извини.
- Иди ко мне… - его родное сопение совсем рядом. Устраивается по удобней… Я решила ускорить процесс, уронив сверху свою отяжелевшую руку. – Ты знаешь?
- Что? – замер Ник, обхватив меня своей.
- Ты… мой самый… самый последний мужчина.
- Угу… Это, по моральным качествам? – хмыкнул Ник в мое ухо.
- Нет. По ста-тис-тическим данным… Давай спать. Уже поздно.
- А-а… Ну, давай… Спокойной ночи…
- У-у…
_____________________________________
Сноски:
1 - После Королевского Указа о запрете азартных игр и игорных домов, все карточные игры были строго классифицированы на попавшие под него и разрешенные. Данная игра, основанная не на банальном везении (азарте), а стратегическом расчете, была включена во второй список. Хотя именовалась до Указа «Прульником». Впрочем, и новое название целиком отражало ее смысл, сводившийся к древней фразе «Или Цезарь, или ничто» (в данном случае обозначение «Цезарь» выступало синонимом слову «Король»). Каждая карта в «Игре на Цезаря» имела свою «стоимость» в очках, а смысл игры сводился к тому, чтоб скинуть карты первым и набрать наименьшую сумму за оставшиеся на руках. Становился же «Цезарем» тот, у кого после общего суммирования очков получалось «101» - весь его счет обнулялся.
Праздник Святого Рока в Либряне пах свежим хлебом, молодой горячей сталью, мягкой глиной, едким мочалом из пеньки…
- Агата, карусели вон там! Пошли!
Да много чем еще он пах. Этот день самого важного покровителя тружеников лавок и мастерских. Кстати, и душистыми масляными отдушками тоже… М-м…
- Агата! Я же говорю: они там!
Ну конечно, как Варе утерпеть, когда предел мечтаний, расписные громоздкие карусели, уже вовсю кружили своими креслами на веревках и обдавали запруженную народом поляну детскими визгами восторга. К тому ж, сидело дитё сейчас на плечах у Ника - выгодная для обзора диспозиция.
- Да иду я!.. Вы и туда, в кресло, на пару водрузитесь?
Мой муж и юная подопечная одинаково азартно сверкнули зубами в ответ:
- А нас пустят?
- Конечно, пустят, муж мой. Только у тебя уже вся макушка - в варином мороженом, а после такого полета, боюсь, целиком отмокать придется. Как лыку.
- Ой, Ник, я сейчас всё с тебя сотру. У меня платочек в кармане.
- Ну-ну, - теперь оскалилась им я.
Потому что, платочек здесь, действительно, актуален – применение магии в Либряне не в чести. И свидетельствует этому главный здешний лозунг, прибитый над центральными воротами в город: «Настоящее мастерство есть искусство и награда за умелые руки и пылкое сердце. Святой Рок». Вот так-то, тысь моя майка. «Искусство», а не какая-то вам, магия.
Карусели на празднике кружили очень знатно. Да так высоко, что мы с Ником в течение пяти минут видели лишь мелькающие мимо подошвы Вариных сандалий и ее ореховые косы, вставшие в параллель к земле. Что же до «восторженного визга», то дитё наше не издало даже звука, лишь геройски выпучив глаза и вцепившись ручонками в толстые веревки карусели…
Удостоверившись в полной ее адекватности после приземления, свою культурную программу мы продолжили уже у щита, густо обклеенного цветными листками «А что у нас на празднике!» вокруг, неизвестно зачем, оказавшейся там же газеты «Ладмения. Будни». Кстати, сегодняшней. Я, с весны, взявшая за правило читать в прессе хотя бы заголовки, дисциплинированно уткнула нос именно в них.
- Угу, - первым открыл рот мой муж. – А вот это интересно: «конкурс на самого умелого гостя». Девушки, не хотите поучаствовать?
Мы с Варварой, занятые каждая своим (я – соцобзором, дитё – проверкой содержимого кармашков платья), откликнулись не сразу:
- «Умелого» кого?
- «Гостя», Варя. Тут написано, что сегодня здесь будет развернута показательная деятельность разных либрянских мастерских. И все желающие смогут самолично…
- «Показательная» что? Что нам тут покажут?
- Мастерские свою работу, Варя.
- Шторм на побережье Тайриля. Погибших нет.
- Ну, кузнец, как кует железо, гончар будет лепить горшки, парфюмер смешивать…
- Новый вид удобрения разработан медянскими овощеводами.
- Масла эфирные будет смешивать, - скосился Ник на меня.
Варя постаралась придать лицу серьезность:
- И что?
- И то, что поучаствовать в этом процессе приглашаются все гости праздника. А по ходу будут собирать специальные жетоны.
- Угу...
- Продолжается безуспешный доселе поиск пропавшего в столице архитектора Бертеза… Ага.
- А в конце дня пяти самым активным гостям, набравшим больше всего жетонов, будут вручены призы.
- Призы?!
- Знаменитый мастер, прозванный за свое пристрастие к использованию в интерьерах минералов, «Алмазный маэстро », в последнее время работал над одним, очень большим…
- Призы. И торжественность момента организаторами праздника до сих пор…
- … заказчиком которого, по непроверенной информации была…
- … здесь не говорится, но, намекается, что для вручения главного приза прибудет…
- … очень высокая фигура, не исключая и…
- … Его Величество.
- Что? – скосила я внимательный взгляд на Ника. Тот медленно повторил:
- Главный приз будет вручать сам Его Величество, Василий Второй.
- А-а, - проникновенно открыли мы с Варей рты.
- А знаешь что, Ник… Наш «главный приз» от Его Величества мы уже получили. И рассчитывать на большее…
- Понял, - скривился тот. – Варвара?
- А где здесь масла с удобрениями мешают? Мне бы просто на это посмотреть… Пока.
- Ну, пошли, - переглянулись мы с мужем, подавая ей каждый свою руку.
И, сцепившись втроем, пошли…
Вот только не надо нас считать «семьей неблагодарных упырей». Мы очень даже благодарны Его Величеству. И в первую очередь, за ту, что (отойдя, наконец, от каруселей) скачет теперь ровно посередине между мной и Ником. За нашу Варвару и ее достойное будущее в этой стране (да и где она сама захочет тоже). Что же касается карьеры моего мужа… И здесь благодарны. И мы и его бывший начальник, хоть перед пенсией, но, получивший долгожданное повышение в родной конторе. А вот наш третий «подарок», дом… Здесь, да. То есть, нет. Да и… Ну, вот не понравился он нам! Двухэтажный пафосный особняк на берегу столичного канала, с другой стороны от которого, через парк, в соседях - сам королевский дворец. Но, и не в «соседе» тут дело. В самом доме. И как же объяснить?.. Ощущение, будто тебе на шею водрузили пудовый «знак отличия», который и тянет непомерно, и снять - долг не велит. Поэтому, мы развернули ремонт… В общем, пока выхода другого не нашли. Хотя, какой тут «выход»? ШтормА, вон, в Тайриле. Да и землетрясение последнее в Куполграде отмечалось сто сорок пять лет назад по причине марша джингарских великанов в честь юбилея дружбы двух стран. А надеяться, что дом сам благоразумно рухнет… Хотя с мастерами-строителями из того же Джингара…
- Доча! Ну, и где вы болтаетесь?! – о-о, а вот и остальная часть нашей семьи.
Мама, оторвав нос от собственного же запястья, как можно строже взглянула на нас. Получилось не очень. – М-м. Запах какой чудесный…
- Что с чем мешали? – тут же подскочила к ней наша подопечная.
- А я и не помню. Жасмин, герань, розу…
- А-а… А где удобрения?
- Какие удобрения? – воззрилась на Варю мама, но тут вмешалась, протолкавшаяся от прилавка, тетя Гортензия:
- Агаточка, а мы хлеб печь пошли. Вы с нами?.. Ф-фу, Катаржина!
- Сама ты «фу»! И ничего не смыслишь в ароматах.
Да ну их. Потому как лучше всех благоухал сейчас… Ник… Умная мысль. Главное, вовремя. Держи себя в руках – разгар дня!
- А где здесь можно… поесть?
- «Поесть»? – склонился ко мне мой «идеальный аромат».
- Ага. А вы пока нюхайте, лепите, пеките и что там еще?
- Агата, я – с тобой, - внезапно присоединилась ко мне Нинон. – Хлеб печь я и дома могу, а вот поесть, перед этим у плиты не стоя…
- Воистину. А вы – бегите-бегите. Потом нам всё расскажете…
Уф, и как же спокойно мы на этой шумной поляне «поели». Вдвоем. Но, через полчаса к нам присоединилась тетя Жужа, сплавившая мужу близнецов. Потом он сам, сплавивший оных под присмотр своего подмастерья. Ближе к сумеркам до меня с трудом ментально «дооралась» тетя Гортензия, торжественно водрузившая на наш стол свой кривой подпаленный каравай. Но, и его вскоре смели вместе с рыбой и жареным барашком. А уже на закате нас нашел уставший папа, груженый плодами маминой бурной работы, из коих больше всего пугала патлатая мочальная кукла:
- Катаржина тоже скоро придет, - скосился на нее папа. - Она со знакомой из столицы задержалась.
- А где Варя и мой муж?
- В последний раз я их видел у дощатой клети под вывеской «Кузня».
- И что они там делали?
- Ник собирался ковать. По крайней мере, Варвара так мне сообщила.
- Вот ничего себе?! - тут же подскочила я. Конец терпенью. – В какую сторону…
- Прямо по дыму из трубы. Не промахнешься.
- Ага! – и понеслась, маневрируя меж забитых галдящими гостями столов…
Клеть с трубой я нашла даже не по дыму. По звону. Неритмичному. И живо протолкалась сквозь толпу.
- Стойте, госпожа! - рука поперек низкого дверного проема пришлась как раз на уровень моего рта. – Дальше – опасно. Может прилететь.
- Ник! - сначала подпрыгнула, потом занырнула я под эту руку.
- Агата, я уже заканчиваю, - откликнулся он от наковальни.
- А где…
- Я здесь сижу, - пропищали из темного уголка кузни.
- Я – с ними!
- Госпожа?! - а кто ж меня удержит, когда такое… зрелище? – Только сидите тихо. Не нарушайте процесс.
- Хорошо… Варя, а что он кует?
- Подкову. На счастье, - выдохнуло мне с чурбачка дитё.
- Ух… ты…
И я, действительно, смолкла, присев рядом на точно такой же…
В темной кузне ночь наступила гораздо раньше, чем на поляне, расцвеченной сейчас множеством фонарей. Здесь же всё малое пространство освещал лишь один, висящий в аккурат по центру, да еще огонь в узкой печи. И он плясал сейчас в своем танце стихии, множась всполохами на стенах, тенями выхватывая силуэты кузнечной атрибутики и самого кузнеца. А еще освещал сбоку Ника, усердно бьющего по раскаленному железу подковы… Ник. В распахнутой на груди рубашке. С закатанными рукавами и каплями пота на лице. Он – усердно стучал. Я – подавшись вперед, смотрела…
Бу-ух… Молотком… Бу-ух… Молотком… Бу-ух. Удары собственного сердца. И будто песня. Этот неровный ритм. Бу-ух… Молотком… Вечная песня… Бу-ух… Бу-ух… Метнула сквозь редкие доски взгляд. Луна, словно усмехаясь… Луна… Бу-ух… Молотком… Бу-ух… Сглотнула слюну. И… стерла со лба свой собственный пот. О-о, я так больше… Бу-ух… Его запах… Бу-ух. Даже отсюда… Бу-ух… Его… Я так больше не могу!
«Ник!»
Он от неожиданности вскинул глаза:
- Да?
«Ник. Ник. Ник… Ни-ик»
- Я закончил.
- Я бы, господин…
- Я закончил, - бросил молоток рядом со щипцами. – Спасибо за…
«Ник!»
- Нам пора, - и подхватил нас с Варварой за руки. – Пошли.
- Ник, а куда мы идем? Ты же…
- Варвара, побудешь с госпожой Катаржиной и остальными.
- Угу… А вы?
- Просто побудь… Пожалуйста.
- Хорошо…
Удивленные лица семьи, но мне наплевать. А дальше, почти бегом, до края поляны. И – в подвал.
- Мы где? – запыхавшись, выдохнула ему в спину.
Ник развернулся, обхватив мою шею руками:
- Русалочья заводь. Я вчера наметил ориентир… Любимая…
- Ник…
И только мы под нещадным, все поглощающим светом луны. Будто два вечно голодных, диких зверя. В вечной же тяге насытиться. Любовью. Друг другом… Светом луны…
- Я так люблю тебя, - сквозь стоны и всплеск воды. – Я так… - чтобы вновь провалиться, утонуть в нем. В любви и луне… Вечная борьба. Вечная песня…
Но, все же, утро пришло…
- О-о… и как же некстати.
- Кстати, кстати, - упал мой бодрый муж рядом на постель. Значит, мы уже… нет, еще в Либряне до сих пор. – Вставай, любимая.
Я честно попыталась разлепить на щедром утреннем свете глаза:
- О-о… И не смотри на меня так.
- Как так? – прищурился он.
- Ну, я не знаю. Будто я вчера скоморохом оббежала всю праздничную площадь, горланя срамные песни. А потом меня ловила по той же площади вся наша семья.
- Скоморохом? – смеясь, откинулся Ник на спину. – Я на тебя «так» смотрю?.. Много ты понимаешь в счастье.
- В чьем это? – напротив, подскочила я на локоть.
- В моем… Агата?
- Ага? – сдула я с глаз лохматую, воняющую тиной, прядь.
- То, что сегодня ночью свершилось…
- О-о… Иначе, как моим помешательством на почве страсти к законному мужу и назвать…
- Я согласен.
- На что ты… «согласен»?
- На такие твои «помешательства». В Русалочьей заводи.
- Ну, да. Тогда подобное грозит еще и всем местным русалкам, - и вспомнив, как те сначала недовольно из камышей обшипели нас с Ником, а потом принялись оттуда же по-деловому комментировать, сама залилась и краской и смехом. И что самое ненормальное, меня это только еще больше распалило тогда… О-о…
- Значит, мы с тобой вместе «выступали», - лишь освидетельствовал сей факт мой «законный муж». – И даже не со «срамными песнями».
- О, да! – повернулись мы друг к другу. – Ты знаешь… я так люблю тебя. Не смотря на то, что ты со мной сотворил. Не смотря на то, что заставил вспомнить, что я – женщина. Носить эти дурацкие платья в цветочек, туфли на каблуках и накручивать кренделя на голове. И самое главное, заставил меня научиться готовить. И все это, ни разу не заставив на самом деле… Ник?
- Что, любимая? – с улыбкой произнес он.
- Что же ты со мной сотворил?
- Это – не я. Ты сама. И я тебе за то очень благодарен.
- Да? – охрипшим голосом выдохнула я.
- Да, жена моя. Да… А теперь, вставай и…
- Вот ничего себе, Ник! Ты опять в постели? Агата, ты проснулась? Ник, твой чай давно остыл! - Варвара, взмахнув мотыльком, приземлилась в аккурат между нами. – Теперь вставайте оба.
- А куда нам спешить то?
- Мне пора, - скривился нам Ник.
- Пора? – уточнили мы тоже вместе.
- Я же тебе, Агата, еще в пятницу говорил: сегодня, в третью ночь полнолуния…
- Тысь моя майка! Ваши бесовы учения! И это – в выходной день!
- Какой «выходной»? – хмыкнул мой муж, уже возвышаясь над кроватью. – Понедельник. А тебе разве в учебный корпус…
- А-а. Не стоит. Это ведь – подарок. И, знаешь, что?
- Что?
- Я вам счастья желаю.
- Мы это уже поняли. А я тебе желаю резко поумнеть. Иначе не видать тебе своего собственного счастья.
- Это – угроза? - прищурилась Ксю.
- Нет. В отличие от тебя, пожелание искреннее, потому что «угроза» моя до сих пор в силе. Я о ней не забыла. Да и ты не забывай. А теперь, надеюсь, прощай, - и, обогнув замершую Ксю, двинула дальше по коридору. Потом, все ж, тормознула, сунув руку в кармашек пальто. – Чуть не забыла! Лови! - Ксения машинально вскинула руку. И через секунду разжала стиснутые пальцы. – Надеюсь, за твою шкатулку меденя хватит. Теперь вот точно, прощай!..
Ник, ну где же ты ходишь?! Звучно вдохнула носом и упала обратно на подушки. Потом повернулась на бок, вернувшись пульсирующими мыслями в реальность. И они потекли неизбежно плавно. Как волны на Шалбе. Обволакивая собой… «Агата, я лечу!»… «Я рыцарем стану. Как дядя Николас»… «Ты пахнешь как-то… странно». «Луной, наверное»… И уже на грани яви и сна:
- Агата, ты… спишь?.. Любимая?
- У-у.
- А я… задержался. Извини.
- Иди ко мне… - его родное сопение совсем рядом. Устраивается по удобней… Я решила ускорить процесс, уронив сверху свою отяжелевшую руку. – Ты знаешь?
- Что? – замер Ник, обхватив меня своей.
- Ты… мой самый… самый последний мужчина.
- Угу… Это, по моральным качествам? – хмыкнул Ник в мое ухо.
- Нет. По ста-тис-тическим данным… Давай спать. Уже поздно.
- А-а… Ну, давай… Спокойной ночи…
- У-у…
_____________________________________
Сноски:
1 - После Королевского Указа о запрете азартных игр и игорных домов, все карточные игры были строго классифицированы на попавшие под него и разрешенные. Данная игра, основанная не на банальном везении (азарте), а стратегическом расчете, была включена во второй список. Хотя именовалась до Указа «Прульником». Впрочем, и новое название целиком отражало ее смысл, сводившийся к древней фразе «Или Цезарь, или ничто» (в данном случае обозначение «Цезарь» выступало синонимом слову «Король»). Каждая карта в «Игре на Цезаря» имела свою «стоимость» в очках, а смысл игры сводился к тому, чтоб скинуть карты первым и набрать наименьшую сумму за оставшиеся на руках. Становился же «Цезарем» тот, у кого после общего суммирования очков получалось «101» - весь его счет обнулялся.
ГЛАВА 2
Праздник Святого Рока в Либряне пах свежим хлебом, молодой горячей сталью, мягкой глиной, едким мочалом из пеньки…
- Агата, карусели вон там! Пошли!
Да много чем еще он пах. Этот день самого важного покровителя тружеников лавок и мастерских. Кстати, и душистыми масляными отдушками тоже… М-м…
- Агата! Я же говорю: они там!
Ну конечно, как Варе утерпеть, когда предел мечтаний, расписные громоздкие карусели, уже вовсю кружили своими креслами на веревках и обдавали запруженную народом поляну детскими визгами восторга. К тому ж, сидело дитё сейчас на плечах у Ника - выгодная для обзора диспозиция.
- Да иду я!.. Вы и туда, в кресло, на пару водрузитесь?
Мой муж и юная подопечная одинаково азартно сверкнули зубами в ответ:
- А нас пустят?
- Конечно, пустят, муж мой. Только у тебя уже вся макушка - в варином мороженом, а после такого полета, боюсь, целиком отмокать придется. Как лыку.
- Ой, Ник, я сейчас всё с тебя сотру. У меня платочек в кармане.
- Ну-ну, - теперь оскалилась им я.
Потому что, платочек здесь, действительно, актуален – применение магии в Либряне не в чести. И свидетельствует этому главный здешний лозунг, прибитый над центральными воротами в город: «Настоящее мастерство есть искусство и награда за умелые руки и пылкое сердце. Святой Рок». Вот так-то, тысь моя майка. «Искусство», а не какая-то вам, магия.
Карусели на празднике кружили очень знатно. Да так высоко, что мы с Ником в течение пяти минут видели лишь мелькающие мимо подошвы Вариных сандалий и ее ореховые косы, вставшие в параллель к земле. Что же до «восторженного визга», то дитё наше не издало даже звука, лишь геройски выпучив глаза и вцепившись ручонками в толстые веревки карусели…
Удостоверившись в полной ее адекватности после приземления, свою культурную программу мы продолжили уже у щита, густо обклеенного цветными листками «А что у нас на празднике!» вокруг, неизвестно зачем, оказавшейся там же газеты «Ладмения. Будни». Кстати, сегодняшней. Я, с весны, взявшая за правило читать в прессе хотя бы заголовки, дисциплинированно уткнула нос именно в них.
- Угу, - первым открыл рот мой муж. – А вот это интересно: «конкурс на самого умелого гостя». Девушки, не хотите поучаствовать?
Мы с Варварой, занятые каждая своим (я – соцобзором, дитё – проверкой содержимого кармашков платья), откликнулись не сразу:
- «Умелого» кого?
- «Гостя», Варя. Тут написано, что сегодня здесь будет развернута показательная деятельность разных либрянских мастерских. И все желающие смогут самолично…
- «Показательная» что? Что нам тут покажут?
- Мастерские свою работу, Варя.
- Шторм на побережье Тайриля. Погибших нет.
- Ну, кузнец, как кует железо, гончар будет лепить горшки, парфюмер смешивать…
- Новый вид удобрения разработан медянскими овощеводами.
- Масла эфирные будет смешивать, - скосился Ник на меня.
Варя постаралась придать лицу серьезность:
- И что?
- И то, что поучаствовать в этом процессе приглашаются все гости праздника. А по ходу будут собирать специальные жетоны.
- Угу...
- Продолжается безуспешный доселе поиск пропавшего в столице архитектора Бертеза… Ага.
- А в конце дня пяти самым активным гостям, набравшим больше всего жетонов, будут вручены призы.
- Призы?!
- Знаменитый мастер, прозванный за свое пристрастие к использованию в интерьерах минералов, «Алмазный маэстро », в последнее время работал над одним, очень большим…
- Призы. И торжественность момента организаторами праздника до сих пор…
- … заказчиком которого, по непроверенной информации была…
- … здесь не говорится, но, намекается, что для вручения главного приза прибудет…
- … очень высокая фигура, не исключая и…
- … Его Величество.
- Что? – скосила я внимательный взгляд на Ника. Тот медленно повторил:
- Главный приз будет вручать сам Его Величество, Василий Второй.
- А-а, - проникновенно открыли мы с Варей рты.
- А знаешь что, Ник… Наш «главный приз» от Его Величества мы уже получили. И рассчитывать на большее…
- Понял, - скривился тот. – Варвара?
- А где здесь масла с удобрениями мешают? Мне бы просто на это посмотреть… Пока.
- Ну, пошли, - переглянулись мы с мужем, подавая ей каждый свою руку.
И, сцепившись втроем, пошли…
Вот только не надо нас считать «семьей неблагодарных упырей». Мы очень даже благодарны Его Величеству. И в первую очередь, за ту, что (отойдя, наконец, от каруселей) скачет теперь ровно посередине между мной и Ником. За нашу Варвару и ее достойное будущее в этой стране (да и где она сама захочет тоже). Что же касается карьеры моего мужа… И здесь благодарны. И мы и его бывший начальник, хоть перед пенсией, но, получивший долгожданное повышение в родной конторе. А вот наш третий «подарок», дом… Здесь, да. То есть, нет. Да и… Ну, вот не понравился он нам! Двухэтажный пафосный особняк на берегу столичного канала, с другой стороны от которого, через парк, в соседях - сам королевский дворец. Но, и не в «соседе» тут дело. В самом доме. И как же объяснить?.. Ощущение, будто тебе на шею водрузили пудовый «знак отличия», который и тянет непомерно, и снять - долг не велит. Поэтому, мы развернули ремонт… В общем, пока выхода другого не нашли. Хотя, какой тут «выход»? ШтормА, вон, в Тайриле. Да и землетрясение последнее в Куполграде отмечалось сто сорок пять лет назад по причине марша джингарских великанов в честь юбилея дружбы двух стран. А надеяться, что дом сам благоразумно рухнет… Хотя с мастерами-строителями из того же Джингара…
- Доча! Ну, и где вы болтаетесь?! – о-о, а вот и остальная часть нашей семьи.
Мама, оторвав нос от собственного же запястья, как можно строже взглянула на нас. Получилось не очень. – М-м. Запах какой чудесный…
- Что с чем мешали? – тут же подскочила к ней наша подопечная.
- А я и не помню. Жасмин, герань, розу…
- А-а… А где удобрения?
- Какие удобрения? – воззрилась на Варю мама, но тут вмешалась, протолкавшаяся от прилавка, тетя Гортензия:
- Агаточка, а мы хлеб печь пошли. Вы с нами?.. Ф-фу, Катаржина!
- Сама ты «фу»! И ничего не смыслишь в ароматах.
Да ну их. Потому как лучше всех благоухал сейчас… Ник… Умная мысль. Главное, вовремя. Держи себя в руках – разгар дня!
- А где здесь можно… поесть?
- «Поесть»? – склонился ко мне мой «идеальный аромат».
- Ага. А вы пока нюхайте, лепите, пеките и что там еще?
- Агата, я – с тобой, - внезапно присоединилась ко мне Нинон. – Хлеб печь я и дома могу, а вот поесть, перед этим у плиты не стоя…
- Воистину. А вы – бегите-бегите. Потом нам всё расскажете…
Уф, и как же спокойно мы на этой шумной поляне «поели». Вдвоем. Но, через полчаса к нам присоединилась тетя Жужа, сплавившая мужу близнецов. Потом он сам, сплавивший оных под присмотр своего подмастерья. Ближе к сумеркам до меня с трудом ментально «дооралась» тетя Гортензия, торжественно водрузившая на наш стол свой кривой подпаленный каравай. Но, и его вскоре смели вместе с рыбой и жареным барашком. А уже на закате нас нашел уставший папа, груженый плодами маминой бурной работы, из коих больше всего пугала патлатая мочальная кукла:
- Катаржина тоже скоро придет, - скосился на нее папа. - Она со знакомой из столицы задержалась.
- А где Варя и мой муж?
- В последний раз я их видел у дощатой клети под вывеской «Кузня».
- И что они там делали?
- Ник собирался ковать. По крайней мере, Варвара так мне сообщила.
- Вот ничего себе?! - тут же подскочила я. Конец терпенью. – В какую сторону…
- Прямо по дыму из трубы. Не промахнешься.
- Ага! – и понеслась, маневрируя меж забитых галдящими гостями столов…
Клеть с трубой я нашла даже не по дыму. По звону. Неритмичному. И живо протолкалась сквозь толпу.
- Стойте, госпожа! - рука поперек низкого дверного проема пришлась как раз на уровень моего рта. – Дальше – опасно. Может прилететь.
- Ник! - сначала подпрыгнула, потом занырнула я под эту руку.
- Агата, я уже заканчиваю, - откликнулся он от наковальни.
- А где…
- Я здесь сижу, - пропищали из темного уголка кузни.
- Я – с ними!
- Госпожа?! - а кто ж меня удержит, когда такое… зрелище? – Только сидите тихо. Не нарушайте процесс.
- Хорошо… Варя, а что он кует?
- Подкову. На счастье, - выдохнуло мне с чурбачка дитё.
- Ух… ты…
И я, действительно, смолкла, присев рядом на точно такой же…
В темной кузне ночь наступила гораздо раньше, чем на поляне, расцвеченной сейчас множеством фонарей. Здесь же всё малое пространство освещал лишь один, висящий в аккурат по центру, да еще огонь в узкой печи. И он плясал сейчас в своем танце стихии, множась всполохами на стенах, тенями выхватывая силуэты кузнечной атрибутики и самого кузнеца. А еще освещал сбоку Ника, усердно бьющего по раскаленному железу подковы… Ник. В распахнутой на груди рубашке. С закатанными рукавами и каплями пота на лице. Он – усердно стучал. Я – подавшись вперед, смотрела…
Бу-ух… Молотком… Бу-ух… Молотком… Бу-ух. Удары собственного сердца. И будто песня. Этот неровный ритм. Бу-ух… Молотком… Вечная песня… Бу-ух… Бу-ух… Метнула сквозь редкие доски взгляд. Луна, словно усмехаясь… Луна… Бу-ух… Молотком… Бу-ух… Сглотнула слюну. И… стерла со лба свой собственный пот. О-о, я так больше… Бу-ух… Его запах… Бу-ух. Даже отсюда… Бу-ух… Его… Я так больше не могу!
«Ник!»
Он от неожиданности вскинул глаза:
- Да?
«Ник. Ник. Ник… Ни-ик»
- Я закончил.
- Я бы, господин…
- Я закончил, - бросил молоток рядом со щипцами. – Спасибо за…
«Ник!»
- Нам пора, - и подхватил нас с Варварой за руки. – Пошли.
- Ник, а куда мы идем? Ты же…
- Варвара, побудешь с госпожой Катаржиной и остальными.
- Угу… А вы?
- Просто побудь… Пожалуйста.
- Хорошо…
Удивленные лица семьи, но мне наплевать. А дальше, почти бегом, до края поляны. И – в подвал.
- Мы где? – запыхавшись, выдохнула ему в спину.
Ник развернулся, обхватив мою шею руками:
- Русалочья заводь. Я вчера наметил ориентир… Любимая…
- Ник…
И только мы под нещадным, все поглощающим светом луны. Будто два вечно голодных, диких зверя. В вечной же тяге насытиться. Любовью. Друг другом… Светом луны…
- Я так люблю тебя, - сквозь стоны и всплеск воды. – Я так… - чтобы вновь провалиться, утонуть в нем. В любви и луне… Вечная борьба. Вечная песня…
Но, все же, утро пришло…
- О-о… и как же некстати.
- Кстати, кстати, - упал мой бодрый муж рядом на постель. Значит, мы уже… нет, еще в Либряне до сих пор. – Вставай, любимая.
Я честно попыталась разлепить на щедром утреннем свете глаза:
- О-о… И не смотри на меня так.
- Как так? – прищурился он.
- Ну, я не знаю. Будто я вчера скоморохом оббежала всю праздничную площадь, горланя срамные песни. А потом меня ловила по той же площади вся наша семья.
- Скоморохом? – смеясь, откинулся Ник на спину. – Я на тебя «так» смотрю?.. Много ты понимаешь в счастье.
- В чьем это? – напротив, подскочила я на локоть.
- В моем… Агата?
- Ага? – сдула я с глаз лохматую, воняющую тиной, прядь.
- То, что сегодня ночью свершилось…
- О-о… Иначе, как моим помешательством на почве страсти к законному мужу и назвать…
- Я согласен.
- На что ты… «согласен»?
- На такие твои «помешательства». В Русалочьей заводи.
- Ну, да. Тогда подобное грозит еще и всем местным русалкам, - и вспомнив, как те сначала недовольно из камышей обшипели нас с Ником, а потом принялись оттуда же по-деловому комментировать, сама залилась и краской и смехом. И что самое ненормальное, меня это только еще больше распалило тогда… О-о…
- Значит, мы с тобой вместе «выступали», - лишь освидетельствовал сей факт мой «законный муж». – И даже не со «срамными песнями».
- О, да! – повернулись мы друг к другу. – Ты знаешь… я так люблю тебя. Не смотря на то, что ты со мной сотворил. Не смотря на то, что заставил вспомнить, что я – женщина. Носить эти дурацкие платья в цветочек, туфли на каблуках и накручивать кренделя на голове. И самое главное, заставил меня научиться готовить. И все это, ни разу не заставив на самом деле… Ник?
- Что, любимая? – с улыбкой произнес он.
- Что же ты со мной сотворил?
- Это – не я. Ты сама. И я тебе за то очень благодарен.
- Да? – охрипшим голосом выдохнула я.
- Да, жена моя. Да… А теперь, вставай и…
- Вот ничего себе, Ник! Ты опять в постели? Агата, ты проснулась? Ник, твой чай давно остыл! - Варвара, взмахнув мотыльком, приземлилась в аккурат между нами. – Теперь вставайте оба.
- А куда нам спешить то?
- Мне пора, - скривился нам Ник.
- Пора? – уточнили мы тоже вместе.
- Я же тебе, Агата, еще в пятницу говорил: сегодня, в третью ночь полнолуния…
- Тысь моя майка! Ваши бесовы учения! И это – в выходной день!
- Какой «выходной»? – хмыкнул мой муж, уже возвышаясь над кроватью. – Понедельник. А тебе разве в учебный корпус…
